СРЕДНЕВЕКОВЫЙ ЗАМОК И ЕГО ОБИТАТЕЛИ

кого

блестящего

общества принести обет

перед

да­

мами

и ф а з а н о м .

Н а к о н е ц ,

они боялись своим

от-

казом

прогневить своего сюзерена, так

как

послед-

ний,

разумеется,

не

преминул

бы отомстить

им

за

это тем

или

другим

способом .

Пока они

находились

в

таком

затруднительном

положении,

один

из

п р и г л а ш е н н ы х , сир

Рюбен-

таль,

которому

рейнвейн

сообщил

внезапное вдох-

новение,

вдруг

поднялся

со своего

места и,

покачи­

ваясь,

направился к

даме

Рутвель;

склонившись пе-

ред

нею

на колени,

он

взял

ее

за руку,

закрыл

свой правый

глаз

и произнес

без

запинки

и совер­

шенно

внятно:

„Клянусь

перед

дамами и ф а з а н о м ,

также

любви и дружбы, я переверну его,

если оно

не

прикреплено

каким - либо

ц е м е н т о м " .

Произнеся

эти

слова,

он

поднялся

при

звуках

т р у б ,

в

которые

трубили

менестрели,

при

восклицаниях

д а м ;

из

по-

следних

многие

были рады удалению своих

с у п р у г о в ,

которые

завоевали

бы

крестовым

походом

прощение

как себе,

так

и

и м .

Тогда

герольд

стал

обходить

с т о л ,

чтобы

под­

нести

фазана

каждому

из

пирующих,

и прежде

дру-

гих

поднес

его

маркграфу

Анспахскому,

который

сидел

возле

хозяина

замка.

„Ну, — сказал

маркграф

соседу,

сидевшему

с

другой

стороны

и

никогда не

помышлявшему о

кре-

*) Рыцари давали самые разнообразные и странные для нас

обеты

помимо

обета

обнаружить

так

или иначе свое мужество: не спать на

постели,

не

обедать

на

скатерти, воздерживаться

в

известные дни

недели от

мяса

и вина,

совершенно не надевать

на

себя

какой-либо

ИМЕНЕМ

ФАЗАНА.

103

стовом

предприятии, — этот

безумец

Рюбенталь

пе-

решел

брод... Мед

г о т о в ,

теперь следует

пить

его

без

сожаления... Клянусь

белою

дамой

замка

Розен-

б е р г !

мы

попали

в

настоящую

засаду!..." *).

И,

протянув

руку к

фазану,

он

с к а з а л :

„Кля­

нусь

перед

дамами

и

фазаном,

что

я

буду

служить

делу,

по

мере

своих

с и л ,

если

только

высокочти­

мый

сеньор

желает,

чтобы

я

отправился

в

сообще­

стве

его

в

заморское

путешествие".

Рыцарь, с

которым

беседовал

маркграф, произ-

нес

точно

такой же

о б е т ,

но

сир

Оттенгейм,

си-

девший

с

ним

р я д о м , воскликнул:

„Я

клянусь

перед

дамами и фазаном, что, если

поход

состоится, я напишу

свое

имя

концом

своего

копья

на

воротах

Сен - Жан - д'Акра . До

тех

пор

по

пятницам

я не

буду

есть

никакой живности. Если

я узнаю, что у султана

найдутся

единоверные

ему

ба­

роны,

которые

пожелают

сразиться со мною, я побью

их

с

помощью

Бога и Его

Всеблагой

Матери,

кото-

рых

я всегда призываю на помощь!" **).

Сир

Стольберг,

который

был

очень

горяч

и

вполне сочувствовал

предприятию,

сказал

в

свою оче­

редь: „Я клянусь

перед

Богом

и славнейшею

Девой

Марией,

перед

дамами

и фазаном, что я не буду

останавливаться

ни

в

опоясанном

стенами

городе,

ни

в

замке,

пока не одержу победы над

сарацинами.

Я

совершу

это

с

помощью

Богородицы,

ради

любви

к

Которой,

я

никогда

не

буду спать" на постели по

субботам,

пока не

исполню

обещанного.

Если

моему

*) Белые дамы — волшебницы, присутствующая при рождении детей

и

изрекающая

им

будущее. Из

этих

фей особенно славилась в

Германии

белая дама

замка Розенберг. При рождении детей или по

случаю

браков

она являлась вся

в

белом; являясь для того, чтобы

возвестить предстоявшую кончину, ока надевала черные перчатки.

**) Помещенный на следующей странице рисунок. французского ху­

дожника изображает

эпизод

из

жизни короля Людовика VII, когда

ему пришлось биться

одному с

несколькими сарацинами.

ИМЕНЕМ ФАЗАНА.

105

дамами

и

ф а з а н о м , что

вместо себя я отправлю одного

из

своих

сыновей с

четырьмя вооруженными людьми

и

буду содержать

их

на

жалованья

в

течение одного

года и одного дня".

Так

были

произнесены

присутствующими различ­

ные обеты.

Обходя

гостей,

при

трубных

з в у к а х ,

герольд

подошел

к

тевтонскому

рыцарю,

белый

плащ

ко-

торого

с

черным

крестом

и

пегая лошадь мелькали

утром

между

прибрежными

ивами.

Он

был

в

высшей

степени

серьезен

и

как

будто погружен

в

мрачные

мысли. Герольд

обратился

к

нему с

пред-

ложением

произнести

обет

именем

фазана.

Он

в с т а л ,

закутанный

в

свой п л а щ ,

и

суровым

голо-

сом

монаха,

распевающего

„Salve,

Regina",

крик-

н у л :

„Во

имя

Божие!

такого

обета

произносить

я

не

стану!"

При

этих

словах

поднялся

страшный

ш у м ,

и

громче

всех

кричали

те,

которые

менее всего желали

отправляться

в

задуманный

п о х о д .

—

Ведь это

значит

грешить перед

дамами

и фа-

з а н о м ! — вскричал

один

из

н и х .

Я

не

потерплю

никогда,

пока

ж и в ,

чтобы

кто-либо

поступал

та-

ким

о б р а з о м !

—

Клянусь Св. Г в о з д е м , находящимся в

Трире

—

сказал

сир

О т т е н г е й м . —

Такой

дерзости

еще

никогда

не

позволял

себе

ч е л о в е к ,

носящий золотые

шпоры!

—

Их

следует

сорвать с

его

ног

и бросить в

н а в о з , — прибавил

сир

Рюбенталь.

—

И

щит

его следует

стащить в

грязь

и разбить

его, как

этот

к у б о к ! — сказал

сир

Стольберг,

кидая

в

стену свой

стеклянный

к у б о к ,

наполовину

налитой

к и р ш - в а с с е р о м .

— Да, да... кричали со всех

с т о р о н .

Пусть

по­

кроется

п о з о р о м ,

пусть

испытает

всякие

беды

тот

вероломный,

кто

провинился

перед

дамами

и

фаза-

ИМЕНЕМ

ФАЗАНА.

107

Христовы

выступили с

тобою в крестовый

п о х о д !

Разве

они

приготовлялись освободить Св. Г р о б , источ-

ник

будущей жизни,

среди

пиршеств, при

звуках

и в

лесу, и на

горных вершинах, и в ложе по­

тока... А теперь

нужны

пиры

и

песни, чтобы

соеди­

нить

их

и укрепить в

них

колеблющееся призвание!

Когда-то самые богатые

оставляли все, чтобы

идти за

священным

знаменем:

так поступил граф Блуас-

ский, у которого

было

столько

замков, сколько дней

в

году.

Уж

я

не говорю

о

Благородном

короле

теперь

воду милосердия

из райской реки. Во время

его

благословенного

царствования

уже сильно

охлади­

лась

любовь к Дому

Израилеву,

но он

все согрел

своею

ревностью, более

могучей,

чем

сама

смерть!

мали

с

себя свои

драгоценности,

чтобы

жертвовать

их на

освобождение

Св.

М е с т , и в

казне,

собран­

ной на это предприятие, лежали груды серебра и

зо­

лота,

как груды

виноградных

ягод

в

тисках!

Н е т ,

слезы Св. Церкви

столь же

бесплодны,

как

и

семя,

брошенное

в

степной песок; пора

борьбы по­

забыта,

и защитников

Креста

приобретают

ничтож­

извлекайте

из

ножен

вашего

меча, сир

Рюбенталь...

придет

время

обнажить его в

присутствии сарацин...

Не грозите мне жестами...

Тот

не

боится ни

дерева,

ни стали,

кто

говорит

во

имя

Господа

С и л ,

а Он

вдохновляет

меня в

настоящую минуту и говорит

моим именем!.. Этот

Всемогущий Бог

полон

ми-

лосердия

и

Благости. Он

сострадает

слабостям

лю­

дей и прощает

их

ошибки!.. Но

Он

поражает

и

унижает

того, кто

совращает

своих

ближних

с

пути спасения!

Ты слышишь меня, пфальцграф? Среди

ИМЕНЕМ ФАЗАНА.

109

если только

он

не

сделался

вассалом

сатаны. Но,

н е т ! Благодать должна действовать!

Прощай,

пфальц-

г р а ф . . .

Мы

увидимся

в Шпейере,

где

сойдутся

крестоносцы,

и

я приду

туда

не о д и н ! "

Сказав

это,

он

покинул

пиршественную

залу,

прошел

через

д в о р ,

и скоро на

подъемном

мосту

послышался топот

пегой лошади.

Прошло много времени, но никто из

гостей не пре-

рывал

молчания;

все

были

взволнованы

только

что

сказанной речью. Все даже недоброжелательно

отно­

сившееся к священному предприятию,

раскаивались и

давали разные обеты. Пфальцграф, и тот

был

также

довольно

смущен,

так

как

и

он

был

задет

ми-

моходом

в

речи

тевтонского

рыцаря,

хотя

имел

самое хорошее,

святое намерение.

Вместо того, чтобы слушать легенды жонглеров

и

их любовные

баллады,

как

это

всегда

бывает

в

конце

княжеских

п и р о в , все общество разошлось по­

тихоньку, и скоро замок

погрузился

в

свою обычную

тишину.

Между т е м , тевтонский

рыцарь

ехал

по

равни-

нам

Палатината. Вот

он

оставил

в

левой сто-

роне Глюкштадтский

п р у д ,

и

последние

лучи

солнца

догорали на

соснах

Форальберга, когда он прибыл

к подножию

горы,

которой

так

боялись

все

добрые

люди,

все крестьяне

окрестных

м е с т .

В

самом

деле, сир

Риффенах

вел

жизнь стран­

ную в

такой степени,

что

изумлял

в с е х . Хотя все

чужестранцы

принимались

в

его

владениях

очень

хорошо, хотя его вассалы и

работники жили прекрасно,

и последние получали отличное жалованье,

он

показы­

вался перед

ними только по н о ч а м . Обходя в

эту пору

все свои горнила, он

заправлял

работами и придавал

стеклу такие фантастические формы, что

их

считали

делом

какого-нибудь

адского духа; то

он

сам

дул

прекраснейший

с о с у д ,

как

будто

не

желая,

чтобы

он

доставлял

удовольствие л ю д я м ,

которых

он

вообще

ненавидел

и п р е з и р а л .

Он

стал

вести такой

образ

жизни,

возвратив­

шись

из

долгих

странствий

по

Франции,

Англии,

Ка-

стилии и Италии. Он

не

принимал

к

себе

никого

из

своей

знатной

родни

и

отказывал

в

каком

бы

то ни было почтении пфальцграфам, от

которых

за-

висел

его

ф е о д . Для поддержания

своих

прав

он

организовал своих

товарищей

по

занятию

в

своего

рода

военный

о т р я д ,

и

они

колотили

не

на

шутку

вассалов

пфальцграфа.

Чтобы обезопасить себя на случай непредвиденного

нападения,

сир

Риффенах

укрепил

свой

з а м о к ,

хотя

в

нем

не

было

подъемного моста,

а

только

крепкая опускная железная решетка в

воротах

(см.

первый

о ч е р к ) . Крутые

тропинки,

которые вели

в

ИМЕНЕМ ФАЗАНА.

1 1 1

з а м о к ,

могли быть отрезаны для поднимающихся по

ним в

одно мгновение ока: стоило только

затрубить

тревогу

сторожевым л ю д я м , стекольщикам

или дро-

восекам,

сторожившим

по склонам

и

оврагам

Фо-

ральберга.

Вот по

таким-то

тропинкам,

на

которых

ле­

жали и огромные стволы деревьев, и

куски

с к а л ,

пробрался

тевтонский

рыцарь в замок

Риффенаха.

Стража не подала никакого сигнала

об

его прибытии,

так как

в

этом

месте совсем

не

опасались оди-

При

свете, исходившем

из

г о р н и л ,

можно

было

ясно

различить

почерневшие стены замка. Густой д ы м ,

вырывавшийся из них

и д н е м , и ночью, так

иссу-

шил

соседние

деревья, что их

можно

было сравнить

вешают

на

стенах

своих

х и ж и н , чтобы предохра­

нить их от

грома.

В

этом

месте

не было

слышно никакого шума,

которого вырастала

и растягивалась

вдоль багряных

с т е н ,

когда

он

шел

за сосновыми

иглами

или

су­

хими сучьями

виноградной

лозы,

собранными

в

такие

огромные кучи,

которых

было бы

совершенно

доста­

точно,

чтобы

сжечь

всех

колдунов

Палатината.

Увидев такого

рабочего

сквозь

железные прутья

ре­

шетки, тевтонский рыцарь

затрубил

в

свой рог

из

слоновой кости. Рабочий подошел

к

решетке

и

глу-

хим

голосом

спросил

посетителя:

„Кто трубит

в

такой поздний час

перед

замком