Вся философия одним фаилом / Пигров Социальная философия

Г л а в а 4

ДИСКУРСЫ СОЦИАЛЬНОГО

Социальная философия по существу представляет собой ансамбль различных моделей1 социального. Они могут быть в структуралистском ключе характеризованы как дискурсы, поскольку представляют собой определенную интеллектуальную практику и обнаруживают свою социальную обусловленность2. Та или иная модель социума, тот или иной дискурс предстают как конкретизация того или иного метода. Таким образом, мы возвращаемся на новом уровне к проблеме метода социальной философии.

Существует ограниченное количество типов моделей социума. В то же время модель социума, как и модель мира вообще, — вещь сугубо индивидуальная. Налицо психологические механизмы, обеспечивающие порождение конкретных представлений об окружающем, формирование целостного мироощущения3.

Как мы себе представляем общество, таким раскроется нам и всеобщее, и наоборот — как мы осмысляем всеобщее, так видим мы и общество. Поэтому различия в моделях социального невозможно отдать на откуп социологии или другой конкретной социальной дисциплине. Различные модели выражают не только разные области социального, но и разные философские позиции. Модели социального, культивируемые в социальной философии, обнаруживаются в социологии и социальной психологии, в юриспруденции и политической философии, в других социальных науках.

Мы берем за основу четыре модели социальной реальности: нату-

ралистическую, реалистическую, деятельностную и феноменологиче-

скую. Принципы классификации этих четырех моделей эмпиричны. В известной мере основанием классификации служит понятие социальной субстанции, т. е. того, что существует благодаря самому себе и в самом себе. По существу здесь два типа моделей. Одни принимают идею социальной субстанции, другие либо сомневаются, либо начи-

100

сто отказываются от субстанции и вслед за Д. Юмом полагают, что субстанция — это только фикция, сосуществование свойств. От такого интеллектуального решения зависит выбор той или иной модели социальной реальности.

Натуралистическая и реалистическая модели — отчетливо субстанциалистские. Постулируется некоторая субстанция, выступающая конечной причиной всего, что происходит в обществе. Для обеих моделей чрезвычайно существенна идея социального детерминизма. Реалистическая (или идеалистическая) модель объясняет социум «сверху»

— из Абсолюта, Бога. Натуралистическая (или виталистическая) модель объясняет социум «снизу», из природы.

Как бы «между небом и землей» две другие модели, более или менее последовательно стоящие на антисубстанциалистской позиции. И если деятельностная (материалистическая (имеющая марксистскую, «истматовскую» форму), культурологическая и т. п.) модель может быть отнесена к антисубстанциалистским с известными оговорками, то феноменологическая модель наиболее последовательно стремится объяснить социум из его собственного процесса — и не из «земли», и не из «неба».

Эти модели на место той или иной социальной субстанции склонны ставить ситуацию4. Здесь социальный детерминизм оказывается весьма проблематичным. Либо само обсуждение причин социальных явлений рассматривается как обнаружение философской «неразвитости», даже «неграмотности» (в феноменологическом дискурсе), либо прослеживаются бесконечные «отклонения» от детерминизма (в деятельностном дискурсе).

Различные модели в учебных курсах, например в курсе «школьного истмата», часто гипостазируются как отдельные области, сферы социального. Натуралистическая модель рассматривает по преимуществу ту сферу, которая в «школьном истмате» гипостазировалась как «Природа» в разделе «Природа и общество». Деятельностная модель сосредоточивает внимание на сфере производства, политики и власти («Экономическая и политическая жизнь общества»). Реалистическая модель видит по преимуществу развитие духа в обществе, поскольку он существует объективно, независимо от индивидуального сознания («Духовная жизнь общества»). Наконец, для феноменологической модели наиболее интересно то, как из субъективных оценок, переживаний и мыслей возникает некоторое целое, именуемое обществом. В «школьном истмате» ей соответствуют описание идеологии и общественной психологии, критика «субъективной социологии» Н. К. Михайловского.

Выделение различных моделей социальной реальности может быть сопоставлено и со структурой самой философии.

101

Прежде всего, если исходить из фундаментального разделения философских концепций на реализм и номинализм (или, как это деление предстало в XIX в., на «идеализм» и «материализм»), то все модели социальной реальности распадаются на две группы:

1)реалистическая (идеалистическая) модель;

2)номиналистические модели:

—натуралистическая;

—деятельностная;

—феноменологическая.

Известно также «трехчастное деление философии на рациональную, реальную и метафизику (философия духа, философия природы и логикаметафизика), которое мы находим у Гегеля, Вольфа, еще раньше у стоиков...»5. Дискурсы в социальной философии можно рассматривать с той точки зрения, что каждый из них порожден своей частью в философии. Так, «философия духа» стимулирует развитие той модели, которую мы называем реалистической, «философия природы» ответственна за натуралистическую и, отчасти, деятельност-ную

модель, а феноменологическая модель вдохновлена «логикой-ме- тафизикой».

Ни одна из рассматриваемых моделей не удовлетворительна сама по себе. Они все раскрывают лишь какие-то отдельные стороны социального, причем раскрывают своим специфическим видением. Мы далеки от полной истины. Мы идем многими путями, испытываем комплементарные и альтернативные возможности. Известна притча о слоне, которого ощупывают слепцы: одному достался хобот («Слон — это змея!»), другому — уши (« Слон — это растение с большими листьями!»), третьему — нога («Слон — это колонна!»), и т.д.

Модели социального имеют вполне определенную культурную среду6, как и определенное место в историческом развитии. Реалистическая (идеалистическая) модель — наиболее древняя. Она, очевидно, в законченной форме сложилась уже у Аврелия Августина («О граде Божием»). Натуралистическая и деятельностная модели —это в основном продукты XIX в., испытавшие сильное воздействие галиле-евой науки. Наконец, феноменологическая модель — порождение Новейшего времени, продукт кризиса новоевропейской цивилизации. Она близка постмодернистским формам философствования и искусства и ассоциируется, например, с архитектурой Центра Жоржа Помпиду в Париже, авангардной живописью и т. п.7

4.1. РЕАЛИСТИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ

Речь идет о «реализме» в средневековом смысле слова, в противоположность «номинализму»8. Вполне можно было бы назвать эту

102

модель социальной реальности и «идеалистической» , поскольку она

предполагает, что «истинное бытие принадлежит не материи, а духовному началу»10.

Реалистическая модель постулирует дихотомию двух миров, горнего и дольнего. С этой точки зрения, то реальное общество, которое мы видим в нашем мире и которое можно изучать позитивно-социологическими методами, есть не что иное, как теофания11, т. е. обнаружение высшего, трансцендентного, горнего, божественного начала в дольнвхМ мире. Общество, находясь в мире дольнем, тем не менее — символ высшего, «отзвук торжествующих созвучий».

Существенным понятием оказывается также понятие кеносиса12. Буквально этот термин означает нисхождение божества. Кеносис — это свободный акт любви и смирения со стороны божества, дающий безусловную этическую норму для человеческого самоопределения в мире13. Кеносис существенен потому, что противополагается двум другим вариантам решения вопроса о связи мира дольнего с миром горним: вопервых, воплощению «снизу», волевым усилием добродетельного человека, достигающего божественной высоты (Павел Самосат-ский); во-

вторых, натуралистически-непроизвольной «эманации» божественного начала14.

Религия и Церковь как социальный институт в любом обществе выступают в качестве важного системообразующего принципа. Поэтому в социуме наличествует мистическое измерение. Реалистическая модель строится на вертикальном порыве к Абсолюту: деятельность самого человека здесь предстает прежде всего как молитвенное слово. Язык для реалистической модели играет важнейшую роль в самом конституировании социума.

4.1.1. ЯЗЫК

Полон музыки, музы и муки...

О. Э. Мандельштам15

Всякое человеческое действие в реалистической модели имеет подчеркнуто символическую природу. Даже чисто «физический» акт, как, например, труд или еда, кроме той непосредственной цели, которую он преследует, обнаруживает еще и символический смысл, отсылающий к фундаментальной вертикали. Речь в этом плане оказывается важнее действия. Платон говорит, что lexis более тесно связана с истиной, чем praxis. Откровение гораздо ближе к речи, чем к действию16.

Язык —это не только коммуникация, обеспечивающая связность общества, но и система артефактов, играющая терапевтическую роль. Ханна Арендт берет одним из эпиграфов в книге «Ситуация человека»

103

следующие слова: «Можно пережить все печали, если ты переложишь их в историю или расскажешь о них историю» (Айзек Диксен)17.

Невербальные средства выражения следует иметь в виду прежде всего потому, что они имеют более древнее происхождение. Особую роль играет жест18, культивированный в цивилизованном обществе как танец. Свои средства выражения и символы дают сферы вкуса обоняния, осязания. Они также несут связь с древними, подчас доче-

19

ловеческими отношениями, а потому весьма существенны .

Если же речь идет о звуковом пространстве, то, прежде чем говорить о языке, укажем на ту доязыковую, праязыковую стихию, из которой этот язык обнаруживается. Речь идет о «шуме космоса», о «музыке сфер», наконец, о музыкальной стихии. Язык дает нам срез этой стихии. Если использовать образы М. Хайдеггера, язык как «цветение уст» задает «пространство коммуникативной соотнесенности»20, самую плоть социальной реальности. Язык имеет ключевое значение по существу, в любом видении социальной реальности21. Во всех характеристиках общества присутствует прямое или косвенное указание на язык, на речь (согласие, гласность и т.п.). «Для системы полиса прежде всего характерно необычное превосходство слова над другими орудиями власти. Слово становится главным образом политическим инструментом, ключом к влиянию в государстве, средством управления и господства над другими... политическое господство состоит, по сути дела, в умении владеть речью; и логос с самого начала осознает себя, свои правила, свою эффективность через политическую функцию»22.

Социальная реальность создается простым проговариванием некоторых тезисов, формул, клише даже безотносительно к тому, в какой мере проговаривающие их люди действительно в них верят. Роль речи подчеркнута уже в библейских рассказах («Свят! Свят!»). Если поражение рассказано, проговорено во всех подробностях, оно в известном смысле превращается в победу. Аналогичным образом вещная, «действительно прочная» социальная реальность может быть разрушена настойчивым пассивным сопротивлением («непроговариванием»)23.

«Речь и действие есть способы, какими люди предстают друг перед другом не как физические объекты, но действительно как люди... Люди прекрасно могут жить и не трудясь, заставляя других работать на себя...

они могут... просто использовать мир вещей... не внося сами ни единого полезного предмета; возможно, жизнь эксплуататора или рабовладельца и жизнь паразита несправедливы, но они остаются человеческими... Жизнь без речи и без действия... является мертвой для мира, она перестала быть человеческой, поскольку она не прожита среди людей»24. Соответственно это не только речь, но и противопо-ложное ей— молчание .

104

Недеяние в его главном значении — это уже упомянутый выше разрыв стимула и автоматической (скажем, «животной», или «рефлекторной») реакции в поведении. Пространство этого разрыва, пауза этого разрыва, «дыра в бытии», как мы уже говорили в предыдущей главе раскрывает нам происхождение свободы и ответственности26. В то же время проявление недеяния, как и молчания,—это парадоксальным образом интеллектуальная инициатива, способность принимать решения, творчество, риск и, наконец, свобода.

Существенную роль играет в реалистической модели социальной реальности и текст как опредмеченная речь. Предметное инобытие речи, фиксированное слово, текст рождается в цивилизованном обществе. Письменный текст есть первичная данность всего гуманитарнофилологического мышления, в том числе даже богословского и философского мышления в его истоках. Текст — та непосредственная действительность (действительность мысли и переживаний), из которой только и могут исходить эти дисциплины и это мышление. Где нет текста, там нет и объекта для исследования и мышления27.

Текст выражает некоторую реальность, которая сама в известном смысле может быть рассмотрена как текст28. И соответственно каждый текст сам может быть рассмотрен как некоторая реальность, ко-торая отражается в своем тексте .

4.1.2. МОДИФИКАЦИИ РЕАЛИСТИЧЕСКОЙ МОДЕЛИ

Реалистическая модель обнаруживает прежде всего аксиологический аспект социальной философии. Здесь осуществляется конкретное познание общества «в свете наивысших метафизических идей»30. Именно здесь ценности гипостазируются либо как Абсолют, Бог, либо как фундаментальные, вечные и неизменные принципы, подобные неподвижным звездам в астрономии. «Мировая жизнь есть область великой борьбы, в которой... решаются судьбы человечества, не только то, чем люди хотят быть и чего они желают для себя, но то, что Высшими силами вселенского бытия поставлено целью мировой истории, той целью, для которой люди получили именно данную, а не какую иную природу и способности»31.

Человечество, с реалистической точки зрения, разделяется на «два разряда». Один разряд —это те люди, «которые живут по человеку». Другой разряд—те люди, «которые живут по Богу». Августин называет эти два разряда двумя градами, т. е. двумя обществами людей, из которых одному предназначено вечно царствовать с Богом, а другому подвергнуться вечному наказанию с дьяволом. Действовать, в наиболее общем смысле, означает взять инициативу, начать (как указывает греческое слово archein, «начать», «вести», в конце концов, «править»),

105

привести нечто в движение (что составляет первоначальное значение латинского agere). Поскольку они initimum — новички и начинатели — в силу рождения, люди берут инициативу и побуждены к действию...

«[Initimum] ergo ut esset, creatus est homo, ante quem nullus fuit» («чтобы было начало, был создан человек, до которого никого не было»),— сказал Августин32.

Реалистическая модель представляет собой одну из форм универсализма. В ней, как правило, предполагается, что общество «первее» индивида; иначе говоря, не индивиды определяют общество, а общество определяет индивидов, потому что за обществом, над обществом, выше общества стоит некоторая абсолютная духовная субстанция. Поэтому для реалистической модели органична позиция диалогической философии.

Религиозный мыслитель, конечно, фиксирует и натуралистическое измерение бытия, но оно подчиняется у него высшему закону. Ступени множественностей обозначают путь к Абсолюту33.

В тех реалистических социально-философских системах, которые идут от И. Канта, подчеркивается принципиальная разноплановость мира необходимости и мира свободы — того, что есть, и того, что должно быть. С этой точки зрения, общественное сознание вовсе не отражает общественное бытие. Категорический императив, нормы человеческого общежития вытекают из общих принципов, но они могут никогда и не воплотиться в реальности, что совершенно не умаляет их абсолютной значимости.

Кант ссылается на Г.В.Лейбница: «Мир, поскольку мы обращаем внимание лишь на разумные существа и их связь между собой согласно моральным законам под правлением высшего блага, Лейбниц назвал

царством милосердия (курсив мой. — К. П.) и отличал его от царства природы (курсив мой. — К. П.), в котором эти существа... ожидают от своего поведения последствий, сообразных лишь с естественным ходом вещей в нашем чувственно воспринимаемом мире»34. Реалистическая модель органически соединяет идею о высшем смысле общества с идеей о высшем предназначении истории30.

Реалистическая модель обнаруживается в самых различных формах, весьма непохожих друг на друга. Что касается современных авторов, то можно указать на Мартина Бубера36 или на Пьера Тейя-ра де Шардена. Реалистическую модель социальной реальности представляет и философия справедливости Дж. Ролза37, а также традиция русской религиозной философии. Рассмотрим некоторые из этих вариантов подробнее.

106

4.1.2.1. МАРТИН БУБЕР

«Есть три сферы, в которых строится мир отношения38. Первая: жизнь с природой. Здесь отношение колеблется во мраке, не достигая уровня речи. Творения движутся перед нами, но не могут подойти, и наше Ты, обращенное к ним, застывает на пороге речи. Вторая: жизнь с людьми. Здесь отношение открыто, и оно оформлено в речи. Мы можем давать и принимать Ты. Третья: жизнь с духовными сущностями. Здесь отношение окутано облаком, но не открывает себя, оно не обладает речью, однако порождает ее. Мы не слышим Ты и все же чувствуем, что нас окликнули, мы отвечаем создавая, думая, действуя; всем своим существом мы говорим основное слово, не умея молвить Ты устами. Как же дерзнули мы включить в мир основного слова то, что лежит за пределами речи? В каждой сфере, сквозь все становящееся, что ныне и здесь предстает перед нами, наш взгляд ловит край Вечного Ты, в каждом наш слух ловит его веяние, в каждом Ты мы обращаемся к Вечному Ты, в каждой сфере соответствующим образом»39.

Обратим внимание, что М. Бубер исключительное значение придает речи, языку. Мы уже говорили, что это вообще свойственно для реалистического дискурса. Жизнь с людьми предполагает открытость отношения, что выражается в оформлении речи. Мы можем обратиться к Ты и можем принять обращение Ты к нам. Характерна здесь игра вокруг эзотеричности отношения. Общество невозможно без тайны, и М. Бубер это отчетливо понимает.

4.1.2.2. РУССКАЯ РЕЛИГИОЗНАЯ ТРАДИЦИЯ

Каждый человек, поскольку он принадлежит к обществу, соединяет два мира. С одной стороны, он подчинен закону причинности, с Другой

— свободен и в этом смысле закону причинности не подчиняется. Бытие социального относится не к миру необходимости, а к миру свободы. Социальное бытие (реальность) поэтому не совпадает ни с материальным, ни с психическим бытием40. Будучи нематериальной, эта реальность все же надындивидуальна, сверхлична. С. Л. Франк называет ее идеей: «существо общественного отношения как такового состоит в том, что оно есть объективная сущая идея»41. Природу социальной реальности мы должны мыслить по типу идей чистой этики и даже — математических и логических идей. Франк апеллирует к неокантианцам (Г. Когену, Р. Штаммлеру, Х.Кельзену), которые выделя-Ют право как сущность общества42.

Реалистическая модель социального в ее русском варианте содержит по крайней мере три взаимосвязанных тезиса:

1) высшая опосредствованность отношения Я и Ты;

107

2)идея соборности;

3)идея Церкви. Рассмотрим их по порядку.

1)То, что для меня Другой, т.е. Ты, не должно быть мне дано извне. Оно не есть объект, на который наталкивается и который извне воспринимает мое сознание. Это «другое Я» присуще мне изнутри, присуще мне исконно и первично.

Не два независимых и самодовлеющих существа здесь извне встречаются и становятся друг для друга Я и Ты, их встреча есть, напротив, лишь пробуждение в них обоих некоего исходного первичного единства,

илишь в силу пробуждения этого единства они могут стать друг для друга Я и Ты. Речь идет о том, что в нашей литературе называют «субъект-субъектным отношением»: Я отношусь к Другому не только как к средству, но и как к самоцели, как к самому себе. Вот именно такое отношение как исходное первичное единство в реалистической модели обосновано Абсолютом.

2)Это исходное первичное единство и представляет собой по суще ству соборность43. Понятие соборности как философской категории впервые определил А. С. Хомяков. Она предстает как внутренняя ду ховная связь между людьми, как внутреннее органическое единство,

которое лежит в основе всякого человеческого социума. Соборность при своем обобщении дает понятие всеединство (В. С. Соловьев)44. Со борность в отношениях людей предстает как идея любви, понимаемой не только и не столько как половая любовь, сколько как априорная приязненность всех людей вообще, выступающих как «братья и сест ры», как «товарищи». И здесь Абсолют, являющийся гарантом так понятой любви, оказывается интегрирующим социум началом.

Статус важнейшей черты отечественной духовной традиции дала соборности Русская православная церковь45. Вопрос о соборности ока-

зался весьма актуальным и в постсоветской России. Возникает проблема: существует ли начало соборности в современном российском обществе46?

Влогике русской идеалистической традиции соборность имплицитно существовала даже в таком обществе, как советское, постоянно прокламирующем свой атеизм. Без соборного начала нельзя понять историю советского периода с его цивилизационными и культурными достижениями, с победой в Великой Отечественной войне и т.д.

3)Высшая форма соборности — Церковь. «Всегда и везде — созна тельно или бессознательно, в согласии ли с умышленной волей лю дей или вопреки ей — общество в своей основе носит сакральный...

характер, социальное единство в его живой глубине ощущается как святыня»47. В Церковь в широком смысле входят непосредственно се мья, государство и мир Божий в целом, т.е. мироздание48.

108

В связи с дальнейшим изложением обратим внимание еще на одну особенность реалистической модели, которая особенно хорошо видна у С. Л. Франка. После того как Франк утверждает принципиальное подобие математических и логических идей, с одной стороны, и социального — с другой, он — вдруг! — спохватывается и заявляет, что «при всем сходстве общественного бытия с идеальным бытием математических, логических (а также этических) содержаний между ними есть и существенное различие. ( . . . ) Общественное бытие... есть бытие конкретное»49. Причем конкретность явно понимается не в гегелевском, а в обыденном смысле. Представляется на первый взгляд, что самому принципу реалистической модели противоречит следующее утверждение Франка: «какой-нибудь закон, социальное отношение, форма правления... не имеют вневременного бытия; (...) они'

возникают, длятся и исчезают во времени... имеют какую-то конкретно ную жизнь» .

Так существуют или нет вневременные и внепространственные идеи социального в реалистическом дискурсе? Существуют, но существует также иерархия этих идей.

Во-первых, есть, к примеру, вневременная идея демократии — такого же порядка, как идея многого, из самой идеи многого и вытекающая. Бытие этой идеи в принципе не отличается от бытия математических идей (скажем, идеи множества). И существуют, во-вторых, конкретные (в смысле С. Л. Франка) формы демократии. Есть вневременная идея монархии и есть «конкретная» монархия, которая может и погибнуть, «если, например, никто в обществе более не повинуется воле монарха, не верит в достоинство монарха». Тогда «монархия более не существует, она умерла, перестала быть»01.

Анализируя социальное бытие в реалистическом ключе, Франк, таким образом, обнаруживает конституированность этого бытия на его определенном «конкретном» уровне человеческими действиями и оценками. Акцент на данной стороне социальной реальности делает, как мы увидим дальше, феноменологическая модель.

4-1.1 ИСТОЧНИКИ ЗЛА В РЕАЛИСТИЧЕСКОЙ МОДЕЛИ™

В чем специфика реалистической модели, когда она рассматривает проблему зла в социальном мире? Покажем феномен социального зла на одном частном примере — социальной философии Н. А. Бердяева. Для него в соответствии с современной ему ситуацией зло представало как

большевизм.

Большевизм — необходимый, спонтанный, но естественный этап или результат всего предшествующего развития России. Большевизм— феномен не только и не столько социальный, сколько духов-

109