250—259)

На всем Северо-Востоке европейской части России Печора — единственный район, в котором собирателям удалось зафиксировать сравнительно активное бытование былины «Садко»: 8 вариантов (5 — в дореволюционное время). Печорской традиции известны все три части сюжета: «Садко получает богатство» (входит в состав 1 текста), «Садко состязается с Новгородом» (7) и «Садко в подводном царстве» (5). Лишь в одном

497

из вариантов заключительные эпизоды переданы прозой (№ 255). В соседних регионах записи единичны, причем не все тексты полноценны (рассказаны прозой, зависят от книжных источников). Единственный мезенский вариант — краткий прозаический пересказ — записан лишь в 1971 г. (Институт этнографии РАН, Архангельский отряд 1971 г.). Пинежский пересказ былины (Аст., II, Прилож. II, № 1) имеет сказочное оформление, содержит первую и третью части сюжета и явно создан на основе вариантов пудожанина А. Сорокина (Рыбн., 194, Гильф., 70). Былины Крюковых восходят к тому же источнику (см. об этом: НБ, с. 403—405). С устной традицией Зимнего берега можно связывать 2 варианта — Марк., 95; Марков, Маслов, Богословский, I, № 17) в первом нет второй части сюжета, во втором — первой). Единственная кулойская запись рассказывает лишь о состязании Садко с Новгородом (Григ., II, 18).

Печорские записи выглядят предпочтительнее, однако и в них заметны отход от древнейших редакций сюжета, противоречия, явные пропуски. Это признаки угасания традиции, разрушения былины о Садко, «понижение ее поэтического уровня» на протяжении последних полутора веков во всех районах бытования. (Аст., I, с. 626). Беднее всего на Печоре представлена первая часть сюжета («Садко получает богатство»), имеющаяся только в одном тексте (№ 255). Наибольшей популярностью у местных певцов пользовалась вторая часть сюжета. Рассказа о состязании Садко с Новгородом нет только в тексте Т. Кузьмина (№ 258), еще в одном варианте действие перенесено за четыре моря, а соперником Садко является «царь заморский». Здесь события получают неожиданный поворот, обусловленный переосмыслением конфликта; смещение идейных акцентов повлекло за собой и необычную развязку, не характерную для записей в других районах. Своеобразие печорских вариантов «Садко» позволило их выделить в особую версию (см.: Аст., I, с. 626—627, НБ, с. 393—394). В отличие от ряда прионежских записей и текста из Сборника Кирши Данилова, где Садко бросает вызов Новгороду только получив сказочные сокровища и заручившись поддержкой могучего покровителя (морского царя или персонифицированного Ильмень-озера), в большинстве печорских вариантов нет указаний на его исключительное богатство, характеристика имущественного положения Садко ограничивается постоянным эпитетом «купец богатый». Поводом для спора служит бахвальство героя на пиру:

Я в Нове-граде товары да все повыкуплю, Да на матушку на Волхов да все повывожу, Кабы тридцеть ле кораблей понагружу.

(Формула очень устойчива в печорских былинах и почти в таком же виде встречается в двух текстах соседних районов — Григ., II, 18 и Марков, 95). Сказители с некоторой иронией описывают состояние героя, словно предваряя этим его неудачу на первом этапе состязания с Новгородом:

Из ума-то Садко вышибаитце, Из рецей-то Садко прошибаетце.

     (№ 251)

Да пошел-де Садко да запечалилса, Повеся-де идет да буйной головы, Потупя держит да очи ясныи.

    (№ 254)

В роли соперника Садко неизменно выступает «поп, отец духовный» (кроме одного варианта, в котором действие перенесено в заморские страны). Вскоре герой убеждается, что ему не под силу соперничать с Новгородом в богатстве. И тут он получает неожиданную поддержку христианских святых (Микола-святитель — в 4 вариантах, безыменные святители, богородица или «старик, как бел куропать») — они принимают сторону не попа, «слуги божьего», а его противника. Делается это за обещание Садко построить церковь (лишь в одном тексте эта деталь опущена — № 256). Внезапное обогащение героя не описывается, а констатируется: «Тут у Садко казны прибыло». Во всех печорских текстах Садко выигрывает спор. По такой же схеме развиваются события в кулойском варианте.

498

Судя по всему, печорская версия этого сюжета сравнительно молода: резкое противопоставление былинного героя и православного попа — своеобразный художественный отклик на обострение отношений между старообрядцами и официальным православием. (Не случайно в одном из вариантов Садко обещает украсить новую церковь «золочёныма иконами старообрядческими» — № 255.) К концу XIX в. новая обработка былины получила на Печоре широкое распространение, полностью вытеснила предшествующую ей версию сюжета; местные певцы создали целый ряд оригинальных формул, которые зафиксированы в разных уголках обширного региона.

Третья, заключительная, часть сюжета на Печоре фиксировалась гораздо реже (5 вариантов из 8), а в одном использованы отдельные мотивы: остановка корабля среди моря, поиски «кошоцьки подводноей» и метание жребиев (№ 252). В прочих текстах сильно варьируется развитие действия, мотивировка событий. Лишь однажды остановка кораблей объясняется тем, что Садко не платил дани морскому царю (№ 250), в других вариантах мотивировка отсутствует, либо переосмыслена в свете событий, изображенных во второй части сюжета, герой не построил церковь, как обещал, и за это подвергся новому испытанию (№ 251, 252). В роли советчика выступает морская царица, явившиеся во сне «жона старо-матера» или Микола Можайский; в одном варианте Садко сам догадывается, как ему поступить. За исключением варианта Т. Кузьмина (№ 258), в определенной мере связанного с печатным источником, в печорских былинах не описывается спор морского царя с царицей, невыразителен образ Садко-гусляра (эпизод пляски морского царя есть лишь в текстах Н. Шалькова и Т. Кузьмина). В печорских записях «Садко», как и в сопредельных районах, «сильно снижен исторический новгородский колорит» (Аст., I, с. 627), даже не всегда упоминается Новгород.

№ 250

Онч., № 90 «Садко»; НБ, № 38.

Зап. Ончуковым Н. Е.: июнь 1902 г., д. Бедовая Пустозерской вол. (зап. в с. Оксино) — от Маркова Павла Григорьевича, 76 лет.

Типичный для печорской традиции вариант, соединяющий вторую и третью части былины. Повествуя о состязании Садко с Новгородом, сказитель строго придерживается местной версии сюжета. Как и Осташов (№ 252), П. Марков подчеркивает, что «поп, отец духовныя» «писал ерлыки да скоры грамотки, метал по дорогам прямоезжиим — везли бы товары во Нов-город». В заключительной части произведения обращают на себя внимание имя морского царя — «Поддонишшо» (ср. Рыбн., 107; Гильф., 174) и замена Миколы «Всеможойского» «жоной староматерой» в роли покровителя Садко.

В варианте, как и в большинстве других былин Маркова, проявляется его высокое исполнительское мастерство.

Упоминание «хлебных жеребьев» (наряду с «таволжеными» и «берестеными») — видимо, традиционная деталь, что подтверждается еще одним печорским вариантом (№ 255).

№ 251

Онч., № 75 «Садко»; НБ, № 39.

Зап. Ончуковым Н. Е.: июнь 1902 г., с. Великая Виска Пустозерской вол. — от Шалькова Николая Петровича, 80 лет.

Одна из самых полных печорских записей былины, содержащая все основные особенности местной версии второй части сюжета, отмеченные в общем обзоре вариантов. В заключительной части («Садко в подводном царстве») сказитель использовал ряд редких, даже уникальных мотивов и подробностей. В его варианте герой берет в подводный мир «гусли звончаты», тешит морского царя игрой и наблюдает за его пляской. На Печоре эти мотивы есть только в тексте Т. Кузьмина, зависимом от книги. Оригинален ответ Садко на приказ починить гусли:

Я уцился играть да в гусли звонцяты, Не уцился я починить гусли звонцяты

499

Морской владыка в гневе «хватил Садка за длинну бороду», «бросил Садка да вон из терему», в результате чего герой «очюдился» в Новгороде. Этот эпизод, не встречающийся в других записях былины, «пожалуй, не является личным домыслом печорских певцов. Он созвучен со скупым пересказом, записанным на Пудоге ‹...› и с быличкой „Парень у водяного“» (НБ, с. 411). Архаичен и другой мотив, использованный Шальковым: за сутки, проведенные Садко в подводном царстве, в его родном мире прошло 8 лет (ср. былички о пребывании человека у лешего или водяного, некоторые сюжеты волшебных сказок — АТ 470, 470А). Любопытна перекличка данного варианта с текстом КД (№ 47): «Лежит-то на лавке царь морской». Поскольку других явных совпадений с записью XVIII в. нет, в устном происхождении этой бытовой детали можно не сомневаться. Огненная шлюпка с гребцами, требующими «виноватого», огненный столб возле которого «ввернулась эта шлюпка во синё морё», — «детали, явно домысленные на Печоре и не совсем удачно „вмонтированные“ в былину» (НБ, с. 411). При такой мотивировке событий метание жеребьев оказалось излишним — Садко сразу догадывается, что шлюпка послана за ним. В данном варианте архаичные мотивы и подробности соседствуют не только с явно поздним вставками, но и с механическими перенесениями из других сюжетов. Так, первые строки заимствованы из былин о молодости Добрыни, имя «Левонтия попа, отца Ростовского» — из былины об Алеше Поповиче и Тугарине, предложение морского царя сыграть с ним в шахматы — из «Добрыни и Василия Казимировича». Как и в ряде других печорских текстов, название реки Волхов заменено Волгой.

№ 252

Онч., № 10 «Садок»; НБ, № 39.

Зап. Ончуковым Н. Е.: апр. 1902 г., с. Замежное (Замег) Усть-Цилемской вол. (на р. Пижме) — от Осташова Анкудина Ефимовича, 78 лет.

Основу варианта составляет вторая часть сюжета («Садко состязается с Новгородом»), события в ней развиваются по традиционной для Печоры схеме. Единственное отклонение — спор происходит не на пиру, а возле церкви после окончания воскресной обедни. Подобная локализация отдельных эпизодов — обычное явление в печорских былинах (см. коммент. к сюжетам «Дюк Степанович», «Иван Гостинный сын», «Лука, змея и Настасья»). Изменения в религиозных убеждениях А. Осташова (переход в православие) не привели к «православной трактовке» сюжета (НБ, с. 411). Напротив, несмотря на отречение от старообрядчества, сказитель сохранил традиционную трактовку конфликта: и в его варианте христианские святители отдают предпочтение не служителю культа, «попу, отцу духовному», а купцу. В тексте есть интересная деталь: видимо, не надеясь на естественный ход событий, поп пишет «ерлыки да скоры грамоты», призывая торговцев вести в Новгород товары (ср. № 250). Но вопреки логике в результате этой акции «здорожали товары да в Нове-граде», наверное, Осташову хотелось убедительнее мотивировать временное поражение Садко. Эпитет «Жеребья малиновы» не традиционен, вероятно, он попал в былину из лирических песен как своеобразное дополнение к упомянутым ранее «жеребьям калиновым».

№ 253

Онч., № 55 «Садко».

Зап. Ончуковым Н. Е.: апр. — май 1902 г., с. Усть-Цильма Печорского у. — от Дуркина Игнатия Михайловича, 75 лет.

Текст И. Дуркина содержит только вторую часть сюжета, в нем почти полностью отсутствуют конкретные приметы новгородского быта (несмотря на то, что основные события приурочены к Новгороду, пир, на котором Садко спорит с попом, перенесен в палаты киевского князя Владимира; место реки Волхов заняла Волга). Традиционный для печорских вариантов конфликт между купцом и «попом, отцом духовным» еще более заостряется благодаря введению в былину мотива поручительства (строки 28—29).

500

№ 254

Онч., № 70 «Садко».

Зап. Ончуковым Н. Е.: май — июнь 1902 г., д. Верхнее Бугаево (на р. Печоре) Усть-Цилемской вол. — от Шишолова Василия Дорофеевича, 40—45 лет.

Начало былины, которое, по словам собирателя, «точно такое же, как и у Игнатия Дуркина, и потому не приводится» (Онч., с. 278), дано в подстрочнике.

Н. Ончуков не записал от В. Шишолова начало былины. Между тем в зафиксированной собирателем части данный вариант существенно отличается от предшествующего, чувствуется влияние волшебных сказок. Посредником между Садко и «небесными силами» является «старик, как белой куропать» (у Дуркина герой общается с молитвой к Богородице); роль этого старика гораздо активнее роли его аналогов в других печорских записях былины: подобно волшебному помощнику в сказках, он направляет действия Садко, советуя ему помолиться богу и дать обет построить церковь. Необычен финал былины — корабли Садко тонут во время шторма («пурги-падеры»). Трагическая развязка ничем не мотивирована. Вероятно, сказитель знал, что приключения героя не кончаются выигрышем заклада, но дальнейшее содержания былины не помнил. Действие полностью перенесено в Киев.

№ 255

РО ИРЛИ, Р. V, колл. 6, п. 8, тетр. 13, л. 14—27 об. (полев.), тетр. 3, л. 96—100 (перебел.); Аст., I, № 94 «Про Садка».

Зап. Астаховой А. М.: 20 июля 1929 г., д. Климовка Усть-Цилемского р-на — от Торопова Павла Ивановича, 57 лет.

Запись неполноценная (пропуски отдельных слов и строк) из-за быстроты и сбивчивости исполнения. В заключительной прозаической части былины собирателем скобками обозначен краткий пересказ содержания. (Аст., I, с. 627).

В полевой записи в строке 36 нет слова «на пристань»; в 70 и 111 пропущены слова; после 97 — две неполных строки; в 98, 105 и 114 — трудночитаемые слова.

В полевом и перебеленном тексте различное написание: кораблики — кораблички; замор... — заморьское.

Единственный печорский вариант, содержащий все три части сюжета. Первая часть отдаленно напоминает варианты Сорокина (Садко-гусляр уходит с пира, играет на берегу моря и получает от водяного царя «денег множество»). Однако объяснить это сходство книжным влиянием вряд ли возможно: в деталях тексты пудожского и печорского сказителя сильно расходятся (у Сорокина Садко три дня не зовут на пир, у Торопова герой веселит гостей на пиру у себя в доме, но «не зандравила Садка игра на честном пиру»; совершенно по-разному описывается обогащение героя и т. д.). Во второй и третьей частях сюжета нет ни одного эпизода или подробности, позволяющих говорить о воздействии сорокинских текстов. Единственная примечательная в этом плане деталь — Садко опускается в море на «дощечке» — есть и в ряде других северно-русских записей (см., напр., Рыбн., 107, Марк., 95). В то же время здесь встречаются традиционные печорские формулы и образы (по приказанию Садко корабельщики проверяют, «нет ли злой кошки подвонной», мечут в море «жеребенья хлебные»; возвращаясь в родной город, поднимают в знак траура «флаги чёрные, туманные»). П. Торопов переносит в свою былину некоторые устойчивые формулы из других сюжетов — осматривание окрестностей в подзорную трубу (ср. «Илья Муромец и Сокольник», «Дюк Степанович» и др.), уговор о наказании проигравшего спор (ср. «Сорок калик»), использует ряд типичных для печорских текстов словосочетаний («пошел ‹...› вон на юлицу», «спит, как порог шумит»). Во второй части былины много существенных отклонений от традиции (действие перенесено за «четыре моря», соперник Садко — заморский царь; именно здесь особенно часты заимствования из других сюжетов). Однако события развиваются по обычной схеме — инициатором спора является Садко, поначалу он терпит неудачу и лишь с помощью святого Миколы выигрывает заклад. Несмотря на рыхлость композиции, отдельные логические неувязки, комментируемый текст стилистически в основном остается в рамках традиции. Лишь в описании плавания парусника по морю использован явный анахронизм

501

(«паровы ‹...› машинушки»). В то же время Торопов охотно вводил в свою былину местные элементы (осматривание окрестностей с корабельной мачты, акцент на приверженности Садко старой вере). В варианте Торопова почти нет новгородских реалий, а Садко сказитель не считал новгородцем: вернувшись домой, герой строит церкви и «выписывает» для них «попов-дьяков из Нова-города».