культурная антропология / Малиновский, Введение и вторая глава

Пять деревень, расположенных на западном берегу северной час­ти островного побережья Лагуны, образуют район Кулумата. Все это рыбацкие деревни, они отличаются методами ловли, и каждая имеет свои рыболовецкие угодья и собственные способы их эксплуатации⁵. Это район гораздо менее однородный, чем какой-либо из выше упо­мянутых. Здесь нет главного вождя, и даже в случае войны жители не воевали на одной и той же стороне. Здесь я не могу, однако, входить во все оттенки и особенности их политической организации.

В южной части Бойова на первом месте находится провинция Луба, занимающая срединную часть острова в месте, где берег сужа­ется, образуя узкий перешеек. Эта страна управляется вождем с высо­ким рангом, который живет в Оливилеви. Он принадлежит к той же самой большой семье, что вождь Омаракана, а южный доминион воз­ник вследствие ответвления младшей линии, что произошло пример­но три поколения назад. Так случилось после неудачной войны, ког­да все население Киривина убежало на юг, к Луба, и жило там два года во временных деревнях. Преобладающая часть жителей затем верну­лась в родную сторону, но некоторое число осталось на новом месте под властью брата вождя, и таким образом возникла деревня Оливи­леви. Вавела, которая была в старину очень большой деревней, теперь состоит немногим менее чем из двадцати хижин. Она находится на восточном побережье и расположена над самым морем в очень живо­писном месте, где открывается вид на широкий залив с песчаным бе­регом. Она является важным, традиционным центром астрономичес­кого знания. Здесь многие поколения туземцев вплоть до настоящего времени регулировали свой календарь. Это значит, что здесь устанав­ливались важные даты и сроки, а в особенности - дата начала вели­ких ежегодных торжеств Миламала, приходящихся всегда на период полнолуния. Более того, Вавела является одной из тех деревень на Тробрианских островах, где находится главное место обитания носи­телей второй формы черной магии — летающих ведьм. По сути, со­гласно туземным повериям, эта форма чародейства локализуется ис­ключительно в южной части острова, в то же время неизвестна жен­щинам северной части, хотя сфера действия ведьм с юга простирает­ся на весь Бойова. Вавела, которая обращена на восток и находится в близком соседстве с Китава и деревнями Архипелага Маршалла, раз­деляет с этими островами репутацию места, где собираются женщины, которые умеют летать, убивать с помощью магии и, кроме того, пита­ются трупами и особенно опасны для мореходов, попадающих в опас­ное положение.

Плывя на юг, мы прибываем в большое селение на западном побе­режье Лагуны — Синакета, состоящее примерно из шести деревень, расположенных на расстоянии нескольких сот метров друг от друга. Каждая из них имеет своего главу, а также отличается местными свой­ствами. Однако в случае войны и в обмене кула эти деревни образуют единое общество. Некоторые из местных вождей Синакета претенду­ют на свою принадлежность к высшему рангу, другие являются обыкновенными членами племени; однако в целом как принцип ран­га, так и власть вождя становятся все слабее по мере того, как мы про­двигаемся на юг. Помимо Синакета мы встретим всего лишь несколь­ко деревень, которые участвуют в местном обмене кула, о чем еще пойдет речь в дальнейшем. Сама же Синакета в последующих описа­ниях будет занимать огромное место. Южную часть острова иногда называют Каубвагина, но она не образует такой четко определенной политической единицы, как северные районы.

84

85

Наконец, южнее главного острова, отделяясь от него узким проли­вом, расположен имеющий форму полумесяца остров Вакута, на ко­тором расположены четыре маленькие деревни и одна большая. Срав­нительно недавно, примерно четыре-шесть поколений назад, сюда прибыла и здесь поселилась одна из упоминавшихся недавно групп подлинного клана Табалу - семья вождя самого высокого ранга. Од­нако их власть никогда не достигала даже и уровня власти незначи­тельных вождей Синакета. На острове Вакута мы встречаем типичную папуо-меланезийскую систему правления, осуществляемого племен­ными старейшинами, один из которых значительнее других, хоть это превосходство и не столь велико.

Два больших поселения Синакета и Вакута играют в кула очень большую роль, являясь к тому же единственными на всех Тробрианах сообществами, где изготовляются диски из красных раковин. Этот промысел, как мы еще увидим, тесно связан с обменом кула. Полити­чески Синакета и Вакута между собой соперничают, а в старину они периодически шли друг на друга войной.

Другим районом, составляющим четкое политическое и культурное единство, является большой остров Каулеула на западе. Его обитате­ли - рыбаки, строители лодок и торговцы. Они предпринимают боль­шие экспедиции на западные острова д'Антркасто, чтобы заполучить орехи бетеля, саго, гончарные изделия и черепаховые панцири в об­мен на произведенные ими самими изделия.

Необходимо дать достаточно детальное описание института вождей и политических подразделений потому, что четкое представление о главных политических институтах является существенным для пони­мания системы кула. Все сферы племенной жизни - религия, магия, экономика — между собой переплетены, но социальная организация племени - это основа всего. Следовательно, необходимо помнить о том, что тробрианцы образуют некое культурное единство - они гово­рят на одном и том же языке, имеют одни и те же институты, подчи­няются одним и тем же законам и правилам, находятся под влиянием одних и тех же поверий и обычаев. Те уже перечисленные районы, на которые подразделяются Тробрианские острова, различаются полити­чески, но не в культурном отношении; то есть на каждом из этих ос­тровов живут аборигены определенной группы, повинующиеся соб­ственному вождю (или, по крайней мере, его признающие), преследу­ющие собственные интересы и цели, а в случае войны ведущие борь­бу собственными силами.

Кроме того, в границах каждого района отдельные деревенские со­общества обладают большой степенью независимости. Деревенское сообщество представлено своим главой; каждому из его членов при­надлежит огород, совокупность которых расположена вместе и нахо­дится под наблюдением собственного мага; они устраивают свои соб­ственные пиры и обрядовые церемонии, они все вместе оплакивают умерших и для праздников в память о них совершают бесчисленные распределения продуктов. Во всех важных событиях, будь то на уров-

не района или отдельного племени, члены деревенского сообщества держатся вместе и действуют заодно. " " > ■ < 6)

VI

Прямо на это территориально-политическое деление налагается деле­ние на тотемические кланы, каждый из которых обладает рядом свя­занных между собой тотемов, причем главным из них является птица⁶. Члены этих четырех кланов рассеяны по всему племени Бойова, при­чем в каждой деревне можно обнаружить членов всех этих четырех кланов, и даже в каждом доме представлены по меньшей мере две то­темные группы, поскольку муж должен принадлежать к другому кла­ну, отличному от клана жены и детей. В рамках клана существует оп­ределенная солидарность, основанная на весьма смутном ощущении общей родственности с тотемными птицами и животными, хотя в го­раздо большей степени это ощущение опирается на многочисленные социальные обязанности - на такие, например, как совершение опре­деленных церемоний (а особенно - траурных), которые и сплачивают членов данного клана. Однако подлинная солидарность достижима лишь между членами субклана. Субклан - это местное подразделение клана, члены которого заявляют об общности предков (отсюда возни­кает и ощущение подлинной кровной общности) и, кроме того, при­надлежат к той местности, откуда родом их предки. Именно с этими субкланами и связано понятие определенного ранга. Так, один из то­темных кланов, Маласи, включает в себя как наиболее аристократи­ческий субклан, то есть Табалу, так и субклан самого низшего ранга -то есть местное подразделение Маласи из Бвойталу. Вождь Табалу по­чувствовал бы себя весьма оскорбленным, если бы ему хотя бы намек­нули на то, что он в родстве с поедателями стингари из нечистой де­ревни, хотя эти люди - такие же Маласи, как и он. Принцип ранга, связанный с тотемическими подразделениями, встречается только в тробрианском обществе; он совершенно чужд всем другим папуо-ме-ланезийским племенам.

Если говорить о родстве, то прежде всего следует помнить о том, что оно у туземцев матрилинейно и что наследование ранга, членство во всех общественных группах и наследование имущества происходит по линии матери. Брат матери считается подлинным опекуном маль­чика, и существует целый ряд взаимных обязанностей и обязательств, которые устанавливают между ними очень тесные и значимые отно­шения. Считается, что подлинное родство, подлинная общность кро­ви существует лишь между мужчиной и родственниками его матери. В первую очередь это относится к его братьям и сестрам как особенно близким ему людям. В пользу сестры или сестер он обязан начать ра­ботать, как только они вырастут и выйдут замуж. Однако несмотря на это между ними существует ряд очень строгих табу, которые начина-

86

87

ют действовать довольно рано. Мужчине не позволено шутить или свободно разговаривать в присутствии своей сестры, или даже погля­дывать на нее. Даже и самый легкий намек на сексуальные дела (как недозволенные, так и супружеские) брата или сестры, сделанный кем-то из них в присутствии другого, считается смертельным оскорблени­ем и унижением. Если мужчина приближается к группе людей, в ко­торой разговаривает его сестра, то либо она уходит, либо он развора­чивается обратно.

Отношение отца к детям весьма примечательно. Физиологическое отцовство здесь неизвестно⁷, и предполагается, что никаких родствен­ных связей и отношений между отцом и ребенком не существует — за исключением отношений между мужем матери и ребенком жены. И все-таки отец является ближайшим и самым искренним другом сво­их детей. Много раз я наблюдал, когда ребенок — маленький мальчик или девочка — оказывался в опасности или заболевал, и если в связи с этим возникал вопрос о том, что кому-то придется взять на себя трудности или подвергнуть себя опасности ради ребенка, то в этом случае все волнения выпадали на долю отца, которому предстояло пе­ренести все необходимые лишения, — на долю отца, но не дяди по ма­теринской линии. Такое положение вещей признается вполне отчет­ливо, о чем недвусмысленно говорят и сами туземцы. В вопросах на­следования и передачи собственности мужчина стремится для своих детей сделать все, что только в его силах, при этом, конечно, считаясь и с обязанностями по отношению к семье сестры.

Трудно в нескольких словах выразить разницу между этими двумя отношениями, то есть между отношением мальчика к дяде по матери и отношением сына и отца. Лучшим из кратких выражений этой мыс­ли будут слова о том, что положение дяди по матери как близкого род­ственника считается справедливым и с точки зрения закона, и с точ­ки зрения обычая, тогда как интерес и любовь отца к его детям порож­дены чувством и существующими между отцом и детьми доверитель­ными отношениями. Отец видел, как дети росли; он вместе с матерью нежно заботился о малышах, ухаживал за ними, носил их на руках и давал им то воспитание, которое происходит в процессе наблюдения за работой старших и постепенного присоединения к ней. Когда речь идет о наследовании, отец дает ребенку все, что только может, - отдает свободно и с удовольствием, тогда как брат матери под давлением обычая дает племянникам то, что он не может удержать и сохранить для собственных детей.

VII

Стоит сказать еще несколько слов о некоторых религиозно-магичес­ких представлениях тробрианцев. Больше всего в связи с их верой в духов умерших меня поразило то, что они почти совсем не боятся ду­хов, то есть не испытывают ни одного из тех жутких чувств, которые

охватывают нас при мысли о возможном возвращении умерших. Все­возможные страхи и ужасы туземцев связаны лишь с черной магией, летающими ведьмами, злобными существами, насылающими болезни, и, самое главное, с колдунами и ведьмами. Духи же сразу после смерти попадают на остров Тума, лежащий к северо-западу от Бойова, и там какое-то время пребывают под землей, как говорят некоторые, или же, как утверждают другие, на поверхности земли, хотя там они и не­видимы. Раз в году они навещают свои деревни и принимают участие в больших ежегодных празднествах миламала, во время которых они принимают подношения. Иногда в это время они являются живым, которых, однако, это не тревожит. Да и вообще духи не оказывают на людей большого влияния - ни хорошего, ни плохого⁸. В некоторых магических формулах присутствуют обращения к духам предков, ко­торые во время некоторых обрядов принимают приношения. Однако это не имеет никакого отношения к тому взаимодействию или тесно­му сотрудничеству между людьми и духами, которое составляет сущ­ность всякого религиозного культа.

Но с другой стороны, магия как попытка человека управлять сила­ми природы непосредственно при помощи особого знания пронизы­вает собою на Тробрианах буквально все и имеет всеобъемлющее зна­чение⁹. Мы уже упоминали о колдовстве и о земледельческой магии. Здесь достаточно добавить лишь то, что все жизненно важное для ту­земца сопровождается магией. Все хозяйственные дела имеют свою магию; любовь, благополучие детей, таланты и умения, красота и про­ворство - все это или стимулируется, или нарушается магией. В свя­зи с обменом кула (а он имеет для туземцев огромное значение и зат­рагивает почти все их общественные страсти и амбиции) мы встретим­ся с другой системой магии, и тогда у нас будет возможность погово­рить о проблеме в целом более детально.

Болезнь, здоровье и смерть также являются результатами действия магии или контр-магии. Теоретические воззрения тробрианцев на этот вопрос чрезвычайно сложны, но и в высшей степени определен­ны. Так, хорошее здоровье прежде всего, конечно, является состояни­ем естественным и нормальным. Более легкие болезни можно полу­чить от перегрева, переедания, переутомления, плохого питания или из-за других обычных причин. Такие недомогания непродолжитель­ны, не приводят к по-настоящему плохим последствиям и не пред­ставляют непосредственной опасности. Но если человек болеет сколь­ко-нибудь долго и его силы по-настоящему подорваны, то, значит, тут действуют злые силы. Одной из самых распространенных форм чер­ной магии является магия бвага 'у, то есть злых колдунов, некоторое количество которых есть в каждом районе. Обычно даже и в каждой деревне имеются один-два человека, вызывающих больше или мень­ше страха как бвага 'у. Чтобы стать им, никакого особого посвящения не требуется, достаточно знать заклятия. Научиться им (то есть на­учиться так, чтобы стать признанным бвага'у), можно лишь за высо­кую плату или в исключительных обстоятельствах. Так, отец часто

89

«передает» свое колдовство сыну, — однако всегда бесплатно; обычный член племени может научить колдовству человека высокого ранга. Или человек научит этому сына своей сестры. В этих двух последних случаях требуется заплатить очень высокую плату. Это имеет значение как характеристика отношений родства, - то, что человек учится кол­довству у отца, хотя отец, согласно традиционной системе родства, не является кровным родственником, тогда как за это же самое надо зап­латить дяде по матери, естественным наследником которого он явля­ется.

Как только человек овладевает искусством черной магии, он при­меняет ее к своей первой жертве, которой всегда должен стать кто-то из его собственной семьи. Среди туземцев существует твердое и чет­кое убеждение в том, что если в колдовстве мужчины и должно быть что-то хорошее, то в первую очередь оно должно быть испробовано на его матери, сестре или каком-нибудь из его родственников по линии матери. Такой матереубийственный акт и делает его настоящим бва­га 'у. Потом его искусство можно будет практиковать и на других лю­дях, став твердым источником доходов.

Связанные с магией поверья сложны; они различаются в зависи­мости от того, исходят ли они от колдуна или от непосвященного; со всей очевидностью существуют также и напластования верований, что объясняется или местными вариациями, или наложением разных вер­сий. Здесь нам достаточно подвести краткие итоги.

Когда колдун хочет напасть на кого-то, первым делом он наложит легкое заклятье на обычно посещаемые этим человеком места. Это заклятье вызовет легкую болезнь и вынудит человека оставаться в по­стели у себя дома, где он будет пытаться вылечиться, ложась на не­сильно горячие угли, чтобы согреть тело. Это первое недомогание, называемое кайнагола, предполагает такие боли в теле, которые (если говорить с нашей точки зрения) могут быть вызваны ревматизмом, общим переохлаждением, гриппом или другой болезнью в начальной стадии. Когда жертва лежит на нарах, с горящим под ними огнем и, как правило, посреди хижины, бвага 'у украдкой подходит к дому. Вме­сте с ним — несколько ночных птиц, сов и козодоев, составляющих его свиту. Весь он окружен ореолом того легендарного ужаса, который за­ставляет туземцев трепетать при мысли о встрече с колдуном во вре­мя такого вот ночного обхода. Потом он пытается просунуть сквозь соломенную стену привязанный к длинной палке пучок трав, закол­дованных каким-то смертоносным заклятьем, стараясь просунуть это в огонь, над которым лежит больной. Если ему это удастся, то дым от сгоревших листьев будет вдыхать этот обреченный человек, имя кото­рого произносится в заклятии, и тогда его одолеет та или иная из тех жутких болезней, целый список которых имеется у аборигенов, при­чем каждая из них имеет как четко выраженные симптомы, так и ма­гическую этиологию. Это предварительное колдовство необходимо было для того, чтобы удержать жертву в доме, поскольку только там может осуществляться смертоносная магия.

90

Конечно, и больной тоже будет защищаться. Прежде всего, его друзья и родственники (а такова одна из главных обязанностей брать­ев жены) будут его сторожить, сидя с копьями и у хижины, и у всех подходов к ней. Я часто натыкался на такие «дозоры», когда поздней ночью гулял по какой-нибудь деревне. Кроме того, прибегают и к ус­лугам конкурирующего бвага 'у (поскольку искусством убийства и ле­чения владеют всегда одни и те же люди), который произносит контр­заклинания так, что иногда усилия первого колдуна (даже если ему и удалось сжечь травы в соответствии с наводящим ужас обрядом тоги-нивайу) бывают напрасными.

Если это удалось, то колдун прибегает к последнему и самому ро­ковому обряду — указыванию с помощью кости. Удалившись подаль­ше в дебри джунглей, бвага 'у вместе с одним или двумя сообщниками произносит сильные заклятия и кипятит в горшочке кокосовое масло. Потом этим маслом смачиваются листья травы, которые оборачивают­ся вокруг острого скелета рыбы стингари или подобного остроконеч­ного предмета. Над этим скелетом поется последнее, самое убийствен­ное заклинание. Затем бвага 'у крадучись возвращается в деревню, ви­дит свою жертву и, скрываясь за кустом или хижиной, указывает на нее своим магическим кинжалом, то есть, на деле, с силой и злостью вертит им в воздухе, как если бы ему хотелось пронзить жертву, повер­нуть острие в ране. Это действие, если оно исполнено соответствую­щим образом и не вызвало противодействия другого, еще более силь­ного колдуна, обязательно убьет человека.

Я здесь в общей форме обозначил последовательность действий черной магии, которые, как в это верит и сам маг, и сторонний чело­век, должны принести болезнь и смерть. Нет сомнения в том, что теми, кто сами верят в то, что владеют черными силами, акты черной магии и впрямь совершаются. В равной степени очевидно, что нерв­ное напряжение, вызванное самим сознанием того, что бвага 'у поку­шается на чью-то жизнь, чрезвычайно велико и, вероятно, оно еще усиливается от того, что человек знает, что за магом стоит мощь вож­дя, и этот страх наверняка очень способствует успеху черной магии. С другой стороны, вождь, если на него нападают, всегда может поло­житься на хорошего охранника, который его защищает, и на самых сильных магов, оказывающих ему поддержку, а также на свою власть, позволяющую ему впрямую иметь дело с каждым, кого подозревает в заговоре против него. Таким образом черная магия, являясь одним из средств поддержания установленного порядка, в свою очередь им же и укрепляется.

Если мы вспомним, что и здесь, как и во всех других верованиях в чудесное и сверхъестественное, существует лазейка для противодей­ствующих сил, а черная магия, будучи неправильно или неэффектив­но выполненной, разрушается из-за нарушения табу, неправильно произнесенных заклятий или по еще каким-либо причинам, и что, с другой стороны, внушение сильно влияет на жертву и ослабляет ее ес­тественное сопротивление, что, кроме того, все болезни неизменно

91

приписываются тому или иному магу, который, правда это или нет, зачастую открыто признает свою ответственность ради укрепления своей репутации, - то, приняв все это во внимание, мы без труда пой­мем, почему вера в черную магию процветает, почему никакая эмпи­рическая очевидность не может ее подорвать, и почему колдун верит в собственные силы не меньше, чем его жертва. По крайней мере трудность понимания этого такова, как и при объяснении многих со­временных примеров результатов от, например, чудес исцелений ве­рой (при помощи сайентологии или в Лурде), или при любом излече­нии с помощью молитв и благочестия.

Хотя бвага 'у и важнее прочих, но он всего лишь один из тех, кто насылает болезни и смерть. Часто упоминаемые летающие ведьмы, всегда приходящие или с южной части острова или с востока, с остро­вов Китава, Ива, Гава или Муруа, даже еще ужаснее. Все очень быст­ро наступающие и жестокие болезни (а особенно такие, которые не сопровождаются непосредственными, явными симптомами) припи­сываются именно мулукуауси, как их называют. Невидимые, они ле­тают по воздуху и садятся на деревья, крыши домов и другие высокие места. Оттуда они бросаются на мужчину или женщину, вырывают и прячут их внутренности, то есть легкие, сердце, кишки, мозг или язык. Жертва умрет через один-два дня, если только другая ведьма, которую позовут на помощь и хорошо ей заплатят, не разыщет и не отдаст жертве недостающие внутренности. Конечно, иногда сделать это уже поздно, поскольку тем временем похищенные органы уже бы­вают сожраны. И тогда жертва должна умереть.

Другим мощным носителем смерти являются таува 'у — антропо­морфные, но не человеческие существа, вызывающие эпидемии. Ког­да в конце сезона дождей появляется свежий, но еще незрелый ямс, начинает свирепствовать дизентерия, уничтожающая целые деревни. Или же когда в жаркие и сырые годы над районом, собирая обильную дань, проносится какая-нибудь инфекционная болезнь, это означает, что с юга прибыли таува 'у и что, незримые, они проходят по дерев­ням, побрякивая своими тыквенными посудинами с известью и тыкая деревянными дубинками или палками в жертвы, которые немедленно заболевают и умирают. Таува 'у, если он захочет, может принять вид человека или рептилии. Тогда он предстает в обличий змеи, краба или ящерицы, причем ты узнаешь его сразу, поскольку он от тебя не убе­жит, а на шкуре у него имеется, как правило, пятно какого-нибудь яр­кого цвета. Убить эту рептилию — значит совершить что-то роковое. Наоборот, ее следует бережно поднять и относиться к ней, как к вож­дю - то есть ее следует поместить на высокий помост и в качестве подношения разложить перед ней некоторые являющиеся признака­ми богатства ценные предметы, как-то: полированное нефритовое лезвие, пару браслетов или ожерелье, бусины которого сделаны из ра­ковин спондилуса.

Интересно заметить, что считается, будто таува 'у прибывают с се­верного побережья острова Норманби из района Ду 'а 'у и в особенно-

ыи из местности, называемой Севатупа. Именно в этом месте, со­гласно повериям и мифам Добу , и берет начало черная магия. Таким образом, то, что для местных племен этой местности считается обыч­ным, становится, если посмотреть на него издали, с точки зрения чу­жого племени, чем-то нечеловеческим, обладающим такими сверхъе­стественными способностями, как умение менять облик, становиться невидимым, а также причинять смерть - непосредственно и безоши­бочно.

Иногда таува 'у вступают в сексуальные отношения с женщинами, тому есть несколько случаев, о которых говорят, причем те женщины, которые были близки с таува 'у, становятся опасными колдуньями, хотя для туземцев остается и не совсем ясным, как именно они этим колдовским ремеслом занимаются.

Значительно меньшую опасность представляет токвай — дух дере­ва, живущий на деревьях и скалах, крадущий урожаи с полей и из хра­нилищ ямса, а также вызывающий легкие недомогания. В давние вре­мена некоторые люди научились делать это у токвай и передали это знание своим потомкам.

Итак мы видим, что кроме очень легких недомоганий, которые быстро и легко проходят, все остальные болезни приписываются кол­довству. Даже и случайности, как в это верят аборигены, не происхо­дят без причины. Это относится и к утопленникам, о чем мы еще бу­дем говорить подробнее, когда последуем за тробрианцами в их опас­ных морских путешествиях.

Естественная смерть от старости принимается как возможная, но когда в некоторых конкретных случаях, когда причиной смерти был, несомненно, возраст, я спрашивал у аборигенов, почему такой-то и такой-то человек умер, то мне говорили, что это сделал бвага 'у. Лишь самоубийство и смерть на поле боя занимает в сознании аборигенов иное место, что также подтверждено поверьем, что и убитые на вой­не люди, самоубийцы, и те, смерть которых была вызвана злыми ча­рами, - все они отправляются на тот свет своими путями, особыми для каждой из этих разновидностей.

Нам пока достаточно этого очерка тробрианской племенной жиз­ ни, поверий и обычаев, хотя нам еще представится возможность обсу­ дить подробнее те вопросы, которые наиболее существенны для наше­ го исследования.

VIII

Нам осталось упомянуть о еще двух районах, которые включены в об­мен кула, прежде чем вернуться к месту, откуда мы начали свое путе­шествие. Первый из них - западная область северных массим, охва­тывающая острова Маршалла Бенетта (Китава, Ива, Гава, Квайавата) и остров Вудларк (Муруа) с малой группой островов Нада. Второй район - это остров Святого Айнана (St. Aignan), называемый абори-