II. Прагматика

Синтаксис изучает предложения, семантика изучает пропозиции. Прагматика занимается изучением речевых актов и тех контекстов, в которых они реализуются. Соответственно перед прагматикой встает два рода проблем: во-первых, определение инте­ресных типов речевых актов и «продуктов» речи; во-вторых, опи­сание признаков и свойств речевого контекста, влияющих на определение того, какая именно пропозиция выражается данным предложением. Анализ иллокутивных актов служит примером проблемы первого рода; изучение дейктических (indexical) выра­жений относится к кругу проблем второго рода, которые меня в первую очередь интересуют, но, прежде чем перейти к ним, я выскажу несколько общих соображений о проблемах первого рода.

Утверждение, приказ, контрфактическое высказывание, тре­бование, догадка и опровержение, просьба, возражение, предска­зание, обещание, призыв, рассуждение, объяснение, оскорбление, вывод, умозаключение, предположение, обобщение, ответ и об­ман—все это суть типы речевых актов. Задачей анализа является обнаружение необходимых и достаточных условий успешного (или, возможно, для некоторых типов нормального)' осуществле­ния речевого акта. Эта задача относится к области прагматики, поскольку необходимые и достаточные условия как таковые обычно связаны с наличием/отсутствием определенных свойств контекста, в котором осуществляется данный речевой акт³, скажем, таких, как намерения говорящего; знания, мнения, ожидания и интересы говорящего и слушающего; Другие речевые акты, уже осуществленные в том же самом контексте; время произнесения высказывания и результат его произнесения; истинностное значение выражаемой пропозиции, а также семантические отношения между этой пропозицией и некоторыми другими, так или иначе включенными в рассмотрение.

Почти все перечисленные нами речевые акты включают выра­жение пропозиции; и при рассмотрении прагматических задач первого типа распознавание самой этой пропозиции считается не представляющим трудностей. В большинстве случаев, однако, контекст произнесения высказывания влияет не только на ту ил­локутивную функцию, которую говорящий придает определенной пропозиции,— контекст влияет и на саму эту пропозицию. Вполне вероятно, что семантические правила определения пропозиции, выражаемой данным предложением, могут быть сформированы лишь с учетом некоторых признаков той ситуации, в которой это предложение произносится.

Рассмотрим высказывание: Everybody is having a good time (423) 'Все хорошо проводят время'. Я исхожу и» того, что вы понимаете употребленное в нем предложение достаточно хорошо. Предположим, что вы подробно осведомлены о людях, хорошо проводящих время: о каждом когда-либо жившем человеке и о каждом моменте времени вплоть до настоящего вы достоверно знаете, проводил ли данный человек хорошо время в данный мо­мент. Но даже и при этих условиях вы все-таки испытываете сомнения относительно истинности приведенного утверждения— в силу как минимум двух причин: во-первых, вы не знаете, когда было сделано это утверждение; во-вторых, вы не знаете, о ка­кой группе людей идет речь. Вряд ли говорящий имел в виду всех людей в мире. Он мог иметь в виду всех гостей на какой-то вечеринке или всех слушателей какой-нибудь лекции по фило­софии. А коли так, то для того, чтобы понять, что же именно было сказано, не говоря уже об истинности сказанного, нам надо знать, что это за вечеринка или лекция.

Наиболее характерными примерами такого рода являются вы­сказывания, содержащие личные и указательные местоимения. Когда вы говорите: We shall overcome 'Мы победим', мне надо знать, кто вы такой и от чьего лица выступаете. Если вы скаже­те: That is a great painting 'Это великолепная картина', мне не­обходимо будет знать, на что вы глядите, или на что указываете, или к чему относилось ваше предыдущее высказывание. Зависи­мость интерпретации модальных слов от контекста также обще­известна. Для однозначного установления того, какая пропозиция выражается предложением со словами can, may, might, must или ought—'возможно', 'разрешено', 'могло бы быть', 'необходимо', 'обязательно',—нам нужно иметь заранее заданную или подра­зумеваемую область «всех возможных миров». Это вовсе не дол­жны быть все мыслимые миры в каком бы то ни было абсо­лютном смысле (если таковой вообще существует). Предложения, содержащие модальности, анализируются обычно относительно множества всех возможных миров, совместимых или со знания­ми говорящего, или с некоторым набором пресуппозиций, или с тем, что является правильным с точки зрения морали или зако­на либо считается нормальным, или, наконец, с тем, что в чьих-либо силах. Если релевантный класс возможных миров из кон­текста не ясен, то выражаемая пропозиция не определена.

Формальный семантический анализ таких понятий, как универсальность и необходимость, вычленяет релевантные кон­текстные и прагматические параметры интерпретации, например такие, как область дискурса (domain of discourse) в классиче­ской логике первого порядка или множество возможных миров с (424) заданным на них отношением относительной достижимости (rela­tion of relative possibility) в семантике Крипке для модальной логики; условия истинности задаются относительно этих пара­метров. Экспликация отношений между этими параметрами, а также между ними и более просто выделяемыми характеристиками речевого контекста относится к прагматическим проблемам второго типа.

Построение, которое я предлагаю, в общих чертах выглядит следующим образом. Синтаксические и семантические правила языка определяют предложение вместе с его интерпретацией; ин­терпретированное предложение вместе с некоторыми характеристи­ками контекста его произнесения задает пропозицию. Пропозиция в свою очередь в совокупности с возможным миром определяет истинностное значение. Таким образом, проинтерпретированному предложению соответствует функция, сопоставляющая контекстам пропозиции, а пропозиция — это функция из возможных миров в истинностные значения.

Согласно этой схеме, как контекст, так и возможный мир вносят вклад в определение истинности того, что говорится в данном предложении. Можно было бы объединить эти два ком­понента и рассматривать пропозицию как функцию, сопоставляю­щую истинностное значение паре «контекст — возможный мир» (эту пару можно назвать точкой референции). Тогда прагмосемантика трактовалась бы как изучение видов зависимости от контекста, свойственных не пропозициям, а истинностным значе­ниям, а сам возможный мир, в котором произносится предложение, был бы частью этого контекста. Именно таков, как мне кажется, способ построения прагматики, предложенный и разработанный Ричардом Монтегю (Montague 1968)⁴. Его метод проще, чем намечаемый здесь; тем самым мне нужно представить аргументы в пользу необходимости или желательности введения лишнего шага на пути от предложения к истинностному значению. Введение этого шага оправдано только в том случае, если промежуточная сущ­ность — пропозиция — представляет самостоятельный интерес, а также если между контекстом и возможным миром обнаруживается функциональное различие.

Пропозиции важны сами по себе уже потому, что они представляют собой содержание (object) иллокутивных актов и про­позициональных установок. Пропозиция считается смыслом, об­щим для утверждений, оценок, обещаний, желаний и потребно­стей, вопросов и ответов, суждений о возможности и вероятности. Смыслы (meanings) предложений, понимаемые как правила, определяющие истинностное значение непосредственно из контек­ста, не могут убедительно представить такого рода общее содер­жание.

425

Если 0'Лири спрашивает: Are you going to the party? 'Вы идете на вечеринку?' и вы отвечаете: Yes, I'm going 'Да, иду', то ваш ответ уместен, ибо вы подтверждаете именно ту пропози­цию, которая выражена вопросом. При более простом анализе не остается ничего, что могло бы быть общим содержанием вопроса и ответа, кроме истинностного значения. Пропозиции, содержа­щиеся в вопросе и ответе, имеют разные точки референции, и, следуя более простому анализу, это разные пропозиции. Однако очевидно, что истинностным значением общее содержание вопро­са и ответа не исчерпывается. Если на вопрос 0'Лири: Are you going to the party? 'Вы идете на вечеринку?' вы ответите: Yes, snow is white 'Да, снег белый', то ваш ответ будет неуместен.

Когда 0'Лири говорит на вечеринке: I didn't have to be here you know 'Знаешь, меня могло бы здесь и не быть', он имеет в виду примерно следующее: „Не было необходимо, чтобы 0'Лири присутствовал на этой вечеринке". Слова I 'я' и here 'здесь' вносят вклад в построение пропозиции; эта пропозиция и есть то, что, по утверждению 0'Лири, не является необходимым. При том условии, что 0'Лири действительно не был обязан или вы­нужден присутствовать на вечеринке, то, что он сказал, является истинным. Если бы, однако, объявленная не необходимой пропо­зиция была чем-то вроде смысла предложения, 0'Лири был бы не прав: предложение I am here 'Я здесь' является истинным для всех точек референции, а тем самым при более простом анализе и необходимо истинным.

Предположим, вы говорите: Не is a fool 'Он дурак', глядя в сторону Даниелса и 0'Лири. Предположим, для меня ясно, что 0'Лири — дурак, а Даниелс — нет, но я не знаю точно, о ком вы говорите. Сравним эту ситуацию с другой, когда вы го­ворите: Не is a fool, совершенно однозначно указывая на 0'Лири;

для меня, однако, не очевидно, так это или нет. В обоих слу­чаях у меня нет уверенности относительно истинности ваших слов, однако источники сомнения в этих случаях совершенно раз­ные. В первом примере неясность касается того, какая пропо­зиция выражена, в то время как во втором сомнительны сами факты.

Из рассмотренных примеров не вытекает никаких критериев того, как разграничивать два типа факторов, влияющих на истин­ность: тех, которые относятся к контексту, и тех, которые отно­сятся к возможному миру. Однако эти примеры подтверждают тезис об обоснованности такого разграничения, а также свиде­тельствуют о наличии у нас на этот счет определенной интуиции. Я вовсе не хочу сказать, что можно легко провести такого рода границу, что отнесение того или иного фактора, влияющего на истинностное значение, к числу семантических или (426) прагматических не может быть иногда крайне затруднительным или произ­вольным ⁵. Я утверждаю лишь, что в некоторых случаях можно провести четкую границу между контекстом и возможным миром, что существуют расхождения в языковых употреблениях, опреде­ляемые способом проведения этой границы. Для более серьезного обоснования этого тезиса я рассмотрю сначала понятие праг­матической пресуппозиции — центральное для описа­ния контекстов в противоположность возможным мирам; а затем опишу один тип прагматической неоднозначности основанной на проведенном разграничении.