Ключевые понятия

 

Helen Tierney (ed.) Women’s Studies Encyclopedia: views from the sciences. NY, London, Greenwood Press, 1989, vol. 1.

 

Дискриминация имеет место в системе занятости, когда работодатели дают мужчинам и женщинам, имеющим одинаковую квалификацию, разные виды работы, женщины имеют меньшие, чем мужчины, возможности подняться по служебной лестнице, женщинам устанавливается меньший уровень заработной платы и меньшие дополнительные льготы, чем мужчинам, имеющим такой же уровень квалификации. Дискриминация имеет место также и в другом экономическом контексте: иногда женщинам, вследствие их пола, отказывают в получении ссуды или в кредите, им отказывают в страховке на равных условиях с мужчинами, им отказывают в том, чтобы они купили или сняли в аренду дом или квартиру, или же в том, чтобы они испытали автомобиль, выставленный для продажи. По причине своей половой принадлежности женщины иногда не имеют возможности получить образование. Они страдают от пренебрежительного отношения, чрезвычайно мешающего их работе. Мужчины часто выказывают отсутствие интереса к мнению и предложениям их коллег-женщин. Эксперименты психологов показали, что работа, автором которой объявлена женщина, оценивается ниже, чем идентичная работа, автором которой объявлен мужчина. Дискриминация принимает иногда форму сексуальных домогательств, когда женщина, работающая в мужском коллективе, подвергается насмешкам своих коллег, изнуряющих ее сексуальными намеками, предложениями и издевательскими приглашениями. Все «социальные» формы дискриминации прямо или косвенно способствуют сужению экономических возможностей женщин.

Дискриминация затрудняет для женщин прямой доступ к получению средств к существованию, усиливая тем самым экономически невыгодное положение женщин, связанное с выполнением функции деторождения, воспитания детей и социализации, направленной на привитие им женских ролей. Таким образом, дискриминация усилила потребность женщин строить отношения с мужчинами так, чтобы получить доступ к результатам экономической деятельности. Именно эта причина лежит в основе подчинения женщины мужчине как на уровне семьи, так и на уровне общества в целом.

В 1980-е гг. в США заработная плата женщин, работавших полный рабочий день, была на 20-25 процентов меньше заработной платы мужчин, имевших схожее образование и опыт работы. В Японии и Ирландии разница между зарплатой женщин и зарплатой мужчин больше, чем в США, а в большинстве развитых стран – меньше. Однако ни в одной стране заработки женщин не равны заработкам мужчин.

Среди экономистов существует немало разногласий относительно того, насколько разница в оплате женского и мужского труда порождается дискриминацией. Некоторые экономисты утверждают, что дискриминация квалифицированных женщин по отношению к менее квалифицированным мужчинам противоречит интересам работодателей. Они также считают, что дискриминация, следовательно, имеет место редко, если имеет вообще. То, что женщины получают меньшую заработную плату, эти экономисты объясняют не дискриминацией их работодателем, а собственным выбором женщины. Эти же экономисты утверждают, что выбор женщины в отношении работы ограничен ее добровольным решением взять на себя бремя воспитания детей и ведения домашнего хозяйства. С другой же стороны, этому утверждению можно противопоставить материалы судебных процессов, свидетельствующие о распространенности дискриминации. Гипотеза о дискриминации, затрагивающей все сферы жизни, подкрепляется многочисленными статистическими исследованиями, авторы которых безуспешно пытались найти доказательства того, что разница в зарплате никак не связана с полом индивида.

Сегрегация по роду занятий – главный симптом дискриминации в сфере занятости. Женщинам легко доступны лишь немногие виды занятий: клерк, розничный торговец, сиделка, библиотекарь, учитель начальных классов, а также низкоквалифицированный работник в промышленности или сфере услуг. В 1985 г. в США примерно половина женщин была занята в сферах, где более 3/4 всех работников составляют женщины. Исследование, целью которого было изучить размещение работников на конкретных рабочих местах, показало, что сегрегация женщин и мужчин, выполняющих одну и ту же работу, значительно сильнее, чем это можно предположить на основе статистических данных. Например, примерно 20 процентов всех тех, чья профессия «официант или официантка», составляют мужчины. Однако это не значит, что в обычном ресторане 20 процентов официантов составляют мужчины; напротив, рестораны, нанимающие мужчин, обычно не нанимают женщин вообще, а рестораны, нанимающие женщин, не нанимают мужчин.

Дискриминация в сфере занятости имеет несколько причин. Мужчины всегда стремились вести себя так, чтобы сохранять свое мужское превосходство. Женщинам не дается возможности иметь работу, дающую власть, высокую оплату или позволяющую сотрудничать с мужчинами как с равными. Работодатели имеют определенные убеждения относительно неспособности женщин выполнять ту или иную работу <...>. Работодатели также полагают, что домашние обязанности (выполнения которых мужчинам до настоящего времени удавалось избегать) делают женщину в определенных случаях менее желанным работником. Работодатели не стремились тратить средства на образование женщин, полагая, что женщины – хотя это и оказалось не так – скорее, чем мужчины, оставят работу.

В США в 1963 г. был принят Закон о равной оплате (Equal Pay Act). Согласно этому закону, частный работодатель обязан платить женщинам и мужчинам одинаковую заработную плату, если они выполняют по сути идентичную работу. Через год был принят Закон о гражданских правах (Civil Rights Act), содержащий значительно более общие постановления, направленные против половой дискриминации, а также против расовой, религиозной дискриминации и дискриминации по национальному происхождению. Согласно Закону о гражданских правах, работодатель не имеет права на дискриминацию при найме на работу, распределении работы, продвижении по службе, оплате или выделении дополнительных льгот. Этот закон запрещает работодателям в чем-либо ограничивать работников или нанимающихся на работу, а также разделять их по половому признаку каким-либо образом, идущим вразрез с их интересами. Суд понимает Закон о гражданских правах так: работодатели не имеют права отказывать женщине в работе, даже если среднему мужчине легче ее выполнить, чем средней женщине. Испытания, предлагаемые претендентам на рабочее место, выдержать которые мужчинам легче, чем женщинам, и которые не являются напрямую связанными с работой, также противоречат этому закону. В Соединенных Штатах были также приняты законы, запрещающие дискриминацию при выдаче кредитов и отказывающие в федеральной поддержке образовательным программам, в которых женщины и мужчины поставлены в неравное положение. В середине 1980-х жалобы в организации, следящие за выполнением принятых законов, а также судебные процессы, вызванные этими законами, лишь незначительно изменили неравенство между женщинами и мужчинами. Более яростные нападки на сегрегацию по роду занятий могут быть вызваны постановлениями, заставляющими работодателей работать по определенному штатному расписанию, согласно которому они должны по особому графику нанимать на работу определенное количество женщин во всех сферах деятельности. Такие планы и графики работы были частью программы правительства Соединенных Штатов, добивающейся от фирм повышения удельного веса среди нанимаемых представителей групп, дискриминируемых по расовому и половому признаку. Однако эта программа не получила большого распространения.

Принцип «справедливой оплаты» или «сопоставимой стоимости» (comparable worth) представляет собой второй возможный путь избавления от дискриминации и ее последствий. Идея о справедливости оплаты заключается в том, что работодателей следует обязать повысить оплату традиционно женских видов занятий так, чтобы она соответствовала оплате традиционно мужских видов занятий, требующих схожего уровня квалификации, умственных способностей и ответственности. В Австралии и Англии реформы, направленные на достижение справедливости оплаты, имели успех, и заработная плата женщин была повышена без особого ущерба. В США кампании, ратующие за справедливость оплаты, были направлены против государства и местной администрации, выполняющих функции работодателей.

См. также: B.R.Bergmann, The Economic Emergence of Women (N.Y., 1986). D.J.Treiman and H.I.Hartmann, Women, Work and Wages: Equal Pay for Jobs of Equal Value (Washington, D.C., 1981).

 

Barbara R. Bergmann

 

Феминизм – это убеждение в том, что женщины должны иметь равные с мужчинами права и возможности. Феминисты, придерживающиеся разных теоретических точек зрения, расходятся во мнении относительно причин и основ патриархата, относительно того, какие методы верны, а также относительно характера и глубины необходимых изменений, однако все они согласны, что биологический пол не оправдывает господства или подчинения.

 

Культурный феминизм – это феминистическая теория, уделяющая особое внимание различиям между женщинами и мужчинами и подчеркивающая достоинства женщин. По своей сути далекая от политики, эта теория имеет целью выработать особый стиль жизни, женскую культуру.

Как отмечает Брук (Brook, «The Retreat of Cultural Feminism,» in Redstockings [ed.], Feminine Revolution: An Abridged Edition with Additional Writings [N.Y., 1978]), социалистически ориентированные феминисты впервые использовали этот термин, критикуя радикальный феминизм за его аполитичность. Название было подхвачено аполитичными женщинами, сторонницами радикального феминизма, некоторые из которых приходили к феминизму из контркультуры. Культурный феминизм не сосредоточен на политическом действии для достижения равных прав или уничтожения классового подавления женщин, он направлен на индивидуальную самореализацию посредством создания альтернативного стиля жизни. С точки зрения культурного феминизма, женщины больше склонны к воспитанию, больше любят мир, покой, потому что они женщины. Избегая биологического детерминизма, феминисты этого течения считают традиционную женскую культуру источником их достоинств, ставящих их выше мужчин, а также полагают, что они могут изменить общество, воссоздав эту культуру, заменив агрессивные ценности патриархата воспитательными ценностями женщин; в этом и причина их поклонения богиням, а также интереса к матриархату, который проявляется в развитии женской религии, литературы и женского искусства.

Жозефина Донован (Feminist Theory: The Intellectual Traditions of American Feminism [N.Y., 1985], Chapter 2) считает, что современный культурный феминизм был навеян романтизмом и эволюционными теориями феминистической мысли XIX века. Она считает Маргарет Фуллер (Margaret Fuller) основоположником культурного феминизма, а Матильду Жозелин Гейдж (Matilda Joselyn Gage) и Шарлотту Перкинс Джилман (Charlotte Perkins Gilman) – его наиболее выдающимися теоретиками. Теория современного культурного феминизма, представленная, например, работами Mary Daly, Gyn/Ecology (1978), Adrienne Rich, Of Woman Born (1976), Susan Griffin, Woman and Nature (1978), является важным аспектом второй волны феминизма.

 

•        Daly, M. (1978) Gyn/Ecology: The Methaethics of Radical Feminism, Beacon Press: Boston, Mass.

•        Donovan, J. ( 1985) Feminist Theory: The Intellectual Traditions of American Feminism, Frederick Ungar: N.Y..

•        Griffin, S. (1978) Women and Nature: The Roaring Inside Her, Harper & Row: N.Y..

•        Rich, A. (1976) Of Woman Born: Motherhood as Experience and Institution, W.W.Norton: N.Y..

 

Социальный пол (гендер) / биологический пол. Социальный пол – это социальная конструкция, выражающая выработанное обществом ролевое, поведенческое, а также умственное и эмоциональное различие между женщинами и мужчинами. Социальный пол иногда используется как синоним биологического пола, однако феминисты проводят между ними четкую грань. Под биологическим полом понимаются морфологические и физиологические различия, на основе которых люди (и другие живые существа) характеризуются как особи женского или мужского пола. Этот термин следует использовать лишь применительно к характеристикам и особенностям, вызываемым непосредственно биологическими различиями между женщинами и мужчинами.

 

Марксистский феминизм. Материалистический анализ социальных отношений социального пола (гендера). Согласно марксистской феминистической теории, социальные отношения капиталистического производства определяют идеологию и организацию социальных отношений воспроизводства, которые, в свою очередь, усиливают эксплуатацию женщин при несоциалистических системах. Уничтожение подавления женщин зависит как от изменения капиталистических производственных отношений, так и от патриархальных отношений воспроизводства.

Марксисты-феминисты утверждают, что, с одной стороны, теории самого Маркса представляют неадекватный анализ подавления женщин, а с другой – марксизм можно исправить, дополнив его анализом патриархата. Тем не менее, главенствующее положение занимают экономические факторы.

Ранние работы марксистов-феминистов основываются на работах Шарля Фурье и Фридриха Энгельса, а также на отдельных комментариях Маркса, посвященных «проблеме женщин». Проследив, как и Энгельс, истоки патриархата, начиная с зарождения частной собственности, теоретики пришли к выводу, что эксплуатация женщин исчезнет, когда они более прочно закрепятся в составе рабочей силы, а также когда структура и организация труда будет контролироваться без классовых и половых различий. Однако когда статус женщины при советской и ей подобных политических системах опроверг это утверждение, теоретики взглянули на структуру и характер женского труда в рамках домашнего хозяйства и заявили, что эксплуатация женщин внутри «семьи» автоматически не кончится одновременно с увеличением представленности женщин в наемной рабочей силе. Напротив, наемный труд женщины добавится к ее работе по дому, создавая «двойную» эксплуатацию.

Требование «оплаты за работу по дому» отражало изучение скрытой эксплуатации женщин. Эта эксплуатация, как утверждали теоретики, была скрыта, поскольку степень эксплуатации измерялась количеством рабочего времени, присваиваемого сверх необходимого для воспроизведения работника. «Затраты» на воспроизведение работника включали затраты «бесплатного» труда супруги работника, чья домашняя уборка включала различные ручные, эмоциональные и интеллектуальные виды деятельности, направленные на поддержание дома и семьи, и оказывалась чрезвычайно важной для выживания работника. Навеянные требованиями «оплаты труда в семье» (family wage), выдвигавшимися в конце XIX века, требования марксистами-феминистами «оплаты домашней работы» являются заботой об экономической автономии женщин.

Размышления по поводу взаимного влияния патриархальных иерархий, выстроенных по признаку социального пола, и классовых отношений при капитализме требовали тщательного анализа идеологии и структуры буржуазного идеала семьи. Марксисты-феминисты исследовали экономику и психологию женского труда в семье, а также то, как структура этого труда поддерживала патриархальные отношения власти в доме, экономике и государстве наперекор логике капиталистической рационализации процесса производства. Превратив семью в рынок для капиталистических товаров и по-новому определив характер материнских обязанностей женщины, капиталистическая система была направлена на поддержание патриархата, несмотря на то, что, казалось бы, его производственные требования должны были бы способствовать развитию более нейтральным, с точки зрения пола, определениям рабочей силы.

Было немало разногласий относительно динамики этого процесса. Одни утверждали, что объяснение главенствующего положения полового разделения труда вытекало из убеждения, что капитализм и патриархат – несвязанные системы социального контроля. Если развитие капитализма требовало построения частной сферы, где потребности работника в человеческом комфорте удовлетворялись бы путем, способствующим укреплению капиталистического производства, то было неясно, почему это делало необходимым домашний труд женщины. Другие полагали, что для того, чтобы объяснять половое разделение труда идеологией патриархата, требуются более веские исторические основания. Позднее теоретики обратились к изучению архивных документов. Они подтвердили то, что сегментация рынка труда по половому признаку усиливается под воздействием идеологического переосмысления репродуктивной и материнской ролей женщины, влиянием действий работодателей, направленных на уменьшение заработной платы в соответствии с буржуазными представлениями об идеальной женщине, исключения профсоюзами женщин из определенных видов деятельности во избежание понижения зарплаты, а также интерпретации законодательными и судебными органами законодательства, защищающего труд.

Другие марксисты-феминисты под влиянием феминистов психоаналитического течения пытались проанализировать, как монополия женщины на заботу о детях влияла на развитие идеологии мужского превосходства и на ее подчинение требованиям капиталистического производства. Эти теоретики утверждали, что материнство в контексте нуклеарного семейного хозяйства порождало разную психическую организацию полов и обеспечивало развитие, увековечивающее социальную организацию гендера в соответствии с патриархальными традициями. Такой психоаналитический поворот в теории заставил задуматься, как интернационализация культурных норм, развитие в мужчинах и женщинах различных потребностей и возможностей, касающихся взаимоотношений полов, а также психологическое воспроизводство женщин как матерей, укрепляло патриархальные отношения как дома, так и на работе. Эта теория лежит в основе требования «равного разделения родительских прав и обязанностей».

Более поздние исследования марксистов-феминистов были направлены на изучение того, как развитие современного социального государства способствовало поддержанию в обществе патриархальных отношений, несмотря на то, что оно облегчило с экономической точки зрения жизнь семей, возглавляемых матерями-одиночками. Эти теоретики считают, что экономическую зависимость женщин от индивидов-мужчин сменила их зависимость от государственной бюрократии, ориентированной преимущественно на мужчин. Была сделана попытка разработать теорию, которая объясняла бы положение женщин с точки зрения ролевого конфликта, в который они часто оказываются поставленными как личности, граждане, матери, работники и получатели государственной помощи.

Kathleen B. Jones

 

Либеральный феминизм (ведущее течение феминизма) – основа всего женского движения. Большинство людей, возможно, даже не догадывается, что есть еще и другие виды феминизма.

Либеральный феминизм проистекает от рационализма XVIII века и от учения о естественных правах, однако вследствие того, что положение женщины в доме, заключавшееся в ее подчинении необоснованной власти мужчины, не являлось полным аналогом положения мужчины в обществе, заключавшемся в его подчинении необоснованной власти абсолютной монархии, либеральный феминизм никогда полностью не вмещался в жесткие рамки политического либерализма. Однако основой либерального феминизма всегда было и является сейчас убеждение, что женщина – «личность» и, следовательно, должна иметь те же права и обязанности, что и мужчина.

Основоположник современного феминизма Мэри Уоллстэункрафт (Mary Wollstonecraft) в своей работе «Защита прав женщин» (Vindication of the Rights of Women) в поддержание реформы, касающейся обращения с женщинами, использует концепцию естественных прав, выдвинутую Французской революцией. Размышления Элизабет Кейди Стэнтон (Elizabeth Cady Stanton) и Сьюзан Б. Энтони (Susan B. Anthony) основывались на учении о естественных правах, являвшемся основой американской республики и джексоновской демократии. А Джон Стюарт Милль в своей работе «Подчинение женщин» (John Stuart Mill, The Subjection of Women) обращается к либеральным идеям XIX века об индивидуальной свободе, равных гражданских и политических правах, равных возможностях для женщин. Милль придал либеральной феминистической теории классический вид, претерпевший впоследствии определенные изменения. По мере того как либеральная демократия превратилась на Западе в наиболее предпочтительную политическую систему, либерализм перестал считаться идеологией; он стал нормальной, общепринятой политической ценностью. И для большей части американцев либеральный феминизм – это просто «феминизм», образ действия, а не теоретическая конструкция.

Современные либеральные феминисты имеют тенденцию быть прагматиками, а не теоретиками. Во время возрождения феминистического течения в 1960-е и 1970-е гг. это были в основном пожилые женщины, часто имевшие высокую квалификацию и принадлежавшие к крылу, отстаивавшему «права женщин» в противовес течению, выступавшему за «освобождение женщин», к которому принадлежали молодые и более радикальные феминистки. Будучи работниками высокой квалификации, они были заняты в существовавшей системе и заинтересованы в том, чтобы в ней работать для изменения совершенно определенных вещей: покончить с правовой, экономической, политической и социальной дискриминацией, установить правовое равенство, равенство возможностей, свободу выбора, сломать или изменить женские стереотипы в образовании и средствах массовой информации. Они создали феминистские организации, такие, как Национальная женская организация, Лига за справедливость по отношению к женщинам, Женское политическое собрание (National Organization of Women, Women’s Equity Action League, Women’s Political Caucus), стремившиеся реализовать феминистские задачи посредством правовых действий, законодательства, лоббирования, коалиций и формирования политических групп.

Либеральные феминисты полагают, что половые различия ограничиваются органами воспроизводства и вторичными половыми признаками и не затрагивают умственных способностей. Они отвергают все варианты биологического детерминизма, считая их предвзятыми и научно не обоснованными. Они выступают против различного подхода к мужчинам и женщинам; следовательно, они выступают против покровительственного законодательства, считая, что оно по своей сути исключает равные возможности для женщин. Они поддерживают поправку о естественных правах, свободу выбора в случае аборта, равные возможности в образовании и в системе занятости. Многие видят – и их это тревожит – противоречие между политикой поддержки женщин, согласно которой к женщинам относятся иначе, и равенством, однако, будучи прагматиками, считают это промежуточной мерой, необходимой для проведения реформ. Их убеждение, что женщина может служить в армии, основывается на праве женщины заниматься любым видом деятельности, для которого она имеет квалификацию, независимо от ее пола.

Большинство либеральных феминистов всегда были и остаются по сей день белыми женщинами среднего класса. Однако они подверглись активному влиянию более радикальных феминистов, заставивших их пересмотреть свои идеи и приоритеты. Они пришли к более глубокому пониманию бедных, цветных женщин и лесбиянок. Тем не менее главной задачей основного течения феминизма остается проведение в жизнь идеалов равных прав и равного отношения к мужчине и женщине.

 

•        Mill J.S. (1869) The Subjection of Women, reprinted 1974 Oxford Unoversity Press: Oxford.

•        Wollstonecraft, M. (1789) A Vindication of the Rights of Woman, reprinted 1967 by W.W.Norton: N.Y..

Радикальные течения феминизма. Катарина МакКиннон, яростная радикальная феминистка, или, как она себя называла, «просто феминистка», писала мне: «Либеральный феминизм – это либерализм, приложенный к женщинам, социалистический феминизм – социализм, приложенный к женщинам, а радикальный феминизм – это именно феминизм, следовательно, феминизм в чистом виде». Радикальный феминизм не боится взглянуть в глаза медузе Горгоне и ставит женщину на первое место. Если говорить более научным языком, радикальные феминисты считают социальный пол (гендер) переменной, объясняющей лучше любого другого фактора приниженное положение женщины. При решении проблемы, кому дать опекунство над ребенком – достаточно хорошей матери или достаточно хорошему отцу, либеральные феминисты, будучи приверженцами нейтральности социального пола и идеологии равенства как одинаковости, оказались бы в затруднительном положении (см. дискуссию о равенстве как преодолении подчинения, а не различения мужчин и женщин в MacKinnon, Feminism Unmodified [1987]). Радикальные же феминисты встали бы на сторону матери (см. P.Chesler, Mothers on Trial [1987] and Sacred Bond: The Legacy of Baby M [1988]).

Вследствие особого внимания к женщинам как женщинам нас критиковали за то, что мы игнорировали расу и класс. Это утверждение – или клевета, или злословие, в зависимости от того, написано оно или сказано устно. Почти все радикальные феминисты, как устно, так и в своих публикациях, таких, как «Прочь с наших спин» (Off Our Backs), уделяют значительное внимание – и достаточно много места – проблемам бедности и ее феминизации, проблеме женщин в тюрьме, расизму, однако мы, в отличие от либералов и социалистов, уделяем больше внимания влиянию расы и класса именно на женщин.

Именно радикальный феминизм обращает внимание на насилие, затрагивающее все сферы жизни женщины, включая насилие со стороны мужчин, -хотя канадские марксисты-феминисты, такие, как Дороти Смит (Dorothy Smith) и Мэри О’Брайен (Mary O’Brian), и говорят о такого рода насилии и обращают внимание на неудачную попытку марксистов разрешить эту проблему. Мы не говорим «ругань супругов». Мы говорим об оскорблении женщины. И напротив, в программе десятинедельного университетского курса «Феминистические течения в социальных науках», подготовленной феминистом-социалистом одного университета Среднего Запада, не было ни одной темы, посвященной насилию над женщинами. А в программе о женщинах и труде, разработанной другим социалистом-феминистом, не было ни малейшего упоминания о сексуальных домогательствах.

Если взглянуть на конкретные проблемы феминизма, видно, как радикальные феминисты отличаются от других видов феминистов. Мы не считаем, что изнасилование, побои, сексуальные домогательства, инцест и сексуальное насилие против детей совершаются больными мужчинами или что они являются результатами сексуальных стереотипов, как считают либеральные феминисты. Мы также не считаем эти действия результатами безработицы или подавления работающих мужчин низшего класса, как считают социалисты-феминисты. Мы считаем, что это совершается, статистически говоря, нормальными мужчинами, которые делают это, потому что им это нравится, а также потому, что считают, что имеют право на женщин как на товар и на услуги женщин как класса, причем к этому классу относятся также дети и немощные престарелые – поскольку все они женщины. Так, МакКиннон пишет: «Если на своем рабочем столе вы не видите кровавых следов, вы пишите не о женщинах» (Feminism Unmodified, 5). А я писала, что анализ положения женщины без привлечения понятия женоненавистничества не стоит и ломаного гроша (в обозрении Mothers on Trial, 1988).

Мы не считаем «суррогатное материнство» или другие воспроизводящие технологии примером женской свободы выбора, как это делают многие либеральные феминисты. На самом деле, мы считаем «женскую свободу выбора» оксюмороном (сочетанием противоположных по значению слов – прим. пер.), либеральной идеологией, прикрывающей наше отсутствие выбора. Мы не считаем порнографию экспансией женской свободы секса или голоса, защищенной Первой поправкой. Мы скорее считаем, что она, представляя подчинение сексуальным, этим пропагандирует изнасилование. Большинство из нас поддерживают модель закона, основанную на антипорнографических гражданских правах МакКиннон-Дуоркин (Dworkin), хотя и отвергают закон о непристойности, считая его уголовным, а не гражданским средством. Гражданское право защищает пострадавшую сторону; уголовное право – государство. Это не цензура, то есть не предупреждающее ограничение, а половая дискриминация.

Мы не боимся сказать, как часто говорила МакКиннон, что взгляд на насилие против женщин как не только социальное явление не является исключительной характеристикой феминизма, хотя среди многих феминистов слово «жертва» и является табуированным. В то время как мы понимаем, насколько полезно, с терапевтической точки зрения, говорить женщинам, подвергшимся изнасилованию, побоям и т.п., что они не жертвы, а уцелевшие, мы тем не менее не смешиваем политический анализ с терапией. Кроме того, отмечает МакКиннон, почему бы не считать открытие женщинам правды об их положении, об эндемическом характере насилия против женщин феминистическим действием? Не достаточно ли много и так нас обманывали мужчины?

Считается, что феминистам не только не следует говорить о преследовании женщин, но им также не следует и выражать свое негодование. Женщины говорят: «Раньше я часто испытывала злость». Их нынешний отказ от злости упрощает коалиционную политику. Насколько мне известно, феминистическая коалиционная политика служит скорее политике, чем феминизму. Радикальные же феминисты все еще полны злости, все еще используют слово «жертва» и настороженно относятся к коалициям.

Хотя из-за приписываемой нам веры в различие сущности мужчины и женщины нас и назвали «культурными феминистами», в большинстве своем мы считаем, что наш опыт, включая сексуальный, конструируется социально. Мы согласны с Андриенной Рич, что должны всегда ставить вопрос: «А что это означает для женщин?». Также мы считаем, что гетеросексуальность принудительна, то есть существуют санкции, предупреждающие отклонения от нее.

Радикальные феминисты расходятся во взглядах на проблему материнства; одни считают, что оно сохранится как основа отношений и в идеальном обществе будущего, а другие, такие, как одна из первых радикальных феминистов, Суламифь Файерстэун, (Shulamith Firestone), считают его причиной нашего угнетенного положения.

Мы согласны с Одри Лорд (Audre Lorde), что мы не можем использовать орудия хозяина (то есть традиционную, мужскую, методологию), чтобы разрушить его дом. Следовательно, данная статья написана не в стандартном (то есть не в мужском) академическом стиле. Мы также согласны с Мэри Дейли (Mary Daly), что традиционные «колодки для ума», навязываемые образованием, схожи с китайскими колодками для ног (Webster’s First New Inergalactic Wickedary of the English Language [1987], 210).

Мы не согласны с предложенной Дороти Диннерштейн (Dorothy Dinnerstein) и Нэнси Чодорэу (Nancy Chodorow) модной теорией, суть которой в том, что если бы социализация детей осуществлялась не только матерями, но и отцами, то после революции произошло бы отмирание женоненавистничества как явления. Мы воспринимаем рассказы женщин об изнасиловании их отцами слишком серьезно, чтобы доверить им наших детей. Радикальные феминистки Джудит Аркана (Judith Arcana) и Рич говорят, что разрешение проблемы материнства как института лежит в единении матерей с другими женщинами, а не с мужчинами. Некоторые радикальные феминисты, такие, как Джеффнер Аллен, Моника Уиттиг и Кристин Дельфи (Jeffner Allen, Monique Wittig, Сhristine Delphi), считают, что в наше время женщинам не следует быть матерями. Другие радикальные феминисты полагают, что отношения матери и ребенка сохранятся и в будущем идеальном обществе. Некоторые из первых радикальных феминистов, такие, как Файерстэун, считали причиной нашего угнетенного положения способность женщины к воспроизводству; другие считают нашу способность к материнству нашей силой.

Если в 1970-е гг. стратегии и тактике уделялось мало внимания, то в 1980-е гг. феминисты стали более ориентированными на действие в области борьбы против порнографии и за организацию низкооплачиваемых женщин. Последнее является также целью и социалистического феминизма. По словам Энн Дуглас (ее рукопись не опубликована), и радикальный, и лесбийский феминизм – политические теории, «связанные исторически и эпистемологически»: оба эти вида феминизма исходят из посылки, что «мужчины в любом обществе образуют отдельный от женщин класс или касту», а также что «класс или каста мужчин угнетает женщин». Как радикальные, так и лесбийские феминисты считают личное политическим. Такая система убеждений ведет скорее к организации коллектива, а не иерархии.

Что касается истории, то теория радикального феминизма была разработана женщинами Бостона и Нью-Йорка, которые, борясь за свободу подчиненных расовых групп, осознали, что они сами подчинены как в сексе, так и в труде своим мужикам-товарищам по борьбе <...>. Они поняли, что причиной подавления женщин является господство мужчин, а также то, что такие экономические проблемы, как колониализм, развивались «как продолжение господства мужчин над женщинами» (J.Donovan, Feminist Theory: The Intellectual Traditions of American Feminism [1985], 142, citing Roxanne Dunbar). Радикальные феминисты призывали женщин не работать вместе с мужчинами; Дана Денсмор (Dana Densmore) подчеркивала, что сексуальная революция – лишь еще одна уловка, чтобы подчинить женщин. Члены организации «Радикальные феминисты Нью-Йорка», образовавшейся в 1979 г., считали, что угнетенное положение женщины проистекает от психологических причин, в частности вследствие потребности мужчины самоутвердиться в качестве мужчины за счет подчинения себе женщины. В классических работах радикального феминизма Kate Millet, Sexual Politics (1970), Susan Brownmiller, Against Our Will (1975) и Phyllis Chesler, Women and Madness (1972) показана институционализация мужского господства в литературе, в законе об изнасиловании, а также в психотерапии.

Чтобы понять различие между аналитиками радикального феминизма и аналитиками социалистического и либерального феминизма, следует обратить внимание на то, что первые описывают мир таким, какой он есть, и делают выводы на основании этого анализа. Вторые же, имея целью построить гуманистическое, бесклассовое, нерасистское, несексистское общество, больше всего внимания в своем анализе уделяют тому, как этой цели достичь. Таким образом они смягчают ужасы жизни женщин в настоящем и в прошлом, в частности это относится к женоненавистничеству и насилию мужчин над женщинами.

О, если бы исследования радикальных феминистов были неверными! Если бы групповое изнасилование не было зрелищным! Если бы инцест и сексуальные преступления против детей были исключениями, как мы когда-то думали! Если бы женщины, подвергшиеся побоям, могли отстоять справедливость в суде! Если бы бедность не претерпевала феминизации! <...> Если бы либералы были правы и законодательство было решением проблем! Если бы социалисты были правы и социалистическая революция была решением проблем! Если бы феминистское духовенство было право, и феминистические ритуалы и поклонение богиням разрешили бы наши материальные проблемы, а Пентагон успокоился бы кольце женщин!

Я согласна с МакКиннон, что хотя наш анализ и показывает тотальность угнетения, как феминисты мы посвящаем себя сопротивлению; «так же, как единство сестер обрело силу, когда женщины были слабы, оно займет свое место и среди классической алхимии политической истории» (Feminism Unmodified, 3).

Pauline B. Bart

 

•        Brownmiller, S. (1975) Against Our Will: Men, Women and Rape, Simon & Schuster: N.Y.

•        Chesler, P. (1972) Women and Madness, Doubleday: N.Y.

•        Donovan, J. (1985) Feminist Theory: The Intellectual Traditions of American Feminism, Frederick Ungar: N.Y.

•        Millett, K. (1970) Sexual Politics, Doubleday: N.Y.

 

Сексизм – это дискриминация индивидов или предвзятость по отношению к ним по причине их пола, особенно часто этим словом обозначают дискриминацию женщин. Восприятие людьми мужчин и женщин конструирует принципы, на основе которых строится поведение по отношению к определенному полу. Много исследований было посвящено изучению того, как восприятие индивидами определенного пола влияет на (1) оценку выполнения; (2) достижение; (3) отношение к детям и общение с ними, а также на (4) концептуализацию психического здоровья. Результаты этих исследований обычно показывали, что определение гендерных ролей, принятое в западной культуре, отчасти основывается на предположениях о видах деятельности, стиле жизни и способностях, которые считаются подобающими для мужчин и женщин. Различия соотносились с традиционными стереотипами о чертах характера. Например, мужчин обычно описывали при помощи характеристик, отражавших рациональность, настойчивость и умелость (то есть объективность, уверенность в себе, независимость). Виды занятий, считающиеся «подобающими для мужчин», связаны с этими чертами характера: юрист, полицейский, врач и менеджер компании. Для описания женщин брались такие черты, как покорность, субъективность, эмоциональность и мягкость. Традиционные «подобающие женщинам» виды занятий – это учительница начальных классов, машинистка, библиотекарь и медсестра. Как черты характера мужчины, так и мужские виды деятельности оценивались мужчинами и женщинами как более желанные, важные и престижные.

В соответствии со стереотипами оказалось, что как мужчины, так и женщины оценивают профессиональную работу мужчин намного выше, чем идентичную работу женщин. <...>

 

Половое разделение труда традиционно считается естественным устройством, на котором основывается вся экономическая специализация и социальная структуризация, ведущая к формированию групп родственников и семьи. Исследователи уделяли особое внимание главным образом последствиям разделения труда, а не его причинам. На самом деле, его истоки и причины неизвестны, хотя на основе фактических и предполагаемых различий между полами и были разработаны различные гипотезы. Так, физическая сила мужчины, участие женщины в биологическом и социальном воспроизводстве (что обычно воспринимается скорее как фактор, препятствующий ее социальному самоутверждению, а не способствующий ему), а также различия в психическом и умственном развитии считались причинными факторами полового разделения труда. Наиболее заметной является выстроенная на основе этих посылок гипотеза о мужчине-охотнике, согласно которой мужчина – это самый первый и самый главный добытчик в человеческой истории, занявший центральное место во всем экономическом и социальном развитии.

Этот традиционный подход также не объясняет (1) межкультурные различия в том, чем занимается определенный социальный пол (например, прядение – женский вид деятельности у народности гуайиро из Колумбии и мужской – у коги, тоже из Колумбии); (2) распределение сходных видов деятельности между мужчинами и женщинами одной культуры (например, у живаро из Эквадора садоводством занимаются женщины, а выращиванием и сбором маиса – исключительно мужчины); и наконец, (3) гибкость видов занятий, приписываемых определенному социальному полу (например, у мазахуа из Центральной Мексики во время затянувшихся национальных и культурных кризисов мужчины и женщины поменялись видами деятельности, которые традиционно приписывались определенному социальному полу). Таким образом, различия в половом разделении труда и гибкость, проявляемая в определенных ситуациях, отчетливо показывают, что он не является биологически предопределенным, а в значительной степени появляется под воздействием идеологических представлений социальной системы. Это важно, так как культурное значение полового разделения труда определяется не выполнением той или иной деятельности, а оценкой ее значимости.

Определенные области знания особенно важны для того, чтобы мы лучше поняли это явление. История доисторических обществ показывает раннюю организацию человеческого труда. В самом деле, организация нашими предками собирания и охоты иллюстрирует одну из центральных проблем нашей дискуссии. Мифология приводит рационалистические обоснования, оправдания и объяснения людьми того, как и почему они делают то, что делают. Мифы содержат много подтверждений приписывания того или иного вида деятельности определенному социальному полу, что позволяет нам понять «замыслы обществ относительно ролей полов» и, следовательно, их объяснения системы разделения труда между мужчинами и женщинами. Межкультурные исследования социализации имеют огромное значение для нашего понимания целей и идей общества, поскольку данные этих исследований показывают, как люди готовят следующее поколение к выполнению его ролей. Модели социализации отчетливо выражают представления общества о социальном поле и его значимости.

Ввиду интереса к последствиям, а не к причинам, ввиду акцента на настоящем и подхода, ориентированного в значительной степени на мужчину, традиционная школа разработала одностороннюю картину полового разделения труда. В результате значение охоты переоценивалось по сравнению со значением собирания. Вместо того чтобы интерпретировать ранние модели разделения труда в их собственном историческом контексте, исследователи прикладывали современные западные модели концептуализации гендера к началу человеческой истории. Встречающиеся в мифах роли женщин как создателей, инициаторов и активных агентов недооценивались, и межкультурные исследования социализации, за небольшими исключениями, были направлены только на мужчин. Традиционное исследование полового разделения труда по существу игнорировало деятельность женщины, связанную с беременностью и воспитанием детей, так же, как и участие мужчины в этой сфере. Вследствие этого терминология, методология и теории отражают ориентированное на мужчину понимание труда и его роль в оценивании значимости человека для общества.

Так как западные общества исходят из универсального значения приписываемого определенному полу вида деятельности и его оценки, что в реальности упускает из виду огромное количество межкультурных различий, существующие гипотезы полового разделения труда добились всемирного признания и оказывают влияние на национальную политику и международные программы.

См. также: G.P.Murdock and C.Provost, «Factors in the Division of Labor by Sex: A Cross-Cultural Analysis,» Ethnology 12 (1973): 203-225. P.R.Sunday, Female Power and Male Dominance: On the Origins of Sexual Inequality (London, 1981).

Maria-Barbara Watson-Franke

 

Сексуальные домогательства рассматривались федеральным судом как форма половой дискриминации, объявленная противозаконной VII статьей Акта о гражданских правах 1964 г. IX статья Поправки об образовании 1972 г. распространила действие этого закона и на сферу образования. Непрошеные сексуальные предложения, просьбы оказать сексуальную любезность, а также прочие вербальные и физические действия сексуального характера считаются сексуальным домогательством, если (1) подчинение таким действиям оказывается прямым или косвенным условием продвижения индивида по служебной лестнице или на учебном поприще, (2) подчинение индивида таким действиям или сопротивление им используется как основа для принятия решений, касающихся карьеры или учебных успехов этого индивида, или же (3) цель таких действий или их результат – без всяких оснований помешать учебе или работе индивида или создать запугивающую, враждебную или оскорбительную обстановку на месте работы или учебы (Отчет полиции, университет Миннесоты).

Хотя сексуальные домогательства – далеко не новое явление, эта проблема не волновала общественность вплоть до подъема женского движения в 1970-е и 1980-е гг. Хотя она и была зафиксирована в Акте 1964 г., только в 1974 г. федеральный суд впервые решил, что месть на работе по отношению к отклонявшей сексуальные предложения женщине-сотруднику являлась половой дискриминацией (Williams v. Saxbe, 413 F. SupP. 654, 66 D [DDC 1976]).

В 1980 г. федеральная Комиссия по соблюдению равных возможностей в сфере занятости (Equal Employment Opportunity Commission – EEOC) в качестве поправки к своему «Руководству к половой дискриминации» опубликовала свое определение сексуальных домогательств. Это определение включало вышеупомянутое сексуальное подчинение как прямое или косвенное условие успешной карьеры индивида и уделяло особое внимание запугивающей или оскорбительной рабочей обстановке. Согласно решениям суда и Комиссии, работодатель ответствен за сексуальные домогательства, «независимо от того, разрешал ли он подобные действия, знал о них или должен был знать».

Несмотря на четкие указания в федеральных законах, проблема сексуальных домогательств остается болезненной и сложной. Мифы о жертве, «провоцирующей домогательства», настолько распространены, что женщины часто ожидают скептического отклика на свои жалобы. В сочетании с тем, что сексуальные домогательства часто имеют место в ситуации, где стороны обладают разным объемом власти, это создает такую обстановку, что пострадавшие неохотно ищут справедливости. Однако перед лицом растущего внимания общественности к подобным проблемам эта обстановка начинает изменяться.

Наше общество долго скрывало проблему сексуальных домогательств. По мере того как все большее число пострадавших отказываются молчать, а также по мере того, как в нашем обществе все больше мужчин и женщин считают подобные домогательства нарушением как этнических, так и юридических прав, предпринимаются действия по информированию и защите потенциальных или реальных жертв. Однако работающие в этой сфере специалисты предупреждают, что эти проблемы более устойчивы и распространены, чем это обычно признается.

Перевод с англ. М.Добряковой

 

•     Лекция 15