Материалы по криминалистике / Материалы по криминалистике / Белкин_учебник / Курс криминалистики. В 3-х т. Т.3._Белкин Р.С_2001, 3-е изд

281

преступления, он в то же время отмечал, что определенная (сравнительно небольшая) часть выявленных преступлений остается нераскрытой. Объяснение этому он находит в том, что принципиальная возможность познания мира и его закономерностей отнюдь не означает такой возможности для каждого конкретного случая.

Мы уже неоднократно высказывали свою точку зрения по рассматриваемому вопросу. Вкратце она заключается в следующем.

Закономерный характер процессов возникновения и обнаружения доказательств обеспечивает принципиальную возможность раскрытия всякого преступления. Однако поскольку всякая объективная закономерность проявляется как тенденция, прокладывая себе путь через случайности, через отступления от общих правил и учитывая, что наряду с закономерностью возникновения доказательств действует закономерность их исчезновения, следует признать, что в конкретном случае процессы возникновения, существования и обнаружения доказательств могут протекать нетипично. Это означает, что доказательства могут не возникнуть в таком качестве, чтобы быть обнаруженными современными средствами и методами, либо что их количество окажется недостаточным для раскрытия преступления. При этом мы имеем в виду объективные процессы, не зависящие от качества расследования и субъективных качеств следователя.

Разумеется, в большинстве случаев то, что преступление остается нераскрытым, - следствие недостатков в организации и осуществлении расследования. В этом нельзя не согласиться с А. М. Лариным, А. К. Гавриловым, Н. А. Якубович и другими авторами, придерживающимися подобных взглядов. Наши аргументы относятся к той небольшой части уголовных дел, расследование по которым не увенчалось успехом именно в силу действия объективных отрицательных факторов. И как бы мало ни было таких дел, пренебречь ими нельзя, как нельзя и возлагать ответственность за них на следователя. Но А. К. Гаврилов безусловно прав в том, что “с точки зрения практической деятельности нельзя прогнозировать невозможность раскрытия преступления заранее, не проникнув в сущность явления, то есть не произведя расследования на самом высоком организационном уровне. Для того, чтобы признать, что конкретное преступление не может быть раскрыто ввиду уничтожения доказательств (или невозможности их обнаружения), необходимо вначале дать оценку всей совокупности действий, использованию процессуальных средств и полной реализации полномочий субъектов расследования. В противном случае любая трудность могла бы объясняться как объективная закономерность невозможности получения доказательственной информации”.

Сказанное относится и к основной массе латентных преступлений. Они остаются необнаруженными не в силу объективных причин, препятствующих их раскрытию, а потому, что вне поля зрения оперативных, преимущественно, но также и следственных аппаратов остаются наличные признаки их совершения.

Тезис о том, что раскрытие преступления является задачей, общей для

283

применения, охватывая не только расследование, в рамках которого применяется криминалистика, но и более ранний период, когда возможно выявление оперативными методами преступных замыслов и организуемых преступных групп, подготовки к совершению преступлений, пресечение этой деятельности, предупреждение преступлений, обнаружение оперативными мерами совершенных преступлений”. Так не логичнее ли включить “теорию раскрытия” вместе со всем ее криминалистическим содержанием в теорию оперативно-розыскной деятельности, да и вообще покончить с криминалистикой, которая ведь, как считает И. Ф. Пантелеев, не что иное, как “наука о раскрытии преступлений” ?

Попытки объединить “на системной основе” в явно надуманной теории раскрытия возможности и средства оперативно-розыскной деятельности, учение о версии, процессуальные средства доказывания и т. п. - лишены всякого практического смысла и теоретически ущербны, не говоря о том, что в рамках этой теории смешиваются процессуальные и непроцессуальные виды деятельности правоохранительных органов, объединение которых возможно лишь на уровне целей деятельности, а не в рамках единой теории.

Наконец, в-третьих, если уж пытаться создать “теорию раскрытия” как нечто практически значимое, то в ее содержание следовало бы включить всю криминалистику, всю теорию оперативно-розыскной деятельности, поскольку все содержание той и другой предназначено для решения этой - хотя и не только этой - задачи.

Нет и не может быть самостоятельной “теории раскрытия преступлений”, как не может быть “теории пресечения преступлений” или теории их расследования. Как процессуальная, так и непроцессуальная деятельность правоохранительных органов решает все подобные виды задач на базе своих теоретических основ, используя для этого весь присущий им арсенал средств и методов, а при возможности применяя и средства и методы смежных областей деятельности. Так например, для раскрытия преступлений используются процессуальные (следственные и иные) действия, специальные знания, криминалистическая техника и криминалистические учеты, оперативно-розыскные меры и средства, оперативные учеты и др. И в таком комплексном использовании “продукта” криминалистики, теории ОРД и других областей знания - залог успешного раскрытия преступлений.

14.2. Этапы расследования преступления Мы уже отмечали, что периодизация этапов расследования имеет

существенное значение для структуры частной криминалистической методики, поскольку в известной степени определяет состав ее элементов.

Определение этапа расследования удачно, на наш взгляд, сформулировал И. М. Лузгин: “Этап (или часть) расследования - это такой его элемент, который представляет собой взаимосвязанную систему действий, объединенных единством задач, условиями расследования, спецификой криминалистических приемов”.

С вопросом о периодизации предварительного следствия мы сталкиваемся уже в первых советских криминалистических работах. И. Н.

284

Якимов разделил весь процесс расследования (от возбуждения уголовного дела до предъявления обвинения) на три периода: установление вещественного состава преступления (оканчивается воссозданием картины преступления), собирание и использование улик (оканчивается выявлением личности предполагаемого виновника преступления) и обследование предполагаемого виновника преступления (оканчивается предъявлением обвинения заподозренному). О трех стадиях в процессе расследования писал В. И. Громов

впервых работах по методике расследования преступлений.

Впоследующем в криминалистике наиболее распространенным стало мнение о двух этапах расследования: начальном и последующем, хотя не всегда содержание этих этапов понималось одинаково. Окончание первого этапа обычно связывают с моментом предъявления обвинения, второго - с окончанием расследования. Эта периодизация совпадает и с принятой большинством процессуалистов, которые за редкими исключениями также делят предварительное расследование на те же два этапа или части. Правда, И. Д. Перлов разделил эту стадию процесса не на две, а на шесть частей, однако его предложение поддержки не получило.

В70-е гг. все чаще стали раздаваться голоса о том, что двухчленная периодизация расследования должна уступить место трехчленной.

Признавая, в основном, правильной существующую в криминалистике периодизацию этапа расследования, И. А. Возгрин в то же время отметил ее незавершенность и, исходя из этого, выделил третий, заключительный, этап расследования. “Во временнóм отношении, - писал он, - третий этап должен начинаться с момента принятия следователем решения об окончании расследования, т.е. с момента прекращения следственных действий, направленных на собирание, исследование и оценку новых доказательств, и заканчивается направлением дела прокурору или вынесением постановления о прекращении уголовного дела”. С криминалистической точки зрения содержание этого этапа, по его мнению, составляют особенности оценки доказательств, особенности производства дополнительных и повторных следственных действий, анализ наиболее часто встречающихся заявлений и ходатайств обвиняемых при окончании расследования конкретной категории преступлений.

Три, но иные, этапа назвал Н. К. Кузьменко: неотложный, первонача- льный и последующий. Границы первого этапа - от возбуждения уголовного дела до производства последнего неотложного действия или передачи дела по подследственности (следователю от органа дознания). Второй этап охватывает производство всех остальных следственных действий до привлечения в качестве обвиняемого. “Третий этап посвящен сбору дополнительных доказательств после допроса обвиняемого с целью обеспечения дальнейших задач уголовного судопроизводства. Заканчивается он составлением обвинительного заключения”.

И. Ф. Герасимов, акцентируя внимание на раскрытии преступления, делит процесс работы по делу до предъявления обвинения на три этапа, которые он называет этапами раскрытия преступления. Это: обнаружение и

285

выявление преступления или его признаков; собирание сведений о лице, совершившем преступление; установление всех обстоятельств преступного события и лица, совершившего это деяние. Можно было бы представить, что, поскольку автор говорит о деятельности, предшествующей предъявлению обвинения, он допускает еще один, последующий, этап расследования. Однако далее он пишет: “...раскрытие любого преступления (а в конечном счете предварительное расследование в целом) проходит через указанные этапы” (выделено нами - Р. Б.). Этим смысл его рассуждений затемняется и становится неясным, охватывают ли указанные три этапа все расследование или только его начальный (по принятой терминологии) этап.

Схема И. Ф. Герасимова, если не считать некоторых чисто словесных различий, весьма напоминает указанную схему И. Н. Якимова. Общность их схем проявилась и в общем, весьма сомнительном, на наш взгляд, тезисе, что задача установления всех обстоятельств преступного события решается еще де предъявления обвинения.

Логичнее выглядит концепция А. К. Гаврилова, в основе которой также лежит раскрытие преступления, связываемое им, как упоминалось, с предъявлением обвинения. Процесс предварительного расследования он делит на три этапа: производство первоначальных неотложных следственных действий; дальнейшее расследование с целью выявления оснований для предъявления обвинения; окончание расследования, когда “следователь принимает меры к возможному выявлению новых преступлений, а также завершает полное расследование. Раскрытие преступления - задача первого, а при необходимости и второго этапов. На третьем этапе следователь уже работает по делу, по которому преступление раскрыто”.

Наконец, Л. Я. Драпкин в одной из своих работ также указал три этапа собственно расследования: начальный этап, последующее исследование, завершение расследования. Вернувшись к этому вопросу в более поздней работе 1988 г., он вновь назвал три этапа: начальный, последующий и заключительный.

Мы полагаем, что единая периодизация процесса расследования не может исходить из содержания действий по раскрытию преступления, хотя бы потому, что не каждое преступление нужно раскрывать, но каждое - расследовать. Еще одно обоснование такой точки зрения заключается в том, что преступление может быть раскрыто - в том смысле, как мы понимаем раскрытие - на начальном этапе расследования, причем еще до его завершения, то есть до решения всех задач этого этапа.

Раскрытие преступления может совпасть с завершением начального этапа расследования. Однако, как показывает практика, бывает, что преступление раскрывается лишь на этапе последующих следственных действий, если не связывать начало этого этапа с предъявлением обвинения. В тех случаях, когда раскрытие преступления связывают с предъявлением обвинения, а завершение начального этапа расследования также обозначают этим процессуальным актом, как это делал, например, И. М. Лузгин, деятельность по раскрытию преступления полностью укладывается в границах

286

этого этапа и, следовательно, даже в этом случае едва ли может служить основанием для периодизации всего процесса расследования.

Мы пришли к выводу о целесообразности деления процесса расследования не на два, как считали ранее, а на три этапа. Основанием деления служит направленность выполняемых на каждом из этих этапов следственных (но не вообще процессуальных) действий и сопутствующих им оперативно- розыскных мероприятий.

I. Начальный этап (или этап первоначальных следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий). Основная направленность этапа - интенсивный поиск, обнаружение и закрепление доказательств в тех целях, которые мы характеризовали ранее. На этом этапе осуществляется основная работа по раскрытию преступления (опять-таки в том смысле, какой мы вкладываем в это понятие). Действия следователя и оперативных работников на этом этапе характеризуются максимальной оперативностью, в большинстве случаев массированностью, неотложностью. На этом этапе главный определяющий фактор - время.

Начальный этап фактически может иметь своим исходным моментом осмотр места происшествия, производимый до возбуждения уголовного дела, но, как правило, - принятие дела к производству расследования. Момент окончания этого этапа нельзя зафиксировать в общем виде, связав его категорически с каким-то определенным процессуальным решением по делу. Он может завершиться с накоплением достаточной для предъявления обвинения доказательственной информации, однако может окончиться и раньше, когда характерный для этого этапа ускоренный темп действий будет по каким-либо причинам утрачен.

Мы не можем согласиться с Н. А. Хлюпиным, считающим, что “нача- льный этап расследования не завершается окончанием проведения неотложных

ипервоначальных следственных действий, поскольку в этот период чаще всего по делам о преступлениях против личности, социалистической собственности и другим) не удается в достаточном объеме добыть достоверные данные о преступлении и преступнике. Поэтому можно считать, что первоначальный этап расследования начинается с момента обнаружения преступления и завершается временем предъявления обвинения и допроса обвиняемого по конкретному делу”. Именно потому, что начальный этап характерен условиями

испецификой проводимых на нем действий, а не непременным достижением указанной Н. И. Хлюпиным цели, не следует искусственно продлевать его за пределы первоначальных действий по делу.

Мы бы рискнули сравнить начальный этап расследования с первым этапом наступления, когда войска в условиях дефицита времени, прилагая максимум усилий, добиваются успеха. Развивая его, они продвигаются вперед до тех пор, пока наступление не выдохнется, пока не потребуется перегруппировка сил и введение в действие резервов для новых усилий или пока не будет просто выполнена задача первого этапа наступления. Ясно, что такое сравнение дает весьма приблизительное представление о предмете нашего описания, но оно помогает представить себе конечный момент этого

287

этапа расследования: все наличные доказательства обнаружены и закреплены, все неотложные действия выполнены, все, что представлялось необходимым в этих условиях, сделано. А дальше? А дальше следствие может идти по одному из двух путей.

1.Преступление раскрыто, то есть преступник найден. Начинается этап его изобличения, детального установления всех обстоятельств дела, всех элементов предмета доказывания.

2.Преступление не раскрыто. Систематизируются, анализируются и оцениваются собранные доказательства. Определяются пути дальнейшего поиска, производится перегруппировка сил для нового “наступления”.

Таким образом, видно, что второй этап расследования не всегда начинается предъявлением обвинения. Случается, что привлечение в качестве обвиняемого осуществляется и в его середине и даже фактически в его конце. Именно поэтому мы и не считаем правильным связывать окончание первого этапа расследования и начало второго этапа с этим процессуальным “рубежом” дела. По существу, и А. К. Гаврилов, признавая, что раскрытие преступления, как деятельность, может охватывать собой и первый, и второй этапы расследования, тем самым не связывает окончание первого этапа с привлечением виновного к уголовной ответственности.

Экстремальные условия работы следователя (дефицит времени, дефицит полезной информации, большой объем работы, решение сложных мыслительных задач в условиях высокой степени неопределенности, необходимость организации многостороннего взаимодействия и т. п.) характерны именно для начального этапа расследования. В некоторой, но далеко не в такой степени они могут повториться при окончании расследования, когда истекают установленные для него сроки. Но там уже идет речь не о напряженном поиске, а лишь о выполнении в срок работы, то есть о количественной, а не качественной напряженности.

II. Последующий этап (или этап последующих следственных действий

иоперативно-розыскных мероприятий). Основная направленность этого этапа - развернутое, последовательное, методическое доказывание.

Если преступник найден и собрано достаточно доказательств для привлечения его к ответственности, то на последующем этапе расследования осуществляется скрупулезная проверка оснований обвинения, выявляются все соучастники и все эпизоды преступной деятельности, изучаются все связи между элементами состава преступления, устанавливаются во всей возможной полноте причины и условия, способствовавшие совершению преступления.

Однако содержание последующего этапа и в этом случае нельзя сводить лишь к проверке и анализу уже имеющихся данных о событии преступления и роли в нем участников преступления, как полагает Н. И. Хлюпин. Из сказанного нами следует, что задачи этого этапа гораздо шире, тем более в тех случаях, когда на начальном этапе расследования преступление раскрыть не удалось. Тогда после анализа и оценки собранных доказательств, с учетом имеющейся ориентирующей информации, составляется развернутый план дальнейшего расследования для решения в первую очередь задачи раскрытия

288

преступления и только затем уже - всестороннего доказывания формулы обвинения.

Такая подвижность границ между начальным и последующими этапами расследования соответствует динамике и индивидуальному характеру этого процесса, который каждый раз протекает со своими специфическими особенностями. Иными словами, момент окончания одного этапа и начала другого - это вопрос факта, конкретного акта расследования.

III. Заключительный этап расследования, как уже отмечалось, ранее не назывался нами, как и большинством криминалистов. Однако некоторые аргументы в пользу этого этапа, появившиеся позже в литературе, побуждают нас пересмотреть свою точку зрения.

Обосновывая необходимость выделения заключительного этапа расследования, И. А. Возгрин указывает, что “по содержанию третий этап должен включать в себя оценку собранных по делу доказательств, принятие решения об окончании расследования, определение порядка окончания расследования и тактические приемы его проведения”. На этом основании он предлагает включать соответствующий структурный элемент и в каждую частную криминалистическую методику.

Не все в рассуждениях И. А. Возгрина бесспорно. Содержание заключительного этапа составляют процессуальные действия, однако в его пе- речислении - это не те следственные действия, тактику которых призвана разрабатывать криминалистика. Здесь его позиция смыкается с позициями криминалистов, в частности, И. Ф. Герасимова, полагающих, что следует разрабатывать тактику предъявления обвинения, тактику предъявления материалов законченного производства, тактику составления обвинительного заключения и т. п., с чем мы согласиться не можем, имея в виду, что тактика присуща не всем процессуальным действиям, а лишь тем, которые относятся к следственным и направлены на собирание, исследование, оценку и использование доказательств в доказывании. Это, кстати, является и одним из оснований, по которому мы не считаем нужным выделять в частной криминалистической методике в качестве ее структурного элемента заключительный этап расследования. Его содержание с тактической и методической стороны вполне охватывается таким структурным элементом, как последующие следственные действия и оперативно-розыскные мероприятия. Иными словами, этот элемент методики охватывает два этапа расследования - последующий и заключительный.

Важные соображения, могущие быть использованными при определении содержания заключительного этапа расследования, высказаны В. П. Бахиным, В. М. Быковым и Н. Л. Макаровым. Они поставили вопрос о разработке тактики повторного следствия, под которым понимают как повторение всей или части работы по делу, так и повторное производство отдельных следственных действий.

Известно, что расследование приходится осуществлять повторно (частично или в целом) либо дополнять при возвращении дела прокурором или судом для дополнительного расследования, при отмене приговора

290

возможного преступления, поскольку одни и те же признаки бывают свойственны как преступному, так и непреступному деянию. Это учитывают Г. А. Густов и В. Г. Танасевич, когда определяют признаки преступления как “определенные факты реальной действительности, представляющие собой следы преступления, указывающие на возможность (выделено нами - Р. Б.) совершения конкретного преступления”.

Признаки преступления могут относиться к любому элементу состава преступления, но обычно их соотносят со способом совершения и сокрытия преступления. “При изучении методики расследования отдельных видов преступлений, - писал С. П. Митричев, - следует обращать внимание на типичные признаки, имеющие криминалистическое значение, на особенности данного вида преступлений, выражающиеся в способах совершения преступлений, характерных следах, оставляемых на месте преступления, преступных связях, профессиональных и преступных навыках преступника, т.е. на все то, что является типичным, общим и включается в криминалистическую характеристику преступлений”.

Между признаками преступления и способом его совершения и сокрытия существует обоюдная связь: по признакам судят о способе, знание способа позволяет максимально полно обнаружить признаки его применения, а через способ и признаки в совокупности - и событие в целом. “Раскрытие тайны многих преступлений, - пишет Н. А. Селиванов, - представляет собой нелегкую задачу, требующую от следователя значительных усилий, сосредоточенности, большого профессионального и житейского опыта. В схематическом виде эта задача сводится к тому, чтобы познать прошедшие события по ограниченному числу признаков, порой весьма малозаметных. По образному выражению известного русского юриста В. Случевского, труд криминалиста подобен труду палеонтолога, восстанавливающего флору и фауну давно минувших веков по ископаемым остаткам вымерших растений и животных”.

Как последствия преступления, его отпечатки в окружающей среде, признаки преступления могут носить как материальный, так и идеальный характер (отображения в сознании человека). Воспользовавшись классификацией признаков хищений, разработанной Г. А. Густовым и В. Г. Танасевичем, и дополнив ее, можно предложить следующие классификации признаков преступления.

А. По содержанию: признаки приготовления к преступлению, его сове- ршения, сокрытия и признаки использования результатов преступления.

Б. По месту проявления: проявляющиеся на месте преступления или на месте происшествия (если эти места не совпадают); проявляющиеся на иных местах; проявляющиеся в материалах государственных и общественных организаций; проявляющиеся в быту и личной жизни преступников и их связей; содержащиеся в данных о других преступлениях или происшествиях.

В. По связи с событием преступления: непосредственно указывающие на возможное преступление; признаки инсценировок и иных способов сокрытия преступления.

Г. По связи с предметом доказывания: оцениваемые как прямые