храмов / вопрос 07 - Концепции научного знания «второго» позитивизма

Концепции научного знания «второго» позитивизма (Э.Мах, А.Пуанкаре, П.Дюгем).

Новая волна позитивистских философий была спровоцирована кризисом оснований в математике и физике. Сложившаяся к 70-м годам 19 века ситуация крушения ньютонианской программы породила у ученых мучительное чувство неопределенности, потери ориентиров, которое, в свою очередь, заставило их задать себе вопросы, вроде: «Что такое наука?», «Что такое теория, гипотеза?», «Что такое эксперимент, измерение?» и т.д. Вопросы не новые, но, пожалуй, впервые ими массово заинтересовались именно ученые – непосредственные участники научного процесса. Это предопределило уникальный характер второй волны позитивизма – ее создавали профессионалы, не

понаслышке знакомые с практикой научного исследования.

Философия Э. Маха была посвящена, в том числе, и поиску ответа на вопрос: «Чем именно является наука, и какова ее цель?». Мах пытается строить гносеологию, в которой наука занимает естественное положение в системе человеческой деятельности. Для этого он анализирует мир феноменов и находит, что, в конечном счете, нет ничего, кроме ощущений и мыслей, причем ощущения не относятся ни к действительному, ни к ментальному миру, а являются «нейтральными элементами». Цель науки в этой системе – наиболее экономное приспособление наших мыслей к нашим ощущениям, или, как он сам говорит: цель – «самое экономное и простое выражение фактов через понятия». Теории представляют собой непротиворечивые системы понятий, причем эти системы являются конвенциями, условными соглашениями между учеными. Понятно, что в такой трактовке теории нужны лишь для описания фактов, а не для их объяснения. Философия Маха была весьма популярна среди ученых, в частности, она привнесла в их круг спор вокруг противопоставления реализма и конструктивизма.

П. Дюгем поддерживает Маха в том, что теория является конвенцией, а наука в целом – средством экономии мышления: «предназначение [науки] – конденсация кучи законов в небольшое число принципов». Продолжая свой анализ структуры научного знания, Дюгем делает принципиальное разграничение между теориями и экспериментальными закономерностями, указывая ни их качественное различие. Теории классифицируют и описывают большие группы экспериментальных закономерностей, которые, в свою очередь, резюмируют и классифицируют большие группы экспериментальных фактов. Таким образом, научное знание у Дюгема имеет трехуровневую структуру: “экспериментальные факты”  “экспериментальные закономерности”  “теории”. Эта структура надолго закрепляется в философии науки. Будучи практикующим физиком Дюгем хорошо понимал реальную специфику научной работы. Это позволило ему сформулировать его знаменитый принцип, что на практике неудача эксперимента опровергает не саму теорию, а целую группу теорий, в том числе вспомогательные инструментальные теории. Поэтому неудачный эксперимент не способен опровергнуть теорию, – он лишь вызывает к жизни новую интерпретацию фактов. Этот принцип, по своему духу относящийся к постпозитивизму, был позабыт и впоследствии переоткрыт Куайном на логических основаниях.

А. Пуанкаре считается основателем конвенционализма – концепции, согласно которой, в основе теорий находятся произвольные соглашения. Их произвольность заключается в натянутости обобщения частных фактов до уровня общих законов, и в еще большей натянутости при последующем превращении этого закона в аксиому – по сути дела – в скрытое определение. Опытное обоснование закона не должно вводить нас в заблуждение: конвенция от этого не перестает быть конвенцией. Еще одной известной идеей Пуанкаре является то, что наука постигает не вещи в себе, а лишь отношения между вещами; - впоследствии это вновь «заиграет» у Витгенштейна.

Несомненно, позитивисты второй волны были замечательно глубоки, но после окончания научной революции, многие их идеи оказались позабытыми (физики вновь вернулись к своей физике), чтобы впоследствии быть вновь переоткрытыми постпозитивистами 50-60-х годов. По крайней мере, логические позитивисты этих идей практически не знали.