Вся философия одним фаилом / Пигров Социальная философия

оправдание исчезло и вообще никакой социальной философии не может быть в принципе. Современная социальная философия на самом деле всего лишь раздел социологии11.

Сдругой—«гуманитарной»—точки зрения, именно социальной философии как умозрительной дисциплины в современном сциентизированном мире нам и не хватает. Наиболее полно эта идея выражена в следующей выдержке из позднего Э. Гуссерля: «Нам не хватает науки, которая попыталась бы исполнить для идеи человека (и, таким образом, для a priori неразделимой пары понятий: отдельного человека и общества) то, что пыталась сделать чистая математика в природном мире для идеи природы и что она в основном исполнила. Так же как последняя идея — природа вообще как всеобщая форма — охватывает universitas естественных наук, так идея духовных существ — и особенно разумных существ, людей — universitas всех наук о духе и особенно всех наук о человеке. Между тем, с одной стороны, математика природы в ее априорном учении о времени, пространстве, движении, движущих силах разворачивает априорную необходимость, заключенную в этих сущностных компонентах природы вообще („natura formaliter spectata"), она делает возможным эмпирические науки с их рациональным, а именно математическим, методом в применении к фактичности данной природы. Она, таким образом, благодаря своим априорным принципам осуществляет рационализацию эмпирического. С другой стороны, у нас сейчас имеются богатые и плодотворные науки, относящиеся к духовному

ичеловеческому царству, но это полностью и „чисто" эмпирические науки. Необычайное изобилие временных, морфологических, индуктивных или упорядоченных с практической точки зрения фактов, имеющихся в них, остается вне связи, осуществляемой рациональностью, которая основывается на принципах. При этом мы лишены даже параллельной априорной науки, так сказать, mathesis'a духовного и человеческого; отсутствует научно развитая система чисто рациональной истины, коренящейся в „сущности" человека, такой истины, которая внедрила бы в качестве чистого логоса в эмпирию наук о духе метод теоретической рациональности и сделала бы возможным рациональное прояснение эмпирической фактичности в таком же смысле, как чистая математика природы делает эмпирическую естественную науку

доступной для математической теории и таким образом рационально ее проясняет»12.

Сэтой точки зрения, как раз социология (в том числе и особенно

теоретическая) и не имеет сущностного права на существование, она по сути есть либо «грехопадение» социальной философии13, либо ее эмпирическое дополнение и развертывание.

Мы уже говорили, что сопоставление дисциплин зависит, в частности, от того, как они институционально бытийствуют, т.е. как

20

они представлены в людях, в отношениях людей, в нормах этих отношений. Социальная философия — это то, чем занимаются социальные философы, но равным образом и социология — это то, чем занимаются социологи. Различие в содержательной области, предмете и методах зависит в значительной мере от того, в каких социальных формах данное духовное содержание укоренено. И это собственно социальное обстоятельство необходимо учитывать в далеко еще не завершенном диалоге между социологией и социальной философией. Ситуация особенно усложняется в связи с тем, что социальные философы совершают «побег» в социологию и обратно.

Современная социология (как, впрочем, и любая развитая положительная научная дисциплина) постоянно отстаивает право на философствование внутри самой себя, и социальная философия в принципе допускает право социологического исследования внутри своего поля. Границы между социологией и социальной философией, хотя теоретически и вполне четки, в то же время «прозрачны», проница-

14

емы .

Итак, в нынешних условиях граница между теоретической социологией и социальной философией прозрачна. Однако есть две черты, которые радикальным образом отделяют социальную философию от социологии. Это, во-первых, органическая нормативность социальной философии и, во-вторых, ее антитетичность.

1.2.1.1. НОРМАТИВНОСТЬ

Мы уже говорили, что существуют социальная стихия и рефлексия социального. Социальная стихия являет собой совокупную структуру и изменения социума, которые наблюдателю (исследователю, мыслителю) предстают как независимые от него. Социальная стихия включает в себя и те мотивы, которые владеют людьми, вызывают их к действию.

Социальная рефлексия описывает социум, его структуру и изменения, т. е. проясняет социальную стихию. Очевидно, что рефлексия влияет на стихии: только осмысляя действительность, люди уже тем самым так или иначе изменяют ее.

Аристотель, как известно, разделял направленность философского рассуждения на три части: «Всякое рассуждение направлено либо на деятельность, либо на творчество, либо на умозрение»15. Конечно, социальная философия направлена на умозрение, поскольку она носит эвристический, методологический характер и предлагает специфические социоморфные модели для умозрения. В этом отношении социальная философия предстает как теоретическая философия. Социальная философия направлена также и на креативное конструиро-

21

вание, особенно в своей позитивной части, раскрывшейся исторически как создание утопий (и антиутопий).

Наконец, социальная философия направлена на деятельность, и в этом смысле и постольку она есть одна из отраслей практической философии

— наряду с этикой и логикой. Социальная философия, стало быть, есть также и нормативная дисциплина, которая исследует, проясняет, вербализует, устанавливает и вообще культивирует нормы, ценности, которые могут и не иметь отношения к наличной реальности16. Существенное отличие социальной философии от социологии, даже чисто теоретической, состоит в том, что социальная философия по сути своей содержит неотъемлемый нормативный момент, подобно тому как нормативный момент содержат этика, эстетика и логика. Социальная философия в той мере, в какой она есть практическая философия, в той мере, в какой она вышла из моральной философии, занимается не только тем, что есть, но и тем, что должно быть. Так или иначе, в той или другой системе, но она всегда сопоставляет норму (идеал) и реальность, причем, если можно так выразиться, «симпатии» ее всегда на стороне нормы. Общество рассматривается как завершенная в себе, нормативная, абсолютная, логически непротиворечивая, справедливая, непреложная структура. Напротив, социология выстраивает свой идеал как положительную науку, подчеркнуто свободную от ценностей. Этой свободе от ценностей в социологии уделял особое внимание М.Вебер.

Нормативный момент в социальной философии именно как в философии не только утверждается, но еще и рефлексируется. Социальная чжлософия пытается не только провозгласить норму, но и понять ее. Э. Гуссерль говорит, что «в случае с науками о духе речь идет не просто о рациональном „прояснении", как в случае с природой. Здесь еще проявляется... своеобразный тип рационализации эмпирического:

нормативное суждение в соответствии с общими нормами, которые относятся к априорному существу „разумной" человечности, а также и тип самой фактической практики в соответствии с такими нормами, к которым принадлежат разумные нормы самого руководства практикой»17.

Каждое суждение о сущем имеет в социальной философии в качестве эквивалента суждение о должном. Налицо исследуемая социальной философией связь между тем, как реально устроен мир, и тем, как он должен быть устроен. Скажем, нам известно логическое суждение, обозначающее связь понятий. Но «суждение» (judging) происходит от слова «суд» и имеет не только логический, но и оценочный смысл. Все понятия, суждения и умозаключения социальной философии мерцают на грани этих двух смыслов — чисто логического, описывающего сущее, и нормативного, выражающего должное18. Можно противопо-

22

ставлять должное и сущее, можно подчеркивать их единство, но так или иначе момент отрефлексированного должного присутствует в социальной философии.

Социальная философия предстает в этом аспекте, в частности, как

философия права и философия нравов (пограничная с этикой, но не тождественная ей). Что касается философии права, то здесь особенно существенна неокантианская традиция, развивающая правовое учение Канта.

Нормативный момент в социальной философии сближает ее с идеологией. Социальная философия — так или иначе, опосредствованно или непосредственно — выступает как рефлексия и обоснование идеологии. В этом отношении социальная философия естественным образом включает в себя учение об идеале и учение об утопии19.

Нормативный момент в социальной философии сближает ее с риторикой. Это весьма существенно потому, что в таком сближении просматривается тенденция и возможность социально-философского рассмотрения отдельного человека или общности людей, взятых как средства. Общество оказывается в таком случае самоцелью, а индивид или та либо иная общность внутри общества— всего лишь средством. Отсюда один шаг к тезису о том, что цели оправдывают средства20. Появляется возможность отчужденной социальной философии, нацеленной на манипуляцию как отдельной личностью, так и обществом в целом.

Итак, в социальной философии имеется как «истинностный», так и неотъемлемый нормативный момент. Эти два момента обнаруживают тенденцию к институциональному обособлению в самых различных формах.

1.2.1.2. АНТИТЕТИЧНОСТЬ

Второй момент, определенно отличающий социальную философию от социологии, связан с антитетичностью социальной философии. Социальная философия предполагает формулировку и развитие не только тезиса, но и антитезиса, причем антитезис не менее значителен, чем тезис. Поэтом}' социальная философия способна ставить предельные вопросы, но не может их окончательно решить. Этим она радикально отличается от положительной науки социологии. Мы подробнее вернемся к этой особенности социальной философии в следующей главе.

** *

Я, конечно, несколько упрощаю соотношение социологии и социальной философии, сводя специфику социальной философии только

23

к нормативности и антитетичности. Да, социология, разумеется, частная положительная наука, но она занимается совершенно особым предметом, а именно — поведением людей, люди же руководствуются в своих действиях всеобщими принципами, которые связаны с предельными основаниями бытия, и в этом смысле все они более или менее напряженно оценивают мир. Все они являются в какой-то мере, имплицитно или эксплицитно, философами, вообще духовными существами, радикальным образом небезразличными к добру, правде и красоте. Поэтому любая социология изнутри, через сам свой предмет, освещена огнем философии. Это касается, впрочем, и всей новоевропейской науки вообще, в которую философия «встроена» внутренне, а не существует только как рядоположенная институция. В социологии как таковой, в социологии самой по себе как сугубо положительной дисциплине есть с этой точки зрения (самого предмета исследования) нечто универсальное, т. е. нечто, относящееся к всеобщему.

Нельзя упустить и эстетический момент, внятный новоевропейскому человеку. Социология, как и любая научная дисциплина, выстраивается также «по законам красоты». Прежде всего, в социологии есть некоторое позитивно-научное обаяние, которого нет в социальной философии. Профессионально выстроенная, талантливая социология всякое явление может рассмотреть со своей точки зрения, и это будет красиво и поэтому в конечном счете интересно философски. Правда, такое позитивное, «антифилософское обаяние» носит по существу философский характер, оно и представляет собой философию, «вмонтированную» в структуру самой позитивной науки социологии через эстетическое.

Наконец, социология, может быть, не так очевидно, но существует и в координатах трансцендентного — в координатах причастности к запредельному, хотя и не данному непосредственно, но, как свет еще не взошедшего солнца, освещающему отношения людей.

Чтобы показать меру указанного выше упрощения в разделении социологии и социальной философии, можно обратиться к ключевой как для социологии, так и для социальной философии фигуре. Макс Вебер персонифицировал собой социолога, который вовсе не перестал быть философом, и философа, который считал необходимым быть в то же время и социологом. Он двигался от немецкой исторической политэкономии, существовавшей в «натуралистической» социологической традиции21, к универсальной «культурсоциологии», которая наращивала свой разрыв с указанной традицией и в XX в. окончательно порвала с ней. Эта культурсоциология не рассматривала жизнь социума и жизнь индивида как естественные процессы. Она имела в виду, что деятельность человека отнесена к ценностям, а не только к потребностям22. И в целом социальная философия и социология

24

существуют в такого рода взаимных движениях друг в друга, как это отчетливо можно наблюдать у Вебера.

Вопрос о нормативности социальной философии может быть рассмотрен и в институциональном аспекте: социология выступает как мощный инструмент по отношению к постижению самой философии; в этом случае она представляет саму философию в качестве социалъ-ного института .

Когда я говорю о сообществе философов, о социологических методах в ней, о социальном институте философии, я чувствую некоторый метафизический «ветер», некоторую метафизическую «тягу». В известном смысле социология, анализирующая социальный институт философии, предстает как метафилософия24.

Есть два рода социальных институтов среди институтов духовной жизни. Одни культивируют по преимуществу ценности святого, другие культивируют ценности истинного. Начиная с Античности это соответственно религия и философия25. Взаимодействие богословия и религиозной философии представляет собой сложную и самостоятельную проблему. Отметим только, что в России окончательное размежевание богословия и религиозно-философской мысли произошло в 1833 г., в полемических произведениях Филарета (Дроздова). Сегодня в русской традиции налицо новое «пересечение» богословской и религиозно-фи- лософской мысли26. Иными словами, часть богословских текстов может быть отнесена одновременно и к философским — и наоборот.

В новоевропейской цивилизации кроме «старой» оппозиции религии и философии возникает сравнительно новая оппозиция философии и науки. При этом философия оказывается культивирующей ценности хотя и секуляризованного, но в широком смысле — святого (например: гуманизм, общечеловеческие ценности), а наука представляет собой культивирование ценностей истинного. В советское время в социальном знании возникает такое уже упомянутое образование, как теория научного коммунизма, которое берет на себя ценности своеобразного секуляризированного в духе утилитаризма27 «святого», отдавая философии ценности истинного. В этом же ключе строились отношения исторического материализма (ответственного за ценностный момент) и советской социологии (ответственной за истинностный момент).

Взаимодействие богословия и философии, идеологии и философии намекает на существование некоторой более общей идейной структуры. Ценности святого и ценности истинного могут вступать в противоречие. Отсюда пересечение в идейной области. Необходимо следить, чтобы философия не лишалась собственной формы. Так, например, Б. Кроче в общем плане проанализировал, как у Гегеля философия вырождается в

теологию: история здесь останавливается в созерцании достигнутой Идеи28.

25

Когда мы смотрим на ситуацию с институциональной стороны, отношение богословия и философии в России предстает как отношение Православной церкви и института образования, в рамках которого обитает философия. Если посмотреть на ситуацию с этой точки зрения, то пересечение философии и богословия связано с неразвитостью института образования. Иначе говоря, первоначально священник должен был «по совместительству» выполнять и функции образовательные. Сегодня ситуация иная. В советский и постсоветский период налицо гипертрофия института образования и относительное ослабление института церкви. Поэтому функции церкви, функции священника частично берут на себя преподаватель литературы в школе, профессор философии в вузе.

1.2.2. ФИЛОСОФИЯ ПОЛИТИКИ И ПОЛИТОЛОГИЯ

Как социальная философия соотносится с философией политики и с политологией? Философия политики рассматривает всеобщее через призму власти и насилия в социуме. Это означает, что из всего многообразия социальных отношений, являющихся предметом социальной философии, выделяются отношения власти, отношения иерархических структур, переживаемые включенными в них индивидами. Через власть, иерархию и государство можно увидеть Абсолют, можно увидеть Бога. Словом, философия политики выступает моментом, разделом социальной философии29.

Следует иметь в виду, что политические науки вообще и политология в частности испытывают серьезный кризис. Поэтому выяснение отношения социальной философии и философии политики имеет не только чисто академический интерес. Отношение же политологии и философии политики может быть выстроено по модели отношения социологии и социальной философии.

Дело в том, что политология как отдельная дисциплина «отправилась в плавание» более пятидесяти лет назад с двумя достаточно ясно заявленными целями: 1) достичь четкого и объективного знания политических фактов, базируясь на эмпирическом знании общественных феноменов; 2) продемонстрировать оптимальность американских демократических институтов реализации свободы, плюрализма, равенства возможностей.

Однако выяснилось, во-первых, что, налицо текущая общая неопределенность в основаниях научного знания, коренящаяся в эпистемологическом кризисе положительных социальных наук. Во-вторых, обнаружилось неожиданно быстрое усложнение общественных явлений, которое плохо поддается политологическому стремлению объяснить и предсказать происходящие процессы эмпирически. В-третьих, кон-

26

статируется растущий эволюционный риск, угрожающий демократическим институтам в постиндустриальных обществах, включая США, где процессы демократизации подвергаются тревожной деформации в «телевизионную демократию». Словом, положительная политическая наука оказалась полностью неспособной создать теорию, имеющую хоть какое-нибудь практическое значение для реальной политики.

Дискуссия об «упадке политической теории» началась с публикаций Исайи Берлина30. Он утверждал, что «в политической мысли существует философское измерение, которое не может искоренить или замаскировать ни одна наука логико-дедуктивного или эмпирического типа, так как проблемы, с которыми имеет дело эта мысль, не являются ни логическими, ни эмпирическими, а, наоборот, включают в себя идеологические и философские возможности выбора... дополняясь...

ценностным выбором в вопросе оправдания политических обстоятельств»31.

Другие аргументы по поводу кризиса положительной политической теории возникли под влиянием кризиса позитивизма в Англии и США. Авторы, осмысляющие эти процессы, приходят к выводу, что политическая наука — «мнимая наука». Оспариваются не столько ее эпистемологические предположения, на основании которых она утверждала себя как одну из наук в корпусе современных социальных наук и противопоставляла себя политической философии: подвергается сомнению то, что политическая наука добивается результатов благодаря тому, что она выступает именно наукой и твердо придерживается своих эпистемологических предпосылок. Результаты достигаются, поскольку она отходит от этих предпосылок или принимает их в метафорической или риторической форме. Парадигма политической науки де-факто является не гиперрационалистической, а «деланием кое-как», уклонением от трудностей с наименьшим ущербом путем применения прагматических методов: шаг за шагом или от случая к случаю, без общей познавательной стратегии (К. Линдблом). В частности, американская политическая наука неспособна создать эффективную форму политического знания по причине своего обязательства достичь фиксированного и абсолютно точного знания политической жизни (Д. Риччи). Это уводит исследователей от кризиса политических институтов, что является определяющим фактором кризисного состояния общества. Д. Истон и Г. Элмонд для выхода из кризиса предлагают отбросить посылки бихевиоризма. Политологический анализ должен удовлетворяться формулировкой правдоподобных, пусть и не строгих, причин политического поведения. «Понимание» политической реальности должно основываться на тщательном исследовании эмпирических явлений, но претензия, что такое понимание приведет к верификации или фальсификации данных32, беспочвенна.

27

1.2.3. ФИЛОСОФСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ

Когда возникает вопрос о соотношении предмета социальной философии и философской антропологии, особенно уместно вновь напомнить относительность и «прозрачность» наших дисциплинарных «перегородок»33. Я представляю себе скептическую улыбку М.Фуко по поводу унылого дидактического стремления «разложить по дисциплинарным полочкам» наше знание об обществе и о человеке. Тем не менее можно условно предположить, что если социальная философия смотрит на трансцендентное с точки зрения социальных отношений, то философская антропология — сквозь призму телесности. Для философской антропологии точкой отсчета предстает человеческая телесность, особенно в том модусе, который задает наслаждение так же, как избегание страдания.

Если рассмотреть становление философско-антропологической проблематики в поздней советской философии, то видно, что она так или иначе выступала как оппозиция официозу — оппозиция не просто абстрактного человека, но «маленького человека», тихо и в то же время упорно противостоящего трубным звукам официального исторического материализма и научного коммунизма. Философская антропология подчеркивает, что индивидуальное человеческое бытие есть высшая ценность. Занимаясь далее проблемой персональности (см. 5-ю главу), мы сможем более определенно осмыслить, почему философская антропология воспринимается как философия отдельного человека, противостоящего давлению общества, в то время как социальная философия и политология воспринимаются как философия верхов и учат властвовать над народом.

1.2.4- ФИЛОСОФИЯ КУЛЬТУРЫ

Социальная философия занимает вполне особое место также по отношению к философии культуры. Если первая смотрит на человеческий мир с точки зрения общественных отношений, то вторая раскрывает предельные основания бытия с помощью мыслящего рассмотрения

артефактов.

Это обстоятельство особенно ясно, если взять ценностный аспект. Для философии культуры в вещах, в артефактах концентрируется, аккумулируется высшая ценность человеческого бытия. Вещь выступает в качестве последней цели деятельности. Именно предметная деятельность есть последний способ утверждения человеческого бессмертия.

Что касается социальной философии, то здесь34 в качестве высшей ценности предстает «роскошь человеческого общения». Именно обще-

28

ние, отношения раскрываются как магистральный путь достижения полноты человеческого бытия.

1.3.СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ В РОССИИ И НА ЗАПАДЕ

Проблема влияния культуры на философское знание и на сам процесс философствования специально поставлена в так называемых мультикультурных исследованиях философии (interkulturelle Philosophien)35, а также, конечно, в компаративистике. Пожалуй, наиболее поразительный вывод, следующий из этих исследований, — о том, что национальные особенности отдельных философских и гуманитарных наук безусловно превалируют над моментами общности, даже в том случае, если сравниваемые дисциплины одинаково называются. Так, к примеру, термины в словарях по этике в разных странах совпадают всего лишь на 10%36. Что касается социальной философии, то мы только наметим здесь данный сюжет с помощью нескольких примеров.

В 1988 г. в Нью-Йорке вышли две книги по социальной философии: во-первых, переиздание книги С. Л. Франка «Духовные основы общества. Введение в социальную философию» на русском языке и, во-вторых, на английском языке книга Г. Грэма «Современная социальная философия»37.

С. Л. Франк ставит проблему социальной философии как религиознофилософскую проблему в соотношении с предельными основаниями человеческого бытия. Г. Грэм видит значимость социальной философии в том, что она привлекает внимание общества к таким социальным проблемам, как эвтаназия, разрешение или запрещение абортов, рациональная организация социальной помощи малоимущим и т.д. Отметим, что перечисленные проблемы действительно не могут быть решены чисто социологическими, позитивно-научными методами. Это философские проблемы. Но также ясно, что философия Грэма существенно отличается от философии Франка.

Мне вспоминается в связи с этим сопоставление идеалов, которые одухотворяют героев Диккенса и героев Достоевского. Для героев Диккенса идеал состоит в том, чтобы стать состоятельным и приобрести уютный коттедж среди зелени и чтобы была куча веселых Детей... Герой же Достоевского мечтает о том, чтобы «предвечные вопросы решить»38. Вот и социальная философия в русской традиции напряжена в философско-нравственном и религиозном отношении, в то время как западная социальная философия, оставаясь, конечно, философией, ориентирована тем не менее в первую очередь на разрешение определенных утилитарных социальных вопросов. Некоторые

29