Глава 9 социальное воспроизводство I. Социальное воспроизводство vs.

социальная мобильность: альтернативность концепций Что же дает теория социальной мобильности для понимания общества в его функционировании и развитии, каковы ее ограничения? Данные о росте внутрипоколенной и межпоколенной мобильности нередко служат основанием для капитальных выводов относительно характера общества и присущих ему социальных отношений.

Возрастание шансов на индивидуальное продвижение из низших слоев в высшие обычно рассматривается как свидетельство большей открытости общества, его демократичности, равенства возможностей для его членов. Современный социолог М. Миллер (США) подчеркивает, что возможной целью исследований социальной мобильности является управление социальным развитием таким образом, чтобы дети из рабочих семей могли бы перейти на более продвинутые места, а средние слои — могли бы сохранить свои рабочие места.

Конечно, было бы нелепо отрицать то обстоятельство, что более широкий масштаб социальных перемещений является серьезным позитивным фактором общественного развития, привлекая одаренных и динамичных людей из низов к ответственной деятельности. Это, как правило, стабилизирует конкретно-историческое общество, делает его более адаптивным к меняющимся ситуациям в технологиях производства, экономических отношениях. В то же время, социальные перемещения сами по себе не меняют характера социальной стратификации. Соответственно и исследования, посвященные этому сюжету, скорее отвечают на вопрос об эффективности использования творческого потенциала членов общества, чем на вопрос о характере социальных изменений, происходящих в нем под влиянием технологических, экономических и политических факторов.

Еще в начале 20-х годов были написаны следующие примечательные строки, принадлежащие перу, к сожалению, забытого ныне автора А. Хрящевой: «Классы образуются не в порядке усмотрения или происхождения человека, а в порядке законов экономических (производственных) отношений буржуазного общества. Отдельные лица могут деклассировать сколько угодно. От этого не изменится структура общества, так как она обусловлена требованиями отношений производства. Если структура общества такова, что в нем 10% крупнобуржуазных верхов, 40% земельных мелких собственников и 6. В. В. Радиев, О. И. Шкаратан 161

мелкой буржуазии (служащих и чиновников) и 50% рабочих, то никакие восхождения и нисхождения не могут изменить этого отношения. С точки зрения образования классов важно не то, сколько и откуда деклассирует лиц, а важно соотношение классов в каждый данный момент. Индивидуальные случаи деклассирования ни на одну йоту не меняют законов образования классов... Изменение соотношений классов может произойти лишь вследствие изменения соотношений производственных функций общества. Например, высокие прибыли в какой-либо отрасли промышленности, или открытие новых рынков сбыта увеличивают данное производство или группу производства, привлекая сюда рабочих. Этот новый кадр рабочих вербуется из погибших в конкуренции предприятий и, главным образом, — из пролетаризованных мелких землевладельцев. Число самостоятельных мелких производителей в этом случае уменьшается, число рабочих увеличивается; состав крупной буржуазии может остаться таким же или даже уменьшиться, благодаря конкуренции капитала»¹.

Вообще концепция социальной мобильности преувеличивает значение того специфического социального процесса, который отражен в самом этом понятии, получается, что индивидуальные перемещения людей есть универсальное средство преобразований в социальной структуре общества. К тому же следует учесть, что признаки, по которым обычно судят о характере мобильности (прежде всего, профессиональная принадлежность), обладают слабой исторической устойчивостью, так как непосредственно зависят от постоянно происходящих изменений в технологии человеческой деятельности; и далеко не всегда факт получения профессии инженера-технолога сыном слесаря является свидетельством приобретения более высокого статуса в более консервативной стратификационной системе.

Социальная мобильность, на наш взгляд, является формой латентного процесса, образующего сердцевину преобразований в стратификационных системах — социального воспроизводства (воспроизводства социальных отношений и индивидов). Это воспроизводство отражает как действие универсальных законов социального развития, так и специфические черты развития конкретных социальных организмов (государств, регионов), национальные традиции, выраженные в ценностях и нормах межгрупповых взаимодействий и связей.

Что же конкретно скрыто за поверхностью — явлениями социальной мобильности? За мобильностью скрыты структурные изменения в обществе, которые мы попытались представить в виде следующей схемы.

¹ Хрящева А. К вопросу об условиях образования классов // Вест. статистики. 1922.

Кн. 12. № 9—12. С. 173—174.

162

Схема показывает, что теория социального воспроизводства притязает на подлинное раскрытие процессов развития социальных отношений, социальной структуры в существующих обществах.

2. Становление теории социального воспроизводства Насколько нам известно, одна из первых попыток применения концепции воспроизводства принадлежит французскому социологу П. Бурдье и его коллеге Дж. Пассерону².

П. Бурдье по-новому взглянул на систему образования. Он доказал, что, несмотря на широко распространенные требования равенства возможностей, элиты приспособили новые стратегии, чтобы обеспечить свою преемственность от поколения к поколению. Образовательная система была ключевым моментом в этих стратегиях. С помощью педагогических методов, отношений между учителем и учениками, отбора учебных курсов и методов селекции экономически привилегированные и хорошо образованные дети получили преимущества по сравнению с менее привилегированными и менее обученными. Другими словами, образовательная система, несмотря на новейшие реформы и возросший уровень обучения в целом, не только не разрушила классовое и культурное неравенство, а скорее усилила его.

В целом теория воспроизводственной функции образования доказала, что родители с престижными занятиями способны использовать свои социально-экономические ресурсы, чтобы дать своим отпрыскам хорошее образование, что, в свою очередь, помогает детям занять престижные рабочие места. Бурдье делает акцент на культурном капитале. Он утверждает, что родители не только вручают детям ² Bourdien P., Passeron J. -C. Reproduction in Education: Society and Culture. L., 1977.

6* 163

образовательные «верительные грамоты», но также создают культурную среду, что содействует развитию разнообразных способностей, которые вознаграждаются в образовательной системе.

Таким образом, воспроизводство классовых отношений, классовых привилегий включает и такую составляющую как культурный капитал.

Но это классовое отношение воспроизвести неизмеримо труднее, чем отношения владения. Оно воссоздается косвенно, через получение хорошего образования. При этом, по Бурдье, культурный капитал — это языковая и культурная компетенция. Он складывается в результате чтения книг, посещения музеев, театров, концертов, освоения манеры речи и межличностного общения и т. д. Сюда также добавляется образовательный капитал — личная собственность обладателей дипломов и ученых степеней, которые получены в тесной связи с классовой позицией родителей.

По мнению Бурдье, репродуктивная функция школы есть следствие действий господствующих классов, обеспечивающих свое воспроизводство. В ранние периоды промышленного капитала «воспроизводственная стратегия» собственников была прямым переносом (передачей) прав собственности. После Второй мировой войны популистское требование равенства образовательных возможностей, так же как и возрастание отделения собственности от управления фирмами, установление «рациональных» процедур подбора и продвижения менеджеров, вызвали надобность в менее прямых стратегиях социального воспроизводства, Собственники крупных состояний приспособили новую стратегию, конвертируя экономический капитал в образовательный. Используя свои экономические ресурсы для получения хорошего образования детьми, собственники смогли закрепить позиции части своих наследников. Конечно, эта стратегия была наиболее успешной для тех, кто сам обладал солидным культурным и образовательным капиталом.

Все это, естественно, не отрицает возможности для индивидуумов, обладающих талантом, достичь академических успехов вне зависимости от происхождения, Но такие случаи не носят массового характера. Ведь образование есть путь к занятию позиций контроля в экономике, что в современных условиях более значимо, чем владение собственностью. Однако есть области деятельности, где без стартового капитала не занять высокой социальной позиции³.

В 70—80-е гг. во Франции воспроизводственный подход получил дальнейшее развитие у сторонников концепции антропономии. Эти авторы критически оценили пригодность современных теорий социальной мобильности для объяснения проблемы детерминации человеческих судеб. Социальная мобильность не раскрывает целостной картины жизни индивидов в социальной структуре общества; теория социальной мобильности не смогла даже заложить своих собственных основ.

³ Bourdieu P., Passeron J. -C. Op. cit.; Bourdieu P. The Education System and the Economy: Titles and Jobs // French Sociology: Rupture and Renewal since 1968. N. Y., 1981.

164

Встречно ими была предложена концепция антропономического процесса (термин «антропономия» включает два греческих слова — антронос (человек) и номос (закон)). Этот процесс определяется авторами антропономической концепции как целостный процесс производства, распределения и использования людей в классовой структуре общества⁴.

Д. Берто выдвинул в качестве основной задачи исследователя анализ структуры общественных отношений, определяющих социальные траектории людей, т. е. человеческие судьбы. Существенными при этом оказываются два момента: начало этих траекторий, т. е. место семьи, где человек родился, в классовой структуре общества, и кривая дальнейшей социальной жизни человека. При таком подходе проблема социальной детерминации судеб людей может изучаться как проблема распределения людей по различным сферам социальной жизни, или по различным уровням социальной стратификации. В частности, опираясь на надежные данные, Берто подтвердил, что шансы сына рабочего стать руководителем или лицом свободной профессии в 12 раз меньше, чем у выходцев из той же среды. Нельзя добиться равенства шансов при неравенстве условий жизни, заключает автор.

Сторонники антропономической концепции считают некорректным определять социальное положение человека только по его профессии, необходимо учитывать индивидуальные характеристики человека, особенно его отношение к жизни, к выполняемым функциям. Понятие «человек» при этом рассматривается не как отображение отдельной личности, а как элемент социальной группы. В связи с этим процесс антропономического распределения людей (ключевое понятие, означающее распределение людей по разным социальным группам) изучается не как сумма индивидуальных перемещений, а как система коллективных потоков, в известной мере питающих социальную стратификацию. И их невозможно изучать вне представления об этой стратификации как в общетеоретическом, так и конкретноисторическом плане.

Какие же фундаментальные отношения предопределяют этот процесс распределения людей? П. Сорокин отводил ключевую роль семье и школе, М. Вебер — рынку труда. Но, по Берто, эти концепции ошибочны, так, как пройдя семью и школу, люди вовсе не предоставлены своей собственной судьбе; напротив, направления траекторий их жизни в основном предопределены заранее, самим местом в мире труда и капитала.

Человек в своей жизни проходит этапы, которые характеризуются рядом разнородных понятий: рождение, социализация, воспитание, обучение, рынок труда, мобильность, женитьба, потребление и другие.

Антропономический подход притязает на воссоздание этого единства.

Не случайно, что в «Cahiers d'antroponomic» в подзаголовке подчеркнута ⁴ Bertaux D. Destins personnels et structure de classe: Pour line crime de L'antroponomie politine. P., 1977; в 1983—1989 гг. выходили «Cahiers d'anthroponomie».

165

их междисциплинарность. Суть заключается в стремлении охватить противоречивое единство, составляющее антропономический процесс, не на уровне его «продуктов» людей, а на уровне исторически детерминированных социальных отношений. Здесь, в частности, важны социально обусловленные отношения в семьях, организация быта, досуга, жилой среды. Социальная политика государства в этой сфере направлена на внедрение определенной формы существования работников вне работы, которую можно определить как «рабочебуржуазную форму».

Антропономический анализ раскрывает также ряд специфических механизмов, посредством которых различные классы воспроизводят себя в своих детях. Среди них четыре главных: передача капитала, обеспечивающая воспроизводство слоя капиталистов; наследование земли и мелких средств производства, обеспечивающее воспроизводство крестьян, мелких торговцев и ремесленников; система образования, обеспечивающая воспроизведение руководителей и лиц свободных профессий; и наконец, отсутствие всех этих факторов, обеспечивающее воспроизводство наемных работников.

Систематическое развитие воспроизводственный подход получил у группы европейских социологов, по чьей инициативе в 1970 г, был сформирован Исследовательский комитет социологии регионального и городского развития. Они решительно выступили с идеями необходимости теоретического осмысления урбанизации и регионального развития как воспроизводственных процессов. С их точки зрения, сложившаяся преимущественно под американским влиянием современная социология города больше описывает, чем объясняет, в ней слишком много созерцательной эмпирии и слишком мало науки. Авторы, примкнувшие к этому направлению, призывали обратиться к анализу классовых отношений как отправному и кардинальному пункту в научном объяснении социальных явлений и конфликтов. Последние обычно рассматривались западными социологами как результат воздействия разросшихся до чудовищных размеров городов⁵.

В преобладающей части работ этой группы европейских социологов давалась высокая оценка трудам К. Маркса, хотя лишь у некоторых из них концептуальные подходы основывались непосредственно на марксовой теории. Во многих конкретных исследованиях этой группы делается попытка понять совокупность отношений между развивающимся (капиталистическим) способом производства и процессами потребления на локальном уровне. Именно эти авторы сосредоточились на изучении марксовой концепции воспроизводства.

Так, Э. Претесей рассматривает как целостный непрерывный процесс воспроизведение способа производства, способа потребления и ⁵ Castells M. Urban Sociology and Urban Politics: From a critique to new trends of research // Сотр. Social Res. 1975. Vol. 3, № 1; Captive Cities: Studies in the political economy of cities and regions. L., 1977.

166

рабочей силы. Воспроизводство рабочей силы при этом включает: возобновление ее способности «играть свою партию» в конкретном процессе труда с его технологиями, интенсивностью и ритмами; воспроизведение ее товарной формы, ее эксплуатации. Товарный способ потребления рабочей силы включен в цикл: рабочая сила — (ее продажа капиталу) — заработная плата — (покупки на рынке) — блага — (действительное потребление) — рабочая сила «свободного рабочего», проданная капиталу для того, чтобы заработать средства для сохранения своего существования.

Э. Претесей при этом подробно разбирает, во-первых, отношения между «действенным» потреблением и эффективностью воспроизводства рабочей силы (восстановление и производство новых работников); во-вторых, необходимость определенных элементов для этого (благ и т. д.) и некоего уровня заработной платы⁶.

Однако развиваемая подобным образом концепция социального воспроизводства весьма ограничена, поскольку она сосредотачивается на одном, пусть даже фундаментальном аспекте социальной репродукции — воспроизводстве рабочей силы. В этих работах концепция воспроизводства рабочей силы не включает в себя концептуализацию воспроизводства общества в его исторических и культурных связях. Более того, воспроизводство рабочей силы во многом сведено к рассмотрению воспроизводства отношений по поводу оплаты труда и структуры потребления.

В какой-то мере итоговой можно признать книгу «Social Reproduction in Eastern and Western Europe (Croningen, 1990). Эта книга показала, что и поныне исследования социальной мобильности и социального воспроизводства ведутся на разделенных концептуальных началах, и их органическая и неизбежная интеграция — дело будущего.

В те же 70-е годы в России также стали обсуждаться и эмпирически исследоваться вопросы социального воспроизводства. Такой подход давно уже широко применялся при изучении демографического и экономического аспектов общественного развития, включая широкомасштабные исследования по воспроизводству трудовых ресурсов и рабочей силы. Что же касается использования такого подхода к изучению социальной динамики общества, то до 70-х годов он не получил применения. Довольно широко в среде философов и социологов бытовала точка зрения о том, что употребление понятия «воспроизводство» означает ограничение изучения общества его функционированием, тогда как главное — исследовать общественное развитие. Такое смешение воспроизводственного подхода с функционалистским замедлило распространение концепции воспроизводства в российской социологии. Тем не менее в работах О. И. Шкаратана, Э. К. Васильевой, В. И. Луки ⁶ Preteceille E. Collective consumption, the state and She crisis of capitalist society // City, Class and capital. New Developments in the Political Economy of Cities and Regions. L., 1981; Preteceille E., Terrail J. -P. Capitalism, Consumption and Needs. Oxford, 1985.

167

ной и С. Б. Нехорошкова, А. С. Ахиезера эта концепция получила развитие, была обоснована эмпирическими данными и подтверждена математико-статистическими моделями воспроизводственных процессов⁷.

3. Содержание теории социального воспроизводства (развитие марксова подхода) Воспроизводственный подход, конечно, накладывает определенные ограничения на объяснение общественных процессов. Его задачей является раскрытие механизмов развития существующих общественных форм, а не качественных изменений в обществе.

Категория производства — воспроизводства — две основные характеристики созидательной, преобразующей и сохраняющей деятельности людей. Проблема их различения существенна для нашего анализа. Категория производства позволяет раскрыть структурные связи, эффективность, результаты деятельности как процесса созидания.

Категория воспроизводства отражает целостную деятельность людей именно как процесс, протекающий по времени; она раскрывает как, в какой последовательности, вновь и вновь возобновляясь, осуществляется деятельность по созиданию, сбережению, восстановлению, обновлению или сохранению условий, средств и целей субъекта воспроизводства.

К, Маркс и Ф. Энгельс создали существенные предпосылки для выделения и анализа в системе производства — воспроизводства общественной жизни подсистемы социального воспроизводства. Известно, что они, показав, что производство непосредственных материальных средств к жизни образует основу общества, первую предпосылку всякого человеческого существования, не сводили общественное производство только к этой его определяющей основе. Рассматривая процесс общественного производства с точки зрения его совокупного результата, Маркс характеризовал его как процесс создания и воспроизводства троякого рода продуктов: «носителей этого процесса, материальных условий их существования и взаимных их отношений»⁸. В этой триаде первый и третий элементы могут рассматриваться как носители социального аспекта целостного процесса производства и воспроизводства общественной жизни.

В этой связи интересно следующее высказывание К. Маркса в его «Экономических рукописях 1857-1859 годов»; «При различных обще ⁷ Шкаратан О. И. Социальное планирование и город // Планирование социального развития городов. М., 1973; Бляхман Л. С., Шкаратан О. И. НТР, рабочий класс, интеллигенция. М., 1973; Борщевский М. В., Успенский C. В., Шкаратан О. И. Город. М., 1975; Шкаратан О. И. Промышленное предприятие. Социологические очерки. М., 1978; Васильева Э. К. Социально-экономическая структура населения CCCР. М., 1978; Лукина В. И., Нехорошков С. Б. Динамика социальной структуры населения CCCР. M., 1982.

⁸ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 25, ч. 2. С. 385.

168

ственных способах производства существуют различные законы возрастания населения и перенаселения; последнее тождественно с пауперизмом. Эти различные законы следует просто свести к различным видам отношения к условиям производства или, что касается живого индивида, к условиям его воспроизводства как члена общества, ибо он работает и присваивает только в обществе. Если для отдельного индивида или для той или иной части населения (традиционное) отношение к условиям производства перестает существовать, то это ставит их вне условий воспроизводства данного определенного базиса... «⁹.

Из этого суждения Маркса следует, что категория воспроизводства рассматривалась им применительно к историческому времени существования конкретной общественно-экономической системы. При этом воспроизводство населения анализировалось как социальный процесс («воспроизводства как члена общества»).

К. Маркс рассматривал развитие конкретных социальных организмов как процесс взаимодействия воспроизводства определенных условий производства и воспроизводства индивидов. Он писал, что развитие материальных производительных сил «имело место не только на старом базисе, но являлось развитием самого этого базиса. Наивысшее развитие самого этого базиса (тот цветок, в который он превращается; однако это все тот же данный базис, данное растение в виде цветка, поэтому после расцвета и как следствие расцвета наступает увядание) есть тот пункт, где сам базис приобретает такую форму, в которой он совместим с наивысшим развитием производительных сил, а потому также — с наиболее богатым развитием индивидов (в условиях данного базиса). Как только этот пункт достигнут, дальнейшее развитие выступает как упадок, а новое развитие начинается на новом базисе»¹⁰.

Развивая эту мысль, К. Маркс подчеркивает, что «целью общества, целью индивида — так же как и условием производства — было воспроизводство этих определенных условий производства и воспроизводство индивидов... «¹¹. Далее он приводит примечательные слова, которые есть все основания рассматривать как глубокое раскрытие сущности социального воспроизводства — «воспроизводство индивидов: как порознь, так и в их общественных расчленениях и связях, воспроизводство их в качестве живых носителей этих условий»¹².

Таким образом, в трудах Маркса обоснован общественный характер воспроизводства человека, показана его зависимость от социальной организации общества в целом; воспроизводство рассматривается как историческая форма развития общественных отношений, социаль ⁹ Там же. Т. 46, ч. 2. С. 101—102.

¹⁰ Там же. С. 33—34.

¹¹ Там же. С. 34.

¹² Там же.

169

ных групп и индивидов в пределах социально-экономической формации.

Это эволюционная форма развития.

Само понятие воспроизводства означает, что некий объект (явление) циклически воссоздается и развивается за счет связей и обмена с внешней средой. «Какова бы ни была общественная форма процесса производства, он во всяком случае должен быть непрерывным, т. е. должен периодически все снова и снова проходить одни и те же стадии...

Поэтому всякий общественный процесс производства, рассматриваемый в постоянной связи и непрерывном потоке своего возобновления, является в то же время процессом воспроизводства»¹³. Поскольку среда может быть либо относительно неизменной, либо изменяться, то и воспроизводство может осуществляться или как инвариантное, или как преобразующее объект от цикла к циклу, вплоть до изменения его сущностных свойств.

Социальное воспроизводство воплощает тенденции изменения социальной структуры, присущие социально-экономической организации общества. Относительно классического капитализма К. Маркс писал: «... капиталистический процесс производства, рассматриваемый в общей связи, или как процесс воспроизводства, производит не только товары, не только прибавочную стоимость, он производит и воспроизводит само капиталистическое отношение, — капиталиста на одной стороне, наемного рабочего — на другой»¹⁴.

Социальное воспроизводство включает в себя как воссоздание ранее существовавших элементов социальной структуры и отношений между ними, так и возникновение и расширенное воспроизводство новых элементов и отношений. В ходе этого процесса формируется изменяющийся и развивающийся индивид. Категория «социальное воспроизводство» акцентирует внимание на способности творческой деятельности человека производить не только некоторый результат, но и постоянно сохранять, восстанавливать, поддерживать, воспроизводить условия, средства и цели жизнедеятельности людей, всю систему социальных отношений.

Как отмечал российский философ А. С. Ахиезер, люди воспроизводят свою собственную жизнь, свои специфические цели, свой образ жизни, системы личных отношений на производстве и вне его. Но, с другой стороны, они неизменно стоят перед фактом, что их деятельность направлена на воспроизводство общества с его системой производства и потребления, с его социокультурными институтами. Следовательно, эта деятельность индивида объективно и субъективно фокусирована в двух направлениях: воспроизводство самого себя как личности и воспроизводство общественных отношений¹⁵.

¹³ Там же. 23. С. 578.

¹⁴ Там же. С. 591.

¹⁵ Ахиезер А. С. Личность рабочего и общественное воспроизводство // Философия и культура. М., 1983. С. 117—118.

170

4. Социально-демографическое воспроизводство индивида Если классы, социальные группы и слои, так же как и отношения между ними, воспроизводятся — функционируют и развиваются — в масштабах всего общества, то процесс воспроизводства индивида, статус и потребление, протекает непосредственно в территориальных общностях, которые обеспечивают воссоздание его как живого носителя свойств, характеристик класса, группы, слоя.

Такие первичные ячейки общества, как производственная организация, семья, равно как и различные «отраслевые» социальные институты — образование, здравоохранение, культура и т. д. — осуществляют лишь частичные функции воспроизводства индивида. Специфика функций территориальных общностей состоит в том, что, интегрируя деятельность социальных институтов, они обеспечивают удовлетворение основных потребностей индивида и тем самым его воспроизведение.

В эмпирическом смысле социальное воспроизводство индивида выступает как социальное воспроизводство населения, проживающего на определенной территории. Оно неотделимо от процесса демографического воспроизводства и принимает форму социально-демографического воспроизводства, которое обеспечивает подготовку новых поколений к выполнению общественно необходимых экономических, политических и иных функций. Поэтому в нем могут быть выделены такие составляющие, как демографическое, профессионально-квалификационное, статусное, культурное и тому подобные воспроизводства.

Процесс социально-демографического воспроизводства многогранен.

Он включает в себя как сознательные целенаправленные воздействия (обучение, воспитание, социальный контроль и т. д.), так и стихийные.

При этом индивид выступает не только объектом, но и субъектом воспроизводства (труд, познание).

Социально-демографическое воспроизводство не сводится к физическому воспроизводству численности людского контингента. Это есть также воспроизведение совокупности определенных социальных качеств, необходимых для нормального участия населения в функционировании и развитии общества. Таким образом, в данном воспроизводстве могут быть выделены два аспекта: количественный (собственно воспроизводство индивидов) и качественный (формирование-воспитание, воссоздание социальных и культурных свойств).

Ядром социального воспроизводства (в масштабах общества) выступает воспроизводство социальной структуры, а сутью социально-демографической составляющей этого процесса на территориальном уровне является демографическое возобновление компонент социальной структуры, включая миграцию и социальные перемещения.

Процесс социально-демографического воспроизводства может быть раскрыт путем анализа структуры и функций деятельности людей. Как 171

известно, К. Маркс рассматривал деятельность человека в производстве как процесс «производственного потребления». О внепроизводственной деятельности как индивидуальном потреблении К. Маркс писал, что «в последнем продукты потребляются как жизненные средства живого индивидуума... Поэтому продукт индивидуального потребления есть сам потребитель... «¹⁶.

В социально-демографическом воспроизводстве производственная и внепроизводственная деятельности находятся в тесной взаимосвязи.

При этом производственная играет определяющую роль. Она является и источником материальных ресурсов для жизнедеятельности людей, и обеспечивает воспроизводство социально-экономически дифференцированных работников, включение индивидов в конкретные трудовые организации с их нормами, ценностями, образцами поведения, что приводит к формированию общих социальных потребностей и интересов у людей, выполняющих сходные трудовые функции и сходных социальных условиях труда. Можно считать производственную деятельность исходным пунктом социального воспроизводства в целом.

В процессе же внепроизводственной деятельности осуществляется, прежде всего, психофизиологическое воспроизводство (питание, отдых, сон, и т. п.) работающих членов общества. Кроме того, в ее состав входит и демографическое воспроизводство — репродуктивная деятельность, уход за детьми, их воспитание. К внепроизводственной деятельности относимо и воспроизводство квалификации в тех учащающихся случаях, когда выполняемый труд по своей сложности требует дополнительных занятий дома, в библиотеке и т. п. Еще одной составной частью этой деятельности является развитие и удовлетворение эстетических потребностей и творческих способностей людей, их социальной активности. Наконец, в процессе внепроизводственной деятельности удовлетворяются многие общечеловеческие потребности: в их общении с людьми и природой, в развлечениях и т. д. Иначе говоря, внепроизводственная деятельность обеспечивает биологическое и социальное воспроизводство индивидов, а тем самым — демографическое воспроизводство социальных групп.

При изучении механизма социально-демографического воспроизводства важное значение имеет преемственность в способах повседневной деятельности. Эта преемственность обеспечивается стереотипизацией поведения и установок людей, привития им социальных норм. Таким путем реализуется воспроизводство как естественный исторический процесс, закрепляется, повторяется и обновляется опыт социальных отношений.

Каждое новое поколение застает в наличии определенный материальный результат, определенную сумму производительных сил, исторически создавшееся отношение людей к природе и друг к другу, застает передаваемую каждому последующему поколению предшествующим ¹⁶ Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. Т. 23. С. 195.

172

ему поколением технику, технологии, властные и собственнические отношения, вещную среду, нравы, обычаи и т. д., которые, хотя, с одной стороны, и видоизменяются новым поколением, но, с другой — предписывают ему его собственные условия жизни и придают определенное развитие, особый характер. Последовательно сменяющиеся поколения и наследуют, и видоизменяют как сами условия, так и содержание своей жизнедеятельности.

В связи с этим немаловажное значение приобретают культурные традиции, которые направлены на приспособление людей к устойчивым, стабильным свойствам среды. Это универсальный механизм, который благодаря историческому отбору человеческого опыта, его сосредоточению и пространственно-временной трансмиссии позволяет обеспечивать устойчивое социальное воспроизводство людей, стабильность социальных организмов.

Здесь заложено взаимодействие между общими и локальными компонентами воспроизводства социальной жизни. Основная тенденция ныне очевидна. Современные средства массовой коммуникации содействуют бурному развитию межрегиональных и межнациональных связей и ускоряют стирание территориальных различий, уменьшая тем самым роль и значение локального аспекта социального воспроизводства. Массовая коммуникация во многом разрушительно действует на прежние формы трансляции культуры (общение, фольклор, народное искусство и т. д.).

Средства массовой коммуникации нарушают соотношение в передаче информации между пространством ее распространения и историческим временем сохранения прежнего знания в пользу первого. Тем самым затрудняется воспроизведение прежнего опыта социальной жизни, особенно его локальных элементов. В то же время современные средства передачи информации стимулируют сокращение фаз социального воспроизводства, ускоряют распространение передовых форм социальных отношений от точек роста к периферии.

Тем не менее и сегодня, и на обозримую перспективу локальные компоненты существенно влияют на процесс социального воспроизводства. Это связано с пространством осуществления внепроизводственной деятельности, продуктом которой, по К. Марксу, является «живой индивидуум». Эта деятельность реализуется не в масштабах общества, не в трудовых коллективах, а в первичных территориальных общностях — основном субъекте производства самих людей.

Сложен вопрос о циклах социально-демографического воспроизводства населения (индивидов) в их взаимосвязи с циклами социального воспроизводства общества. Так, циклы воспроизводства социального слоя связаны с рождением, развитием и отмиранием обособившегося в экономике рода деятельности, закрепляемого за социально обособившейся категорией индивидов. Циклы воспроизводства слоя — производное от изменений в технологии, экономической организации общества.

Циклы воспроизводства целостной социальной структуры связаны с 173

изменениями в технологии, экономической и политической организации общества.

Циклы же социально-демографического воспроизводства опосредованы циклами социального воспроизводства и обществе и целом, поскольку само это социально-демографическое воспроизводство относится к социальному как часть к целому. Но оно обладает своей специфической цикличностью, связанной с этапами развития индивида и воспроизведения новых поколений. Так, в цикле воспроизведения индивидов можно выделить детство (до 12 лет), отрочество и юность (до 17 лет), начало самостоятельной деятельности (специальное обучение, труд), начало семейно-брачной деятельности, социальная зрелость (30—55 лет). Конкретные временные границы этих фаз исторически подвижны, так как изменения в обществе приводят к постоянным преобразованиям в содержании и продолжительности воспитания, обучения, профессиональной и общекультурной подготовки. Эти фазы воспроизведения индивида воплощаются в циклах социально-демографического воспроизводства.

В то же время в жизни любой страны есть такие исторические вехи, которые накладывают отпечаток на ценностные ориентации и стереотипы поведения той части общества, которая находилась в возрасте формирования личности в этот период. Поэтому мы и говорим, например, о поенном поколении, т. е. о тех людях, чья молодость и переход к зрелости приходились на годы войны, о послевоенном поколении, о поколении 60-х и т. д.

5. Факторы социального воспроизводства К внешним факторам, влияющим на характер социального воспроизводства, нужно, прежде всего, отнести развитие институциональной структуры. Во-первых, это институты образования, воспитания, профессиональной подготовки, здравоохранения, бытового обслуживания.

Во-вторых, это институты накопления, воспроизводства и передачи информации, обеспечивающие деятельность членов общества (actors) информацией, которая позволяет осуществлять самовоспроизводство новых поколений. Это факторы влияния макросреды. Другая группа — факторы влияния мезосреды (система рабочих мест и социальная инфраструктура города, система местного управления и т. д.), т. е. это территориальная среда непосредственного воспроизводства индивида.

Наконец третью группу факторов образуют ключевые компоненты микросреды, т. е. непосредственной социальной среды индивида, определяющие во многом жизненный путь: семья, соседство, дружеские контакты и другие ассоциации. Микросреда в огромной степени содействует формированию личности человека, занимающего определенные социальные позиции и играющего определенные социальные роли.

Остановимся подробней на двух факторах: влиянии мезосреды (территориальной общности) и семьи. Воспроизводящиеся на неравномерно 174

развитой материальной основе территориальные общности обладают в связи с этим специфической, не в рапной мере продвинутой социальной структурой. Люди, проживающие в различного типа городах, имеют неодинаковые возможности приобщения к культуре, получения образования, удовлетворения своих бытовых потребностей. Принадлежность людей к общностям, различающимся по критерию доступного разнообразия видов производственной и непроизводственной деятельности, во многом предопределяет различия в характере социально-демографического воспроизводства.

Вопрос об особенностях социальной жизни в городах разного типа впервые был поставлен в отечественной литературе в начале 70-х годов. Было замечено, что в крупных полифункциональных городах социальная мобильность населения выше, чем в городах меньшего размера, с меньшим набором отраслей народного хозяйства, социально-культурных и профессиональных позиций.

Исследования выявили заметную связь с типом города меры влияния социального положения на уровень образования респондентов. Причем данная зависимость возрастает при переходе в рассмотренной взаимосвязи от показателя «уровень образования в начале трудового пути» к показателю «уровень образования в момент опроса». Это подтверждает, что именно территориальная общность (культурная мезосреда) играет важную социализирующую роль в жизни индивида.

Специфика влияния разных типов городских общностей видна из анализа роста образовательного уровня индивидов в различных социальных слоях от момента начала ими трудовой деятельности до 35 лет.

Оказалось, что в крупном городе этот прирост образования в 2 раза больше, чем в среднем, и в 4 раза больше, чем в малом городе. Данные свидетельствуют, что работники, начавшие обучение в школе в менее развитых территориальных средах, прежде всего в деревне и рабочем поселке, более стабильны в слое. В слое квалифицированных рабочих остается около 60% выходцев из деревни и 40% горожан.

Соответственные проценты в слое служащих без специального образования — 24, 5 и 11, 8. Причем среди выходцев из сельской местности большее количество (по сравнению с горожанами) в процессе трудового пути переходит в менее продвинутые социальные слои.

Результаты исследований также показывают, что выходцы из сельской местности и малых городов не ориентированы на профессии с творческим характером труда.

Имеющиеся данные говорят о том, что выходцы из менее развитых территориальных сред обладают меньшим темпом социального продвижения, сфера доступного разнообразия мест приложения труда для них существенно уже, чем для тех, кто вырос в более развитом типе поселения.

Существенное влияние на процесс социального воспроизводства индивида оказывает социальный статус родителей. Семья, являясь важнейшим элементом социальной среды, обеспечивает первичное 175

включение индивида в систему социальных связей. Она характеризуется многообразным набором выполняемых видов деятельности, которые являются ее социальными функциями. Основной специфической функцией семьи, непосредственно связанной с воспроизводством социальной стратификации, выступает обеспечение социального воспроизведения индивида.

Положение семьи как агента социального воспроизводства в обществе двойственно. С одной стороны, через нее накапливается и передается социальный опыт предшествующих поколений в форме традиций, ценностных ориентации. При этом семья активно влияет на процесс социализации личности, во многом определяя ее направление, темп и т. д. С другой стороны, семья сама подвержена воздействию социальной макросреды, являясь одним из социальных институтов общества, тесно связанным и зависящим от характера развития как социальной системы в целом, так и отдельных ее институтов. С этой точки зрения, семья выполняет роль связующего звена между индивидом и объективными реалиями макросреды; она является проводником ценностей и традиций, господствующих в данной социальной системе; ей общество делегировало часть своих полномочий по социализации вступающих в жизнь индивидов. Именно семья во многом готовит индивида к потреблению определенного социально-профессионального статуса и достижению определенного уровня образования, а также к определенному характеру внепроизводственной деятельности. Эти и другие функции семья осуществляет посредством формирования ценностно-трудовых, ценностно-образовательных, потребительских и других ориентации индивида.

В социологической литературе чаще всего в качестве референта социального происхождения рассматривается отец. Его позиция обычно определяет социальное происхождение индивида, через него исследуется влияние происхождения на всевозможные социальные характеристики индивида. Однако в современном обществе вопрос о превалирующем влиянии отца на формирование индивида не может решаться однозначно. Подтверждение этому мы находим в показателях таблицы 1.

Таблица 1 Связь социально-профессиональных статусов респондентов и их родителей (Казань, 1983 г.) (в коэффициентах Чупрова) *

Социально-профессиональный статус родителей	Социально-профессиональный статус респондента
	В начале трудовой деятельности	В момент опроса
Отец Мать	0, 135 0, 141	0, 134 0, 125

* Мы считаем связь статистически значимой при Т .

0, 05.

176

Из них следует, что разница в силе влияния отца и матери на процесс формирования социально-профессионального статуса весьма незначительна, причем она практически нивелируется в ходе трудовой деятельности индивида.

Что касается динамики влияния социального статуса родителей на статус детей, то следует отметить факт возрастания преемственности статусов по мере становления «развитого социализма». Этот процесс наглядно иллюстрирует таблица 2.

Таблица 2 Связь социально-профессиональных статусов респондентов и их родителей (Казань, 1983 г.) (в коэффициентах Чупрова)

Возрастные когорты респондентов	Отец	Мать
50—55 лет	0, 258	0, 231
30—35 лет	0, 326	0, 245

Более полный анализ перемен в процессах социально-демографического воспроизводства показывает, что зависимость социальнопрофессионального статуса индивида от того же статуса матери возрастает при переходе от старших возрастных когорт к младшим, а от социально-профессионального статуса отца, образования и матери и отца остается почти на одном уровне. Во всех социальных группах существует более тесная связь социально-профессионального статуса индивидов с таковым же статусом родителей, чем с уровнем их образования.

Социально-демографическое воспроизводство, как очевидно, включает и воспроизведение ценностно-нормативных характеристик людей.

Те же исследования показали, что здесь во многом решающую роль играет родительская семья. Данные указывают на различия в значимости социальных характеристик родителей для развития личностных свойств респондентов. Почти во всех возрастных когортах сила влияния родителей на формирование личностных качеств индивидов более существенна у интеллигенции. Но в то же время и у рабочих, и у интеллигентов очевидна устойчивая тенденция к уменьшению роли родительской семьи в их личностном становлении. Исключение составляют лишь такие факторы как социально-профессиональный статус родителей (для интеллигентов) и образование матери (для квалифицированных рабочих), значение которых в развитии личностных свойств представителей различных возрастных когорт остается примерно равным.

177

6. Типология воспроизводства Разделение социально-демографического воспроизводства по его характеру на основные типы можно осуществлять в зависимости от задачи двумя способами. Первый из них, и наиболее простой, дублирует принятое в экономической науке членение. В этом случае воспроизводство делят на простое, суженное, расширенное с соответствующими каждому типу количественными и качественными характеристиками.

Простым является воспроизводство населения в той же численности, что и ранее, с неизменными социальными качествами: квалификацией, образованием и т. п. Расширенное воспроизводство характеризуется ростом численности новых поколений и (или) более высоким уровнем развития их социальных качеств. Для суженного воспроизводства свойственно уменьшение численности новых поколений и (или) снижение их качественных показателей. Закономерностью развития любого здорового общества является расширенное социальное и, по крайней мере, простое демографическое воспроизводство. Однако это не исключает возможности существенных различий в режиме воспроизводства в связи с такими факторами, как развитость жизненной среды, качество управления воспроизводственными процессами и т. д.

Для многих сложных научных и управленческих задач более адекватна иная типология. Как показал наш отечественный ученый А. С. Ахиезер, существует три типа воспроизводства: деструктивное, простое (статичное) и интенсивное. В основу этого расчленения, в отличие от экономического воспроизводства, кладется практическая способность индивида обеспечивать воспроизводство общества через преодоление оппозиции: « (само) развитие — неизменность воспроизводственного процесса». Любое решение можно рассматривать как результат поиска меры этой оппозиции, как попытку се преодоления, синтеза ее полюсов. Меру преодоления этой оппозиции можно искать, повышая свою способность воспроизводства деятельности, ее эффективность, либо стремясь все сохранить в неизменном виде.

Для интенсивного воспроизводства характерно стремление объекта воспроизводства преодолевать в каждом конкретном случае эту оппозицию в максимально возможной степени, приближаясь к первому полюсу, т. е. обеспечивать поток прогрессивных инноваций (технологических, организационных, экономических, культурных и т. д.). Они обеспечивают рост эффективности воспроизводственного процесса, деятельности субъекта. Для этого типа воспроизводства характерен возрастающий уровень критики, «здоровая неудовлетворенность» сложившимися техническими, организационными, экономическими, культурными и другими условиями.

Для культуры, соответствующей этому типу воспроизводства, характерно позитивное отношение к развитию, совершенствованию личности. Неизменность, покой, отсутствие инноваций может привести работника с такого рода личностной культурой к психологическому и 178

когнитивному диссонансу. Этот тип воспроизводства органически противостоит «механизму торможения» развития общества, нацелен на его постоянное совершенствование.

Для простого (статичного) воспроизводства характерен рост ответственности за воспроизводство целого, т. е. возрастающее внимание человека к себе как к субъекту ответственности, квалификации, напряженного общественного воспроизводства. Для этого типа воспроизводства характерно стремление преодолевать в каждом конкретном случае противоречия собственного развития, стремясь в максимально возможной степени приобщиться к идеалу неизменности, следовать некоторой мере преодоления противоречий, идущих из глубин прошлого. Тем самым воспроизводственная деятельность этого типа противостоит инновациям, как негативным, так и позитивным. Для этого типа воспроизводства характерно стремление адаптироваться к сложившимся условиям, которые рассматриваются как естественные, заданные человеку и от него не зависящие. Организация жизни, ценности воспринимаются как естественные, практически единственно возможные.

Для деструктивного воспроизводства характерно отставание личностной культуры индивида от роста сложности общественного воспроизводства, что в конечном итоге увеличивает неспособность субъекта противостоять разрушительным энтропийным процессам, застою, снижению эффективности собственного труда, воспроизводства в целом. Деструкция развивается на основе недостаточного уровня личностной культуры, ответственности, квалификации при отставании их развития по сравнению с ростом сложности проблем, Подобная ситуация создает благоприятные условия для отчуждения индивида от исторически сложившихся форм общественного воспроизводства, а возможно и безразличия к себе.

Переход простого и деструктивного воспроизводства в интенсивное не происходит автоматически, но требует постоянного напряжения субъекта воспроизводства. В воспроизводственной деятельности оно воплощается в постоянном преодолении внутренних противоречий. За прогресс личностной культуры нужно бороться именно потому, что он не дается в подарок, но есть объективный процесс, источником которого является творческая деятельность. Анализ воспроизводства культуры делается все более важным в связи с необходимостью перестройки мышления, выработки новой психологии. Важное значение в этой связи имеет проблема управления развитием культуры, включающей изменение норм и ценностей, решение задачи — превращения прогресса во всех его формах в важнейшую проблему каждого человека.

Очевидно, обеспечение крутого перелома в развитии России достижимо лишь при условии вытеснения форм простого воспроизводства и перехода к его интенсификации на всех уровнях общественного целого, что возможно лишь при возрастании значимости воспроизводства и перехода к его интенсификации на всех уровнях общественного целого, а это, в свою очередь, возможно лишь при возрастании значимости 179

воспроизводства человека по сравнению с воспроизводством предметных аспектов его жизнедеятельности. Ведь и сами эти условия есть результат способности субъекта опережать своим сознанием, целями и ценностями, своими действиями сложившиеся условия.

Для этого типа воспроизводства важнейшим является ориентация индивидуумов на собственное саморазвитие в единстве с развитием культуры, условий, средств и целей общества.

Раздел четвертый СОВЕТСКОЕ И РОССИЙСКОЕ ОБЩЕСТВО Глава 10 ТЕОРИИ СТРАТИФИКАЦИИ РЕАЛЬНОГО СОЦИАЛИЗМА 1. Зарождение советских стратификационных концепций¹ Стратификационный подход получил развитие и в советской социологии. Немало исследователей внесли свой вклад в разработку этих проблем во времена, более трудные для стратификационного анализа, Изложение истории развития подобных теоретических и эмпирических исследований требует специальной работы и оценок внесенного вклада, к которым мы на данный момент еще не вполне готовы. Надеемся, что со временем такая история будет написана, так же как и история развития стратификационных исследований в странах бывшего социалистического лагеря (в первую очередь, в Венгрии и Польше).

Пока же мы останавливаемся на компромиссном варианте, предлагая (с любезного разрешения издателей) перевод фрагмента книги американского социолога Мюррея Яновича «Социальное и экономическое неравенство в Советском Союзе», посвященный процессу зарождения стратификационных концепций в нашей стране². Автор много лет посвятил специальному изучению указанных проблем, ныне он является главным редактором американского журнала «Социологические исследования: переводы с русского».

Конечно, М. Янович предлагает свой, особый взгляд на проблему. К тому же за кадром остаются более поздние стратификационные работы. Значительная часть этих работ была посвящена проблемам социальной структуры рабочего класса. Среди наиболее фундаментальных подходов следует в первую очередь указать на труды новосибирской школы³. Понимая, что предлагаемый ниже фрагмент из главы 1 «Со ¹ Перевод фрагмента книги М. Яновича и комментарии В. В. Радаева.

² Yanowitch M. Social and Economic Inequality in the Soviet Union: Six Studies. White Plains. N. Y., 1977. P. 3—11.

³ См., например: Заславская Т. И., Рывкина Р. В. Социология экономической жизни.

Новосибирск, 1991. Разд. 3.

181

ветские концепции социальной структуры» не описывает всей картины, мы все же рассчитываем на то, что он окажется достаточно интересным. Что же касается нашего сегодняшнего видения основ социальной стратификации советского и постсоветского общества, то оно развивается в следующей, одиннадцатой главе.

Теперь переходим к тексту М. Яновича.

«Основным предметом всего нашего исследования являются некоторые принципиальные формы социального и экономического неравенства, присущие социалистическому обществу в его советском варианте...

В качестве источника данных мы в сильной степени, если не исключительно, опираемся на последние советские исследования отечественной социальной структуры, Вопросы, которые ставятся в данной области в советской социологической литературе и проводимых эмпирических исследованиях, так же как и вопросы, упорно избегаемые, отражают определенное «видение» социальной структуры. Так как же и советской обществоведческой мысли рисуется структура своего собственного общества? ...

Сталинское наследие С, Оссовски характеризовал «официальный образ» советского общества, существовавший на протяжении всего сталинского периода, как образ общества, «в котором есть классы, но нет классовых антагонизмов и классовой стратификации»⁴. Два класса, существование которых признавалось официально, ассоциировались с различными формами «социалистической собственности»: рабочий класс — с государственной, а колхозное крестьянство — с кооперативной собственностью.

Третий (и последний) структурный элемент в этой картине социалистического общества назывался «социалистической интеллигенцией» — социальной группой, соответствующей скорее понятию «слой», нежели «класс». При этом не делалось попыток представить общество как эгалитарное. Да это и вряд ли было бы возможно, поскольку данный способ восприятия советской социальной структуры появился в тот период, когда понятие «эгалитаризма» стало объектом острой критики и происходила возрастающая дифференциация доходов. Однако существование значительной дифференциации в доходах не связывалось с иерархиями и привилегиями отдельных классов или слоев, ибо оно отражало различие заслуг индивидов, т. е. различие их вклада в производство.

В определенном смысле, конечно, признавалось, что один из классов — рабочих класс — имеет более высокий статус, вытекающий из его особой «исторической миссии». Он был связан с «высшей» формой собственности и играл «ведущую» роль в процессе перехода к коммунизму.

⁴ Ossowski S. Class Structure in the Social Consciousness. L., 1967. P. 142.

182

Однако и здесь речь шла «не о привилегиях, а о высших заслугах»⁵.

Последние не были сопряжены с властью какой-то одной группы в социальной структуре, позволяющей ей присваивать труд других.

Переход к будущему коммунистическому обществу виделся прежде всего не в уменьшении социального или экономического неравенства или в возрастающей власти непосредственных производителей над условиями производства, но скорее как процесс «слияния» двух форм социалистической собственности (и соответствующего исчезновения классов), повышения «культурно-технического уровня» занятых ручным трудом и достижения материального изобилия.

Мы воспроизвели явно упрощенные и идеологизированные формулировки, которые господствовали в советских представлениях об отечественной социальной структуре с конца 30-х вплоть до начала 60-х гг.

Повторяя эти, возможно хорошо известные вещи, мы хотели зафиксировать ту исходную основу, по отношению к которой можно было бы оценивать характер более поздних способов восприятия структуры советского общества. Как изменилось это традиционное видение и какие из его элементов сохранились в дальнейшем? Появился ли действительно новый взгляд, или это новое — не более чем отблеск старого, приукрашенного терминологией и уловками «конкретных социологических исследований»? Как мы можем оценить, произошли ли изменения в способах «видения» социальных классов и слоев? Ограниченное признание стратификации Говоря о более раннем периоде, необходимо различать «популярные» и «научные» представления социальной структуры. Если об этой структуре заходила речь в праздничных обращениях политических лидеров, в статье партийного «теоретического» журнала или учебнике по «историческому материализму», картина по существу совпадает с тем, что мы нарисовали выше. Но с появлением в 60-е годы социологии как признанного интеллектуального направления формируется другой, «научный» взгляд на социальную структуру. Мы сконцентрируем наше внимание прежде всего на подобной литературе и в особенности на тех представителях, которым, по нашим оценкам, принадлежат наиболее серьезные работы по социальным делениям и природе неравенства в советском обществе. В этом ряду, среди прочих, находятся такие социологи как Т. Заславская, О. Шкаратан, Ю. Арутюнян и их коллеги.

Один из наиболее примечательных моментов, связанных с этой литературой, заключен в манере, с помощью которой в советские дискуссии о социальной структуре вводятся новая терминология и концептуальный аппарат без прямого разрыва с официальными советскими представлениями более ранних лет. Таким образом, в этой литературе отчетливо формулируется концепция советского общества как иерар ⁵ Ossowski S. Op. cit. P. 112.

183

хической структуры социальных групп, которые могут быть ранжированы в соответствии с их более «высоким» или более «низким» статусом. Возможно, наиболее яркое выражение подобной позиции содержится в работе Т. Заславской: «Общественное положение, занимаемое различными слоями и классами в социалистическом обществе, может быть в принципе представлено в форме определенной иерархии, в которой некоторые позиции считаются выше, чем другие. Основой для вертикальной иерархии социальных позиций является сложность труда... и ответственность в осуществляемом труде, увеличение которых сопровождается обычно повышением требуемого образования, возрастающим материальным вознаграждением и соответствующими изменениями в образе жизни»⁶.

В подобной же манере она примеряет к советскому обществу концепцию социальных групп, существующих в «социальном пространстве», структуру которого должно описывать с помощью как вертикальной, так и горизонтальной координатных осей⁷. Несмотря на то, что работа Заславской была посвящена в основном специальной проблеме сельской миграции в города, в ней был ясно представлен определенный образ всей социальной структуры в целом, принципиальные элементы которой образуются «вертикально дифференцированными» группами, расположенными на «лестнице общественных позиций»⁸.

О. Шкаратан, чьи работы были фокусированы непосредственно на концепции социальной структуры, видит последнюю в неразрывной связи с проблемой социального неравенства. Элементами этой структуры являются «группы людей, неравных в социальном и экономическом отношениях... «⁹. В действительности одним из оправданий исследований социальной структуры было то, что «именно эта концепция помогает выявить социальное неравенство с целью борьбы за его уничтожение»¹⁰. Более того, по мнению Шкаратана, неравенство социальных групп не только служит наследием капитализма, но и воспроизводится в условиях социализма¹¹.

Даже эти очень общие подходы, содержащиеся в работах таких социологов как Заславская и Шкаратан, означают отчетливый разрыв с некоторыми элементами более раннего «официального взгляда» на социальную структуру, описанного Оссовски. Это, безусловно, верно по отношению к предшествующим концепциям классовой системы, которая структурирована исключительно горизонтально, и по отношению к видению неравенства вознаграждений главным образом как отражения ⁶ Урбанизация и рабочий класс в условиях научно-технической революции. М., 1970.

С. 103.

⁷ Доклады Всесоюзному симпозиуму по социологическим проблемам села.

Новосибирск, 1968. С. 5.

⁸ Там же. С. 39; мы полагаемся на одну из коллег Заславской —Л. Д. Антосенкову.

⁹ Шкаратан О. И. Проблемы социальной структуры рабочего класса СССР. М., 1970 С. 52.

¹⁰ Там же. С. 456.

¹¹ Там же. С. 153.

184

различий индивидуальных заслуг. Равное, если не большее, значение имеет признание неадекватности традиционного разделения советского общества на три части («два основных класса плюс одна прослойка») как инструмента для анализа основ социальной дифференциации. Хотя традиционная схема явно не была отвергнута, новая социологическая литература стремится идентифицировать многообразие «социальнопрофессиональных групп» (или «социальных слоев») — от восьми до десяти в различных исследованиях — и обрисовать различия между ними по их экономическому статусу, культурному уровню, ценностным ориентациям и общему образу жизни. Определение большего числа отдельных социальных градаций по сравнению с тем, что разрешалось традиционной трехчленной схемой, защищалось отчасти совершенно «практическими» соображениями — необходимостью «социального планирования» в дополнение к давно существующему экономическому планированию. Для того, чтобы регулировать такие социальные процессы как миграция из сел в города, планирование городского развития, использование свободного времени, формирование профессиональных планов молодежи, требуется надежная информация. Необходимостью эффективного управления этими процессами, а также проведения политики по усилению социальной интеграции и оправдывалось разукрупнение более ранней модели «двух классов и одной прослойки».

Описанный нами новый подход можно проиллюстрировать на примере социальных градаций, используемых в работах Шкаратана и Арутюняна. Работы Шкаратана сосредоточены на проблемах социальной структуры промышленных предприятий (выборочные обследования ленинградских машиностроительных заводов) и городского населения (три города в Татарской республике). В работах Арутюняна изучается социальная структура колхозов и совхозов в сельских регионах. Социальные группы, выделяемые в некоторых из этих исследований, показаны в таблице 1. 1. Данные группы ранжированы от разнорабочих на одном конце до управленческого персонала предприятия на другом. Данные об экономическом статусе, культурных атрибутах и жизненных возможностях этих слоев, приводимые в подобных исследованиях, и есть тот исходный материал, который будет использоваться нами в последующих главах для анализа природы социального и экономического неравенства в советском обществе.

В данном же случае нас интересуют общее видение советского общества, представленное в новых схемах социальной классификации, а также оправдание этих схем советскими социологами. Исходная точка нового подхода заключается в том, что «в социальной структуре...

нашего общества, наряду с различиями, связанными с формами социалистической собственности, приобретают существенное значение социально-профессиональные различия, коренящиеся в особенностях общественно-экономического разделения труда»¹². Принципиальной осно ¹² Социальное и национальное. М., 1973. С. 7.

185

Таблица 1. 1. Классификация социально-профессиональных групп в советских исследованиях социальной структуры.

Исследования Шкаратаном машиностроительных предприятий Организаторы производственных коллективов (директора заводов, начальники отделов и цехов) Работники высококвалифицированного научно-технического труда (конструкторы) Работники квалифицированного умственного труда (технологи, экономисты, бухгалтеры) Работники высококвалифицированного труда, сочетающие умственные и физические функции (наладчики, настройщики автоматических линий) Работники квалифицированного, преимущественно физического ручного труда (слесари, сборщики, электромонтеры) Работники квалифицированного, преимущественно физического труда, занятые на машинах и механизмах (станочники, штамповщики) Работники нефизического труда средней квалификации (конторские работники, контролеры, браковщики) Работники неквалифицированного физического труда (подсобники) Исследования Арутюняном сельской социальной структуры 1. Руководители высшего звена 2. Руководители среднего звена 3. Специалисты высшей квалификации 4. Специалисты средней квалификации 5. Служащие 6. Механизаторы 7. Работники квалифицированного ручного труда 8. Работники малоквалифицированного ручного труда 9. Разнорабочие И с т о ч н и к: Шкаратан О. И. Проблемы социальной структуры рабочего класса СССР. С. 377—379; Бляхман Л. С., Шкаратан О. И. ИТР, рабочий класс, интеллигенция.

М., 1973. С. 269—270; Арутюнян Ю. В. Социально-этническое исследование // Сов.

этнография. 1968. №4. С. 7; Социальное и национальное. С. 329-330.

вой социальной дифференциации становится «качество труда». Оно может варьировать в рамках «континуума» умственного и физического труда с градациями, зависящими от сложности труда и той степени, в которой он требует управленческой инициативы, нежели исполнения предопределенных задач¹³. Приверженцы данного подхода особенно подчеркивают то, что представляют схемы не «поляризации» советского общества, но «постепенных переходов» и «промежуточных типов»¹⁴.

Иными словами, этот способ описания социальной структуры очевидно тяготеет к сокрытию сколь-либо резких разрывов как в содержании труда, так и в связанном с ним вознаграждении — материальном и нематериальном.

¹³ Там же. С. 8.

¹⁴ Шкаратан О. И. Рабочий класс социалистического общества в эпоху научнотехнической революции // Вопр. философии. 1968. № 11. С. 18.

186

Предлагаемое выделение социально-профессиональных групп (или социальных слоев) не отвергает традиционной схемы, но обеспечивает «более целостную, детализированную и многофакторную классификацию»¹⁵, чем та, которую предлагает трехчленная система «рабочий класс — колхозное крестьянство — интеллигенция». В некоторых своих работах и Шкаратан, и Арутюнян трактуют выделяемые ими группы как конституирующие элементы «внутриклассовой структуры» основных классов. Так, техническая интеллигенция на государственных предприятиях считается слоем (или рядом слоев) внутри рабочего класса, а их собратья в колхозах — как слой в рамках крестьянства¹⁶. Здесь проявилось избегание понятия интеллигенции как отдельного самостоятельного слоя или сведение этой категории к тем представителям интеллигенции, которые заняты в «нематериальном производстве» (искусство, образование, медицина). Хотя именно этот аспект данных трудов («растворение» части интеллигенции в двух основных классах) был подхвачен их критиками в среде более традиционно настроенных советских социологов, в этом подходе есть более важный момент, свидетельствующий о новом способе концептуализации советской социальной структуры. Для Арутюняна социально-профессиональная группа служит уже «первичным элементом социальной структуры»¹⁷. А для Шкаратана подобные группы являются «решающими структурообразующими элементами» городского населения, изучаемого им в Татарской республике и Ленинграде¹⁸. Оба социолога полагают возможным построение «бесклассовой системы» «внутриобщественных групп» как один из путей классификации структурных элементов общества. В условиях снижающейся важности различий в формах собственности и возрастающего значения «характера труда» как социально-дифференцирующего фактора разнообразные социально-профессиональные группы могут восприниматься одновременно как компоненты классовой системы (схема «2 + 1») и общества, включающего многообразие социальных слоев, пересекающих классовые границы: «Социально-профессиональные группы могут изучаться с различных точек зрения. С одной стороны, они возникают как внутриклассовые группы, т. е. они определяют внутреннюю структуру классов. Но с другой стороны, по мере того, как уменьшаются различия между классами и смежные группы становятся все более однородными по характеру труда, они могут формироваться и восприниматься как внутриобщественные группы — слои. В этом подходе к структуре общество представляет многослоевую систему, в которой интеллигенция оказывается одним из таких слоев. Вдобавок служащие, квалифицированные ¹⁵ Социальное и национальное. С. 7.

¹⁶ Шкаратан О. И. Проблемы социальной структуры. С. 118, 120.

¹⁷ Арутюнян Ю. И. Социальная структура сельского населения СССР. М., 1971. С. 99.

¹⁸ Шкаратан О. И. Проблемы социальной структуры советского города // Филос.

науки. 1970. № 5. С. 23.

187

рабочие, низкоквалифицированные и неквалифицированные рабочие образуют отдельные слои. Естественно, при более детальном анализе эти категории, в свою очередь, могут быть разделены на внутренние страты, особенно в случае с интеллигенцией»¹⁹.

Язык и концептуальный аппарат социальной стратификации стали частью советского дискурса в обсуждении социальной структуры. Его ассимиляция в советскую социальную мысль проявляется в разнообразных формах. Обсуждения западной стратификационной литературы, например, перестали носить исключительно критический характер. Подобная литература критикуется не за выделение многообразных социальных страт в капиталистическом обществе, но за игнорирование принципиального типа социального разделения — социальных классов в марксовом смысле — и за полагание на «произвольные характеристики» в различении социальных слоев²⁰. При характеристике отечественной социальной структуры «официальными» ораторами с середины 60-х годов регулярно упоминается о существовании социальных слоев внутри основных классов и интеллигенции²¹. Такие социологи как Шкаратан напрямую противопоставили «стратификационный, шкальный тип» социальных делений при социализме «полярности» социальных групп при строе, основанном на частной собственности²². Арутюнян представил иерархию из девяти социально-профессиональных групп на основе синтетического индекса социального статуса, построенного из комбинации уровней дохода, образования и «влияния в коллективе» для каждой группы²³.

Однако по определенным направлениям в концептуализации и эмпирических исследованиях пока наблюдается очевидная ограниченность.

Верхние уровни социальной структуры систематически исключаются даже из лучших советских исследований, политические и властные стратификационные срезы в основном игнорируются. Это легко проиллюстрировать на примере социально-профессиональных групп, представленных в таблице 1. 1. Высшие группы, указанные Арутюняном в исследованиях социальной структуры села («руководители высшего звена»), включают председателей колхозов, а также директоров сельских промышленных предприятий и школ. В работах Шкаратана по социальной структуре на машиностроительных предприятиях выделяется группа «организаторов производственных коллективов», включающая директоров заводов, начальников отделов и цехов; однако не при ¹⁹ Арутюнян Ю. В. Социальная структура. С. 99. Сходный подход, хотя и сформулированный в более абстрактных понятиях, демонстрирует и О. И. Шкаратан: Шкаратан О. И. Проблемы социальной структуры. С. 117.

²⁰ Мурниек Е. Е. Внутриклассовая дифференциация колхозного крестьянства // Пробл. научн. коммунизма. 1972. № 6. С. 94.

²¹ Yanowitch M., Fisher W. Social Stratification and Mobility in the USSR. White Plains (N. Y.), 1973. P. 19.

²² Шкаратан О. И. Проблемы социальной структуры. С. 38.

²³ Арутюнян Ю. В. Социальная структура. С. 383-385.

188

водится никаких данных о доходах, культурном уровне или социальных источниках рекрутирования для отдельных компонент данной группы.

Его исследования городской социальной структуры в Татарии (не показанные в таблице 1. 1.) объединяют «руководителей общественных и государственных предприятий» и «организаторов производственных коллективов» опять-таки без дальнейшей конкретизации. Таким образом, эмпирические исследования того, что охарактеризовано как иерархическая социальная структура, по существу сводятся к первичным звеньям хозяйственной организации — промышленным и сельскохозяйственным предприятиям. Когда «качество труда» или «положение в общественном разделении труда» преподносятся как основополагающие критерии социальной дифференциации, все это неизбежно погружается в контекст «производственного коллектива». Персонал, занятый на высших уровнях государственных министерств, плановых органов, научного истеблишмента — не говоря уже о партийной организации — не включается в «континуум» социально-профессиональных групп, чьи доходы, стили жизни и возможности для межпоколенной передачи статуса исследуются Шкаратаном, Арутюняном или любыми другими советскими социологами²⁴. Эти группы, чьи макроэкономические и макросоциальные решения держат под контролем распределение производственных ресурсов всего общества и структуру вознаграждений, из рассмотрения исключаются.

Это не означает, что властное измерение стратификации игнорируется совершенно. Арутюнян, например, показывает, что социальнопрофессиональные группы в сельскохозяйственных предприятиях значительно различаются в оценке своего влияния «на решение основных вопросов коллектива»²⁵. Более того, мы увидим далее, что властное неравенство — вполне легитимная тема для эмпирических исследований внутрисемейных отношений. Но опять, так же как и в случае с доходами и культурной дифференциацией, формы неравенства возникают только на уровне «коллектива» (предприятия или семьи), но не на уровне общества.

Высшие слои советского общества, хотя и отсутствующие в эмпирических стратификационных исследованиях, появляются, тем не менее, в теоретических изысканиях по проблемам социальной структуры.

Так, Ю. Волков выделил особый слой интеллигенции, занятой профессиональными функциями управления, включая «управление социальными процессами». Он включает не только директоров предприятий, но также занятых в «высших органах хозяйственного управления» и в «государственных органах административно-политического управления, не связанных непосредственно с производством». Они выделяются ²⁴ Некоторым исключением служит исследование научного персонала Академгородка М. В. Тимашевской. См.: Yanowitcli М., Fisher W. Social Stratification and Mobility in the USSR. P. C. 137—152.

²⁵ Apymюнян Ю. В. Социальная структура. С. 107—111.

189

среди прочих «правом принятия решений, обязательных для других» и воплощать эти решения с применением силы, если это оказывается необходимым²⁶. Сходным образом Шкаратан указывает на существование слоя «профессиональных организаторов», включающих «партийных и государственных служащих», не занятых в материальном производстве, но осуществляющих «социетальные функции, соответствующие потребностям общества, взятого как целое в своем единстве»²⁷.

Здесь перед нами существенные черты концепции власти, которые появились в советских дискуссиях. Власть понимается как нечто, непременно используемое в общественных интересах. Она никогда не выступает — по крайней мере в макросоциальном контексте — как отношение между правителями и подданными.

«Профессиональные организаторы», косвенно увязываемые такими социологами как Шкаратан и Волков с «управлением социальными процессами», в точности являются социальными группами, чьи относительные позиции в распределении материальных и культурных ценностей и власти над производственным процессом не конкретизируются в советских эмпирических исследованиях социальной структуры. Таким образом, основные полюса этой структуры, полагаемые отношением между теми, кто контролирует и потребляет общественный прибавочный продукт, и теми, кто его производит — между правящими и подчиненными «классами» в марксовом понимании — остаются вне поля зрения. Тем не менее, масштабы неравенства, раскрываемые при сравнении полярных социально-профессиональных групп внутри промышленных и сельскохозяйственных предприятий, очевидно, существенно больше, нежели то, что отражается в «средних» показателях по трем гетерогенным группам, образующим советскую социальную структуру по бывшей «официальной» версии.

2. Два основных взгляда на общества советского типа Все разнообразие концепций относительно социальной стратификации, типа социальных отношений в СССР и других обществах «реального социализма» может быть сведено к двум основным подходам.

Первый из них, получивший более широкое распространение, состоит в признании обществ советского типа классовыми, где господствующему классу номенклатуры противостоит класс государственно зависимых работников, лишенных собственности (в том числе и на спою рабочую силу); это общество может быть интерпретировано как тотальный государственный капитализм. Второй, менее распространенный подход рассматривает социальные членения в обществах советского типа как иерархические слоевые, с размытыми границами, обширными зонами трансгрессии между слоями.

²⁶ Yanowitch M., Fisher W. Social Stratification and Mobility in the USSR. P. 34—55.

²⁷ Шкаратан О. И. Проблемы социальной структуры. С. 119.

190

Уже к концу 30-х годов и западной социологической литературе сложилось направление, признающее, что в СССР люди, управляющие экономикой и обществом, образуют господствующий класс нового типа.

Эту идею разрабатывали Б. Рицци, Д. Бернхем²⁸. Бернхем в своей знаменитой книге писал, что в течение последних десятилетий управление производством фактически ускользает из рук капиталистов, которые теряют свой статус правящего класса. Возникновение акционерного капитала символизирует переход власти к менеджерам, ибо, кто контролирует, тот и собственник.

Революция менеджеров началась в России, где на смену капиталистического общества пришло общество управляющих. Лозунги здесь, увы, не совпали с результатами. Капиталисты были ликвидированы как класс, массы обузданы, рабочий контроль свернут, те, кто делал революцию — быстро устранены. Россией после всех потрясений стали править руководители предприятий, средств массовой информации, массовых организаций. Другими словами, Россия стала первым государством менеджеров. В ней сформировалась система классовой эксплуатации на основе государственной экономики.

Приход в Германии к власти нацистов был, по мнению Бернхема, также революцией менеджеров. Рост влияния менеджеров, переход в их руки контроля над производством отмечал он и в США, предполагая, что и здесь управляющие станут правящим классом, но эволюционным путем.

После Второй мировой войны наиболее впечатляющий вклад в это направление анализа обществ советского типа внес М. Джилас. Его книга «The new class: An analysis of the communist system»²⁹ и поныне является одной из более читаемых и авторитетных работ по проблемам социального неравенства в обществах советского типа. Джилас имел ряд преимуществ перед Бернхемом. Во-первых, перед его глазами был опыт не только СССР, но и восточноевропейских стран, и опыт большей продолжительности, чем к моменту написания книги Бернхемом.

Во-вторых, он наблюдал и изучал систему изнутри, поскольку был до того одним из основателей и руководителей социалистической Югославии.

Он считал (в отличие от Бернхема), что границы распространения нового класса совпадают с границами самой коммунистической системы, он проводил четкую грань между менеджерами капиталистических и социалистических стран. По его мнению, бюрократы в некоммунистическом государстве имеют над собой либо политических хозяев (парламент, региональные выборные органы), либо собственников. Другими словами, бюрократы в некоммунистическом государстве являются чиновниками в современной экономике. Коммунистические же бюрократы не имеют над собой ни собственников, ни политического конт ²⁸ Вurnham J. The managerial revolution: What in happening in the world. N. Y., 1941.

²⁹ L., 1957; русское издание см. в cб.: Джилас М. Лицо тоталитаризма. М., 1992.

191

роля. Они представляют собой новый класс, где ведущие позиции занимают работники партийного аппарата.

Джилас писал о том, что коммунистические революции действительно явились результатом обострения социальных противоречий в странах с низким уровнем развития капитализма. Их результат в какой-то мере аналогичен тому, к которому пришел Запад, поскольку отношения, созданные после их победы, являются государственно-капиталистическими. Он аргументирует это следующим образом. Так как собственность — это право на прибыль и контроль, а все это находится у коммунистической бюрократии, то революция, совершенная во имя ликвидации классовой эксплуатации, завершилась самым полным господством единственного нового класса. Специфической характеристикой нового класса является его коллективная собственность, что встречалось ранее в восточных деспотиях. Коммунисты не изобрели коллективную собственность как таковую, но придали ей всепроникающий характер.

Всесторонний анализ нового класса — номенклатуры — применительно к СССР проделал идейный последователь Джиласа М. С.

Восленский³⁰. Исходный тезис М. Восленского таков. Еще до революции была создана организация профессиональных революционеров, ориентированная на захват власти. После своей победы в октябре 1917 года она разделилась на два типа управленцев: ленинскую гвардию и сталинскую номенклатуру. В середине 30-х годов номенклатура ликвидировала старую ленинскую гвардию. Такой же трехэтапный процесс имел место во всех странах коммунистической системы.

Цель системы — власть и господство над другими. Этому и посвещают себя ее руководители — партийные олигархи. Система построена на нищете и пассивности масс, они зависят от власти, которая сама по себе является привилегией. Здесь господствует каста-номенклатура, которая представляет собой часть правящей партии. Восленский предпринял попытку исчислить размер правящего класса. Всего, по его подсчетам, номенклатура к началу 80-х годов включала около 750 тыс.

человек, а вместе с семьями — 3 млн. человек. Примерно 100 тыс. — политические, партийные руководители, затем идет номенклатура из органов безопасности, армии, сфер производства, образования, науки и т. д.

Долгие годы по цензурным соображениям российские социологи лишь намеками и крайне редко отмечали свою приверженность концепции нового класса. И лишь в конце 80-х годов вышли публикации С. Андреева и других авторов, открыто признавших себя сторонниками этой позиции, С. Андреев писал, что управленческий аппарат обладает всеми признаками общественного класса, создает для себя возможность присвоения не принадлежащего ему чужого труда, используя свое по ³⁰ Восленский М. С. Номенклатура: Господствующий класс Советского Союза.

Первое издание в России: М., 1991.

192

ложение в системе общественного производства. Существование этого нового класса возможно лишь в условиях экстенсивного развития экономики, поскольку интенсивный путь требует принципиально иных общественных и производственных отношений³¹.

Представляется, однако, что на самом деле «управляющие» — это не класс, поскольку они, хотя и использовали собственность в своих интересах, правами распоряжения средствами производства не обладали.

Ведь никто из руководителей ни о чем не мог сказать, как о своей собственности. Они воспроизводили себя не через особое экономическое отношение к средствам производства, а через монопольное положение в системе власти, через свою «собственность на государство». Поэтому можно считать оправданным отказ от применения традиционной для марксизма категории класса, разработанной для анализа капиталистического общества, к той социальной реальности, которую представляли собой общества советского типа.

Инициатива в развитии точки зрения на советское общество как слоевое принадлежала российским авторам, тем самым, о которых писал Мюррей Янович (и другие зарубежные социологи). Конечно, вынужденные к тому идеологической цензурой, эти отечественные исследователи обычно добавляли обязательные слова о сохраняющихся еще «двух дружественных классах и народной интеллигенции», но опытный советский читатель тут же обнаруживал комментарий о том, что данные классовые различия несущественны, а определяющими и общественных отношениях являются слоевые (социально-профессиональные). Из таблиц и схем, всей системы фактических данных следовало, что этим авторам совершенно чужда не только официальная псевдоклассовая «концепция», но и теория «нового класса». Эта линия продолжена в некоторых новейших публикациях³².

На Западе эти публикации переводились, цитировались, но не были интегрированы в «фонд» основных научных идей, где неоспоримо господствовала теория «нового класса», вполне вписывавшаяся в европоцентристский взгляд на социальное неравенство³³.

Исключение составляют работы ряда социологов из ФРГ. Среди них следует выделить цикл публикаций Вольфганга Теккенберга³⁴.

³¹ Андреев С. Структура власти и задачи общества // Нева. 1989. № 1.

³² Ильин В. И. Социальная стратификация. Сыктывкар, 1991. Особенно: с. 202—204; Заславская Т. И., Рывкина Р. В. Социология экономической жизни: Очерки теории.

Новосибирск, 1991. С. 407—432.

³³ Social Stratification and Mobility in the USSR // Intern. J. Sociol. 1973. Vol. 3, N 1, 2; The Social Structure of the USSR. Resent Soviet Studies. N. Y, M. E. Sharp. N. Y., 1986 и дp.

³⁴ Teckenberg W. Die soziale Struktur der sowjetischen Arbeiterklasse im internationalen Vergleich: Аuf dem Wege zur industrialisierten Standegesellschaft? Munchen; Wien, 1977; The Social Structure of the Soviet Working Class: Toward an Estatist Society? // Intern. J. Social.

1981—1982. Vol. 11, N 4; The Stability of Occupational Structures, Social Mobility, and Interest Formation: The USSR as an Estatist Society in Comparison with Class Societies // Ibid. 1989.

Vol. 19, N 2.

7. В. В. Радаев, О. И. Шкаратан 193

В основу своего подхода В. Текенберг кладет веберовскую концепцию, интерпретируемую в американской социологической традиции как концепция статусных групп. По его мнению, на самом деле — это концепция сословий. Она строится на следующих основаниях: образ жизни, формальный уровень образования и, наконец, престиж наследуемого положения или профессии. В советском контексте, по Текенбергу, это позволяет глубоко понять природу социального неравенства в СССР, которое строится на государственно контролируемом неравенстве в распределении и различии жизненных шансов. В результате люди получают разные возможности использования ресурсов; правда, эти различия не столь значительны, как при рыночных отношениях в капиталистических обществах из-за бюрократического и профессионального контроля за доступом к ресурсам.

Для обозначения существующего в СССР типа общества В. Текенберг выбирает термин «феодальное». В советском обществе социальное неравенство проявляется преимущественно в жизненном положении и престиже, а не как свойственно для западных обществ — в различном уровне доходов. Этому типу социальной системы лучше всего подошло бы понятие «корпоративный». При смене режима в неизменной целостности пребывают хозяйственные единицы и профессиональные союзы, армия. Они сохраняют значительную автономию при обновлении политического руководства.

На базе неравенства в доступе и распределении материальных благ и различного жизненного положения социальные группы в советском обществе организованы в квазисословные образования. Их деятельность относительно независима от «феодальной» элиты, для которой характерно слияние господства над государственной собственностью и политической властью. Определенные представления относительно жизненного стандарта и культурного уровня приводят к «замыканию» социальных групп, иерархия которых строится не только на основе дохода. Эти профессиональные образования сходны со средневековыми «цеховыми» группами, определяющими культурные аспекты потребления и поведения.

Непосредственно связанные с профессией факторы дистрибутивного неравенства (доход, образование) не являются достаточными, по мнению В. Текенберга, для дифференцированного объяснения структурных различий в образе жизни различных групп населения.

На ступени более низкого профессионального статуса сословные элементы выступают скорее в форме сильно сегментированных отраслей, что частично связано со структурными особенностями советской промышленности. Сословные группировки образуются не только по принадлежности к определенным отраслям, но и по принадлежности к крупным промышленным предприятиям, которые предоставляют своим работникам определенный набор социальных привилегий (таких как возможность пользоваться домами отдыха, санаториями, прикрепленными магазинами и т. д.). Такого рода сословные образования могли 194

появиться благодаря более тесной связи людей с предприятием, чем это принято на Западе.

Внутри сословий и политических организаций обладатели ролей пытаются укрепить свою власть посредством объединения и монополизации информации в определенной сфере и усилить контроль над распространением ролей, что свойственно не только высшим сословиям — слоям, но и слою промышленных рабочих. Внутри сословий развивается немонетарная система взаимных обязательств (протекция, семейные кланы).

Управление перераспределением и потреблением сильно напоминает сословные общества в определении М. Вебера: «Каждое сословное общество обычно организовано по жизненным правилам, создает из них экономически иррациональные условия потребления и таким образом посредством монополистического присвоения и посредством исключения свободного распоряжения собственной трудовой деятельностью препятствуют свободному образованию рынка»³⁵.

Идеи В. Текенберга получили поддержку известного немецкого социолога Эрвина К. Шойха, который в предисловии к книге В. Текенберга (1977) писал: «СССР действительно во многом демонстрирует черты ленной системы, дополняемой все новыми изъявлениями преданности после смены политического руководства. Но к СССР лучше подошло бы понятие «корпоративного» общества. В лице СССР возник новый вариант индустриального общества, по отношению к которому нельзя выдвинуть претензию, что оно находится о переходной стадии; это самостоятельный тип общественной системы»³⁶.

Вернемся к исследованиям стратификации, проводившимся в СССР с середины 60-х годов. Они были преимущественно основаны на таких критериях как уровень образования и квалификации, содержание труда и различие в доходах, используемых традиционно и западными социологами применительно к своим странам. Однако оказалось, что, отражая верно внешние проявления социального неравенства, даже наиболее значительные изыскания не могли дать объяснения причинам и механизмам социальной дифференциации.

Дело в том, что советский тип общества не воспринимался как некая данность — с особой структурой, относящейся, быть может, к другому типу цивилизации, к другому типу экономической организации. Современное научное знание является европейским по своему происхождению. Сложившиеся теории и категориальный аппарат могут быть однозначно поняты и интерпретированы применительно к обществам, строящимся на частной собственности, гражданских отношениях и индивидуализме. Но они не вполне адекватно отражают реалии обществ, обладающих другими институциональными структурами, другими культурами, другими социально-экономическими отношениями.

³⁵ Teckеnberg W. Op. cit. P. 21.

³⁶ Ibid. P. 16.

7* 195

Все существующее ныне в мире разнообразие линий общественного развития основывается на различиях двух доминирующих типов цивилизации, которые условно можно именовать «европейским» и «азиатским». Первый характеризуется частной собственностью, балансом отношений «гражданское общество — государственные институты», развитой личностью и приоритетом ценностей индивидуализма. Второй тип исторически связан с азиатскими деспотиями, доминированием государственной собственности, всевластием государственных институциональных структур при отсутствии гражданского общества, приоритетом общинных ценностей при подавлении индивидуальности.

Россия, по всей своей истории и географии, столетиями являлась евразийским обществом, то стремившимся сблизиться со своими европейскими соседями, то тяготевшим по всему строю жизни к азиатскому миру. Двойственность сложившихся тенденций развития страны объясняет, почему именно в России на собственной национальной почве, не привнесенный извне, победил режим, сломивший буржуазное, собственническое общество, складывавшееся в стране, приведший к торжеству азиатской линии развития. Однако это не удалось выполнить в полной мере потому, что Россия по своему психолого-историческому положению гораздо ближе к Западу, чем, скажем, Япония или Индия.

В этом контексте на переломе 80—90-х годов мы — авторы этой книги — предприняли попытку теоретического обоснования стратификационного подхода к советской системе³⁷. В следующей главе представлено развитие концепции социальной стратификации этакратического общества. Здесь мы ограничимся лишь несколькими заметками, характеризующими особенности этакратической системы в контексте цивилизационного подхода.

Этакратизм можно рассматривать и как самостоятельную социальноэкономическую систему в цивилизационной дихотомии «Запад-Восток», и как одну из форм модернизации (индустриализации) стран неевропейского культурного ареала. Первооснову этакратического общества составляют следующие характеристики: обособление собственности как функции власти, доминирование отношений типа «власть — собственность»; преобладание государственной собственности, процесс постоянного углубления огосударствления; государственно-монополистический способ производства; доминирование централизованного распределения; зависимость развития технологий от внешних стимулов (технологическая стагнация); милитаризация экономики; ³⁷ См., в частности: Paдaeв В. В., Шкаратан О. И. Власть и собственность // СОЦИС. 1991. N 1; Radaev V., Shkaratan О. Etakratism. Power and Property — Evidence from the Soviet Experience // Interna. Social. 1992. N 3.

196

сословно-слоевая стратификация иерархического типа, и которой позиции индивидов и социальных групп определяются их мостом в структуре государственной власти или, что идентично, степенью близости к источникам централизованного распределения; социальная мобильность, как организуемая сверху селекция наиболее послушных и преданных системе людей; отсутствие гражданского общества, правового государства и, соответственно, наличие системы подданства, партократии; имперский полиэтнический тип национально-государственного устройства, фиксация этнической принадлежности как статуса (при определении ее «по крови», а не по культуре или самосознанию).

Глава 11 СОЦИАЛЬНАЯ СТРАТИФИКАЦИЯ В ОБЩЕСТВАХ СОВЕТСКОГО И ПОСТСОВЕТСКОГО ТИПА Теперь мы переходим к основаниям социальной стратификации российского общества. Сначала рассмотрим принципиальные основы, па которых строилась социальная структура советского общества до начала реформ второй половины 80-х годов. Причем остановимся на них более подробно, ибо многое несомненно сохраняет свое значение и по сей день. А затем сделаем несколько предположений о тенденциях изменений социальной структуры в постсоветской России.

1. Характер стратификационных иерархий в обществе советского типа Бесклассовая система Отличить, в каких пунктах социальные науки «отражают», а в каких «конструируют» общественную реальность, в принципе нелегкая, если вообще посильная, задача. Особенность же официального советского обществоведения заключается в том, что реальность во многом «конструируется» по заказу и под придирчивым контролем политических властей. Многочисленные исследования социальной структуры ведутся в стесняющих рамках специфической «классовой» модели, условно обозначаемой «2+1» — модели «двух дружественных классов и одной прослойки», где под классами подразумеваются рабочий класс и колхознокооперативное крестьянство, а в качестве прослойки выступает «народная интеллигенция» — крайне гетерогенная совокупность групп, в которой Председатель Совета Министров смешивается с низшим конторским служащим. Мы не станем подробно описывать все противоречия модели «2+1» и то, как она работала на сокрытие процессов социальной 197

дифференциации. Все это уже подвергнуто широкой критике. Обратим внимание на другое: несмотря на видимое сохранение приверженности марксизму, эта модель уже не является классовой с той же марксистской точки зрения.

Во-первых, различия в отношениях собственности между двумя классами являются скорее формальностью. Сами же советские идеологи считают колхозно-кооперативную собственность производной, подчиненной формой и предрекают ее скорое слияние с «общенародной» собственностью (а реально это слияние весьма успешно осуществлено уже при советском строе). Во-вторых, ортодоксальный марксизм представляет одну из наиболее ярких версий теории социального конфликта, в которой класс определяется как крупная социальная группа, реально противостоящая по своему положению и интересам другим подобным группам. Что же касается советского общества как наиболее чистого примера интересующей нас общественной системы, то в нем отсутствует всякое сколь-либо серьезное противостояние групповых интересов. Это утверждается той же официальной идеологией. Но и в действительности с начала 30-х годов, за редкими исключениями, уже не возникает крупных социальных конфликтов, направленных против основ советской системы и выраженных в активно проявляемых и организованных формах социального сопротивления. Так что советская «классовая» идеология на деле игнорирует два основополагающих положения марксистской теории классов.

Наш первый вывод таков: cucmемa советского типа принципиально является обществом без классов, если под классами понимаются реальные (а не просто статистические) группы. В советский период мы наблюдаем постепенную деструктуризацию классов, а вместе с ними и многих других реальных профессиональных и политических групп, которая проявляется, в свою очередь, в трех процессах: ликвидации дореволюционных классов, атомизации общества и нарастании процессов социальной маргинализации.

Ликвидация (или, по крайней мере, подрыв условий воспроизводства) дореволюционных классов начинается сразу после захвата власти большевиками с экспроприации крупных собственников (землевладельческих и торгово-промышленных групп), а со временем распространяется на большую часть мелких и средних независимых производителей. Крестьянство, составлявшее в начале века значительное большинство населения, в ходе насильственной коллективизации отчуждается от земли, от традиционных способов хозяйственной организации и утрачивает, таким образом, свою социальную сущность. Старая дореволюционная интеллигенция вместе с тонкой прослойкой высококвалифицированных рабочих лишаются своего сравнительно высокого социального положения и привилегированных условий для воспроизводства профессиональных и культурных ценностей. Конфликт с дореволюционными классами решается насильственными средствами, в том числе и путем массовых репрессий.

198

За этим процессом следует прогрессирующая атомизация общества.

В результате уничтожения частной собственности и огосударствления основных социальных институтов удается деформировать, не допускать укрепления многих социально значимых независимых горизонтальных связей между индивидуальными субъектами, а также всех действительно добровольных негосударственных общественных, хозяйственных и политических организаций, способных открыто защищать интересы своих членов. По крайней мере публичное выражение таких частных интересов становится невозможным. В своей социальной жизни человек оказывается беспомощным перед лицом партийно-государственной машины, узурпирующей основную массу материальных и символических ресурсов. Мощь этой машины используется прежде всего для подрыва основ возможной консолидации каких-либо самостоятельных общественных сил. Общество превращается в совокупность статистических групп. Исключение составляют правящие слои, сплоченные номенклатурной организацией и артикулированной общностью групповых интересов. Остальная часть общества советского типа пребывает в аморфном состоянии. И большую часть его населения справедливо будет именовать «массами».

Созданное аморфное общество бесконфликтно. Хотя и гармоничным его не назовешь. Оно вообще вне дихотомии: «конфликт—консенсус», в нем слишком слабо выражены социальные интересы.

Третий процесс заключается в маргинализации многих социальных групп. (Маргинальность понимается значительной в данном случае не как обитание на социальном «дне», но как устойчивое социально обусловленное расхождение между социокультурным происхождением и нынешним общественным положением групп). Дети крестьян, продвинутые на руководящие государственные посты, первые поколения «народной интеллигенции» — идеологизированные интеллектуалы, зависимые от партийной бюрократии; безземельные «крестьяне», рассматриваемые как поденщики на государственной службе; массы неквалифицированных рабочих с доиндустриальной психологией, оказавшиеся под гнетом полувоенной дисциплины в промышленности; переселенные за тысячу верст от родных мест этнические коммуны — все это разнообразные примеры маргинальности — принципиальной черты социальной структуры общества советского типа. Существенная причина этого явления видится в последовательной партийно-государственной политике регулируемой (в том числе принудительной) вертикальной и горизонтальной социальной мобильности, нацеленной, как прокламируется, на форсированное построение социально однородного общества.

Таким образом, апологетическая и идеологизированная формула социально однородного (бесклассового) общества на самом деле воплощается в, жизнь (хотя и в совсем ином смысле, нежели в ортодоксальных писаниях) задолго до того, как была провозглашена властями, объявившими о построении «развитого социализма». Вот поче 199

му для анализа социальной стратификации в обществе советского типа необходимы другие, менее традиционные для нас аналитические инструменты.

Этакратическая система Какие же критерии следует избрать для анализа стратификации в обществе советского типа? В советских соцструктурных исследованиях обычно для этой цели используются социально-профессиональные группировки, основанные на таких критериях, как уровень образования и квалификации, содержание труда и соответствующие различия в доходах. Заметим, что социально-профессиональное деление — традиционный отправной пункт для большинства не только советских, по и западных стратификационных исследований. Однако это деление само по себе редко является достаточным. Например, по чисто профессиональному составу мы должны зачислить всех ученых-гуманитариев в единую категорию «научных работников», не делая различий между младшим научным сотрудником и заведующим отделом Института, преподавателем вуза и консультантом ЦК КПСС. Между тем каждый из них представляет отдельный социальный слой.

Если критерий отношения к собственности лишается смысла, а социально-профессиональные группировки недостаточны, встает вопрос: в чем состоит реальная основа статуса социальных групп в обществе советского типа? Уровень образования, профессиональное положение, материальная обеспеченность — все эти факторы здесь не более чем вторичны. Основным же критерием социальной стратификации становится распределение власти, понимаемой в веберовском смысле как способность социального субъекта (индивида, группы) осуществлять свои интересы безотносительно к интересам других социальных субъектов¹. Власть означает: право вырабатывать и выдвигать цели развития; особые позиции в распределении ресурсов, готовой продукции, доходов; контроль за доступом к информации как особому ресурсу; возможность запрещать те или иные виды деятельности и диктовать правила этой деятельности; способность оказывать личное влияние на людей и события.

В структуре власти ключевое место, как правило, принадлежит позициям в распределении ресурсов. Право контролировать и перераспределять финансовые и материальные средства, рабочую силу и информацию — ключ к воспроизводству отношений субординации.

Способы формирования властных структур составляют основу любого общества. Специфика системы советского типа заключается и том, что здесь каркас стратификационной структуры образуют струк ¹ Weber M. The Theory of Social and Economic Organization. N. Y., 1947. P. 152.

200

туры государственной власти, распространяющейся на подавляющую часть материальных, трудовых и информационных ресурсов. Мы уже указывали на принципиальную роль этакратической системы в стратификации советского общества, пронизанного политическим и административным контролем.

Сказанное легко проследить на примере экономики. Непосредственные производители, лишенные собственности на средства производства, оторванные от реального потребительского спроса и от источников достоверной информации, становятся объектами административного манипулирования. Оно осуществляется по каналам неформального ведомственного законотворчества в формах директивного планирования, различного рода инструкций и указаний. Основная часть доходов перераспределяется через систему дифференцированных цен, налогов и платежей. И даже ресурсы, остающиеся в распоряжении производителя, могут использоваться лишь в соответствии с установленными свыше нормами.

Бытует мнение, что правящие слои не обладают реальной властью, ибо неспособны эффективно управлять общественными процессами. Но не следует смешивать понятия действенной власти и эффективного управления. Управление есть способность добиваться рациональных результатов путем согласования различных интересов. Власть же принципиально шире. Она включает в себя право распределять и тратить ресурсы, начинать и прекращать ту или иную деятельность, невзирая на конечную эффективность принятых решений. В обществе советского типа носители власти сплошь и рядом действуют малоэффективно с экономической точки зрения, ибо руководствуются в первую очередь внеэкономическими целями — целями воспроизводства собственных властных позиций. Там, где собственность и право подавлены государственной властью, не действуют экономические законы как таковые. Ни один министр или директор предприятия не принимает решений как субъект, движимый чисто экономическими стимулами. И ни один не является слугой закона как такового.

Итак, в обществе советского типа все прочие типы стратификационных систем по сравнению с этакратическим типом занимают подчиненное положение. Последний же реализуется посредством утверждения системы формальных рангов.

Ранговая система Власть как социальное отношение трудно поддается формализации.

Однако существуют все же косвенные признаки, позволяющие «ухватить» эти властные отношения на «входе» и «выходе». К такого рода косвенным признакам в обществе советского типа относятся формальные «ранги» и сопряженные с ними «привилегии».

Советская система — это ранговая система. И положение каждого индивида определяется здесь в первую очередь его формальными 201

рангами или утвержденными высшими властями местами в общественной иерархии. Признаки ранговой системы сравнительно легко обнаруживаются на поверхности при любом соприкосновении с бюрократическим миром. Они содержатся в каждой анкете, которую заполняет советский человек при приеме на работу, выезде за границу или получении каких-то особо дефицитных благ.

Эта непрекращающаяся формальная стратификация проводится не только в интересах статистического учета и административного контроля за движением рабочей силы. Ранжирование служит элементом довольно жесткой социально-дифференцирующей политики. Присвоение формальных рангов в значительной степени предопределяет шансы конкретных групп обрести более или менее влиятельное общественное положение. И чем выше привлекательность позиций, тем большую роль играют формальные ранги.

Формальных рангов целое множество. Они делятся на унаследованные (ascriptive) и приобретенные (achieved), персональные и корпоративные. К приобретенным персональным рангам относятся: трудовой путь (общий стаж работы, труд в качестве простого рабочего, работа на ответственных должностях, «чистота» послужного списка); профессиональные данные (полученные специальности, рабочие разряды, образовательные дипломы, ученые звания); должностное положение; место постоянного жительства (например, наличие прописки в столичном городе); социальные титулы (членство в партии, партийно-правительственные награды и почетные звания, работа в выборных органах советской власти и так называемых общественных организаций), В отличие от персональных рангов, приобретенный корпоративный ранг фиксируется местом работы или категорией учреждения (например, государственные организации ставятся выше негосударственных, управленческие органы выше первичных организаций, оборонные отрасли выше гражданских, промышленность выше сельского хозяйства и т. д.), Получению более высоких приобретенных рангов способствуют вовлекаемые в стратификационную систему унаследованные ранги. К ним относятся: пол (мужчины в среднем имеют больше шансов занять высокую позицию, чем женщины); возраст (определенные позиции принципиально недоступны для молодых поколений); национальность (русские и титульные национальности в республиках стоят выше всех прочих национальностей); социальное происхождение (формально чем ниже, тем лучше), В данной системе есть множество элементов явно дискриминационного характера, обеспечиваемых хотя и полузаконными, но прочно 202

утвердившимися методами. (Так, ни в каких законах, конечно, нет запрета на занятие определенных должностей евреями или беспартийными, хотя реально ограничения соблюдаются).

Вариант иерархической модели, построенной преимущественно на базе социально-профессиональных рангов, см. в схеме 1.

Схема 1. Основные страты советского общества Эта схема построена на базе социально-профессиональных групп и не включает такие дополнительные стратифицирующие признаки, как сфера деятельности, место жительства и др. ² Власть и сама по себе является важным стимулом социального действия. Но причастность к власти обеспечивает также множество иных благ — материальные выгоды, элитарное образование, благоприятные условия труда, высокий социальный престиж.

В системе властных отношений использование денежных измерителей для сравнительной оценки социально-экономического положения индивидов и групп вызывает явные затруднения. Например, партийный функционер влияет на ход хозяйственной жизни, не будучи собственником средств производства и даже не являясь формально экономическим субъектом. Его потребительские возможности также лишь в малой степени определяются денежным окладом. Основная часть получаемых благ поступает к нему совсем из другого источника — через систему привилегий, Привилегия есть исключительное право социального субъекта, узаконенное правовой нормой или обычаем, получать вознаграждения, обладающие ограниченной доступностью.

По весьма распространенному, но, боюсь, ошибочному мнению привилегиями располагают только высшие чиновники. Это мнение проявляется в лозунгах популистского антибюрократического общественного ² Радаев В. В. Властная стратификация а системе советского типа // Рубеж. 1991.

N I. C. 134.

203

движения. Но по сути дела привилегии представляют собой базовый способ распределения благ фактически для всех. Что, разумеется, не свидетельствует в пользу социального равенства, ибо принцип единый, а привилегии разные. Что же касается их характера и масштабов, то они зависят от принадлежности к конкретным корпорациям.

Корпоративная система Атомизация общества не означает, что отдельный человек сохраняет независимость или брошен на произвол судьбы. Напротив, он насильственно включается в целую сеть огосударствленных институтов корпоративного типа. Под корпорацией мы в данном случае понимаем иерархически организованную и относительно замкнутую организацию, созданную с целью выражения и отстаивания коллективных интересов.

В обществе советского типа, если пользоваться терминами Дж. Коулмена, влияние «естественных» лиц трансформировалось во влияние корпоративных субъектов. Социальные функции и ресурсы находятся в распоряжении корпораций, а не просто групп индивидов³.

Индивиды в основном действуют в интересах корпораций, к которым они принадлежат. А личное влияние и престиж каждого человека в значительной мере определяется властью его корпорации.

Вовлечение индивидов в корпоративные институты становится всеобщим процессом. Работа на государственных предприятиях и в учреждениях является для большинства единственным способом найти свое место в социуме и обеспечить стабильные источники существования⁴.

В результате отношения между социальными группами заменяются во многом взаимодействием корпоративных субъектов. И рядом со стратификацией номинальных социальных групп возникает стратификация корпоративных институтов. Главным вопросом становится не «Кто ты? «, а «Где ты работаешь? «, «Какое учреждение представляешь? «.

Корпоративная система как способ институционализации и воспроизводства властных отношений предстает как совокупность перекрещивающихся иерархий, в которых соблюдается принцип вертикального подчинения, а высшие по рангу институты обычно выступают по отношению к нижестоящим в качестве монопольных распорядителей ресурсов. В советском обществе выстраиваются четыре основных типа корпоративных иерархий: структура партийных органов: от Политбюро ЦК КПСС и самого ЦК до обкомов и райкомов и далее, до первичных парторганизаций; структура административно-хозяйственных органов от правительства, отраслевых министерств и госкомитетов до производственных объединений и предприятий; ³ Coleman J. S. Power and the Structure of Society. N. Y., 1974. . Р. 27— 37.

⁴ Feher F., Heller A., Markus G. *** over needs. Oxford. 1983 P. 117.

204

структура Советов народных депутатов и их исполкомов; структура официально утвержденных общественных организаций — профсоюзы, комсомол, творческие союзы и т. д.

В результате перекрещивания (взаимного наложения) этих иерархий каждое учреждение является объектом совместного контроля со стороны партийных и административных органов, советских и общественных организаций. При этом роль ведущей интегрирующей силы принадлежит партийным органам. Концентрация власти на верхних уровнях не означает, что высшие корпорации контролируют все нижестоящие звенья. Они могут управлять теми, кто им подчинен непосредственно, а последние в спою очередь распоряжаются на более низких уровнях. В результате складывается нечто вроде средневековой вассальной системы. И все общество в целом превращается в огромную разветвленную корпорацию.

Итак, если для подавляющего большинства населения доступ к социальным и экономическим благам открывается в основном через их принадлежность к различным корпоративным институтам, а базовой формой вознаграждения становится привилегия, то основная масса привилегий распределяется в виде так называемых сопутствующих льгот (fringe benefits или perks of job), предоставляемых в силу самой причастности к данной корпорации. По сравнению с западными обществами, где сопутствующие льготы также имеют место, в обществе советского типа система этих льгот куда более развита. И перечень их весьма обширен.

Начнем с денежных форм оплаты труда. По характеру они существенно отличаются от рыночных доходов, ибо находятся в жесткой зависимости не только от должности, но и от категории предприятия (учреждения). Это может казаться не столь очевидным, но денежные доходы во многом превращаются в привилегии.

Но часто даже большее значение по сравнению с оплатой труда имеют источники дополнительных благ (денежных и натуральных), в их числе выплаты из фонда социального развития предприятия (бесплатные услуги, так называемая материальная помощь, беспроцентные займы и т. д.), зарубежные командировки, путевки в санатории и заграничные турпоездки (особенно за счет предприятия, его профсоюзной организации). Сюда же относится сеть бесплатных услуг — ведомственные больницы и детские сады, столовые и библиотеки, личные машины с шоферами для начальства и бесплатный проезд в общественном транспорте для рядовых работников некоторых отраслей и т. п.

В условиях нарастающего дефицита продуктов и ограниченной покупательной способности денег недостающие товары и услуги распределяются через ведомственные магазины, продовольственные заказы, закрытые распродажи (в том числе и продукции «своих» предприятий, иногда с весомой скидкой в цене). По предприятиям и учреждениям распределяются земля (садово-огородные, дачные участки) и 205

предметы длительного пользования (автомашины, мебель, телевизоры и т. д.).

Наиболее дефицитным и желанным благом в советской России всегда было хорошее жилье. Получение жилья через предприятие или учреждение в соответствии со своим формальным рангом — важнейший вид привилегии.

С формальным рангом связаны также жесткость ограничений, накладываемых на трудовую деятельность, например, разрешение строго определенным профессиональным категориям оплачиваемой работы по совместительству.

Формальный статус влияет почти на все аспекты социальной конкурентоспособности индивидов. Люди, обладающие высоким рангом, имеют массу необъявленных, но бесспорных преимуществ. Например, они с успехом протежируют собственным детям, обеспечивая их обучение в лучших школах и университетах, имеют лучшее медицинское обслуживание, более качественные потребительские товары.

Итак, основная масса привилегий обеспечивается в зависимости от места работы индивида и его профессионально-должностного статуса.

Именно сопутствующие льготы в сильной степени определяют подлинную сравнительную ценность и привлекательность рабочих мест.

Они являются особой социальной рентой, гарантированной местом в корпоративной и ранговой системах. Вознаграждение работников одной и той же категории, занятых на разных предприятиях, различается так же, как и вознаграждение работников разных категорий на одном и том же предприятии. Так, инженер, работающий на крупном предприятии оборонной промышленности, получает заметно большие вознаграждения, чем такой же инженер на небольшом предприятии в легкой промышленности. Но при этом каждый из них получает значительно меньше, чем директор его завода.

При всем своем многообразии распределение благ в форме привилегий (сопутствующих льгот) образует целостную систему дифференцированного обеспечения базовых социальных нужд основных слоев населения. Конечно, секретарь обкома имеет в своем распоряжении несравненно больше благ, чем обычный бухгалтер. Но механизм распределения в принципе один и тот же.

Общая модель признаков власти в обществе советского типа представлена на схеме 2.

Схема 2 Именно по формальным рангам и характеру привилегий мы определяем сравнительные позиции того или иного социального слоя.

Система распределения благ «по учреждениям» по многом вытесняет и заменяет обычную рыночную торговлю. Этому способствует и хронический дефицит множества материальных благ, требующий особых 206

механизмов социального самообеспечения. Одним из таких распределительных механизмов служит карточная система — рационирование товаров для постоянных жителей данной территории. Для этих жителей она носит эгалитарный характер. В отличие от нес корпоративное рационирование выступает как инструмент стратифицирующей политики.

В заключение описания корпоративной системы следует сказать несколько слов о принципах расслоения внутри корпораций. Несмотря на их внешнее разнообразие в каждой из них можно выделить три основных слоя: 1. Управляющий слой.

2. Слой полноправных исполнителей.

3. Слой депривилегированных исполнителей.

Главной фигурой в управлении является директор предприятия (учреждения). Он опирается на административно-управленческий персонал, а также на подобранное руководство партийной, профсоюзной, комсомольской организаций. Этой группе обеспечиваются лучшие условия труда и более высокий жизненный уровень. Эти люди обычно стоят первыми в очереди при распределении дефицитных благ.

Большинство постоянно работающих рядовых исполнителей можно рассматривать как полноправных членов соответствующей корпорации.

Чтобы располагать всеми сопутствующими льготами, которые корпорация предоставляет рядовому исполнителю, последний должен отвечать трем обязательным условиям: — иметь определенный стаж постоянной работы в корпорации; — проявлять послушание и личную лояльность по отношению к руководству; — проявлять политическую лояльность по отношению к советскому режиму в целом, Те, кто не удовлетворяют какому-либо из названных выше условий, образуют прослойку депривилегированных исполнителей, лишенных в той или иной степени обычных прав, предоставляемых всем рядовым членам данной корпорации. В эту группу входят ученики, работники занятые временно или по совместительству, а также нанятые на работу деклассированные элементы, утратившие квалификацию, не имеющие паспорта или прописки в данной местности. Фактически в такое же положение могут быть поставлены постоянные работники, выражающие политическую нелояльность или нелояльность по отношению к непосредственному начальству. В лучшем случае, их обходят своим вниманием.

Руководящий слой имеет и власть, и привилегии; обычные работники не обладают властью, но получают некоторые сопутствующие льготы; представители низшей прослойки не располагают ни властью, ни льготами. В целом же иерархия власти внутри корпораций фактически воспроизводит властные структуры макроуровня.

207

Партиномиальная система Итак, общество советского типа воспроизводится как система властных иерархий. Властные отношения реализуются как господство высших слоев над низшими. Но такое господство устанавливается не только насильственными или редистрибутивными, но и символическими средствами. Здесь утверждается особый тип легитимации власти, особая форма авторитета, которую мы, вслед за 3. Бауманом назовем «партиномиальной» (partinomial) формой⁵.

Именно партия, вооруженная «передовой теорией» (теорией утверждения социализма в результате победоносной классовой борьбы), и составляет организующее ядро и регулирующую силу всего государственного устройства.

Важнейшим инструментом партийной работы становится стратифицирующая политика. По отношению к буржуазному обществу она заключается в обосновании и всяческом подчеркивании значимости классового деления общества, провоцировании классовой борьбы посредством разжигания зависти и ненависти к более преуспевающим слоям, оправдания применяемых к ним мер силового давления.

В обществе «реального социализма» данная политика становится более тонкой. Проповедуются сразу две программы (чисто логически они исключают друг друга) — программа социальной однородности общества как внешнее прикрытие и программа стратификации по схеме «Вожди — Партия (ее Аппарат) — Народ — Антинародные элементы» как основа реальных действий.

Ресурсы, мобилизуемые партией (точнее, ее вождями и аппаратом) для оправдания порядка и легитимации собственной власти, достаточно мощны и разнообразны. Важной точкой опоры для правящих слоев является использование психологии масс (низших слоев). Сначала разрушительные инстинкты масс используются как таран в революционной борьбе против буржуазных элит, а после победы — как орудие сдерживания наиболее активной части средних слоев. Этот союз правителей и «народа» против средних слоев становится важным способом стабилизации иерархических порядков.

Привлечение масс и навязывание им необходимых иерархических представлений осуществляется с помощью целого ряда мобилизующих средств.

1. Утверждение иерархий планирующих и направляющих партийногосударственных органов, объявляемых временными средствами переустройства общества, которое освобождает человека массы от всякой ответственности за происходящее.

2. Разжигание утилитарных, грубо материальных интересов масс.

Рисуются, хотя и утопические, но привлекательные картины быстрых и ⁵ Ваитап Z. Officialdom and Class: Bases of Inequality in Socialist Society. // The Social Analysis of Class Structure. L., 1974.

208

радикальных изменений — освобождения масс от тяжелого отчужденного труда, достижения всеобщего материального благополучия.

3. Культивировании идей справедливости, понимаемой как равенство положения социальных групп, стремления к социальной однородности, при которой исчезают все существенные формы дифференциации, кроме физико-генетического и профессионального неравенства.

4. Утилизация авторитета позитивной науки для придания социальным проектам черт объективности, характера непреложного закона.

Хотя реально рационализация систем действия проводится более гибкими, отнюдь не научными методами, что дает возможность более быстрой адаптации, изменения точек зрения в целях более успешного манипулирования массовым сознанием.

5. Несмотря на воинствующий атеизм успешно удерживаются все черты религиозного учения. Фактически объявляется идея всеобщего спасения перед лицом надвигающегося буржуазного апокалипсиса.

6. Наконец, организуется жесткая система органов насилия. Опасения лишиться тех или иных формальных рангов подкрепляются страхом перед угрозой полного лишения гражданских прав и физического уничтожения.

Таким образом, в арсенале средств поддержания иерархического порядка «Вожди — Партийный Аппарат — Народ — Антинародные элементы» сочетаются элементы научного обоснования и религиозного верования, морализаторства и технократического утопизма, материального принуждения и физического насилия.

Одни низшие группы благополучно приспосабливаются, другие, поддаваясь идеологической обработке, начинают расценивать навязанные интересы как свои собственные, третьи, в силу своей пассивности и безразличия, просто позволяют собой манипулировать.

Патерналистская система Власть партийно-государственных органов ни в коей мере не является абсолютной. Говоря о господстве высших правящих слоев, нельзя забывать о том, что власть представляет собой социальное отношение и потому не может быть односторонней. Насилие эффективно лишь постольку, поскольку оно не встречает сопротивления. Ни страх перед репрессиями, ни идеологическое воздействие не способны подавить сопротивление низших слоев, хотя это сопротивление чаще всего носит пассивный неорганизованный характер и крайне редко переходит в фазу открытого конфликта.

Низшие слои, насколько бы бесправными они не казались, имеют в споем распоряжении достаточно средств, чтобы противостоять господству верхов. Низкая производительность труда, растрата ресурсов, приворовывание материалов и готовой продукции, намеренные проволочки, показное повиновение, фальсифицированная информация — все эти формы пассивного противодействия успешно используются рядо 8. В. В. Радаев, О. И. Шкаратан 209

выми исполнителями на протяжении многих веков при вынужденном невмешательстве начальства. Наделенные властью вынуждены вступать в договорные отношения со своими подчиненными. И на этой основе развивается система неформальных отношений и взаимных обязательств, регулируемых более сложными механизмами, чем прямое господство⁶. Важный источник легитимации власти в системе советского типа, помимо все более угасающей веры в будущее справедливое «коммунистическое» общество, обеспечивается своеобразной системой партийно-государственного патернализма.

Патернализм понимается нами как система строгой субординации социальных групп, в рамках которой нижестоящие могут рассчитывать на защищенность и заботу со стороны вышестоящих. Правящие слои, обладая намного более весомыми привилегиями, обязаны гарантировать исполнителям минимум средств существования, независимый от их трудового вклада. Социальная защищенность обеспечивается всеобщей занятостью и низкими требованиями к выполняемой работе, а также гарантированным минимумом заработной платы, товаров и услуг (многие услуги вообще предоставляются бесплатно). Бесплатное образование и медицинское обслуживание, дотирование низких цен на продукты питания и поддержка убыточных предприятий — список примеров патерналистской политики можно продолжать достаточно долго. Это явление распространено и на макро- и на микроуровнях, порождая неформальные связи между работниками и руководством, сочетающие в себе отношения субординации и отеческого покровительства.

Патернализм является основой для механизмов своеобразного социального обмена. Власть предстает здесь уже не просто как «выкручивание рук», но как возможность предоставления определенных благ (услуг), требующего от получателя соответствующих ответных действий (уважения, повиновения). На макроуровне низшие слои обменивают свой производительный труд и политическую лояльность на устойчивость и неуязвимость своего положения. При таком патерналистском обмене в наиболее невыгодных условиях оказывается более квалифицированная часть средних слоев — специалистов и рабочих. Их неоформленные стремления подавляются, как мы уже говорили, «большой коалицией» партийно-государственных властей с массой работников средней и низкой квалификации.

Использование силовых методов также ограничено тем, что правящие структуры не в состоянии управлять без обратной связи, без учета интересов «низов». Сколь-либо эффективный контроль из единого центра в этом случае оказывается просто немыслим. К тому же партийно-административные органы никогда не обладают полной и достоверной информацией о происходящем на местах. Поэтому окончательные решения принимаются в результате «торговли» между вышестоящими и нижестоящими корпоративными структурами.

⁶ Lenski G. Power and Privilege: A Theory of Social Stratification. N. Y., 1966. Р. 53.

210

«Торговля» за план, фонды, штат, зарплаты распространяется по всем уровням экономической иерархии: отраслевые министерства торгуются с Советом Министров и ЦК КПСС; предприятия и объединения ведут переговоры с министерствами и местными партийными комитетами; рабочие входят в неофициальные сделки с начальством и т. д.

Возможности участвующего в «торговле» определяются в основном силой представляемой корпорации, а также личными неформальными связями с партнерами по переговорам. Руководители приоритетных с точки зрения интересов государства предприятий, имеющие связи «наверху», могут получать больше дефицитных ресурсов, занижать плановый объем производства, пользоваться скидками с налогов и платежей, обеспечивать своим работникам более внушительный набор сопутствующих льгот⁷.

В процессе торговли за ресурсы создаются скрытые лоббирующие группировки, являющиеся реальными социальными группами, отстаивающими свои групповые интересы. Эти группы мобилизуются, чтобы оказывать давление на административные и партийные органы. Любое крупное предприятие имеет в отраслевом министерстве и Госснабе «своих людей», которые могут предоставить полезную информацию и поддержать предприятие в переговорах с руководством. Во всяком городе есть группировки, образованные представителями горкома партии, горисполкома и крупных предприятий, проводящими свою линию.

А внутри каждого предприятия управляющие часто стараются заключить союз с частью работников, чтобы обеспечить поддержку своих требований.

Каркас «вертикальных» обменных связей между вышестоящими и нижестоящими звеньями иерархий скрепляется «горизонтальными» связями как между корпорациями, так и отдельными работниками того же уровня. Через неформальные сделки осуществляется систематический натуральный (бартерный) обмен находящимися в дефиците материальными ресурсами, информацией, готовой продукцией и услугами.

Таким образом, в рамках патерналистской системы власть являет собой сложное сочетание механизмов господства и обмена. Хотя преувеличивать роль обмена, придавая ему черты эквивалентных рыночных отношений, все же не следует, так как высшие слои имеют в этом обмене изначальные преимущества. Представители власти с легкостью и вполне сознательно закрывают глаза на многочисленные нарушения порядка. Но они сохраняют за собой неоспоримое право в любой момент вмешаться и прекратить практически любую деятельность, которая будет сочтена нежелательной. Привилегированное положение партийно-государственных органов определяется уже одним тем, что они могут манипулировать кадрами, снимая с должности тех, кто не удовлетворяет их требованиям. На каждого имеется «личное досье». И любой директор государственного предприятия или даже обычный ⁷ Корнаи Я. Дефицит. М., 1990.

8* 211

рабочий могут быть уволены, если отклонятся от формальных и неформальных правил, предписанных «начальством». К тому же низшие социальные группы вынуждены конкурировать за дефицитные ресурсы между собой, что ослабляет их позиции в процессе обмена.

В итоге воспроизводство социального расслоения в обществе советского типа принимает форму асимметричного социального обмена, основанного на различиях в персональных и корпоративных рангах, из которых вытекают различия в присваиваемых привилегиях.

От «казармы» к «застою» Общество советского типа не оставалось неизменным и течение семи десятилетий. Оно прошло, по крайней мере, два крупных этапа, водоразделом между которыми послужила «хрущевская оттепель» середины 50-х годов. Первый этап часто называют «казарменным социализмом», а второй — «патерналистским социализмом».

Для казарменного этапа характерны большая централизация властных полномочий в центре и более жесткие административные иерархии.

Самостоятельность отдельных политических, хозяйственных, культурных корпораций существенно ограничена.

Частая ротация, периодические чистки кадров обеспечивают довольно высокую социальную мобильность в верхних слоях общества. Низшие слои удерживаются в подчинении угрозой карательных мер. Распространяется административное прикрепление рабочих рук к предприятиям и учреждениям.

Существенных различий в стиле жизни разных страт еще не наблюдается. Это не только свидетельство бедности и уравнительности, но, может быть, даже в большей степени, результат полувоенного единообразия, дополняющего строй полувоенной дисциплины.

Не допускается поступление неотфильтрованной информации как извне, так и изнутри страны, что облегчает задачи идеологического манипулирования, рационализации проектов предлагаемого будущего устройства, поиска врагов, мешающих реализации этих проектов.

Что же касается патерналистского этапа, то он характеризуется общим размягчением иерархических порядков, переходом от прямого принуждения к социальному обмену.

Бюрократизация эшелонов власти приносит им желанную стабильность. Вертикальная социальная мобильность принимает более умеренные и более зарегулированные формы. В результате невозможности перепрыгивания, как раньше, через несколько карьерных ступеней, постепенно наступает господство геронтократии в правящих слоях.

В ранговой системе утрачивается дискриминирующая роль социального происхождения (из дворян, буржуазии, рабочих, крестьян-бедняков и т. д.). Возрастает значение образовательных аттестатов и дипломов.

Раньше на высшие позиции выбивались партийные жрецы, способные к «истинно научному» толкованию событий. Теперь в процессе 212

бюрократизации партийных структур происходит своеобразное оборачивание. Обладание символической властью все менее зависит от личных и профессиональных качеств, но в большей степени определяется принадлежностью к корпорации определенного ранга (горком, обком, Центральный Комитет). Партиномиальный авторитет отделяется от отдельных личностей и принадлежит партийно-государственным институтам как таковым.

Организационная структура общества в целом становится более гибкой, а власть — более фрагментарной. Собственность государства постепенно переходит в руки отраслевых и региональных корпораций, крупнейших предприятий и объединений, отвоевывающих все больше фактических распорядительских функций.

Ширятся и множатся сети неформальных обменных связей. Торговля за ресурсы принимает более открытый характер. Расцветают «черные» и «серые» рынки, через которые перекачивается возрастающая часть государственных ресурсов. Соответственно повышается материальное и социальное положение групп, причастных к распределительным процессам в сферах торговли, снабжения, транспорта.

Заканчивается эпоха полувоенного френча и казенной мебели.

Элементарное разнообразие в потреблении влечет за собой и развитие престижного потребления у правящих слоев.

При невозможности удержать просачивающуюся неофициозную информацию допускается возникновение зачаточных контркультур и альтернативных стилей жизни и поведения.

Размывание веры в проповедуемые социалистические ценностной и одновременно снижающаяся роль мер силового принуждения заставляют использовать более гибкие способы стимулирования — через жилье и прописку, прибавки к зарплатам и сопутствующие льготы.

Все эти сдвиги и привели в конечном счете к тому, что позднее было названо «перестройкой».

2. Тенденции изменений социальной структуры современного российского общества Эволюция общества советского типа привела его к состоянию стагнации. При попытке нарушить это состояние разразился экономический, политический и социальный кризис. Разрушается система устоявшихся культурно-нормативных ориентации и структура привычных социальных ролей. Усиливается общая экономическая и политическая нестабильность. Для целого ряда групп возникает опасность потери гарантий жизненного минимума средств существования. Возросшая преступность лишает граждан их былого спокойствия. В результате под угрозой оказывается сама коалиция между высшими и низшими слоями населения, которая побудила социальные изменения — процессы многоступенчатой смены правящих элит и частичное переструктурирование средних и низших слоев.

213

Нарастающая социальная динамика современной постсоветской России привела к усложнению и без того непростой стратификационной картины, которую теперь еще труднее уложить в один-два простейших стратификационных типа. В этой структуре, безусловно, сохраняются черты прежнего этакратического общества, построенного на властных иерархиях и формальных рангах. Одновременно происходит возрождение основ экономических классов на базе приватизированной государственной собственности. Заметно прогрессирует дифференциация доходов. Рядом с властными иерархиями появляется особая «предпринимательская» структура⁸, включающая в себя следующие основные классы.

1. Крупные и средние предприниматели (с регулярным использованием наемного труда).

2. Мелкие предприниматели (собственники и руководители фирм с минимальным использованием наемного труда или основанных па семейном труде).

3. Самостоятельные работники (self-employed).

4. Наемные работники.

Неизбежный конфликт между этакратической и классовой структурами в сильной степени смягчается растущей социальной мобильностью между государственным и негосударственным секторами экономики. В негосударственные структуры переливается, в первую очередь, более квалифицированный умственный и физический труд. При этом многие работники предпочитают находиться сразу в двух секторах, оставляя за собой места в государственных учреждениях и рассматривая их как форму социального страхования.

В былом правящем слое произошел очевидный раскол. Одна часть партийно-государственных функционеров продолжает сохранять свои места в подновленных аппаратных структурах. Другая их часть «обуржуазивается». Они используют свою монополию на распоряжение государственными ресурсами и информацией, а также общее несовершенство хозяйственного законодательства, чтобы овладеть негосударственными формами организации хозяйства и конвертировать государственное имущество в частную собственность. Третья часть функционеров — наверное, менее удачливые — предъявляют запасенные впрок ученые степени, чтобы обрести статус профессиональных специалистов.

Вместе с верой в «социалистические ценности» подорван «партиномиальный» тип авторитета. А с выходом из игры основного разыгрывающего — компартии — государственные структуры утратили многие интегрирующие функции. Впрочем, они еще сохраняют под контролем достаточную часть ресурсов. И в результате оказываются объектом ⁸ О плюрализации иерархических структур см.: Radaеv V. Power Distribution and Social Stratification in a Soviet-type System // On Social Differentiation: A Cantribution to the Critique of Marxist Ideology. Poznan. 1992. Vol. 2. P. 128—130.

214

привычного давления снизу. Только основным предметом «торгов» становятся уже не столько сами производственные ресурсы, сколько основные правила хозяйственной деятельности.

Одновременно многие социальные субъекты (крупные предприятия, регионы) пытаются построить собственные системы обеспечения, самозащиты и развития на локальном и корпоративном уровнях.

Изменения коснулись содержания практически всех стратификационных систем. В ходе перестройки и развала Советского Союза активизируется кастово-этническая сегрегация представителей нетитульных национальностей, которые сдвигаются на относительно более низкие ступени общественных лестниц (это в первую очередь касается стран «ближнего зарубежья»).

Усложняется набор профессий, изменяется их сравнительная привлекательность в пользу тех, которые обеспечивают более солидное и быстрое материальное вознаграждение. Удлиняется список «альтернативных профессий» (например, ширятся ряды биржевых брокеров, мелких торговцев — «челноков» или профессиональных нищих). Происходит оформление «нового класса» — безработных, лишенных и собственности, и стабильных рабочих мест.

Внедряется двойной стандарт в систему доступных образовательных сертификатов — российских и западных (имеющих западную валидацию).

В культурно-символической иерархии на поверхность поднимаются группы, успешнее других толкующие о содержании рыночных реформ, в особенности те из них, кто знаком с какой-нибудь западной теорией и практикой.

А в культурно-нормативной иерархии появляются новые высокопрестижные группы. Одни объявляют себя «избранниками народа» и под лучами телекамер вершат судьбы России. Другие называют себя «бизнесменами» и выделяются из толпы дорогими машинами, шумными презентациями и полетами на далекие острова.

Изменения не обходят стороной и физике-генетическую стратификационную систему. Так, наблюдается сильная коммерциализация групп, обладающих особыми физико-генетическими данными (формируются наемная армия и профессиональный спорт, самостоятельными сферами занятости становятся проституция и рэкет). Возрастает также социальная значимость возрастных, поколенческих различий.

В завершении необходимо сказать хотя бы несколько слов о перспективных тенденциях. Предсказывать будущее — задача крайне неблагодарная. И мы ограничимся рамками трех очень общих альтернативных сценариев.

Сценарий I. Этакратическая система вытесняется классовой системой. Роль формальных рангов резко уменьшается. Размеры собственности и доходов, качество полученного образования и уровень профессионализма во все большей мере определяют положение социальных групп на рынке труда. Решающей социальной силой становятся раз 215

растающиеся средние слои, обеспеченные материально и умеренные в политическом отношении.

Социалистические идеалы окончательно утрачивают свою привлекательность в споре с либерально-демократическими ценностями. Партиномиальный тип утверждения авторитета заменяется бюрократическим типом (в веберовском смысле). Корпорации-монополисты уступают место свободным конкурирующим ассоциациям. Патернализм становится пережитком прошлого, повсюду — в горизонтальных и вертикальных связях — утверждается свободный найм в форме контрактных отношений. Малоквалифицированные и менее приспособленные группы оказываются в рядах безработных, о них заботится государство. Разрушаются всяческие элементы кастовости и сословности. Осуществляется переход к открытому гражданскому обществу.

Сценарий II. В результате постепенных контрреформ происходит воспроизводство традиционной этакратической системы. Вновь консолидируется, с небольшими потерями, система формальных рангов. Под новыми вывесками продолжают существовать старые корпоративные структуры. Под лозунгами «свободы» и «перехода к рынку» они стремятся удержать или упрочить свое монопольное привилегированное положение в тех или иных областях деятельности. На смену социалистическим чаяниям приходит державно-имперская идеология. Реставрация облегчается тем, что основная часть высших слоев не покидала своих кабинетов, а низшие слои не успели расстаться с патерналистскими ожиданиями.

Сценарий III (он нам кажется более вероятным). В соответствии с этим сценарием продолжает воспроизводиться то, что сегодня считается «переходным состоянием» общества. Такое «смешанное общество» характеризуется параллельным существованием этакратических и классовых структур с выраженным приоритетом первых над вторыми.

Часть корпораций время от времени оказывается открытой для сил конкурентного рынка. Руководители успешно сочетают патерналистские и бюрократические (контрактные) стратегии по отношению к низшим группам.

Причем, во многих случаях не происходит полного «смешения» более традиционных и более новых структурных слоев. Они продолжают сохранять относительную обособленность. И мы, таким образом, оказываемая перед лицом «седиментарного» (слоевого) общества.

Раздел пятый НЕКОТОРЫЕ МЕТОДИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ Глава 12 СОЦИАЛЬНЫЙ СЛОЙ И ПРОФЕССИЯ 1. Социологическая интерпретация профессии Социологи различной идеологической ориентации на практике применяют один и тот же набор эмпирических признаков, описывающих социальное положение людей, их принадлежность к общественному классу и (или) слою: профессия, образование, доход, участие в управлении (власть), стиль жизни, престиж. Это неизбежно, так как на феноменологическом уровне социолог располагает ограниченным набором признаков. Различие наступает, когда совершается переход от описания к объяснению, от эмпирии к теории, включая такие фазы исследования, как, например, измерение.

Начиная с 60-х годов при описании и анализе социальной стратификации авторы в основном пользуются объективными материальными критериями (профессия, доход, образование). Особое внимание социологов, занимающихся стратификацией и мобильностью, привлекла профессиональная дифференциация. Она может влиять на доход и престиж, ограничивать возможности как самого индивида, так и его детей.

Профессиональные признаки стали одним из ведущих критериев социальной дифференциации не только по причине того, что представители профессиональных групп демонстрируют сходное социальное поведение и занимают близкие, часто совпадающие, социальные позиции, чем объясняется то, что они в эту группу попали, но и потому, что в современном стратифицированном обществе члены профессиональной группы в существенной степени подвержены влиянию своей среды.

Иначе говоря, при изучении социальной стратификации необходимо учитывать роль, которую играет профессиональная социализация в формировании личности и структуры общества.

В связи с этим следует остановиться на понимании того, что такое профессия. Существует множество определений профессии. Нам представляется наиболее ясным и удачным следующее. Профессия это особого рода деятельность индивидуума (имеющая рыночную стоимость), 217

которой этот индивидуум занимается постоянно с целью получения устойчивого дохода. Эта деятельность предопределяет социальное положение индивидуума¹.

Социологическая традиция связана с рассмотрением институционального признания профессии и ее статуса. Часто выходят работы, специально посвященные социологии профессий. В них изучаются проблемы выбора профессий, профессиональной социализации и идентификации, профессиональной карьеры, вертикальной и горизонтальной мобильности, стиля жизни, досуга и т. д. При этом обычно отмечают, что профессия является социальной ролью, которая определяется общим разделением труда в обществе. Поскольку специализация индивидуумов есть их функция в обществе, профессия является важным фактором, определяющим престиж личности, классовое положение и стиль жизни.

Исследования затрагивают вопросы дифференциации профессий в зависимости от возраста, пола, расовой и национальной принадлежности и других характеристик работников. Поскольку рынок труда структурирован в соответствии с движением внутри него, смена профессий рассматривается как хаотический процесс. В некоторых исследованиях используют возрастное распределение профессий и занятий для изучения причинно-следственных связей, существующих внутри рынка труда. Некоторые позиции, занимаемые индивидами, находятся на входном уровне линии карьеры и, вероятно, заняты в основном молодыми работниками; другие позиции объединяют работников иного возрастного состава.

Таким образом, данные о возрастной сегментации рабочей силы могут характеризовать различные профессии, а также профессиональную сегментацию, и быть использованы при изучении социальной стратификации.

Можно выделить пять типов профессионально-возрастных групп: преобладают молодые работники (к этой группе относятся позиции вводного уровня карьеры и профессии, сформированные в связи с появлением новых технологий); преобладают работники среднего возраста (сюда относятся позиции, связанные с руководством); преобладают работники старшего возраста (здесь сосредоточены занятия, дающие возможность свободного распоряжения временем, исключающие большую нагрузку); однородное возрастное распределение маломобильной группы (лица свободных профессий и ремесленники); возрастное распределение, состоящее из малоперспективных занятий, не требующих от работника заинтересованности (оно заполнено лицами разного возраста).

¹ Различные определения понятия «профессия» см.: Hall R. M. Occupations and the Social Structure. N. Y., 1969.

218

Важное значение имеют проблемы статуса профессии. С этим связаны, конечно, и такие проблемы, как престижность профессий у молодежи, а соответственно и заполнение рабочих мест, текучесть кадров, эффективность труда работников. Однако не меньшее значение имеет статус профессий в вопросах формирования и развития социальных групп и слоев. Эта мысль с предельной отчетливостью сформулирована В. Г. Подмарковым: «Профессиональную структуру на всех уровнях мы рассматриваем как часть социальной структуры.

Приобретение профессии является одним из основных элементов социализации личности, т. е. включения се в систему существующих общественных отношений. Развиваемые на этой основе профессиональные связи представляют собой особую форму социальных связей безотносительно к тому, рассматривается ли уровень производственного коллектива или уровень общества в целом. Профессиональная структура общества объединяет все многообразие профессий и различных трудовых позиций, связывая систему общественных отношений с трудовой деятельностью общества. Особенность профессиональной структуры состоит о том, что она является как бы проекцией социальной структуры на процессы труда, поскольку она определяет связи между людьми, устанавливающиеся в ходе этих процессов.

В связях фиксируются единство занятий и профессиональные различия как особая форма социальных различий. Такие различия возникают на основе дифференциации специальной подготовки и статусных уровней, поэтому саму профессиональную структуру можно рассматривать как иерархическую систему, состоящую из ранжированных социальных позиций работников»².

2. Зарубежный опыт классификации профессий при построении стратификационных иерархий При построении стратификационных шкал применяется классификация профессий, которая строится на учете межпрофессиональных перемещений индивидов, т. е. на их реальном массовом поведении при выборе и смене профессии. На наш взгляд, подобный эмпиризм в группировке профессий чреват и ненадежными результатами. Такой метод приемлем лишь для проверки, уточнения теоретически обоснованно найденных связей «профессия — социальный слой».

Пожалуй, самое широкое распространение с начала 60-х годов в социологии получила классификация профессий на основе «социальноэкономического индекса» О. Д. Данкена. Данкен отметил то обстоятельство, что строить классификацию профессий на основе данных о прямых престижных оценках, как делалось это (и поныне делается) многими авторами, нецелесообразно. Такая методика охватывает не ² Подмарков В. Г. Человек в мире профессий // Вопр. философии. 1972. № 8. С. 60.

219

большой круг профессий и не является надежной. Он предложил использовать данные переписей населения по полному списку профессий, а последние классифицировать по двум параметрам: доходу (доля к профессии лиц с заработной платой не ниже определенной суммы — для переписи 1950 г. не менее 3, 5 тыс. долл. в год) и уровню образования (доля в профессии лиц с высшим образованием). Оба эти показателя корректируются по возрасту занятых в профессии. Правда, О. Д. Данкен замечает на основе приведенных расчетов, что возрастное взвешивание не очень важно. Попутно учтем, исследовались только мужчины.

Индекс рассчитывается на основе уравнения регрессии. Весьма интересно замечание автора методики о том, что вряд ли может существовать единый индекс, пригодный для любых целей и в любых условиях. Сам Данкен и его последователи интерпретируют величину индекса как косвенную оценку престижа профессий, но более надежную, чем его прямое измерение³.

В том же направлении ведут изыскания Д. Фитерман и Р. Хаузер, чьи работы имеют репутацию высокопрофессиональных. 17 профессиональных групп, полученных на основе корректированного индекса Данкена, они свели в 5 страт.

1. Высший слой работников нефизического труда: 1. 1. управляющие и торговые работники (вне розничной торговли); 1. 2. специалисты (наемные и самостоятельные).

2. Низший слой нефизического труда: 2. 1. собственники; 2. 2. клерки; 2. 3. торговые работники (розничной торговли).

3. Высший слой физического труда: 3. 1. квалифицированные рабочие промышленности; 3. 2. квалифицированные рабочие строительства; 3. 3. квалифицированные рабочие других отраслей.

4. Низший слой физического труда: 4. 1. станочники; 4. 2. работники обслуживания; 4. 3. неквалифицированные рабочие.

5. Фермеры и сельскохозяйственные рабочие (фермерские работники).

В США с 1939 г. издается Словарь наименований профессий (Dictionary of Occupational Titles), который уже выдержал несколько издании. Цель словаря — упорядочить и классифицировать информацию ³ Dunkan O. D. Socioeconomic Index for all Occupations // Occupations and Social Status.

N. Y., 1961. P. 109-138: см. также интерпретацию и развитие методики в работах: Blau P. M., Dunkan O. D. The American Occupational Structure. N. Y. . 1969: Hauser R. M., Featherman D. The Process of Stratification. Trends and Analysis. N. Y., 1977; Featherman D. L., Hauser R. M. Opportunity and Change. N. Y., 1978 и др.

220

о профессиях. В первом издании профессии были расположены в алфавитном порядке; блокам профессий были присвоены пяти- и шестизначные коды, в соответствии с которыми конкретные профессии относились к тому или иному блоку и которые содержали информацию об уровне навыков, необходимых для исполнения работы, Второе издание было опубликовано после Второй мировой войны (1949 г.), в нем отражались изменения, вызванные появлением многих новых профессий в военно-промышленном комплексе. Третье издание (1965 г.) внесло в классификационные принципы существенные изменения: были введены такие критерии, как характер труда и требования к работнику, выполняющему данный вид деятельности. Индикаторами предъявляемых требований явились: время, необходимое для профессиональной подготовки; способности, интересы, темперамент; условия труда, физические нагрузки; содержание выполняемой работы и, наконец, отрасль. Следующие издания словаря публиковались в 1977, 1982, 1986, 1991 гг. Появление в 1977 г, четвертого издания стимулировало дискуссию относительно надежности и важности для социологических исследований содержащейся в нем информации. Словарь содержал 28 801 профессию. Все профессии были структурированы в 12 тыс. 099 основных наименований. В этом и последующих изданиях словаря каждое наименование сопровождается описанием содержания работы, оснащения труда, описания продукта или иных результатов труда, Кроме того, все профессии оценены но сорока четырем характеристикам, измеряющим сложность работы: требуемые для выполнения работы общее и специальное образование, способности, интересы, темперамент, физические свойства индивида. Существенно, что эти характеристики описывают свойства работника, а не работы. Если первое издание словаря, выпущенное в период депрессии, требовалось для выбора самых умелых, выносливых, психологически здоровых людей из огромного числа безработных с тем, чтобы именно они смогли занять немногие свободные рабочие места, если это издание содержало предельно краткие характеристики рабочих мест, занимаемых рабочими раньше, то четвертое и последующие издания используются для достижения максимальной эффективности рабочих мест.

Каждому наименованию профессии соответствует код, состоящий из девяти цифр. Первые три цифры отражают возрастающую специализированность профессии и основаны на типе технологии, отрасли индустрии и продукта труда, с которыми связана производительная деятельность лиц данной профессии. Четвертая, пятая и шестая цифры характеризуют степень сложности задачи, которая ставится перед работником. Эта характеристика составляется из 24 переменных, соответствующих функциям, выполняемым профессионалом в его работе.

Переменные описывают сложность труда в трех разрезах: информационном, вещном и человеческом (например: «сбор данных», «поднятие тяжестей»). Последние три цифры служат для того, чтобы каждая профессия была обозначена собственным кодом, это просто порядковые 221

номера. Крупные профессиональные группы, принадлежность к которым закодирована первыми тремя цифрами (знаками), выглядят следующим образом: Творческие, инженерные и управленческие профессии.

Служащие и профессии в сфере торговли.

Профессии в сфере услуг.

Профессии в области сельского хозяйства, рыболовства, лесничества и относящиеся к ним.

Профессии, связанные с обработкой продукции.

Профессии, связанные с работой на машинах.

Профессии, связанные со сборкой и ремонтом.

Профессии, связанные с выполнением одной операции.

Смешанные профессии.

Следом за кодом профессии идет название, отрасль, другие возможные названия данной профессии и само определение данной профессии, в котором отражаются действия работника, цель его действий; машины, инструменты, оборудование или вспомогательные приспособления, используемые рабочим; применяемый материал, производимый продукт или то, с чем работник имеет дело, оказываемые им услуги; описание выполняемых инструкций. В определение входят также специфические задания, выполняемые работником, а также перечисление того, что и некоторых случаях также им делается. Затем сообщаются (и это для социологов чрезвычайно важно) требуемые общий образовательный уровень, специальная подготовка и степень тяжести труда.

Столь детализированное описание профессий дает возможность исследователям в зависимости от анализируемой проблемы применять специфические классификации профессий. Таким образом, словарь является уникальным в мировой практике базовым источником для изучения социальной стратификации американского общества, чем и но замедлили воспользоваться заокеанские социологи. Со словарем профессий работают многие социологи, изучающие стратификацию американского общества.

Возьмем в качестве примера исследование Дж. Л. Спэфа⁴. Он отмечает, что в современном обществе классовая дифференциация перестала быть значимой для исследователей, поскольку сама по себе не отражает уже сложных динамических социальных процессов. Определяющее значение ныне в стратификации имеет разделение труда. Само разделение труда Спэф рассматривает как «различия в выполняемых операциях». «Увеличение цикла выполняемых операций ведет и к дифференциации профессиональных полномочий»⁵. В связи с этим он предлагает положить в основу измерения стратификации вертикальную дифференциацию профессий, основанную на ролевой активности про ⁴ Spaeth J. L. Vertical Differentiation among Occupations II Amer. Social. Rev. 1979.

Vol. 44. № 5. P. 746-762.

⁵ Ibid. P. 748.

222

фессиональных обязанностей. Сама дифференциация профессий связана, по Спэфу, с тремя группами факторов: участие в управлении («власть»), сложность труда, престиж. Включение последнего фактора автором не объяснено. Административную власть он охарактеризовал числом работающих в юридическом подчинении данного лица. Другим критерием оценки административной власти явилась степень независимости. Показатель сложности труда — функция, выполняемая работником. Дж. Л. Спэф предложил также третий индикатор — престиж профессии, данные по которому получены не из словаря профессий.

Для фактора «сложность труда» им взяты следующие переменные: степень сложности работы с информацией, общий образовательный уровень, необходимый для данной профессии, и специальная подготовка. Данные переменные уже проранжированы в словаре, и это облегчает их использование. Спэфом были созданы две модели: в одной выявлены корреляция между факторами власти и сложности труда, в другой — между всеми тремя факторами. Дж. Л. Спэф в своей статье показал тесную корреляцию между этими тремя факторами и доказал преимущества многофакторного подхода к профессиональному статусу.

В схеме 1 раскрыта конструкция индекса статуса профессий по Спэфу.

Схема I. Конструкция индекса вертикальной дифференциация профессий по Дж. Л. Спэфу.

Индикаторы факторов	Число градаций	Значение градаций
		низшая	высшая
I. Власть 1. 1. Организационное положение профессии	3	не имею функций руководства	руководство 2-мя и более уровнями
1. 2. Характер работы с людьми	4	не связан	воспитание. общение как с личностями
1. 3. Наличие соподчиненности	2	есть вышестоящий уровень	нет вышестоящего уровня
2. Сложность труда 2. 1. Время на приобретение навыков для данного рабочего	9	короткая демонстрация	более 10 лет
2. 2. Общий образоват. уровень (функциональная грамотность) ______	6	способность к пониманию простейших прямых и двухступенчатых указаний	способность применить логическое и научное мышление к широкому кругу проблем
2. 3. Характер работы с информацией	8	анализ и синтез данных отсутствует	анализ и синтез данных — постоянный элемент pa- боты
3. Престиж профессии 3. 1. Прямое измерение
3. 2. Образование		% мужчин, обучавшихся более 12 лет
3. 3. Доход ________		% мужчин с доходом более 5000 $
* Данные по переписи населения США.

223

3. Отечественная практика изучения стратификации на основе профессиональной дифференциации В СССР исследование профессий долгое время разминалось в рамках экономической науки. Обычно отмечали, что профессия — это род занятий или трудовой деятельности человека. Эти занятия могут быть различными в зависимости как от отрасли производства, так и от специфики выполняемых функций. Во всех случаях профессия означает род деятельности, требующей определенной подготовки и являющейся источником существования. Первым подобный подход еще в 20-е годы сформулировал С. Г. Струмилин⁶.

Отсюда следует, что профессия является характеристикой и работника, и его рабочего места, и процесса труда. В первом своем значении профессия указывает на специфические навыки человека, на его знания, необходимые для выполнения определенных трудовых операций. Во втором значении профессия характеризует заданный набор трудовых функций, присущих рабочему месту. В третьем значении профессия раскрывает специфику протекания трудовой деятельности, структуру и последовательность трудовых операций.

В 70-е годы многие исследователи стали отмечать необходимость дальнейшего развития представлений о сущности категории «профессия». В частности, последовали указания на то обстоятельство, что сложившиеся определения (С. Г. Струмилина и аналогичные ему) не поддаются операционализации, что необходим и социологический взгляд на мир профессий.

К сожалению, российские авторы не располагали и не располагают неким базовым источником наподобие американского Dictionary of Occupational Titles. Поэтому методики классификации строились на ocновe не очень-то надежных экспертных оценок профессий. Сложной проблемой, вставшей перед отечественными авторами, было отличение социально-экономических и технико-организационных особенностей профессий.

Ранее всего была создана классификация профессий по механизации труда, которая охватывала только рабочих промышленности. Она была разработана в Центральном статистическом управлении СССР и действовала с 1959 по 1979 г. В ней производственные рабочие подразделяются на: занятых управлением и наблюдением за работой автоматов; выполняющих работу при помощи машин и механизмов; выполняющих работу вручную, занятых при машинах и механизмах; выполняющих работу вручную не при машинах и механизмах; выполняющих работу вручную по наладке и ремонту машин и механизмов.

Конечно, выделение каждой из названных групп имело определенный экономический смысл. Так, например, данная группировка помогла выяснению вопросов, связанных с механизацией и автоматизацией производственных процессов.

⁶ Струмилин С. Г. Проблемы экономики труда. М. . 1957. С. 12.

224

Однако классификация ЦСУ в течение многих лет вызывала серьезные сомнения в ее корректности. По этой методике рабочими механизированного труда считались только те, кто непосредственно выполнял работу на автоматах, машинах и механизмах. А рабочие, занятые уходом за оборудованием, его обслуживанием и дежурным ремонтом, были объединены с теми, чей труд является не- и малоквалифицированным.

Недостатки группировки ЦСУ СССР понудили ряд авторов предложить свой вариант классификации профессии с учетом уровней механизации труда. Так, A. M. Вейнберг разработал функционально-технологическую классификацию рабочих профессий, отражающую специфику содержания труда: рабочие ручного труда на операциях механической обработки; рабочие по управлению машинами и станками на операциях машинной обработки; рабочие ручного труда по управлению физическими и химическими процессами; рабочие по управлению аппаратными процессами; рабочие ручного труда на сборочно-монтажных операциях; рабочие по управлению машинами и станками на сборочномонтажных операциях; рабочие ручного труда на погрузочных и транспортных работах; рабочие по управлению подъемно-транспортными машинами и механизмами; рабочие ручного труда на контрольных операциях; рабочие на ремонтных работах; рабочие по техническому обслуживанию оборудования (наладчики, дежурные электрослесари и т. д.); прочие, Однако все подобные группировки профессий, споспешествуя задачам изучения возможностей и путей механизации ручного не- и малоквалифицированного труда, не адекватны цели классификации профессий для последующего выделения социальных слоев.

Еще одним вариантом классификаций, получившим широкое распространение, являются классификации по объективным характеристикам содержания труда, по уровню творческих возможностей работы.

Они разрабатывались по двум направлениям: во-первых, с точки зрения формирования личности работника, во-вторых, с точки зрения воздействия научно-технического прогресса на квалификационные характеристики рабочих, Весьма интересные в методическом отношении и получившие широкое обсуждение в кругах социологической общественности эти классификации имели свою строгую целевую направленность. Так, второй тип методик позволял на основе полученных группировок проследить основные тенденции в изменении квалификации рабочих в зависимости от изменения содержания их труда, обусловленного техническим прогрессом, и предвидеть изменение потребности отраслей народного хозяйства в рабочих различного уровня и характера квалификации.

Автор настоящей главы был одним из первых, кто в 1960—1970 гг.

предпринял попытку классифицировать профессии для целей исследования реальной стратификации российского общества. Здесь мы не будем касаться идейнотворческой стороны проблемы изучения нера 225

венства в обществе, официально именовавшемся «развитым социализмом». Остановимся на методологии проведенных изысканий.

Особенностью нашего подхода к выделению социальных слоев является принятие в качестве элементарной единицы классификации не индивида, а профессии. При этом каждая группа сходных по социальным характеристикам профессий рассматривается как формальностатистическая «рамка» реального социального слоя. Ведь последний может быть выявлен лишь с учетом социальных ценностей, норм, интересов, стиля жизни входящих в состав слоя индивидов. Индивиды, близкие по своим социальным характеристикам, потребностям и нормам, закрепляются за определенными видами труда, именно поэтому профессиональные группы работников, сходные по характеру выполняемого труда, отличаются специфическим социальным обликом и стилем жизни. В случае социальных перемещений усвоение норм и ценностей социального слоя осуществляется через трудовой коллектив, соседнее общение и т. д., что требует определенного срока адаптации.

Применение группировки профессий на основе формальных процедур не вполне адекватно решает задачу выделения социальных слоев.

Сами по себе профессии непосредственно отражают лишь техническое (функциональное) разделение труда, а не социальную разнородность его. Поэтому достаточно часты случаи, когда носители одной и той же профессии относятся к разным социальным слоям (например, рядовой лечащий врач и руководящий деятель медицины и т. д.). Не случайно, что использование на практике профессии как эмпирического индикатора социальной дифференциации всегда требует привлечения дополнительных показателей, которым придается в некоторых случаях определяющее значение.

Отождествление профессии с социальным «родом» труда обычно осуществляется на основе оценки степени механизации труда, соотношения в рабочем времени операций умственного и физического труда и т. д. Кроме того, следует учесть кратковременность жизни профессий в условиях современной экономики при относительно большем периоде существования социальных слоев. Сохраняющиеся же по своим наименованиям профессии существенно меняют свое содержание. Трудно доказать, что станочник 30-х и 90-х годов занимает одни и те же социальные позиции в обществе, и еще сложнее предсказать социальную позицию станочника, скажем, на 2020 год, хотя сама профессия будет существовать. Можно предположить также, что социальные слои «теряют» и «приобретают» профессии за период своего существования.

И тем не менее, несмотря на все высказанные сомнения, только социологическая классификация профессий на основе прямой операционализации родовых свойств труда дает устойчивые и проверенные опытом результаты в выявлении социальных слоев.

Изложенный выше подход предопределяет и «технологию» классификации профессий. Метод, разработанный нами, предполагает обязательность прямой операционализации родовых свойств труда. Социаль 226

ный слой присваивает определенный круг профессий. Общим и профессиях, относимых к определенному слою, является принадлежность к одному и тому же «роду» труда. Разделение на «роды» труда подразумевает в операциональном смысле совокупную оценку качественных различий по содержанию труда и по социальным обстоятельством его осуществления.

Поэтому первым шагом классификации профессий является формирование теоретического представления о социальном слое как носителе трудовой деятельности качественно определенного рода. Вторым шагом служит структурирование «рода» труда на его основные компоненты, которые измеряют меру разнообразия, творческой потенции, властных полномочий и социальной значимости труда в конкретных профессиях. Третьим шагом является экспертное отнесение конкретных профессий к соответствующему пункту шкал по каждой из компонент рода труда. Другими словами, задача эксперта, располагая подробными описаниями заранее выделенных «родов» труда, отнести соответствующую профессию к определенному роду труда, Естественно, что в подобном случае необходимы четкие эмпирические критерии, отличающие один социальный слой от другого. Таковыми и служат градации индикаторов компонент характера труда. Четвертый шаг — получение распределения профессий (и должностей) по интегральной шкале; установление на этой основе «родов» труда (.

градаций интегральной шкалы характера труда), а тем самым уточнение системных границ слоев, т. е. определение (на эмпирическом уровне) примерного круга профессий, охватываемых каждым социальным слоем.

Выделение «родовых» характеристик в конкретных профессиях осуществлялось на основе следующих показателей: по соотношению исполнительских и организаторских функций; по степени многообразия функций и интеллектуального напряжения, по возможности новизны (нестереотипности, творчества, эвристичности) в принимаемых решениях относительно производственного процесса; по степени самостоятельности в регулировании последовательности трудовых операций и действительного времени труда (степень самоорганизации труда); по объему требуемых общего образования и профессиональной подготовки (т. е. по сложности труда); по социально-экономической оценке работников, выполняющих труд данного вида. Эта оценка воплощается через механизм распределения материальных и духовных благ с учетом их значимости. В качестве эмпирических индикаторов были взяты заработная плата (размер), жилище (метраж, тип квартиры).

Ниже приведены шкалы индикаторов компонент характера труда, упорядоченных по возрастанию (в одном случае — убыванию) интенсивности проявления признаков.

I. Соотношение исполнительских и организаторских функций: 1) исполнитель; 2) руководитель малого трудового коллектива со средним уровнем образования непосредственных подчиненных до 9 классов включительно; 3) руководитель малого трудового коллектива 227

со средним уровнем образования непосредственных подчиненных — общее среднее и среднее специальное; 4) руководитель малого трудового коллектива со средним уровнем образования непосредственных подчиненных — вуз; 5) руководитель «среднего звена» (начальники цехов, отделов и т. п.) со средним уровнем образования непосредственных подчиненных — общее среднее и среднее специальное; 6) руководитель «среднего звена» со средним уровнем образования непосредственных подчиненных — вуз; 7) руководитель самостоятельной организации или учреждения (директор предприятия, торга, универмага и т. д.) со средним уровнем образования непосредственных подчиненных — до среднего специального включительно; 8) руководитель самостоятельной организации или учреждения со средним уровнем образования непосредственных подчиненных — вуз.

II. Степень многообразия функций, нестереотипности, творчества, эвристичности: 1) фактически нет никаких отклонений от заранее установленной «рутины» работы (например, грузчик, уборщица); 2) возможно лишь умеренное отклонение от заранее установленной «рутины» (например, счетовод, кладовщик); 3) возможны значительные отклонения от «рутины»; трудовые операции изо дня в день и в течение дня претерпевают значительные изменения, но в ожидаемых пределах (например, автомеханик, машинист и т. д.); 4) работа характеризуется значительными возможностями совершенствования методов, приспособлений, организации труда и необходимостью принимать решения (технолог, мастер, заведующий магазином и т. д.); 5) в действиях фактически нет заранее установленной рутины, данная рабочая позиция предполагает неограниченность ресурсов проявления инициативы (доцент и профессор вуза, исследователь, актер, директор предприятия и т. д.).

III. Степень самоорганизации в труде: 1) получает конкретное руководство, связанное с определенными трудовыми действиями, включая задания, методы и т. д.; трудовые операции, как правило, часто подвергаются контролю; 2) получает общее руководство, связанное с трудовыми действиями; 3) получает только общие указания, касающиеся общих целей, имеет довольно широкий диапазон для определения методов составления графика работ, способов достижения целей и т. д.

IV. Оценка сложности труда на рабочем месте: Экономическая оценка сложности труда на данном рабочем месте производилась косвенным образом через измерение затрат на подготовку работников к исполнению данного труда, т. е. посредством измерения необходимого уровня образования работников (общее среднее, среднее специальное, высшее). Шкала строилась на основе признака «уровень образования на момент опроса». Экономическая оценка меры сложности труда на рабочем месте может быть проведена косвенным образом через измерение затрат на подготовку работников, способных 228

исполнять труд данного уровня сложности, т. е. посредством измерения необходимого уровня образования и профессиональной подготовки. При межотраслевых и межрегиональных сравнениях такое сопоставление невозможно. Поэтому оценка сложности труда на рабочем месте может производиться путем оценки необходимого (требуемого) уровня образования. Можно предположить, что в настоящее время в среднем требуемый и реальный уровни образования работников соответствуют друг другу. Это дает возможность использовать усредненные параметры реального уровня образования как индикатор сложности труда представителей профессии (или группы профессий).

V. Социально-экономическая оценка: 1) высокая заработная плата, отдельная квартира (2 комнаты и более или отдельный дом с числом кв. м на 1 человека более 15); 2) высокая заработная плата, жилищные условия хуже, чем в группе 1; 3) хорошая заработная плата, отдельная квартира с числом кв. м на 1 человека свыше 12; 4) хорошая заработная плата, жилищные условия хуже, чем в группе 3; 5) удовлетворительная заработная плата, отдельная квартира или несколько комнат с числом кв. м на одного человека свыше 9; 6) удовлетворительная заработная плата, жилищные условия хуже, чем в группе 5; 7) низкая заработная плата, отдельная квартира или несколько комнат с числом кв. м на человека свыше 7; или одна комната с числом кв. м на 1 человека свыше 9; 8) низкая заработная плата, жилищные условия хуже, чем в группе 7.

Естественно, что использованное разбиение шкал на градации не является единственно возможным.

В связи с отсутствием в государственной статистике необходимых социальных данных в их взаимосвязи задача первоначально решалась на локальном материале специального обследования работающего населения нескольких городов России, в которых проводился представительный повторный опрос. Источником информации служило формализованное интервью, проводимое по месту жительства респондентов.

Получив экспертное отнесение конкретных профессий (должностей) к соответствующему пункту шкал по каждой из компонент характера труда, можно построить индекс характера труда. Этот показатель должен обладать сильной «разрешающей способностью», т. е. существенно отличные по данному критерию объекты (например, директора заводов и малоквалифицированные рабочие) должны размещаться в разных концах его шкалы.

Обозначим S1, S2, S3, S4, S5 названные выше структурные компоненты характера труда. Тогда величину J .

SlxS2xS3xS4xS5 можно назвать индексом характера труда (ИХТ). Подчеркнем, что в итоге получено размещение профессий (а не конкретных людей) по шкале одномерной интегральной оценки характера труда на основе измерений «индексовой» переменной. Это размещение указывает на последовательность мест профессий по творческим возможностям труда, наличию властных полномочий и месту в системе распределения материальных 229

благ, а также (косвенно) — по престижу, в соответствии со сложившейся на данный момент в обществе оценкой.

Методологические и содержательные результаты локальных исследований, а также накопленные экспертные оценки конкретных профессий позволили разработать методику преобразования информации о профессиональной принадлежности респондентов, содержащейся в материалах всесоюзных переписей населения, в информацию об их принадлежности к группе, однородной по характеру труда. Суть этого преобразования состоит в построении стандартизованной социологической типологии, содержащей группы профессий, однородных по социальным характеристикам. Другими словами, необходимо установить правила экспертного отнесения всего многообразия существующих профессий к одному из социальных слоев (на основе материалов государственной статистики). Важнейшее условие для создания подобной типологии — ее сопоставимость с группировками, используемыми государственной статистикой занятости населения.

При построении предлагаемой типологии нами в качестве стандартного списка был использован перечень занятий, разработанный ЦСУ СССР для Всесоюзных переписей населения, который охватывает практически все существовавшие тогда виды занятий (профессий) населения.

Процедура построения типологии состояла из двух основных операций. Первая состояла в выделении групп профессий, родственных по функциональному содержанию труда. При этом учитывалось целевое назначение производимых благ и услуг (отраслевая принадлежность профессий), особенности технологии, типичный уровень механизации и условий труда и тому подобные технологические характеристики профессий.

Смысл второй (главной) операции состоял в экспертной оценке выделенных групп профессий по приведенным выше пяти компонентам характера труда. Оценка по первым трем компонентам проводилась на основе анализа информации, содержащейся в характеристиках профессий (должностей) в «Едином тарифноквалификационном справочнике», «Квалификационном справочнике должностей служащих» и в «Общесоюзном классификаторе профессий рабочих, должностей служащих и тарифных разрядов». Данные о необходимом уровне образования и социально-экономической оценке получены частично из государственной статистики, частично из материалов проведенных нами локальных исследований. В результате экспертной оценки все профессиональнодолжностные категории занятых, представленные в «Классификации занятий населения для обработки материалов переписи населения» были разнесены по восьми выделенным группам профессий, отождествленных нами по теоретическим основаниям и результатам локальных исследований с социальными слоями⁷.

⁷ Рабочий и инженер. Социальные факторы эффективности труда. M., 1985. С. 3892; Этносоциальные проблемы города. M., 1986. Ч. 2. С. 91-111.

230

Ниже приведен список социальных слоев в российском обществе, скорректированный по результатам итогов представительного опроса населения России, проведенного в начале 1994 г.: 1. Крестьяне, фермеры, члены фермерских коллективов.

2. Колхозники и рабочие совхозов, занятые не- и малоквалифицированным трудом.

3. Колхозники и рабочие совхозов, занятые квалифицированным трудом.

4. Работники неквалифицированного физического и нефизического труда.

5. Работники квалифицированного преимущественно физического труда.

6. Работники высококвалифицированного труда, сочетающие физические и умственные функции; сюда же относятся неосвобожденные бригадиры промышленности и строительства.

7. Работники квалифицированного преимущественно нефизического труда (служащие), занятые на должностях, не требующих среднего специального образования.

8. Работники исполнительского преимущественно умственного труда, занятые на должностях, требующих среднего специального образования.

9. Работники умственного труда, занятые на должностях, требующих высшего образования.

10. Работники высококвалифицированного умственного труда (научные работники, лица свободных профессий).

11. Руководители первичных трудовых коллективов (и небольших вторичных коллективов), освобожденные от исполнительских функций.

12. Руководители вторичных коллективов, руководители среднего звена государственного управления, а также общественных организаций.

13. Руководители государственных и негосударственных предприятий и организаций (юридических лиц), высшего звена государственного и муниципального управления, общественных организаций.

14. Предприниматели, коммерсанты, самостоятельные хозяева, финансисты.

ЭВОЛЮЦИЯ СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ (ЗАКЛЮЧЕНИЕ) Для понимания характера эволюции социальной структуры чрезвычайно важно понять «вектор» ее развития, ввести критерий, но которому можно было бы оценить прогрессивность или консервативность со динамики. Здесь мы сталкиваемся с идеей о становлении социальной однородности как перспективе социально-структурных процессов.

В те годы, когда в советской науке во все возрастающей мере проповедовался тезис о социальной однородности как цели развития, и мировой литературе преобладали другие взгляды. Достаточно в этой связи вспомнить классические труды Т. Парсонса, согласно которому изменения прогрессивного характера, увеличивающие способность общества воплотить в жизнь те или иные ценности, выражаются и дифференциации, т. е. образовании новых социальных групп, в том числе классов¹.

Задолго до Т. Парсонса К. Маркс следующим образом оценивал направленность общественной эволюции: «... ход абстрактного мышления, восходящего от простейшего к сложному, соответствует действительному историческому процессу». При этом отношения, присущие исторически более ранним и более простым сообществам, в более развитом обществе выступают «как более простое отношение развившегося организма», т. е. в социальной реальности: как отношения, отставшие от уровня развитости данного общества².

Каждый отдельно взятый человек ограничен в своих творческих и физических силах, возможностях хранить объем знаний, навыков, умений. Но человечество, благодаря способности разделять функции, специализировать и в то же время объединять людей, способно к непрерывному росту знаний, умений, творческого потенциала. Поэтому накопление человеческих знаний о мире, опыта производства и социальной жизни, достижений культуры позволяет расширить общие основания человеческой цивилизации, обеспечить ее прогресс.

Развитие производства требует возрастающей дифференциации деятельности людей, постоянно ведет к умножению и усложнению форм разделения труда. Взаимодействующие процессы дифференциации и интеграции в сфере труда приводят к функциональному обогащению и растущему разнообразию в деятельности людей. Совер ¹Parsons T. Societies: Evolutionary and Comparative Perspectives. Englewood Cliffs. (N. J.), 1966. p. 21—25.

² Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 46. ч. 1. С. 39.

232

шенно правы те авторы, которые обосновывают причинную связь между отношениями распределения и обмена деятельностью, с одной стороны, и социальными отношениями (как иерархического, так и равного) положении групп относительно друг друга, с другой стороны. Это возрастающее усложнение имеет целесообразный характер, поскольку содействует устойчивости общества, его большей приспособляемости к условиям среды. При этом неоднородности играют роль зародыша нового качества в восходящих и нисходящих линиях развития.

Однородность же означает полное прекращение всяческого развития.

Мера развитости социальной структуры есть поэтому мера ее разнообразия, т. е. разнообразия видов и форм деятельности, способов связей между людьми, социальными группами и институтами. Поэтому история человечества есть рост разнообразия отношений, социальных групп, образов жизни, индивидуальностей. И сравнение, скажем, феодального общества с буржуазным подтверждает эту истину. И это естественно, поскольку развитие производства требовало все большего разделения труда, умножения числа предприятий и т. д.

Теперь взглянем на эту же проблему с позиций теории информации.

При таком подходе мера развития и деятельности людей и социальной структуры может быть интерпретирована как мера их разнообразия.

Последнее является объективным свойством материальных систем. Его можно считать характеристикой совокупности различий; тем самым понятие различия оказывается более простым, чем разнообразие. И если различие характеризует внешнее отношение объектов, которые сравниваются (между собой), то разнообразие, являясь характеристикой самого объекта, выступает как нечто внутреннее по отношению к объекту, Это есть как бы некоторое отношение объекта к самому себе.

Общество, прогрессируя, накапливает опыт, знания, умения, т. е.

информацию. Но количество информации есть количество разнообразия, хотя и не сводится только к нему. Поэтому по мере развития социальных объектов, их перехода от уровня к уровню, должно возрастать и количество разнообразия (в нашем случае — разнообразия связей между людьми, разнообразия социальных групп).

В противовес и историческим фактам, и теории в СССР долгие годы господствовали концепции, в соответствии с которыми общественный прогресс, по сути, понимался как движение от более сложных отношений, более богатых элементами, идейными течениями общественных структур к более простым. Отсюда следовали весьма значимые практические выводы как в сфере экономики (подавление всех форм и видов собственности, кроме государственной), так и в других сферах жизни (подавление всех других идейных течений, кроме сталинского квазимарксизма и т. д.).

Вполне оправданно было бы сформулировать закон возрастающего разнообразия деятельности людей и социальной структуры общества как общеисторический закон.

233

ВЫБОРОЧНАЯ БИБЛИОГРАФИЯ Классическое наследие Вебер М. Основные понятия стратификации // СОЦИС. 1994. № 5. С. 147-156.

Дэвис К., Мур У. Некоторые принципы стратификации // Социальная стратификация.

М., 1992. Вып. 1. С. 160-177.

Маркс К., Энгельс Ф. Манифест Коммунистической партии. // Соч. 2-е изд. Т. 4.

С. 424-436.

Сорокин П. Социальная стратификация и мобильность // Человек, цивилизация, общество. М., 1992. С. 302-334, 353-392.

Хрестоматии Class, Status, and Power: Social Stratification in Comparative Perspective Ed. R. Bendix, S. M. Lipset. L., 1967.

The Logic of Social Hierarchies Ed. E. O. Laumann et al. Chicago, 1971.

Социальная стратификация: В 3 вып. М.: Ин-т н. -х. прогнозирования РАН, 1992, Современные западные дискуссии Social Stratification and Economic Change Ed. D. Rose. L., 1988.

The Debate on Classes Ed. E. O. Wright. L., 1990.

Советские эмпирические исследования Арутюнян Ю. В. Социальная структура сельского населения СССР. М., 1971.

Гордон Л. А., Назимова А. К. Рабочий класс СССР: Тенденции и перспективы социально-экономического развития. М., 1985.

Шкаратан О. И. Проблемы социальной структуры рабочего класса СССР. М., 1970.

Современные российские работы Заславская Т. И., Рывкина Р. В. Социология экономической жизни. Новосибирск, 1991.

Разд. 3.

Ильин В. И. Социальная стратификация. Сыктывкар, 1991.

Радаев В. В. . Шкаратан О. И. Власть и собственность // СОЦИС. 1991. № 1.

С. 50—61.

ОГЛАВЛЕНИЕ ВВЕДЕНИЕ (В. В. Paдaeв) 3 Раздел первый ОБЩАЯ ТЕОРИЯ Глава 1. СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА (О. И. Шкаратан) 6 1. Общая теория социальной структуры 6 2. Социальная группа 15 3. Социальный институт 20 Глава 2. СУЩНОСТЬ И ФУНКЦИИ СОЦИАЛЬНОЙ СТРАТИФИКАЦИИ (О. И. Шкаратан) 24 1. Основные понятия теории стратификации 24 2. Функционалисты о социальной стратификации 26 3. Теория социально-экономической неоднородности труда 28 4. Многообразие моделей стратификации 31 5. Стратификация территориальных общностей и социальных организаций. 33 6. Классы и слои в социологической теории 36 7. Системные характеристики стратификации 40 Глава 3 ТИПЫ СТРАТИФИКАЦИОННЫХ СИСТЕМ (В. В. Радаев) 44 1. Общая типология 44 2. Комбинация стратификационных систем (на примере советской России) 51 Раздел второй КЛАССИЧЕСКИЕ И СОВРЕМЕННЫЕ ПОДХОДЫ Глава 4 ИСТОРИЯ ТЕОРИЙ СОЦИАЛЬНОГО НЕРАВЕНСТВА: ОТ ПЛАТОНА ДО ПАРСОНСА (О. И. Шкаратан) 55 1. Идеи социального неравенства и общественной мысли до возникновения социологии 55 2. Теория классов К. Маркса и становление стратификационной теории 59 3. Оппоненты и апологеты (от К. Маркса до М. Вебера) 63 4. Макс Вебер: классический этап становления социологии неравенства 70 5. Стратификационные исследования 1930-1960-х годов: одномерная и многомерная стратификация 75 Глава. 5 КЛАССЫ ПОСЛЕ КЛАССИКОВ (В. В. Радаев) 81 1. По следам неомарксистов 81 Собственность и контроль. «Деградация труда». «Новый рабочий 235

класс». «Прощай, рабочий класс». Марксистский структурализм. Исторический марксизм. Борьба за диалектику. Аналитический марксизм. К новым классовым схемам 2. По следам неовеберианцев 94 Власть, авторитет и конфликтные группы. Исключение и узурпация.

Теория структурации. Многокритериальность как теоретический принцип. «Работник в черном пальто». «Преуспевающий рабочий».

«Неудобный стратум». Мелкие фермеры. Классы как траектории. В поисках «правильных» классов Глава 6. СОВРЕМЕННЫЕ ФОРМЫ СОЦИАЛЬНОГО НЕРАВЕНСТВА (В. В. Радаев) 109 1. Новая тематика соцструктурных исследований 109 Стратификация и сегментация рынка труда. Стратификация и этничность. Стратификация и пол. Стратификация и возраст. Стратификация и государство благосостояния. Гражданство и класс. Домашняя собственность и переструктурирование классов. Новое звучание старых тем 2. Новый французский вызов: классы в работах пост-структуралистов 124 Классовая борьба без классов. Класс и хабитус. В поисках социальных акторов Глава 7. ТЕОРИИ ЭЛИТ КАК ОСОБОЕ НАПРАВЛЕНИЕ СТРАТИФИКАЦИОННЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ (В. В. Радаев) 131 Введение 131 1. Властный подход 133 Правящий класс. Властвующая элита.

2. Меритократический подход 136 Самые сильные, энергичные, способные. Элита против «восставших масс» 3. Дебаты вокруг элитных групп 139 Общие типологии элит. «Властвующая элита» или «группы вето». Кто управляет местным сообществом. Наступление технократов и интеллектуалов. Элита как «новый класс» Раздел третий СОЦИАЛЬНАЯ МОБИЛЬНОСТЬ И ВОСПРОИЗВОДСТВО Глава 8 СОЦИАЛЬНАЯ МОБИЛЬНОСТЬ (О. И. Шкаратан) 147 1. Сущность, типы и формы социальной мобильности 147 2. Факторы социальной мобильности 151 3. Открытое общество — общество равных возможностей? 154 4. Социальная мобильность в этакратическом обществе 157 Глава 9. СОЦИАЛЬНОЕ ВОСПРОИЗВОДСТВО (О. И. Шкаратан) 161 1. Социальное воспроизводство vs. социальная мобильность: альтернативность концепций 161 2. Становление теории социального воспроизводства 163 3. Содержание теории социального воспроизводства (развитие марксова подхода) 168 4. Социально-демографическое воспроизводство индивида 171 236

5. Факторы социального воспроизводства 174 6. Типология воспроизводства 178 Раздел четвертый СОВЕТСКОЕ И РОССИЙСКОЕ ОБЩЕСТВО Глава 10. ТЕОРИИ СТРАТИФИКАЦИИ РЕАЛЬНОГО СОЦИАЛИЗМА 181 1. Зарождение советских стратификационных концепций (перевод из книги М. Яновича) 181 2. Два основных взгляда на общества советского типа (О. И. Шкаратан) 190 Глава 11. СОЦИАЛЬНАЯ СТРАТИФИКАЦИЯ В ОБЩЕСТВАХ СОВЕТСКОГО И ПОСТСОВЕТСКОГО ТИПА (В. В. Радаев) 197 1. Характер стратификационных иерархий в обществе советского типа 197 Бесклассовая система. Этакратическая система. Ранговая система.

Корпоративная система. Партиномиальная система. Материалистская система. От «казармы» к «застою» 2. Тенденция изменений социальной структуры современного российского общества 213 Раздел пятый НЕКОТОРЫЕ МЕТОДИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ Глава 12. СОЦИАЛЬНЫЙ СЛОЙ И ПРОФЕССИЯ (О. И. Шкаратан) 217 1. Социологическая интерпретация профессии 217 2. Зарубежный опыт классификации профессий при построении стратификационных иерархий 219 3. Отечественная практика изучения стратификации на основе профессиональной дифференциации 224 ЭВОЛЮЦИЯ СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ (ЗАКЛЮЧЕНИЕ) (О. И. Шкаратан) 232 ВЫБОРОЧНАЯ БИБЛИОГРАФИЯ 234

Учебное издание Радаев Вадим Валерьевич Шкаратан Овсей Ирмович СОЦИАЛЬНАЯ СТРАТИФИКАЦИЯ Заведующая редакцией «Наука-экономика» Т. Е. Филиппова Редактор B. C. Баковецкая Художник В. B. Медведев Художественный редактор Г. М. Коровина Технический редактор Т. В. Жмелькова Корректор Ю. Л. Косарыгин Набор выполнен в издательстве на компьютерной технике Н/К ЛР № 020297 от 27. 11. 1991 Подписано к печати 20. 02. 95 Формат 60 х 90 1/16. Гарнитура Тайме. Печать офсетная Усл. печ. л. 15, 0. Усл. кр. -отт. 15, 3. Уч. -изд. л. 16, 6 Тираж 3000 экз. Тип. зак. 2408. Заказное Издательство «Наука» 117864 ГСП-7, Москва В-485, Профсоюзная ул., 90 Московская типография № 2 РАН 12 (099, Москва Г-99, Шубинский пер., 6