Материалы по криминалистике / Материалы по криминалистике / Белкин_учебник / Курс криминалистики. В 3-х т. Т.2._Белкин Р.С_2001, 3-е изд

141

наиболее верно отражает обстановку реальной борьбы, более точно оценивает информацию, которая поступает к нему в ходе расследования”.

Приоритет в исследовании путей приложения теории рефлексивных игр к следственной практике принадлежит А. Р. Ратинову. Небезынтересно, что содержание рефлексии он демонстрировал путем описания эпизода с розыском преступника: “... представим себе такой эпизод, - писал А. Р. Ратинов, - следователь предпринимает розыск преступника, скрывшегося с места совершения преступления. Наиболее вероятно он мог уйти двумя путями: один из них (А) удобнее для движения, но проходит по людным местам и поэтому опаснее, другой (Б) труднее, но менее опасен. Преследуемый рассуждает так: “Путь Б надежнее А, поэтому я выбираю путь Б”.

Следователь, оценивая обстановку, должен воспроизвести ход рассуждения преступника: “Он знает, что путь Б для него надежнее, чем путь А, и потому выбирает путь Б - значит, я должен его преследовать по этому пути”.

Однако, если преступник не уступает следователю в рефлексии, он может рассуждать так: “Следователь полагает, будто я, зная, что путь Б надежнее, двинусь по нему, и станет преследовать меня по этому пути. Значит, я выбираю путь А”.

Если следователь превосходит преступника в рефлексии, он, воссоздав мысленно ход его рассуждений и их результат, примет соответствующее решение и захватит разыскиваемого. Но может случиться и так, что преступник “переиграет” следователя в этом соревновании, более точно и на более высоком уровне имитируя решение своего противника”.

Теория рефлексивных игр предполагает не только предвидение решений противника, но и оказание влияния на формирование этих решений в желательном для следователя направлении. Здесь мы вплотную подходим к проблеме так называемой следственной хитрости, которую предполагаем специально рассмотреть в дальнейшем. Теперь же ограничимся указанием способов воздействия следователя на формирование решения разыскиваемым или лицом, принимающим меры к сокрытию объектов розыска.

I. Во-первых, это передача следователем информации, влияющей на формирование у противостоящей стороны желательного для следствия решения. Эти решения могут быть следующих видов:

•а) об отказе от дальнейших попыток уклонения от следствия и суда или от дальнейшего сокрытия искомых объектов;

•б) о выборе определенного, уже известного следователю места дальнейшего пребывания разыскиваемого или места сокрытия объектов розыска;

•в) о совершении действий, изобличающих пособников разыскиваемого или укрывателей искомых объектов;

•г) о совершении действий, желательных для следователя и приводящих к успешному окончанию розыска.

О воздействии методов передачи информации подробно пишет А. В. Дулов, хотя и не применительно к розыскной деятельности. Он справедливо

142

подчеркивает, что этот метод во всех случаях должен предоставлять лицу, на которое оказывается воздействие, полную самостоятельность в усвоении, переработке, осмысливании переданной ему информации, в принятии решения.

II. Во-вторых, это “побуждение к действиям в затрудненной обстановке при ослабленных силах. Например, лишая разыскиваемого преступника надежного убежища, следователь вынуждает его скрываться без документов, в ненадежных укрытиях”. Аналогичными будут действия следователя по блокированию мест, удобных для сокрытия объектов розыска.

III.В-третьих, это использование в желательном для следователя направлении влияния родственных и иных связей противостоящей стороны. Это фактически метод косвенного убеждения, оказывающийся особенно эффективным, когда противостоящая сторона испытывает сомнения в правильности своих действий и неуверенность в них.

Метод рефлексии весьма эффективен при розыске искомых объектов путем обыска. Еще В. И. Громов в этой связи отмечал: “Опытом лиц, занимавшихся специально розыскной деятельностью, выработано... правило, которым рекомендуется руководствоваться при обыске: нужно поставить себя в положение обыскиваемого, учесть его психологию, его профессию, уклад его жизни, характер и привычки и задать себе вопрос: куда бы догадался или попытался сам производящий обыск спрятать разыскиваемый предмет, если бы сам жил в обстановке и условиях обыскиваемого и обладал бы одинаковой с ним степенью развития, одинаковыми профессиональными навыками и способностями. Между тем история уголовных расследований показывает, что даже известные своим опытом и прославленные успешным раскрытием громких уголовных дел сыщики обыкновенно при обысках пользовались шаблонными приемами и искали объекты преступления в таких местах, где обычно такие предметы прятались раньше преступниками или где бы они сами спрятали, если бы им пришлось прятать эти предметы”.

Стремясь превзойти будущего обыскивающего в ранге рефлексии, лицо, скрывающее объекты розыска, также пытается поставить себя на его место, представить себе не только ход рассуждений обыскивающего, но и учесть факторы, могущие оказать влияние на его поведение и действия. А. В. Дулов называет некоторые такие факторы психологического характера: утомление и появление автоматизма в действиях следователя, брезгливость, проявление такта и других благородных побуждений со стороны следователя, наличие у него установки на скрытый характер места нахождения искомого объекта, что влечет невнимательное отношение к предметам, лежащим на виду, и т. д.

Мы не останавливаемся подробнее на психологии обыска, поскольку эта проблематика сравнительно детально разработана в криминалистической и судебно-психологической литературе. Иное положение сложилось в области психологии розыскных мероприятий, осуществляемых следователем. Насколько нам известно, специальных исследований этих вопросов не проводилось ни в криминалистике, ни в судебной психологии, и это, несомненно, затрудняет разработку тактики розыска.

Закономерности возникновения доказательств и работы с ними,

143

проявляющиеся в розыскной деятельности и “управляющие” ею, обусловливают те требования, которые предъявляются к ней и соблюдение которых обусловливает ее эффективность. Представляется, что к числу этих требований могут быть отнесены: оперативность розыска, тактическая, логическая и психологическая обоснованность розыскных мероприятий, согласованность розыскных мероприятий с оперативно-розыскными мерами органов дознания и сочетание тех и других со следственными действиями, осуществляемыми в розыскных целях.

Оперативность розыска понимается нами как система характеризующих его качеств, в которую входят быстрота и непрерывность розыска, активность субъекта розыска, массированность привлекаемых сил и средств.

Динамизм следственных ситуаций, быстрота рассеивания доказательственной информации и “старения” информации ориентирующей, процессы отчуждения и ослабления коммуникабельности жителей современных больших городов, возможности средств сообщения и связи требуют незамедлительной реализации принятых решений о проведении розыскных мероприятий. Дефицит времени становится постоянно действующим фактором розыска. Он диктует необходимость быстроты розыска, непрерывности осуществления розыскных мероприятий, привлечения для их одновременного производства массированных сил и средств в целях максимального расширения фронта розыска в минимальном временном интервале.

Оперативность розыска должна обеспечить максимальное сокращение промежутка между установлением и обнаружением объекта розыска. Когда эта задача решается на начальном этапе расследования, она становится элементом деятельности, обозначаемой в практике, как розыск по горячим следам, или, более точно, раскрытие преступления по горячим следам. Это понятие охватывает комплекс неотложных следственных действий, розыскных и оперативно-розыскных мероприятий, позволяющих не только установить и обнаружить, но и изобличить преступника в течение нескольких суток с момента обнаружения преступления.

Тактическая обоснованность розыска выражается в учете складывающихся следственных ситуаций, определении круга и последовате- льности розыскных мероприятий и проводимых в розыскных целях следственных действий, выборе момента их осуществления и прогнозировании ожидаемых результатов. Тактическая обоснованность розыска связана с его психологической обоснованностью, о которой, как о психологических основах розыска, мы говорили ранее. К сказанному можно добавить, что к числу качеств, которые должен проявить субъект розыска, следует отнести целеустремленность, настойчивость в достижении цели розыска, что особенно важно, когда розыск принимает затяжной характер или осуществляется после приостановления производства по делу.

Логическая обоснованность розыска заключается в логической непротиворечивости планируемых мер, логичности плана розыска и вносимых

144

в него по ходу дела изменений, обоснованности розыскных версий, принимаемых в процессе розыска решений, в логическом анализе действий противостоящей стороны.

Согласованность между элементами розыскной деятельности следователя и между этой деятельностью и оперативно-розыскными мерами органов дознания означает:

1)единство цели розыскных мероприятий и следственных действий, осуществляемых в процессе розыска, дополнительный характер тех и других по отношению друг к другу, комплексность их планирования и проведения;

2)тесное взаимодействие и деловое непрерывное сотрудничество между субъектами розыскной деятельности в целом - следователем и оперативными работниками, о чем речь будет специально идти далее.

6.3. Характеристика содержательной стороны розыска как объекта криминалистической теории

Содержательную сторону розыска как объекта криминалистической теории составляют его организация и планирование, розыскные мероприятия следователя и розыскные возможности следственных действий.

Организация розыска предполагает учет и расстановку наличных сил и средств, определение форм и методов взаимодействия с оперативными аппаратами органов внутренних дел, анализ исходной информации. С организацией неразрывно связано планирование розыска, осуществляемое на основе выдвинутых розыскных версий. Как верно отмечал И. М. Лузгин, содержание плана розыска зависит от объектов розыска.

Существенным элементом организации розыска является определение форм и методов взаимодействия следователя и участвующих в розыске оперативных работников.

Известно, что после возбуждения уголовного дела орган дознания вправе предпринимать какие-либо действия, направленные на установление истины, лишь по поручению следователя. Такое поручение составляет правовую основу взаимодействия при розыске. И. М. Лузгин, рассматривая взаимодействие при розыске в тактико-криминалистическом плане, различал общие основания (условия) и специальные методы осуществления взаимодействия. В качестве общих оснований он расценивает совместные розыскные версии и план розыска; специальные методы взаимодействия зависят от объектов розыска.

Наличие совместных розыскных версий едва ли можно считать условием взаимодействия. Разумеется, совпадение мнений следователя и оперативного работника относительно вероятного местонахождения объекта розыска облегчает их сотрудничество. Однако такое совпадение не является обязательным; оперативный работник вправе выдвинуть и проверить свою розыскную версию, если это не идет вразрез с поручением следователя. Следует согласиться с А. М. Лариным, который считает, что следователь лишь определяет задачу розыскных мероприятий, но не определяет, не предписывает определенных методов решения этой задачи оперативным работником. Совместные розыскные версии и согласованный план розыскных мероприятий

145

представляют собой, по нашему мнению, не условие, а форму взаимодействия. Взаимодействие, осуществляемое в форме согласованных действий, с

нашей точки зрения, имеет четыре уровня.

На первом уровне следователь и оперативный работник проводят параллельно одноименные розыскные мероприятия, например, преследование преступника по разным возможным путям его ухода с места преступления. Взаимодействие осуществляется путем обмена информацией о ходе преследования.

Второй уровень взаимодействия - проведение оперативным работником розыскных мероприятий, обеспечивающих розыскную деятельность следователя. Например, установление местонахождения свидетеля, обнаружив которого, следователь впоследствии сможет его допросить и получить необходимую информацию о возможных местах нахождения обвиняемого.

Третьим уровнем взаимодействия можно считать передачу оперативному работнику следователем информации, полученной последним при проведении розыскных мероприятий и следственных действий, важной для выполнения розыскного требования следователя.

Наконец, четвертый, самый высокий уровень этой формы взаимодействия - это проведение розыскной оперативно-тактической комбинации, под которой мы понимаем комплекс взаимосвязанных и взаимообусловленных оперативно-розыскных мер, розыскных мероприятий и следственных действий, преследующих одну общую цель и выполняемых в определенной последовательности. При этом следует специально оговориться, что это комплекс самостоятельных мероприятий и действий, а не противозаконный гибрид типа пропагандировавшихся некогда в оперативно- розыскной практике “оперативно-следственных” действий.

О розыскной тактической операции (комбинации) упоминают А. А. Закатов, Е. Ф. Коновалов и вместе с ним Е. К. Кагин. По мнению А. А. Закатова, структура такой операции содержит следующие элементы: 1) цель; 2) объекты; 3) субъекты; 4) условия (конкретная следственная ситуация); 5) средства; 6) способы достижения цели (конкретная программа действий. Однако пример, которым он иллюстрирует розыскную операцию с целью обнаружения и задержания подозреваемого, представляет собой обычный набор следственных действий и поисковых мероприятий, проводимых параллельно с осмотром места происшествия. В нем отсутствует определяющий признак операции - жесткая и незаменимая связь между ее элементами.

В статье Е. К. Кагина и Е. Ф. Коновалова определяются некоторые цели розыскных операций, раскрытые ранее в статье Е. Ф. Коновалова 1986 г. Это: непосредственное обнаружение преступника либо лишение его надежных укрытий; притупление бдительности разыскиваемого и в итоге совершение действий, обеспечивающих результативность розыска; создание у разыскиваемого убеждения о лишении его надежных мест укрытия; вынуждение разыскиваемого к использованию своих связей или посещению мест, где он может быть задержан. Эти цели нам представляются вполне

146

обоснованными, но, как справедливо указывают сами авторы, возможно проведение операций и с иными целями, например, по склонению разыскиваемого к явке с повинной.

Следующей формой взаимодействия является передача следователю оперативной информации, полученной оперативным работником из негласных источников. Такая информация передается вместе с рекомендациями о путях и способах ее использования следователем.

Третьей формой взаимодействия можно признать совместное обсуждение результатов розыскной деятельности, выявление недостатков в осуществлении взаимодействия и принятие мер к их устранению. В работах И. Н. Голубкова, А. Х. Кежояна, Ф. Ю. Бердичевского, Н. А. Якубович, А. М. Сербулова, П. А. Олейника и А. Г. Птицына, В. Г. Алимджанова и других авторов называются типичные недостатки этого рода деятельности. В обобщенной форме они выглядят следующим образом:

1)разобщенность розыскных действий следователя и органа дознания;

2)отсутствие планирования и четкой координации следственных действий и оперативно-розыскных мер;

3)отсутствие личного контакта между следователем и оперативным работником;

4)постановка перед органами дознания розыскных задач слишком общего, неконкретного характера;

5)поручение следователями оперативным работникам заданий, не имеющих ничего общего с оперативно-розыскной деятельностью или невыполнимых в данной конкретной ситуации;

6)самоустранение следователей от розыскной деятельности и возложение розыска целиком на органы дознания.

Н. А. Якубович называет еще одну форму взаимодействия следователя с оперативными работниками: совместные выезды в другие районы для производства следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий, в том числе и в розыскных целях.

В литературе высказываются и иные мнения об условиях и формах взаимодействия следователя с органом дознания. Так, И. Ф. Герасимов считал условиями взаимодействия строжайшее соблюдение законности, плановость, быстроту, активность, широкое применение научно-технических средств, обязательное привлечение общественности, правильное, основанное на законе отношение к оценке доказательств, хорошее знание каждым участником взаимодействия полномочий и форм деятельности органов следствия и дознания, предварительного понимания роли друг друга. Формы взаимодействия он делил на процессуальные и организационные. Помимо названных нами форм взаимодействия, имеющих общее значение, И. Ф. Герасимов называл такую форму, как “взаимодействие следственных и оперативных работников по территориальному принципу, в частности, на следственном участке”.

Концепция И. Ф. Герасимова вызывает возражения. Не следует сводить до уровня условия взаимодействия такой принцип государственности и

147

судопроизводства в целом, как соблюдение законности. Из всех остальных названных условий в качестве таковых, с нашей точки зрения, можно признать плановость и знание участниками взаимодействия полномочий и правильное понимание роли друг друга. Быстрота и активность как принципы судопроизводства характеризуют действия сторон взаимодействия, но не само взаимодействие: это не его качество и уж тем более не условия его осуществления.

Условием осуществления взаимодействия никак не могут быть ни “широкое применение научно-технических средств”, ни “обязательное привлечение общественности для оказания помощи в предупреждении и расследовании преступлений”. Взаимодействие, как деловое сотрудничество между следователем и оперативным работником, само по себе никак не зависит от того, применяют ли участники взаимодействия технические средства и в каком объеме. Если бы еще речь шла о технических средствах взаимодействия, скажем, о средствах передачи информации, оргтехнике и т. п., то с известной натяжкой применение таких средств можно было бы рассматривать как условие общения взаимодействующих сторон, но и в этом случае не как условие самого взаимодействия. Общественность же, как нам кажется, здесь вообще ни при чем: речь идет о взаимодействии между органами предварительного следствия и дознания, а не между ними и общественностью. Что же касается “правильного отношения к оценке доказательств”, то смысл этого положения весьма неясен и прокомментировать его затруднительно.

Поскольку мы коснулись вопроса взаимодействия следователя и оперативного работника лишь в связи с розыскной деятельностью следователя, нет необходимости более подробно рассматривать эту проблему, достаточно детально исследованную и в криминалистике, и в уголовно-процессуальной науке, и в теории оперативно-розыскной деятельности. Обратимся к характеристике такого существенного элемента содержательной стороны розыска, как розыскные мероприятия следователя.

Классификация розыскных мероприятий следователя в криминалистике отсутствует. Обычно она заменяется более или менее подробным перечнем таких мероприятий. Так, например, А. М. Сербулов в этот перечень включает направление розыскных требований, заградительные мероприятия, меры по обнаружению преступника при его явке в военкомат, сберкассу и т. д. Е. Ф. Коновалов называет такие розыскные мероприятия следователя, как: истребование личного дела разыскиваемого и иных документов; направление отдельных розыскных поручений; проверки (по паспортным столам, адресному бюро, органам ЗАГС, пунктам организованного набора рабочей силы и т. д.); изучение архивных материалов (уголовного дела, архивных розыскных материалов и т. д.); направление запросов в учетно-регистрационные аппараты органов внутренних дел; “прочесывание” местности.

А. А. Закатов разделил розыскные действия на процессуальные (объявление розыска обвиняемого (ст. 196 УПК), дача розыскных поручений и указаний органам дознания (ст. 127 УПК), привлечение общественности к участию в розыске) и непроцессуальные (рассылка следователем запросов в

148

разные инстанции, беседы с осведомленными лицами, проверки на предприятиях, в учреждениях и организациях, проверки по учетам ОВД, информирование населения с помощью средств массовой информации и др.).

Мы полагаем, что розыскные мероприятия, которые могут быть осуществлены следователем, классифицируются следующим образом:

1)мероприятия, преследующие цель получения исходной информации для розыска;

2)мероприятия, проводимые с целью задержания преступника по горячим следам;

3)мероприятия блокирующего и “сторожевого” характера;

4)мероприятия, преследующие цель обнаружения объектов розыска;

5)мероприятия, направленные на активизацию розыска и расширение круга его участников.

Считая розыск как объект криминалистической науки частью предварительного следствия, мы полагаем, что к нему применимо принятое в литературе деление процесса расследования на начальный и последующий этапы. Для начального этапа розыска характеры мероприятия первой и второй групп, для последующего - третьей и четвертой. Мероприятия пятой группы могут осуществляться на обоих этапах. Разумеется, это распределение условно, поскольку применение того или иного мероприятия зависит от конкретной следственной ситуации и момента начала розыска.

Дискуссионным остается пока вопрос о тактике розыскных мероприятий. Здесь, как и в тактике процессуальных действий, можно обнаружить различный подход к решению проблемы. По мнению В. И. Попова, розыскные приемы всех видов носят тактический характер. Этой точке зрения созвучны развиваемые И. Ф. Герасимовым взгляды на наличие тактического начала у таких процессуальных действий, как привлечение в качестве обвиняемого, предъявление обвинения, окончание следствия и представление материалов законченного производства и др. Ученик И. Ф. Герасимова А. А. Филющенко писал о тактике применения мер пресечения, о тактике возмещения материального ущерба, причиненного преступлением.

Иную позицию занял Е. Ф. Коновалов. О тактических приемах он говорил применительно к розыскной деятельности следователя в целом с учетом характера объектов розыска. Так, при розыске скрывшегося обви- няемого применяются, по его мнению, следующие тактические приемы:

1)создание условий, побуждающих разыскиваемое лицо действовать в затруднительной для него обстановке, мешающих ему свободно передвигаться, отыскивать убежища и длительное время скрываться в них;

2)проведение комплекса следственных действий и розыскных мероприятий, по возможности, во всех местах вероятного нахождения или возможного появления преступника, что сковывает свободу передвижения преступника;

3)осуществление комбинации мероприятий по созданию ситуации, вынуждающей скрывающегося для связи с необходимыми ему людьми посетить то или иное место, находящееся под наблюдением органов следствия;

149

4)создание ситуации, затрудняющей правильную оценку разыскиваемым обстановки, в которой осуществляется розыск;

5)склонение разыскиваемого через его связи к явке с повинной;

6)выявление путей поддержания связи с разыскиваемым, используемых его родственниками, знакомыми и другими лицами;

7)повторное проведение комплекса следственных действий и розыскных мероприятий в местах наиболее вероятного нахождения разыс- киваемого через определенные промежутки времени;

8)использование помощи соучастников разыскиваемого, если в их отно- шении избрана мера пресечения, не связанная с лишением свободы.

Из приведенного перечня следует, что речь идет, по сути, не только и, пожалуй, не столько о тактических приемах розыска, сколько о целях проводимых мероприятий или их комплексов, образующих упоминавшуюся нами тактическую (а иногда оперативно-техническую) комбинацию.

Определение целей розыскных мероприятий может иметь тактическое значение, если имеется в виду тактический замысел намечаемых комбинаций. Именно такой замысел мы подразумевали, когда ранее рассматривали способы воздействия следователя на формирование решений противостоящей следователю стороны. В этом смысле можно, действительно, говорить о тактике розыска, как мы говорим о тактике следствия. Однако под тактическим приемом понимается определенный способ действий, а не идея, которая с его помощью реализуется. И только в этом аспекте, как нам представляется, следует понимать тактику розыскных мероприятий (и следственных действий). Исходя из этого, можно говорить о тактике только тех розыскных мероприятий,

входе которых преодолевается стремление противостоящей следователю стороны затруднить или сделать невозможным обнаружение объектов розыска. С этой точки зрения, правомерно считать, например, что существует тактика преследования скрывающегося преступника, но нет тактики направления розыскных требований или запросов.

Среди тактических приемов, названных Е. Ф. Коноваловым, есть, разумеется, действительно тактические приемы общего характера, относящиеся к розыскной деятельности в целом и применимые при производстве самых различных розыскных мероприятий. Таковы, с нашей точки зрения, приемы №№ 2, 7 и 8. Однако даже такие приемы розыскной деятельности нельзя считать ее методами. Между тем иногда между приемом и методом розыска ставится знак равенства. Так, В. И. Попов пишет: “Если личность преступника известна или им оставлены отчетливые следы, находят применение такие методы специального розыска, как рассылка розыскных поручений, выемка корреспонденции, либо приемы розыска (разрядка наша - Р. Б.) по “горячим следам”. Как уже неоднократно отмечалось, метод и прием - понятия разных уровней. Едва ли поэтому можно согласиться с В. И. Поповым, когда он в качестве “сложившихся методов розыска в широком смысле и наиболее часто применяемых для установления и задержания неизвестных преступников” называет установление и задержание преступника путем розыска похищенных им ценностей; на основе учета и использования особенностей преступных

150

действий с помощью потерпевших; путем логического определения круга подозреваемых; путем изучения связей потерпевшего; путем изучения и выявления лиц, материальное положение которых резко улучшилось за счет неизвестных окружающим источников; путем изучения определенных контингентов. Как нам кажется, это не методы розыска, а либо приемы розыска, либо приемы получения розыскной информации или ее оценки (логическое определение круга подозреваемых и т. д.).

Как отмечалось, розыскные мероприятия не исчерпывают содержания розыскной деятельности следователя. Существенным элементом последней являются следственные действия, обладающие определенными розыскными возможностями.

Всущности, следственное действие любого вида может быть использовано в розыскных целях: для получения розыскной информации, оказания воздействия на разыскиваемое лицо или лицо, укрывающее объекты розыска, для обнаружения искомых объектов. Однако, как свидетельствует практика, наибольшими розыскными возможностями обладают осмотр, допрос, обыск и выемка, проверка и уточнение показаний на месте. При этом в самой общей форме можно сказать, что розыскные возможности осмотра и допроса заключаются в том, что эти следственные действия позволяют получить исходную розыскную информацию, а обыск, выемка, проверка и уточнение показаний на месте - обнаружить объекты розыска. Сказанное, разумеется, не означает, что, например, розыскная информация не может быть получена путем производства обыска (скажем, обнаружение писем разыскиваемого с указанием его местопребывания), а объекты розыска не могут быть обнаружены в процессе осмотра. Мы имеем в виду лишь типичное розыскное значение пе- речисленных следственных действий.

Вработах, посвященных тактике отдельных следственных действий, и особенно тех, которые обладают наибольшими розыскными возможностями, достаточно детально исследованы и виды розыскной информации, получаемые путем их проведения, технические средства и тактика обнаружения объектов розыска, характер оперативного обеспечения этих следственных действий и иные вопросы, связанные с их использованием в целях розыска. Это позволяет нам не останавливаться на всем круге перечисленных вопросов. Затронем вкратце лишь проблему использования помощи общественности при осуществлении следователем розыскной деятельности.

Известно, что в конце 60-х годов среди некоторой части ученых-кри- миналистов и процессуалистов, практических работников органов расследования известное распространение получила точка зрения о возможности чуть ли не неограниченного участия общественности в преду- преждении и расследовании преступлений. Высказывались мнения, что следователь может поручать своим общественным помощникам производство следственных действий без собственного в них участия, составление “проектов” процессуальных документов, в том числе даже таких, как постановления о возбуждении уголовного дела, о привлечении в качестве обвиняемого, об избрании меры пресечения и др. Принятыми Прокуратурой и