1.3. Общая характеристика модели

1.3.1. Общие свойства. Многие модели языка и языкового исполь­зования, будь то в лингвистике или психологии, строятся на уровневой основе: морфонология, синтаксис, семантика и прагмати­ка. Хотя такой принцип уместен в абстрактном описании, он не совсем пригоден с точки зрения моделей когнитивной обработки. Одно из основных допущений когнитивной модели состоит в том, что для процессов понимания и порождения текста характерно достаточ­но сложное взаимодействие информации, поступающей от разных уровней. Семантическая интерпретация не обязательно должна осу­ществляться только после завершения синтаксического анализа. Она может начаться и ранее на основе неполной информации о поверхно­стных синтаксических структурах, а во время синтаксического анализа может использоваться информация семантического и праг­матического уровней. Хотя мы и пользуемся такими понятиями, как семантические и синтаксические единицы, все же наша модель оперирует более сложными образованиями. Так, мы будем анализи­ровать понимание текста, начиная от слов и кончая самыми общими темами, или макроструктурами. Для понимания и интеграции всех этих различных единиц могут быть использованы различные виды информации. Так, для построения макроструктур мы можем исполь­зовать слова, в частности тематические слова, а для понимания слов использовать макроструктуры.

Наша модель ориентирована не на уровни, а на комплексность описания: мы идем от понимания слов к пониманию составных частей предложения и сложных предложений, затем—к последова­тельностям предложений и самым высшим структурам текста. Но существует постоянная обратная связь между менее сложными и более сложными единицами: понимание функции слова в предложе­нии зависит от функциональной структуры предложения в целом, включая синтаксический и семантический уровень. Значит, вместо традиционной структурной модели понимания и порождения текста мы оперируем стратегической моделью.

Понятие «стратегии понимания» было введено в 1970 г. Бивером (Вeveг, 1970) в связи с рассмотрением некоторых проблем понима­ния предложения. Ряд других исследователей использовали это понятие, не отводя, однако, ему той центральной роли, которую сохраняем для него мы в нашей модели. Прежние представления о стратегии были часто ограничены определенными уровнями, напри­мер синтаксическим анализом. Мы хотим использовать это понятие более широко, прежде всего перейдя от уровня предложения к уровню текста. Во-вторых, нам хотелось бы использовать данное понятие на разных уровнях: для текстуальной и контекстуальной, а также внутренней и внешней информации.

Стратегические процессы во многом противоположны процессам алгоритмическим, или управляемым правилами. Примером последних является порождающая грамматика, дающая структурное описание предложения с помощью правил синтаксического анализа. Процесс

может быть сложным, долгим, утомительным, но он гарантирует успешное достижение цели, если правила верны и применяются корректно. В стратегическом процессе такого гарантированного успеха нет, как нет и единого представления текста. Применяемые стратегии похожи на эффективные рабочие гипотезы относительно правильной структуры и значения фрагмента текста; дальнейший анализ может их и не подтвердить. Стратегический анализ зависит не только от текстуальных характеристик, но и от характеристик пользователя языка, его целей и знаний о мире. Это значит, что читатель пытается реконструировать не только предполагаемое (intended) значение текста—выраженное автором различными спосо­бами в тексте или в контексте,—но и значение, наиболее релевант­ное с точки зрения его интересов и целей.

Стратегии—это часть нашего общего знания: они представляют собой знание о процессах понимания. Стратегии образуют открытый список. Они нуждаются в изучении и заучивании, пока они не станут автоматизированными процессами. Новые типы дискурса и формы коммуникации могут потребовать разработки новых стратегий. Если некоторые из них, например стратегии понимания слов и простых предложений, усваиваются в относительно раннем возрасте, то со стратегией формулирования основной мысли текста это происходит гораздо позже. Что же касается схематических стратегий понимания структуры психологических статей, то они могут быть усвоены только после специального обучения.

Наконец, стратегии могут быть представлены в виде продукций (Newell, 1973). Если некоторые условия удовлетворены, то должно быть предпринято определенное действие. В эти условия часто входит различная информация из разных источников.

Стратегия высшего уровня, которую мы расчленяем на серию более конкретных стратегий, предназначена для построения тексто­вой базы, которая является семантическим представлением воспри­нимаемого текста в эпизодической памяти. Стратегия высшего уровня, направленная на создание текстовой базы, бывает успешной, если только текстовая база удовлетворяет ряду минимальных крите­риев, например критериям локальной и глобальной связности. Отсю­да следует, что две основные субстратегии предназначены для установления такого рода локальной и глобальной связности.

Текстовые базы будут определены в терминах пропозиций и связей между пропозициями. Хотя есть и другие, формально эквивалентные способы представления значения, мы будем придер­живаться этого хорошо известного принципа, который применяется в лингвистике и философии. Однако мы приписываем пропозициям больше структурных свойств, чем это обычно делается в логике, которая следует функционалистским разработкам в лингвистике (Fi Итоге, 1968; Dik, 1978, 1980; Givon, 1979b).

Основным свойством нашей модели является предположение, что понимание текста подразумевает не только представление текстовой базы в эпизодической памяти, но также активацию, обновление и другие способы функционирования так называемой ситуационной

модели в эпизодической памяти: это когнитивное представление событий, действий, лиц и вообще ситуаций, о которых говорится в тексте.

Ситуационная модель может инкорпорировать предыдущий опыт и, следовательно, предыдущие текстовые базы, связанные с такими же или похожими ситуациями. В гл. 10 будут приведены доводы в пользу такого рода двойного представления в эпизодической памяти. Если в следующих главах мы конкретизируем стратегии конструиро­вания семантической текстовой базы в эпизодической памяти, то это означает, что данное представление постоянно сравнивается с „тем, что мы уже знаем о подобных ситуациях", то есть с эпизодической моделью. Этот процесс очень важен, поскольку дает возможность ограничить текстовую базу информацией, выраженной или подразу­меваемой самим текстом, без интерполяции большого объема активи­рованного знания. Эпизодическое и семантическое знание должно быть включено в более полную ситуационную модель, с которой постоянно сравнивается текстовая база. Это значит, что понимание ограничено оценкой текстовой базы не только в связи с локальной и глобальной когерентностью, но также и в связи с соответствующей ситуационной моделью. Таким образом, мы познаем не только концептуальное, но и референциальное значение текста. Тем самым мы вводим в когнитивную психологию хорошо известное в филосо­фии различие между интенсиональной (связанной со значением) семантикой и семантикой экстенсиональной (референциальной). Одно из очевидных преимуществ ситуационной модели связано с тем, что пользователь языка имеет возможность приписывать текстам такие фундаментальные понятия, как истина или ложь.

Другим важным компонентом модели является ее управляющая система. При необходимости обработки какого-либо текста управля­ющая система насыщается определенной информацией о типах ситуации и текста, целях читающего, слушающего или пишущего/го­ворящего, схематической суперструктурой и макроструктурами (ос­новное содержание, суть темы) текста или планами его порождения. Управляющая система контролирует обработку в кратковременной памяти, активирует и актуализирует необходимое эпизодическое и более общее семантическое знание, обеспечивает взаимодействие информации высших и низших уровней в долговременной памяти и т. д. Управляющая система гарантирует приведение в действие всех стратегий, направленных на производство информации, то есть создание семантических (а также прагматических и прочих интерак­тивных и контекстуальных) представлений, согласованных с основ­ными целями понимания. Управляющая система объединяет всю информацию, которая необходима для переработки в кратковремен­ной памяти, но в которой и не нуждается и не имеет возможности хранить на каждом этапе кратковременная буферная память. Ис­пользуя при моделировании памяти аналогию с отсеками, мы полагаем, что управляющая система локализована в эпизодической памяти (если не считать, что существует более или менее отдельная управляющая память), и поэтому имеющаяся в ней информация

доступна как для кратковременной, так и для долговременной памяти. В гл. 10 различные функции хранилищ памяти будут рассмотрены более подробно, но в целом мы считаем, что действие стратегий осуществляется под общим контролем управляющей системы.

Наконец, к решающим свойствам модели относится использова­ние больших объемов знания, во-первых, эпизодического, а во-вторых, более общего и абстрактного знания, представленного в семантической памяти. Полагаем, что быстрый доступ и эффектив­ный поиск жизненно важен для стратегического понимания связного текста; такой эффективный поиск возможен только при условии хорошо организованного знания, например в соответствии со схем­ным (или схематическим) принципом, выдвинутым в теории искус­ственного интеллекта и в психологических исследованиях последних лет. Но, как уже говорилось, мы не описываем здесь полностью формат для представления знаний. Полагаем, что могут быть различные формы его организации, но эти формы должны быть более гибкими, а не такими жесткими, как фреймы и сценарии. Со своей стороны мы уделяем особое внимание стратегиям использова­ния знания. Вместо более или менее сплошной активации всего имеющегося знания, нужного для понимания слова, предложения или конструкции с глобальной темой, имеет место, как мы полагаем, стратегическое использование знания, которое зависит от целей пользователя языка, объема знания, имеющегося в тексте и контек­сте, уровня переработки или степени связности, необходимых для понимания и являющихся критериями стратегического использова­ния знания, контролируемого управляющей системой. Все сказанное о знании относится и к любой другой подразумеваемой когнитивной информации, то есть к убеждениям, мнениям и установкам. И снова мы не можем представить конкретных моделей репрезентации, но, очевидно, что в большинстве случаев понимание связано с личными мнениями и оценками. Без этого вообще не могут быть установлены определенные виды локальной и глобальной связности, которые как раз предполагают личные мнения (например, о причинности) или оценки. Дальнейшее изучение проблем когнитивной обработки текста должно учитывать роль этих видов ,,горячего познания" (Abelson, 1979; Carbonell, 1978; van Dijk, 1982": Wegman, 1981).

На основе рассмотренных общих свойств модели обратимся к другим ее компонентам.

1.3.2. Пропозиционные стратегии. На первом этапе работы нашей семантической модели происходит стратегическое конструирование пропозиций. Разумеется, этот этап предполагает поверхностное структурное декодирование фонетических или графических цепочек, отождествление фонем/букв и конструирование морфем, но эти чисто поверхностные стратегии мы описывать не будем. Достаточно подчеркнуть, что распознавание слов основывается на лежащей в основе семантической интерпретации, порождающей ожидания о

возможных значениях и, следовательно, возможных классах слов и общей синтаксической структуре предложения.

Таким образом, пропозиции конструируются в нашей модели на основе значений слов, активированных в семантической памяти, и синтаксических структур предложений. Считаем, что в принципе должно быть одно-однозначное отношение между пропозициями и простыми предложениями: одно простое предложение (clause) выра­жает одну пропозицию. Но это значит, что наши пропозиции должны быть сложными, такими, как обычные модели в логике и философии. Лексические значения соответствуют, как правило, так называемым атомарным пропозициям. [...]

Итак, мы считаем, что атомарные пропозиции организованы в Пропозиционные схемы при помощи структурных отношений или функций. Схема является стратегической единицей: она обеспечива­ет быстрый анализ поверхностных структур и выстраивание относи­тельно простой и жесткой семантической конфигурации. Так, суще­ствительному или местоимению в функции грамматического подле­жащего, обозначающему лицо, стратегически приписывается в схеме позиция агенса, даже до завершения анализа остальной части предложения.

Точно так же сложные предложения анализируются как сложные Пропозиционные схемы, в пределах которых может происходить координация и взаимное объединение пропозиций в соответствующие функциональные категории. И в этом случае поверхностное упорядо­чение и иерархия простых предложений служат стратегическими показателями первичной организации этих сложных пропозиционных схем, хотя другая семантическая информация, имеющаяся, напри­мер, в предыдущих предложениях или во всей макроструктуре, может повлиять на окончательное установление структуры семанти­ческого представления предложения.

1.3.3. Стратегии локальной когерентности (связности). Если боль­шинство психолингвистических моделей языкового понимания, не выходящих за рамки предложения, здесь и останавливаются, в нашей модели когнитивной обработки текста в качестве следующей задачи является установление значимых связей между предложени­ями текста. Ряд этих стратегий мы объединяем под общим названи­ем стратегий локальной когерентности (связности), то есть мы считаем, что основной задачей понимания на данном этапе является конструирование локальной связности. Основное абстрактное усло­вие локальной связности состоит в том, что сложные пропозиции обозначают факты некоторого возможного мира (van Dijk, 1977a). Следовательно, стратегическое установление локальной когерентно­сти в когнитивной модели требует, чтобы пользователь языка по возможности эффективно проводил поиск потенциальных связей между фактами, обозначенными пропозициями. Часто соотнесенные таким образом факты обозначают тождественные референты: инди­видуальные объекты или лица. Поэтому одной из возможных стратегий является поиск аргументов пропозиции, которые находятся в отношении кореферентности с одним из аргументов предыдущей пропозиции. В нашей предыдущей работе эта стратегия рассматрива­лась как стратегия повторения аргументов (Kintsch, 1974; Kintsch & van Dijk, 1978). Но это только один из возможных аспектов более сложной стратегии локальной связности, которая требует, чтобы были связаны все пропозиции и все факты. Установление общей связи между пропозициями происходит на основе линейного упорядочения предложений, эксплицитных связок и знания, храня­щегося в долговременной памяти.

Установление локальной связности происходит в кратковремен­ной памяти под общим контролем управляющей системы и, следова­тельно, в рамках макропропозиции. В нашей прежней модели понимания текста (Kintsch & Dijk, 1978) мы исходили из того, что оно происходит после полной обработки всех предложений. Теперь же, при разработке стратегической модели мы считаем вероятным, что пользователи языка стремятся к установлению связности как можно скорее, не ожидая завершения предложения или фразы. Например, они сразу пытаются связать с помощью кореференции первую же именную группу и лежащие в ее основе понятия (атомарные пропозиции) с соответствующими понятиями предшествующей пропозиции; это делается на основе информации о функциональной структуре, предшествующей пропозиции и на осно­ве тема-рематической структуры в последующих предложениях (Givon, 1979b) или же на предполагаемой роли понятия в обрабаты­ваемом предложении.

1.3.4. Макростратегии. Центральный компонент модели состоит из множества макростратегий. С помощью этих стратегий образуют­ся макропропозиции, имеющие ту же структуру, что и предшеству­ющие пропозиции. В свою очередь таким же стратегическим способом макропропозиции могут связываться в последовательности. Более того, используя релевантные стратегии вывода повторно, мы можем получить несколько уровней макропропозиций, в совокупно­сти образующих макроструктуру текста. Это теоретическое поня­тие применяется для обозначения того, что обычно называется сутью, общим содержанием, темой или топиком текста.

По контрасту с абстрактными макроправилами, установленными в наших прежних работах (van Dijk, 1977a, 1980b; Kintsch & van Dijk, 1978), макростратегии отличаются гибкостью и имеют эвристи­ческий характер. Языковому пользователю нет необходимости дожи­даться конца абзаца, главы или целого текста, чтобы понять, о чем идет речь в тексте или в его фрагменте. Другими словами, вполне вероятно, что пользователь языка может догадаться о теме текста уже после минимума текстовой информации из первых пропозиций. Догадку может подтвердить самая различная информация: заглавие, тематические слова, тематические первые предложения, знание о вытекающих глобальных событиях или действиях и информация из контекста. Мы вновь видим, что целесообразная стратегия способна оперировать самыми различными видами информации, каждый из которых в отдельности может быть и недостаточен для образования релевантных гипотетических суждений.

1.3.5. Схематические стратегии. Во многих типах дискурса прояв­ляется традиционная, культурно-обусловленная схематическая структура—одна из высших форм, организующая макропропозиции (глобальное содержание текста). Так, рассказам обычно приписыва­ется нарративная схема, состоящая из иерархической структуры таких традиционных категорий, как Завязка, Кульминация и Развяз­ка. Свои схемы имеют доказательства и отчеты о психологических исследованиях. Мы называем эти схемы суперструктурами текста, так как термин ,,схема" имеет, с нашей точки зрения, слишком общий и расплывчатый характер. Суперструктура обеспечивает обобщенный синтаксис глобального значения и макроструктуры текста.

Пользователи языка управляют суперструктурами стратегиче­ским путем. Они пытаются активировать релевантную суперструкту­ру из семантической памяти сразу же после появления в тексте или контексте первого стимула. Начиная с этого момента, схема может быть использована как мощное средство переработки по принципу ,,сверху вниз" для приписывания релевантных категорий суперструк­туры (глобальных функций) каждой макропропозиции—или последо­вательности макропропозиций—и в то же время обеспечивать некоторые общие ограничения на возможные локальные и глобаль­ные значения текстовой базы.

1.3.6. Продукционные стратегии. Хотя наша модель направлена, главным образом, на понимание текста, все же полная модель когнитивной обработки текста должна включать в себя и продукци­онный компонент. В абстрактной теории текста не имеет значения, как выделены структуры—с помощью анализа или синтеза, пос­кольку правила могут быть сформулированы двумя способами: как соответствия между семантическими представлениями и поверхно­стными структурами и как их упорядочение. Однако в когнитивной модели и в особенности в стратегической модели мы не можем просто направить процесс отображения в обратную сторону. В каждый момент понимания продукционного процесса у слушающего и гово­рящего есть доступ к различного рода информации, так что релевантные стратегии тоже весьма неодинаковы. Это значит, что читатель или слушатель должен каким-то сложным способом пред­ставить себе тему дискурса, в то время как говорящий в большин­стве случаев, за исключением некоторых форм спонтанного разгово­ра, уже знает тему продуцируемого текста.

Следовательно, главной задачей говорящего является построение такой макроструктуры, как семантический план текста, состоящий из элементов общего знания и в особенности из элементов ситуаци­онной модели (включая модель слушающего и его знания, мотива­ции, прошлые действия и намерения—и коммуникативный кон­текст).

После создания макроплана следующей важной задачей является стратегическое управление текстовой базой на локальном и линейном уровне; при этом производится выбор между эксплицитной и имплицитной информацией, устанавливается и соответствующим образом отмечается локальная связность и, наконец, формулируют­ся поверхностные структуры с различными семантическими, прагма­тическими и контекстуальными данными. В соответствии с характе­ром стратегии понимания следует полагать, что образования локаль­ной пропозиции и формулировки локальной поверхностной структу­ры не происходит после образования полных семантических макро­структур или локальных пропозиций соответственно. Говорящие, по-видимому, начинают формулировать предложения до построения полной семантической репрезентации предложения; то же самое происходит на более глобальном уровне, так что частично или ранее сформированные макроструктуры могут быть изменены ввиду ло­кальных информационных ограничений. В особенности это относит­ся к разговору и к тем видам монолога, в которых используется контекстуальная обратная связь со слушателями или параллельное восприятие происходящих событий или действий.

К настоящему времени мы знаем очень мало о конкретных продукционных стратегиях. Хотя эти операции и их упорядочение отличаются от тех, которые используются в процессе понимания, все же вряд ли пользователи языка располагают совершенно различными и независимыми системами стратегий. Это не согласует­ся и с нашим основным положением, которое сводится к тому, что понимание—это не просто пассивный анализ, а конструктивный-процесс. Так, важная роль переработки по принципу ,,сверху—вниз" в процессе понимания предполагает частичное планирование (или ожидание) структур и значений предложений и целых текстов.

1.3.7. Другие стратегии. Рассмотренные основные типы стратегий понимания текста, разумеется, не исчерпывают всех возможных стратегий. И в процессах порождения, и при понимании текста действует ряд стилистических стратегий. Они дают возможность пользователям языка производить выбор между альтернативными способами выражения примерно одного и того же значения; выбор осуществляется с учетом типа текста и контекстуальной информации (тип ситуации, уровень неформальности общения, типы участников и характер общих целей). Пользователь языка должен стремиться к установлению некоторой формы стилистической связности, отбирая или интерпретируя слова определенного регистра и показатели определенной личной или социальной ситуации. Для слушателя это означает, в частности, стратегическое использование стилистических маркеров для определения различных свойств говорящего или социального контекста, таких, как гнев, любовь, стремление к сотрудничеству или проявлению власти, классовая принадлежность и другая информация, жизненно необходимая для успешного общения (Sandell, 1977).

Кроме того, можно выделить риторические стратегии (напри­мер, фигуры речи). Если основная функция стилистической вариан­тности—это указание на связи между текстом и личностным или социальным контекстом, то риторические структуры используются для повышения эффективности дискурса и коммуникации. Следова­тельно, они являются стратегическими по определению, так как используются исключительно в целях вербальной коммуникации, а именно понимания, восприятия дискурса и успешности речевого акта.

Сами по себе они не ведут к построению семантического представления, но помогают этому процессу. Фигуры речи могут привлекать внимание к важным понятиям, выступать в качестве стимулов локальной и глобальной связности, способствовать прием­лемым прагматическим интерпретациям (например, обещание, а не угроза) и придавать элементам семантического представления струк­турную организованность, что облегчает поиск.

Параллельно с собственно вербальной коммуникацией пользова­тели языка стратегически перерабатывают невербальную информа­цию: жесты, мимику, позы и т. д. Хотя сама по себе она редко ведет непосредственно к семантическим представлениям (например, ,,раз­гневанное лицо" означает, что ,,говорящий в гневе"), но в целом способствует стратегиям понимания и производства текста. Жесты и выражения лица указывают на то, какой из речевых актов использу­ется, какие семантические импликации должны быть выведены из локальных пропозиций; они могут указывать и на референтов дейктических выражений (см. Marslen-Wilson, Levy & Tyier, 1982) и на то, какие понятия требуют специального внимания и могут быть маркерами возможных макроструктур. Таким образом, в невербальной коммуникации содержится информация, существенная для всех стратегий, которые будут рассмотрены в книге и для стратегий коммуникации вообще. (Goffman, 1967, 1969; Kendon, Harris & Key, 1975; Kendon, 1981; Scherer & Ekman, 1982).

Упомянутые стратегии играют особенно важную роль в диалого­вых типах дискурса, например в повседневных разговорах. Поэтому как на текстуальном, так и на паратекстуальном (невербальном) уровне есть целый ряд стратегий разговора (конверсационных стратегий), в которых используются социальные и коммуникативные функции дискурсивных единиц: речевых актов или пропозиций. Система очередности в разговоре, сформулированная обычно в виде правил, в когнитивной модели должна быть переформулирована в терминах соответствующих стратегий участников применительно к распределению и присвоению роли говорящего. Кроме информации, содержащейся в данном высказывании, о пограничных синтаксиче­ских сигналах или семантическом завершении (closure) сложных пропозиций, эти стратегии поочередного участия в разговоре осно­вываются на такой невербальной информации, как направление взгляда, жесты, паузы или сопутствующие действия участников коммуникации в сочетании с более общими социальными характери­стиками этих участников и спецификой контекста (кто имеет (171) право—и силу—участвовать или вступать в разговор? См. S u el-now, 1972; Sacks, Schegloff & Jefferson, 1974; Schenkein, 1978; Franck, 1980).

Стилистические, риторические, невербальные, конверсационные или другие коммуникативные стратегии, лишь упомянутые здесь, не могут быть рассмотрены в книге. Очевидно, однако, что во многих случаях они действуют параллельно с обсуждаемыми нами стратеги­ями, повышая, в частности, эффективность семантической интерпре­тации. Например, благодаря устранению неоднозначности или под­черкиванию личных мотиваций и намерений говорящих, они помога­ют установлению функции дискурса в рамках коммуникативного контекста или адекватного порождения и понимания речевых актов. Исследования же невербальной коммуникации и разговора следует поэтому переформулировать с точки зрения стратегической когни­тивной модели, и тогда то, что было проанализировано структурны­ми методами или с помощью интерактивных стратегий, может получить солидную когнитивную основу.