person

С. Н. Ениколопов • Насилие и массовая коммуникация

Наиболее яркой иллюстрацией взаимосвязи легитимизи- 561 руемого насилия и реального агрессивного поведения является лонгитюдное исследование Л. Хьюсмена и Л. Эрона5. Данный проект отличался не только своей длительностью (22 года), но и масштабом (США, Австралия, Израиль и Польша). Авторы изучали связь между предпочтением телепрограмм, демонстрирующих насилие, и реальным агрессивным поведением. Исследование началось с учеников начальной школы в возрасте 8 лет, последующие возрастные срезы – 18 и 30 лет. Уровень агрессии в поведении определялся на основании самоотчетов, оценок со стороны сверстников и родителей, числом зафиксированных правонарушений и уголовных дел агрессивно-насильственного характера. В результате была обнаружена значимая связь между временем просмотра восьмилетними любителями агрессивных телепрограмм и уровнем зафиксированной агрессии в поведении. К 18-летнему возрасту уровень поведенческой агрессии у любителей медианасилия был выше, чем в возрасте восьми лет. Важным результатом является тот факт, что именно пристрастие к просмотру транслируемой по телевидению агрессии в 8-летнем возрасте оказалось предпосылкой к демонстрации высокого уровня поведенческой агрессии в 18 и 30 лет, вне зависимости от изменений пристрастия к «агрессивным» телепрограммам.

Л. Эрон предположил, что существует сензитивный период для формирования агрессивных сценариев в возрасте 8-12 лет. К 30-ти годам на многих из тех, кто любил медианасилие

5 Eron, L., Huesmann, R., Walder, L., Lefkowitz, М. Does TV violence cause aggression? // American Psychologist. – 1972. – Vol. 27. – P. 253-263; Eron, L., Huesmann, R. The cross-national approach to research on aggression: mesures and procedures // Developmental Psychology. – 1984. – Vol. 20; Eron, L., Huesmann, R. The development of aggression in children of different cultures: Psychological processes and exposure to violence. Television and the aggressive child: A cross-national comparison. – Hillsdale, N.J.: Lawrence Elbraum Associates, 1986; Huesmann, L. R., Eron, L. D. Childhood aggression and adult criminality. Facts, frameworks and forecasts // Advances in criminological theory. – 1992. – Vol. 3.

Раздел III • Информационная открытость и психологическая безопасность

562в восьмилетнем возрасте, были заведены криминальные дела.

Проблема легитимизации насилия стала самостоятельным предметом для изучения в рамках социокультурного и социально-когнитивного подходов. В социокультурном подходе данная проблема рассматривается в рамках гипотез «культурного излишка»6 и «мифов о насилии»7. В социальнокогнитивном подходе проблема легитимизации насилия экспериментально исследована в русле концепции «скриптов»8, модели «социального процессинга»9, социально-когнитивной теории моральных мыслей и действий10.

Социокультурный подход. Гипотеза «культурного излишка» предполагает, что в культуре существуют ценности и нормы, косвенно способствующие использованию человеком

6 Baron, L., Straus, M. A., & Jaffe, D. Legitimate violence, violent attitudes and rape: A test of the cultural spillover theory // Annals of the New York Academy of Sciences. – 1987. – Vol. 528. – Р. 123–132.

7 Burt, M. Cultural myths and support for rape // Journal of Personality and Social Psychology. – 1980. – Vol. 38. – P. 217–230.

8 Eron, L. The development of aggressive behavior from the perspective of a developing behaviorism // American Psychologist. – 1987. – 42,5. – Р. 435–442; Huesmann, L. R., Moise, J. Media violence: A demonstrated public threat to children // Harvard Mental Health Letter. – 1996. – Vol. 12; Hogben, M., Byrne, D., Hamburger, M. & McGowan, S. From Conversation to Construct: The Development of Legitimized Aggression in the Psychological Domain // Advances in Psychology Research. – 2002. – Vol. 11.

9 Dodge, K. A., Coie, J. D. Social-information-processing factors in reactive and proactive aggression in children’s peer groups // Journal of Personality and Social Psychology. – 1987. – 53,6. – Р. 1146–1158; Dodge, K. A., Somberg, D. R. Hostile attributional biases among aggressive boys are exacerbated under conditions of threats to the self // Child Development. – 1987. – 58,1. – Р. 213–224.

10 Bandura, A. The Role of Selective Moral Disengagement in terrorism and counterterrorism / In F. M. Mogahaddam & A. J. Marsella. Understanding terrorism: Psychological roots, consequences and interventions, Washington DS: American Psychological Association Press, 2004. – P. 121–150; Bandura, A. Social Cognitive Theory of Mass Communication // Media effects: advances and research. – Hillsdale, N. J.: Lawrence Erlbaum, 2008. – P. 121–153.

С. Н. Ениколопов • Насилие и массовая коммуникация

таких форм поведения, как агрессия и насилие11. Легитимные 563 агрессивные проявления на юге США могут быть «культурным излишком», повышающим вероятность противозаконной агрессии отдельных членов данного общества. Проверка гипотезы заключалась в исследовании связи между индексом легитимного насилия и коэффициентом агрессивнонасильственных преступлений по 50-ти штатам США и округу Колумбия.

Индекс легитимного насилия (Legitimate Violence Index)12 определялся на основании 12 переменных, объединенных в три фактора. Фактор легитимного насилия в СМИ представлен двумя переменными: показателем читаемости журналов агрессивно-насильственной тематики и рейтингом популярности телепрограмм, посвященных насилию, в течение квартала. Второй фактор – легитимное насилие в политической сфере – определялся по пяти переменным: 1) число законодательных актов, разрешающих телесные наказания в школах со стороны учителей; 2) соотношение числа вынесенных приговоров за убийство и общего числа зарегистрированных убийств за период 1940-1959 гг.; 3) то же соотношение за период 1960-1978 гг.; 4) соотношение «чернокожих», приговоренных к смертной казни за убийство, и общего числа «чернокожих, осужденных за убийство» в течение года; 5) предыдущее соотношение, применительно к «белым». Фактор личного участия в общественно санкционированных насильственных действиях являлся результирующим по пяти переменным:

1)число лицензий на охоту, выданных на 1000 чел./год;

2)число школьников, занимающихся в секции американского футбола; 3) число вступивших в Национальную гвардию на 100 000 чел./год; 4) расходы Национальной гвардии на служащего за год; 5) численность лиц, подвергшихся линчеванию

11Baron, L., & Straus, M. A. Cultural and economic sources of homicide in the United States // The Sociological Quarterly. – 1988. – 29. – Р. 371–390.

12Baron, L., Straus, M. A., & Jaffe, D. Legitimate violence, violent attitudes and rape: A test of the cultural spillover theory // Annals of the New York Academy of Sciences. – 1987. – Vol. 528. – Р. 123–132.

Раздел III • Информационная открытость и психологическая безопасность

564за период 1882-1927 гг. По сумме трех факторов определялся интегральный индекс легитимного насилия в обществе.

Вкачестве показателей насильственных преступлений были использованы коэффициенты убийств и сексуальных насильственных преступлений, зафиксированных по отчетам ФБР.

Результаты исследований подтвердили наличие достоверной связи между индексом легитимного насилия и коэффициентом убийств13, а также показателем сексуальных насильственных преступлений14. Помимо этого, было обнаружено, что высокий уровень легитимного насилия наблюдался, как правило, не в одной общественной сфере, а сразу в нескольких.

Апеллируя к результатам проведенных исследований,

Л.Берон и М. Страус говорят о необходимости переоценки легитимного статуса насилия в различных сферах общественной жизни и повышении эффективности механизмов социального контроля15.

Другие представители социокультурного подхода обратили внимание на существование в обществе культурных представлений («мифов о насилии»), которые легитимизируют различные формы насилия. По мнению М. Барта, «мифы о насилии» представляют собой ложные убеждения или стереотипы, которые отрицают факт совершения реального насилия16. Одним из таких мифов является идея о том, что хорошие события происходят в жизни хороших людей, а плохие – в жиз-

13Baron, L., & Straus, M. A. Cultural and economic sources of homicide in the United States // The Sociological Quarterly. – 1988. – 29. – Р. 371–390.

14Baron, L., Straus, M. A., & Jaffe, D. Legitimate violence, violent attitudes and rape: A test of the cultural spillover theory // Annals of the New York Academy of Sciences. – 1987. – Vol. 528. – Р. 123–132.

15Baron, L., & Straus, M. A. Cultural and economic sources of homicide in the United States // The Sociological Quarterly. – 1988. – 29. – Р. 371–390.

16Burt, M. Cultural myths and support for rape // Journal of Personality and Social Psychology. – 1980. – 38. – P. 217–230.

С. Н. Ениколопов • Насилие и массовая коммуникация

ни плохих людей. Следуя логике этого мифа, причины сексу- 565 ального насилия следует искать в действиях жертвы, которые рассматриваются в качестве провоцирующего фактора.

М. Барт выделяет несколько факторов, определяющих существование мифов о насилии: традиционные представления о половой роли; противоречия в сексуальных убеждениях (нет оснований для классификации поведения как насильственного, если «жертва» не считает себя жертвой насилия); необходимость оправдания межличностного насилия17.

Исследователи полагают, что отношение к существующим в культуре мифам о насилии должно быть изменено. Ведущая роль в реализации этой задачи отводится программе семейного воспитания и трансляции норм поведения в СМИ18.

Социально-когнитивный подход. Существенный вклад в изучение проблемы легитимизации насилия был сделан представителями социально-когнитивной теории «сценария».

Скриптовая модель, разрабатываемая Л. Хьюсменом и его коллегами19, базируется на идеях теории социального научения.

В этой модели получили свое развитие идеи А. Бандуры: взаимный детерминизм среды и индивида; викарное научение и основные когнитивные процессы, лежащие в его основе (селективность внимания, кодирование информации и др.); мотивационные аспекты поведения (способность к предвидению последствий, «самоподкрепление», «самоэффектив-

17Там же.

18Burt, M. Cultural myths and support for rape // Journal of Personality and Social Psychology. – 1980. – 38. – P. 217–230; Burt, M. R. & Albin, R. S. Rape myths, rape definitions, and probability of conviction // Journal of Applied Social Psyhology. – 1981. – 1. – P. 212–230.

19Huesmann, L. R. Cross-national communalities in the learning of aggression from media violence // Aggressive Behavior. – 1984. – 10. – P. 243–251; Huesmann, L. R., Eron, L. D. Childhood aggression and adult criminality. Facts, frameworks and forecasts // Advances in criminological theory. – 1992. – Vol. 3; Huesmann, L. R., Moise, J. Media violence; A demonstrated public threat to children // Harvard Mental Health Letter. – 1996. – Vol. 12.

Раздел III • Информационная открытость и психологическая безопасность

566ность»); изменения поведенческой реакции на ситуацию при отсроченном реагировании и другие20.

Согласно теоретической модели Л. Хьюсмена, социальное поведение во многом определяется когнитивными структурами – «сценариями» (script), которые субъект начинает приобретать в процессе социализации на ранних этапах онтогенеза. Содержанием сценариев являются знания, описывающие программы поведения, приобретенные в определенных ситуациях, и ключевые характеристики этих ситуаций. Формируются сценарии в процессе викарного научения или в непосредственном опыте. С одной стороны, сформированные сценарии являются руководящим принципом для выбора и реализации программы поведения, с другой стороны, они могут претерпевать изменения, если намеченная программа не достигла желаемой цели. Согласно Л. Эрону, наибольшей пластичностью сценарии обладают в период их активного формирования, соответствующий возрастному диапазону 8-12 лет21.

По мнению Л. Хьюсмена, процесс научения или формирования сценариев детерминирован многочисленными факторами среды (культура, семья) и реализуется в соответствии с теоретическими разработками принципа научения.

Первоначальный этап научения детерминирован селективностью внимания. Субъект выбирает для себя модели поведения, которые, с одной стороны, могут привести его к

20 Eron, L., Huesmann, R. The cross-national approach to research on aggression: measures and procedures // Developmental Psychology. – 1984. – Vol. 20; Huesmann, L. R., Moise, J. Media violence; A demonstrated public threat to children // Harvard Mental Health Letter. – 1996. – Vol. 12; Huesmann, L. R. Psychological processes promoting the relation between exposure to media violence and aggressive behavior by the viewer // Journal of Social Issues. – 1986. – 42. – Р. 125–139; Huesmann, L. R. & Miller, L. S. Long-term effects of the repeated exposure to media violence in childhood // Huesmann L. R. (et. al.). Aggressive behavior: Current perspectives. – New York: Plenum Press, 1994. – P. 153–186.

21 Eron, L. D. Parent-child interaction, television violence and aggression in children // American Psyhologist. – 1982. – 37. – P. 197–211.

С. Н. Ениколопов • Насилие и массовая коммуникация

намеченной цели, а с другой – не являются порицаемыми в 567 обществе, и в первую очередь в социальных группах, к которым он себя причисляет. Например, выбор модели агрессивного поведения обусловлен не только достижением цели, но и положительным подкреплением или отсутствием отрицательного. Другими факторами, влияющими на выбор, являются частота встречаемости модели поведения и субъективное отношение к носителю модели (идентификация со значимым другим).

Следующим этапом является кодирование информации о модели поведения в памяти. Под кодированием понимается формирование репрезентаций модели поведения в системе памяти. А. Бандура выделяет два вида кодирования: образное и вербальное. Образное кодирование является наиболее значимой формой запоминания на ранних этапах онтогенеза, когда недостаточно развиты навыки оперирования понятиями (словесно-логическое мышление). Вербальное кодирование является более универсальным, так как позволяет формировать словесный образ без непосредственного наблюдения за моделью поведения.

Помимо информации о последовательности действий, в сценарии кодируется информация о последствиях данной формы поведения, оценка данной модели поведения и ее последствий в соответствии с нормативными убеждениями субъекта и ключевые характеристики ситуации, где произошло научение. Ключевые характеристики способствуют возникновению ассоциативной связи между актуальной ситуацией и существующим у субъекта сценарием, что приводит к его актуализации.

Согласно Л. Хьюсмену, далеко не все актуализируемые в сознании сценарии реализуются в реальном поведении. Выбор и легитимизация конкретного поведенческого репертуара зависит не только от ожидаемых последствий и соответствия модели поведения существующим у субъекта нормативным убеждениям, но и от когнитивной оценки ситуации и намерений субъектов по интеракции, а также от оценки собственных

Раздел III • Информационная открытость и психологическая безопасность

568возможностей в эффективной для реализации модели поведения.

Л.Эрон полагает, что оправдание агрессии в поведении может быть результатом дефицита знаний о социальных нормах поведения. Он говорит о том, что дезадаптивные агрессивные формы поведения, часто наблюдаемые у подростков, могут быть обусловлены низким уровнем их «компетентности»22.

Л.Хьюсмен считает, что убеждения субъекта о приемлемости агрессивных форм поведения в широком спектре ситуаций может быть следствием жесткой закрепленности агрессивных сценариев в системе памяти, которые актуализируются в сознании в первую очередь. Такого рода сценарии обладают низкой пластичностью и плохо поддаются коррекции. Существованием таких сценариев исследователь объясняет устойчивость склонности к агрессивному поведению во времени, наблюдаемую у отдельных членов общества. На примере научения агрессивным моделям поведения, транслируемым в СМИ, Л. Хьюсмен описывает две группы условий, способствующих формированию и жесткому закреплению агрессивных сценариев. К первой группе относятся индивидуальные особенности и опыт субъекта: а) возраст, соответствующий сензитивному периоду формирования сценариев; б) агрессивность как черта характера; в) мужской пол; г) низкий уровень познавательных способностей; д) идентификация с агрессором; е) неспособность дистанцироваться от транслируемого насилия; ж) повторение агрессивных моделей поведения на символическом уровнем или в реальном поведении. Вторая группа условий представлена особенностями наблюдаемого материала: а) реалистичность транслируемого материала; б) позитивные последствия агрессии; в) доступность наблюдаемой модели для использования в реальном поведении; г) высокий уровень детализации наблюдаемой

22 Eron, L. The development of aggressive behavior from the perspective of a developing behaviorism // American Psychologist. – 1987. – 42,5. – Р. 435–442.

С. Н. Ениколопов • Насилие и массовая коммуникация

программы поведения; д) контекст, в котором транслируемая 569 агрессия оправдана благой целью.

Таким образом, одним из когнитивных элементов «сценария» является оценочная информация, определяющая перечень ситуаций, где может быть использована заложенная в «сценарии» модель поведения. При этом оценочная информация формируется субъектом в соответствии с его представлениями о нормативных формах поведения. Последние развиваются в процессе онтогенетического развития и являются результатом взаимной детерминации, с одной стороны, индивидуальных особенностей (в первую очередь, когнитивных) и индивидуального опыта субъекта, а с другой стороны – влияния средовых факторов. Что касается индивидуальных особенностей, основное внимание исследователи отводят специфике перцепции, когнитивной переработке, сохранению информации в памяти и ее актуализации в фокусе сознания. Кроме того, представители сценарной модели учитывают особенности сензитивности субъекта. Роль средовых влияний изучается, в первую очередь, на моделях семейных взаимоотношений и моделях поведения, транслируемых в СМИ.

Метааналитический обзор исследований влияния СМИ на рост агрессивных форм поведения позволил М. Хогбену23 выделить ряд свойств легитимного медианасилия, способствующих росту агрессии в обществе:

•легитимное насилие в СМИ является источником научения конкретным формам агрессивного поведения и программам их реализации;

•легитимное медианасилие способствует агрессивному поведению, либо повышая вероятность актуализации агрессивных мыслей и действий, либо ослабляя функцию самоконтроля со стороны «нормативных убеждений» (Л. Хьюсмен) или «моральных самосанкций» (А. Бандура);

23 Hogben, M., Byrne, D., Hamburger, M. E., & Osland, J. Legitimized aggression and sexual coercion: Individual differences in cultural spillover // Aggressive Behavior. – 2001. – 27. – Р. 26–43.

Раздел III • Информационная открытость и психологическая безопасность

570• легитимное медианасилие оказывает десенсибилизирующий эффект, то есть снижает эмоциональную чувствительность к восприятию насилия и страданий жертвы;

•легитимное медианасилие является источником формирования нормативных убеждений об агрессивном

поведении и способах его легитимизации. Исследователи определили ряд психологических особен-

ностей, характерных для лиц с высоким уровнем легитимизированного насилия. Мужчины, легитимизирующие широкий диапазон агрессивных проявлений в обществе, отличались: 1) склонностью к физической агрессии; 2) авторитарными установками; 3) гипермаскулинной полоролевой идеологией; 4) в их «сценариях» отношений между мужчиной и женщиной наблюдалось изобилие насильственных тенденций сексуального характера. Женщины с высоким уровнем легитимизированной агрессии отличались авторитарными установками и склонностью к вербальной агрессии. На основании результатов исследования авторы предположили, что выраженность гипермаскулинной идеологии в полоролевом самосознании способствует социальным отношениям по принципу безусловного доминирования и легитимизации агрессивнонасильственных форм поведения.

Более обстоятельно роль когнитивных особенностей при оправдании и использовании агрессивного поведения исследована в рамках концепции «социального процессинга» К. Доджа. Данная теоретическая модель была направлена на изучение специфики процесса принятия решения в проблемной ситуации у лиц c дезадаптивными формами поведения. Ведущая роль отведена изучению когнитивных особенностей у лиц, легитимизирующих и демонстрирующих агрессивнонасильственные формы поведения в реальной жизни24.

24 Dodge, K. A., Coie, J. D. Social-information-processing factors in reactive and proactive aggression in children’s peer groups // Journal of Personality and Social Psychology. – 1987. – 53, 6. – Р. 1146–1158; Dodge, K. A., Somberg, D. R. Hostile attributional biases among aggressive boys are exacerbated under conditions of threats to the self // Child Development. – 1987. – 58,1. – Р. 213–224.