2. Экономический расчет в социалистическом обществе

Теория экономического расчета устанавливает, что в социалистическом обществе экономический расчет невозможен.

На каждом большом предприятии разные подразделения ведут до определенной степени независимое счетоводство. Подразделения учитывают стоимость труда и материалов и по каждой группе в любое время могут составить отдельный баланс и подсчитать результаты деятельности. Благодаря этому можно определить, насколько успешно работало каждое отдельное подразделение, и в результате принять решения о реорганизации, ограничении, расширении существующих подразделений или же о создании новых. Конечно, при таких расчетах неизбежны некоторые ошибки. Одни возникают из-за трудностей в распределении накладных расходов, другие -- из-за необходимости использовать не вполне надежные данные (например, при расчете прибыльности некоего процесса износ оборудования определяется по сроку его эксплуатации). Но все такие ошибки могут быть введены в достаточно узкие границы, так чтобы они существенно не влияли на истинность общей калькуляции. Остающаяся и после этого неопределенность связана с неопределенностью будущих условий, что неизбежно сохранится при любой мыслимой организации дела.

Кажется естественным вопрос: почему бы аналогичным образом в социалистическом обществе отдельным производственным группировкам не ввести свои расчеты? Но это невозможно. Самостоятельные расчеты для подразделений одного предприятия базируются на том, что в рыночном обороте формируются цены на все виды применяемых материалов и труда. Где нет рынка, нет и ценообразования, а где нет ценообразования, не может быть никаких экономических расчетов.

Некоторые могут подумать, что стоит разрешить обмен между подразделениями единого хозяйства, как возникнет система отношений обмена (цены), а в результате и основа для экономического расчета в социалистическом обществе. Тогда бы в рамках единого хозяйства, не признающего частной собственности на средства производства, можно было бы обособить отдельные производственные группы с собственной администрацией, выполняющие, конечно, указания высшей экономической власти, но имеющие право обмениваться друг с другом товарами и трудовыми услугами и учитывающие результаты обмена в общих меновых единицах. Примерно так представляют себе организацию производства в социалистическом обществе сегодня, когда говорят о полном обобществлении и т. п. Но здесь опять не учтено главное. Обмен производительными благами возможен только на основе частной собственности на средства производства. Если "угольное общество" поставляет уголь "стальному обществу", цена возникает лишь в том случае, если оба общества выступают как собственники средств производства своих предприятий. Но это уже будет совсем не социализм, а синдикализм. {Под синдикализмом в данном случае Л. Мизес подразумевает тот общественно-экономический строй, который пропагандировался популярными в рабочем движении начала XX в. анархо-синдикалистами. Согласно их воззрениям после победы над буржуазией экспроприируемые у нее средства производства не обобществляются, а переходят в собственность отдельных синдикатов -- профсоюзных объединений, т. е. становятся групповой собственностью. В этом смысле Мизес противопоставляет синдикализм социализму как воплощению идеи единой, общенародной собственности.}

Для тех социалистических авторов, которые признают трудовую теорию стоимости, проблема, естественно, очень проста.

"Когда общество, -- пишет Энгельс, -- вступает во владение средствами производства и применяет их для производства в непосредственно обобществленной форме, труд каждого отдельного лица, как бы различен ни был его специфически полезный характер, становится с самого начала и непосредственно общественным трудом. Чтобы определить при этих условиях количество общественного труда, заключающегося в продукте, нет надобности прибегать к окольному пути; повседневный опыт непосредственно указывает, какое количество этого труда необходимо в среднем... План будет определяться, в конечном счете, взвешиванием и сопоставлением полезных эффектов различных предметов потребления друг с другом и с необходимыми для их производства количествами труда. Люди сделают тогда все это очень просто, не прибегая к услугам прославленной стоимости" [Engels, Herrn Eugen During Umwalzung der Wssenschaft, S. 35 <Энгельс Ф., Анти-Дюринг // Маркс К., Энгельс Ф., Соч., Т. 20, С. 321>].

Мы не станем здесь воспроизводить критику трудовой теории стоимости. Для нас она интересна здесь лишь постольку, поскольку позволяет судить о возможности сделать труд основой экономических расчетов в социалистическом обществе.

При первом взгляде может показаться, что калькуляции, в основу которых заложен учет труда, отражают и природные условия производства, не зависящие от людей. Марксова концепция общественно необходимого рабочего времени учитывает закон убывающей отдачи в той степени, в какой он определяется различиями в естественных условиях производства. {Закон убывающей отдачи -- обобщенное название ряда теоретических положений, отмечающих, что каждое последующее дополнительное вложение труда, капитала и т.п. дает меньший эффект, чем предыдущее ("закон убывающего плодородия почвы", "закон убывающей производительности труда", "закон убывающей производительности капитала"). Эти положения развивались австрийской школой, в их разработку большой вклад внес американский экономист Дж. Б. Кларк (1847--1938).} Если спрос на товар растет и приходится вовлекать в производство менее производительные ресурсы, среднее общественно необходимое время производства единицы продукции также вырастает. Если будут обнаружены более благоприятные условия производства, тогда необходимое количество общественного труда уменьшится [Marx, Das Kapital, I Bd., S. 5 ff. <Маркс К., Капитал, Т. I // Маркс К., Энгельс Ф., Соч., Т. 23, С. 48 и след.>]. Но этого недостаточно. Учет изменений предельной стоимости труда принимает во внимание естественные условия лишь постольку, поскольку они влияют на трудовые издержки. За пределами этого "трудовые" калькуляции бесполезны. Ими совершенно не учитывается, например, потребление материальных факторов производства. Предположим, что продолжительность общественно необходимого труда для производства товаров Р и Q составит по 10 ч и что на изготовление товаров Р и Q идет материал А, для производства одной единицы которого в свою очередь требуется 1 ч общественно необходимого труда. Допустим, что производство Р требует двух единиц А и 8 ч труда, а производство Q -- одной единицы A и 9 ч труда. В калькуляции, основанной на учете затрат труда, Р и Q равноценны, но в калькуляции, основанной на ценности, Р окажется дороже, чем Q. Первая калькуляция неверна. Только последняя соответствует существу и целям экономических расчетов. Бесспорно, конечно же, что превышение ценности Р над Q -- это материальный субстрат, "который существует от природы, без всякого содействия человека" [Ibid., S. 9 <там же, С. 51>], но если он используется в такой степени, что становится экономически значимым, то его следует в той или иной форме учесть в экономических расчетах.

Второй недостаток трудовой теории стоимости в том, что она игнорирует различия в качестве труда. Для Маркса весь труд экономически однороден, поскольку он всегда представляет собой "производительное расходование человеческого мозга, мускулов, нервов, рук, etc." "Сравнительно сложный труд означает только возведенный в степень или скорее помноженный простой труд, так что меньшее количество сложного труда равняется большему количеству простого. Опыт показывает, что это сведение сложного труда к простому совершается постоянно. Товар может быть продуктом самого сложного труда, но его стоимость делается равной продукту простого труда и, следовательно, представляет лишь определенное количество простого труда" [Ibid., S.10 <там же, С. 53>]. Бем-Баверк справедливо оценил этот аргумент как образец потрясающей наивности [Bohm-Bawerk, Kapital und Kapitalzins, I Abt., 3 Aufl., Innsbruck, 1914, S. 531 <Бем-Баверк Е., Капитал и прибыль: История и критика теорий процента на капитал, Спб, 1909, С. 481 и след.>]. Критикуя этот аргумент, вполне допустимо не обращать даже внимания на вопрос: возможна ли единая физиологическая оценка напряженности всех видов труда, как физического, так и умственного. Достаточно того, что люди различны и по способностям, и по квалификации, что сказывается в различии качества производимых товаров и услуг. Чтобы судить о возможности использовать труд как основу экономических расчетов, решающую важность приобретает вопрос: можем ли мы найти общий знаменатель для всех форм и видов труда, не привлекая оценку продукта труда потребителями? Ясно, что аргументы Маркса по этому вопросу не выдерживают критики. Опыт показывает, что при обмене товаров не имеет значения, произведены ли они с участием простого или квалифицированного труда. Но это доказывало бы, что определенное количество простого труда равноценно определенному количеству квалифицированного труда, только если бы удалось доказать, что именно труд является источником меновой стоимости. Но мало того, что это не доказано; это именно то, что Маркс первоначально намеревался доказать. Из того факта, что при обмене между простым и квалифицированным трудом устанавливаются отношения взаимозаменяемости в форме денежной заработной платы, -- на что Маркс даже не ссылается, -- вовсе не следует вывод об однородности труда. Однородность в данном случае есть результат работы рынков, а не их предпосылка. Вычисления, основанные не на денежной ценности, а на стоимости труда, потребуют установления совершенно произвольных отношений между простым и квалифицированным трудом, а это сделает сами вычисления непригодными для экономического управления ресурсами.

Давно существует представление, что трудовая теория стоимости необходима, чтобы дать этическое обоснование требованию обобществить средства производства. Теперь мы знаем, что это представление было ошибочным. Хотя оно было принято большинством социалистов и хотя сам Маркс с его открыто внеморальным подходом не смог от него избавиться, совершенно ясно, что, с одной стороны, политические требования перехода к социалистической организации производства не требуют и не получают поддержки в трудовой теории ценности, а с другой стороны, те, кто иначе понимает природу и происхождение стоимости, могут также быть социалистами.

Правда, в ином смысле, чем обычно считают, трудовая теория стоимости является необходимой для защитников социалистического способа производства. Социалистическое производство в обществе, основанном на разделении труда, может быть рационально организованным только при существовании объективно устанавливаемой величины стоимости, что делает возможным экономический расчет в хозяйстве, не знающем ни обмена, ни денег. Труд представляется единственным, что может служить этой цели.

3. Последние социалистические доктрины и проблема экономического расчета

Проблема экономического расчета является основной проблемой учения о социализме. То, что люди десятилетиями могли писать и говорить о социализме, даже не затрагивая эту проблему, показывает только, сколь разрушительно было влияние запрета, наложенного Марксом на научное исследование природы и функционирования социалистической экономики. [Можно указать, что уже в 1854 г. Госсен понимал, что "только через посредство частной собственности можно найти меру для определения того, какое количество каждого товара лучше всего произвести при данных условиях. А значит, центральная власть, на которую коммунисты хотят возложить задачу установления трудовых заданий и их вознаграждения, очень скоро обнаружит, что взялась за задачу, решить которую не в силах отдельного человека" (Gossen, Entwicklung der Gesetze des menschlichen Verkehrs, Neue Ausgabe, Berlin, 1889, S. 231). Парето (Cours d'Economie Politique, Vol. II, Lausanne, 1897, P. 364 ff.) и Бароне (II Ministro della Produzione nello Stato Coletivista // Giornale degli Economisti, Vol. XXXVII, 1908, P. 409 ff.) не вполне вникли в суть проблемы. Пирсон ясно и полностью описал проблему в 1902 г. (Pierson, Das Wertproblem in der Sozialistischen Gesellschaft, Ubers von Hayek // Zeitschrift fur Volkswirtschaft, Neue Folge, 4 Bd., 1925, S. 607 ff.). {Госсен Герман Генрих (1810--1858) -- немецкий экономист, один из основоположников теории предельной полезности и производительности, отрицающей классическую трудовую теорию стоимости, на которой базировались социалистические требования ликвидации доходов капиталиста как нетрудовых. Парето Вильфредо (1848--1923) и Бароне Энрико (1859--1924) -- итальянские экономисты. Пирсон Николас Жерар (1839--1909) -- голландский экономист. С их именами связано использование математического аппарата в политико-экономических исследованиях.}]

Доказать, что хозяйственный расчет невозможен в социалистическом обществе, значит доказать невозможность социализма. Все аргументы в пользу социализма за последнее столетие, выдвинутые в тысячах статей и выступлений, вся кровь, пролитая сторонниками социализма, не в силах сделать социализм реализуемым. Массы могут стремиться к нему со всей страстью, могут разразиться бесчисленные войны и революции во имя его, и все-таки социализм не будет построен. Каждая попытка осуществления социализма ведет к синдикализму или к хаосу, который быстро раскалывает общество, основанное на разделении труда, на крошечные автаркические группы.

Очевидно, что обнаружение этого факта крайне нежелательно для социалистических партий и социалисты всех видов отчаянно пытались опровергнуть мои аргументы и изобрести систему экономического расчета для социализма. Эти попытки успеха не имели. Не удалось выдвинуть ни одного нового аргумента, который бы не был уже мной проанализирован. [Наиболее важные из этих возражений я кратко рассмотрел в двух коротких статьях: Neue Beitrage zum Problem der Sozialistischen Wirtschaftsrechtnung // Archiv fur Sorialwissenschaft, 51 Bd., S. 488--500; Neue Schriften zum Problem der Sozialistischen Wirtschaftsrechtnung // Ibid., 60 Bd., S. 187--190.] Ничто не смогло поколебать доказательства того, что при социализме экономический расчет невозможен. [В научной литературе не выражается больше сомнений по этому поводу. См. Мах Weber, Wirtschaft und Gesellschaft // Grundriss der Sozialokonomik, III Bd., Tubingen, 1922, S. 45--59; Adolf Weber, Allgemeine Volkswirtschaftslehre, 4 Aufl., Munchen und Leipzig, 1932, II Bd., S. 369 ff.; Brutzkus, Die Lehren des Marxismus im Lichte der russichen Revolution, Berlin, 1928, S. 21 ff.; C. A. Verrijn Stuart, Winstbejag versus behoeftenbevrediging -- Overdruk Economist, 76 Jaargang, Aflevering 1, S. 18 ff.; Pohle-Halm, Kapitalismus und Sozialismus, 4Aufl., Berlin, 1931, S. 237 ff.]

Попытка русских большевиков перенести социализм из партийной программы в реальную жизнь не столкнулась с проблемой экономического расчета при социализме потому, что Советская республика окружена миром, который формирует денежные цены на все средства производства. Правители Советской республики закладывают в калькуляции, которыми они пользуются при принятии решений, именно эти цены. Без помощи этих цен их действия были бы бесцельными и непланируемыми. Только постоянный учет существующей системы цен позволяет им калькулировать, вести счетоводство и разрабатывать планы. Они находятся в том же положении, что и государственный и муниципальный социализм в других странах: они еще не столкнулись с проблемой экономического расчета при социализме. Государственные и муниципальные предприятия пользуются теми ценами на средства производства и потребительские товары, которые формирует рынок. Поэтому из того факта, что муниципальные и государственные предприятия существуют, было бы опрометчиво делать вывод, что экономический расчет при социализме возможен.

Мы, наверное, знаем, что социалистические предприятия в отдельных отраслях промышленности выживают только за счет помощи, которую они черпают в несоциалистическом окружении. Государство и муниципалитеты могут содержать собственные предприятия только потому, что налоги, уплачиваемые капиталистической промышленностью, покрывают их убытки. Подобным образом Россия, которая, будучи предоставленной самой себе, давно бы коллапсировала, поддерживалась финансами капиталистических стран. Но несравненно важнее этой материальной помощи, которую получали от капиталистических экономик социалистические предприятия, интеллектуальная поддержка. Без той основы расчетов, которую капитализм предоставляет социализму в виде рыночных цен, социалистическими предприятиями не удалось бы управлять даже в рамках отдельных отраслей производства или отдельных районов.

Социалистические авторы могут продолжать публикацию книг об упадке капитализма и приходе социалистического миллениума {миллениум -- в представлении ряда религиозных сект тысячелетнее земное царствие Христа, которое должно наступить перед концом света}; они могут расписывать зловредность капитализма мрачными красками, противопоставляя ему соблазнительные картинки блаженства в социалистическом обществе; их тексты могут по прежнему производить впечатление на глупцов, -- но все это не в силах изменить судьбу социалистической идеи. [Типична для такого рода литературы недавно опубликованная работа: C. Landauer, Planwirtschaft und Verkehrwirtschaft, Munchen und Leipzig, 1931. Этот автор обходится с проблемой экономической калькуляции весьма наивно, сначала утверждая, что в социалистическом обществе "отдельные предприятия ... могут покупать друг у друга так же, как капиталистические предприятия покупают друг у друга" (с. 114). Несколькими страницами далее он объясняет, что, "помимо этого", социалистическое государство "установит для контроля натуральный учет"; оно одно "сможет осуществить это, ибо в противоположность капиталистическому хозяйству оно непосредственно владеет производством" (с. 122). Ландауэр {Ландауэр Карл (1891--?) -- немецкий экономист} не понимает, что (и почему) невозможно складывать или вычитать числа с разным измерением. Тут уж ничем не поможешь.] Попытка социалистического переустройства мира может разрушить цивилизацию. Но никогда такая попытка не приведет к существованию процветающего социалистического общества.