Материалы по криминалистике / Материалы по криминалистике / Белкин_учебник / Курс криминалистики. В 3-х т. Т.3._Белкин Р.С_2001, 3-е изд

141

Минимизация тактического риска может быть осуществлена путем:

•изменения структуры тактического приема или тактической комбинации с включением в нее предъявления вещественных доказательств, документов, видео- и звукозаписей и иных источников информации, направленной на изменение позиции противостоящего лица;

•изменения психологической обстановки действия (изменение места и времени производства действия, исключение воздействия внешних факторов (постороннего фона), мешающих полному и всестороннему воздействию передаваемой и принимаемой информации);

•отказа от тактически верного и перехода на алогичный тактический прием (например, отказ от допроса по обстоятельствам, на который охотно идет допрашиваемый, замена его проверкой алиби последнего; обыск в местах, где искомого “быть не должно”);

•замены следователя, проведения действия группой следователей с участием оперативного работника, обеспечивающей более интенсивное допустимое воздействие и более жесткий контроль за реакциями подследственного на ту или иную информацию;

•изменения темпа проведения следственных действий и всего расследования, не останавливаясь на проигрышных для следователя эпизодах до изменения следственной ситуации в благоприятную сторону;

•исключения ненужных пауз, дающих подследственному возможность адаптироваться к ситуации;

•сравнения данной ситуации тактического риска по аналогии с ранее возникавшими подобными ситуациями, оценки примененных ранее тактических приемов в плане их использования в подобных условиях;

•использования превосходства следователя в ранге рефлексии, широкого использования фактора внезапности.

Разумеется, стремление минимизировать тактический риск может не увенчаться успехом, и действия следователя приведут к отрицательному результату. Возникнет проблема нейтрализации отрицательных последствий тактики риска с минимальными потерями для следователя. Имея в виду многовариантность возникающих при этом ситуаций, можно дать только общие рекомендации решения этой проблемы. Следователю в такой ситуации необходимо:

1. Тщательно проанализировать весь ход “рискованного” действия и установить момент “поворота к худшему”, момент, когда уже нельзя было предотвратить наступление негативного результата.

2. Определить, какие ошибки были допущены, выяснить их причины; смоделировать ситуацию при устранении этих ошибок.

3. Заново рассмотреть всю исходную информацию и переоценить ее; определить комплекс мер по исправлению допущенных ошибок и недопущению их в будущем.

4. Исследовать ситуацию на основе новой стратегии расследования и разработать новую модель следственного действия, необходимость проведения

142

которого осталась.

Эффективным средством предотвращения негативных последствий в условиях тактического риска служат тактические комбинации (операции).

Специфика расследования делает, на наш взгляд, принятие решения в условиях тактического риска типичным явлением, особенно при действиях в условиях конфликтных ситуаций, и является важным элементом тактики следствия. Стремление вообще избежать риска нереально: задача заключается в том, чтобы избрать стратегию наименьшего тактического риска, предвидеть возможные отрицательные последствия своего решения и заранее продумать меры по ликвидации или ослаблению этих последних, что в конечном счете и приведет к максимально возможному в данных условиях положительному результату.

7.5.3. Принятие тактического решения в условиях конфликтной ситуации

Впредыдущей главе мы уже кратко охарактеризовали понятие конфликтной ситуации в процессе расследования. Для конфликтной ситуации типично такое положение, “когда стороны не только объективно стремятся к противоположным целям, но знают об этом и при составлении своих планов учитывают действия противоположной стороны, взаимно создавая трудности и помехи, чтобы обеспечить себе выигрыш или не дать победить противнику”.

Различают конфликтные ситуации со строгим соперничеством (в которых интересы сторон прямо противоположны, выигрыш одной стороны означает проигрыш другой) и с нестрогим соперничеством (сталкивающиеся интересы сторон не носят полярного, диаметрально противоположного характера).

По типу разрешения конфликтные ситуации разделяют на остроконфликтные, отличающиеся высокой эмоциональной напряженностью, в известном смысле стрессовым состоянием сторон, бурными словесными реакциями, сопротивлением и т. п., и не остроконфликтные, протекающие с меньшим эмоциональным накалом.

По форме выражения выделяют явные и скрытые конфликты. Некоторые исследователи называют еще одну разновидность конфликтных ситуаций - ложноконфликтные, возникающие в связи с ошибочным пониманием сущности, цели, направленности психического отношения, роли его участников. “Ложноконфликтные психические отношения наиболее часто возникают из-за неправильной предварительной информации, из-за определенной предвзятости, складывающейся еще до вступления в общение по отношению к предполагаемому партнеру”.

Вкаждом конфликте следует различать внешнюю и внутреннюю стороны. А. Р. Ратинов характеризует внешнюю сторону конфликта как реальное соперничество двух сил, противодействие друг другу участников расследуемого дела. Правовой формой этой стороны конфликта является состязательность уголовного процесса. С внутренней же стороны “конфликт предстает перед нами, во-первых, как соотношение различных информационных систем, как определенная взаимосвязь субъектов,

143

принимающих, сообщающих и использующих информацию друг о друге, и, во- вторых, как двустороннее решение взаимосвязанных и взаимоопределяющих мыслительных задач, лежащих в основе поведения противников и направляющих ход реальной борьбы”.

Конфликт является предметом исследования такой области знаний, как теория игр. Представляется, что еще не созрели условия использования математического аппарата этой теории в следственной практике; попытки применения теории игр к расследованию предпринимаются в настоящее время по линии так называемого рефлексивного управления, рефлексивных игр.

Под рефлексией понимают имитацию рассуждений одного участника конфликта другим, оценку мотивов и поведения. Глубина проникновения в представления противостоящей стороны о себе самом характеризуется “рангом рефлексии”.

Представление о рефлексии и ее рангах дает модель, разработанная В. А. Лефевром. Пусть есть два противника - А и Б. Первый преследует второго, который скрывается в убежище, откуда есть два пути: легкий и тяжелый. Рассуждения игроков при различии в рангах рефлексии могут выглядеть примерно так:

1.Если ранг рефлексии у обоих противников равен нулю, то есть один не имитирует рассуждений другого, Б пойдет по легкому пути, А пойдет также этим путем. Результат преследования определится соотношением скоростей.

2.Ранг рефлексии А равен нулю, ранг рефлексии Б - единице. Б рассуждает так: “А наверняка ждет меня на легком пути, поэтому я пойду по тяжелому.” Б уйдет от преследования.

3.Ранг рефлексии А равен двум, а Б - единице. Б рассуждает по- прежнему и пойдет трудным путем. А рассуждает так: “Б полагает что я жду на легком пути, и пойдет по тяжелому пути. Я же именно по тяжелому пути и пойду.” А настигнет Б .

Нетрудно представить себе подобные игровые ситуации в процессе расследования, протекающего в конфликтной обстановке. Задача следователя при этом заключается в том, чтобы превзойти противника в ранге рефлексии и

спомощью принимаемых для разрешения конфликта тактических решений переиграть противника, то есть реализовать намеченные способы ликвидации конфликта.

Тактическое решение в конфликтной ситуации может преследовать двоякую цель: 1) формирование у противника истинного представления об обстановке и условиях, в которых ему предстоит действовать, или целей, совпадающих с целями следователя, и 2) создание условий для формирования у противника ошибочных представлений о тех или иных обстоятельствах дела, целях следователя и его действиях, состоянии расследования. В общих случаях тактическое воздействие заключается в передаче противнику нужной информации и в создании определенных условий для ее оценки противником.

Поскольку средством достижения второй из названных целей тактического решения в конфликтной ситуации является преимущественно, как мы полагаем, тактическая комбинация, которой посвящается следующая глава,

145

8.1. Возникновение проблемы На протяжении всей истории развития криминалистической тактики

перед учеными и практиками возникал и по-разному ими разрешался вопрос о границах дозволенного воздействия на подозреваемых и обвиняемых, потерпевших и свидетелей. Этот вопрос приобретал особенную остроту, когда речь заходила о тактике допроса - следственного действия, при производстве которого исстари применялись различные приемы изобличения во лжи, психического воздействия на допрашиваемого, постановки хитроумных, каверзных вопросов, рассчитанных на то, чтобы преодолеть сопротивление допрашиваемого, не желающего говорить правду. Недаром допрос называли искусством, приравнивали его к искусству шахматной игры - “столько ума, углубленного внимания, способностей к логическим комбинациям, умения проникнуть в психику своего собеседника и выдержки оно требует”. И. Н. Якимов прямо писал, что поскольку допрос является искусством, ему трудно обучить другого, так как тут многое зависит от личных способностей допрашивающего.

Отечественные криминалисты всегда отрицали возможность использования следователем неправомерных форм насилия, какими бы высокими целями они ни оправдывались. Это касалось не только допроса, но и других следственных действий и всего расследования в целом. Нравственные принципы уголовного судопроизводства не позволяли даже поставить под сомнение недопустимость любых тактических приемов, основанных на насилии, их применение всегда расценивалось как грубейшее нарушение законности, граничащее с преступлением, а иногда и признаваемое преступным и наказуемым.

Но все ли, что внешне может быть принято или кем-то расценено как обман, в действительности является обманом? Всякое ли воздействие на обвиняемого или свидетеля, в силу которого он вынужден поступать именно так, а не иначе, является насилием? Всякое ли сокрытие от заинтересованных в исходе дела лиц тех или иных данных является лицемерием, недопустимым для следователя? По мере развития криминалистической тактики, расширения арсенала тактических приемов, все более активного использования в следственной практике данных психологии, рефлексивных игр, наконец, по мере накопления чисто эмпирических сведений об искусно и тонко проведенных следственных действиях эти и подобные им вопросы все чаще возникали и в криминалистической науке и в практике борьбы с преступностью.

Сейчас трудно сказать, кто первым употребил в нашей литературе термины “следственная хитрость” и “психологические ловушки”, но уже в 1964 г. во время дискуссии по некоторым проблемам криминалистической тактики И. Д. Перлов возражал против термина “следственная хитрость” и говорил, что допрос нужно вести “умно, а не хитро”, что недопустимы дезориентация обвиняемого, сокрытие неосведомленности следователя. Возражая ему, В. Г. Танасевич привел пример правомерной хитрости следователя, а Г. И. Кочаров заявил, что существует целый ряд следственных приемов, применяемых на

146

практике, включающих в себя элементы хитрости, которые можно и нужно взять следователю на вооружение.

Г. М. Миньковский справедливо указал, что дело заключается не столько в терминах, в частности, в допуске термина “следственная хитрость” или отказе от него, а в том, чтобы по существу ответить на вопрос, можно ли применять приемы, связанные с использованием психологии обвиняемого. Участники дискуссии выразили пожелание продолжить разработку всех этих спорных проблем.

Вскоре дискуссия была продолжена на страницах “Следственной практики” В. Г. Красуским. Приведя несколько приемов допроса, которые он отнес к разряду “следственных хитростей”, и высказав убеждение в правомерности их применения, он заключил статью словами: “Само собой разумеется, что любые тактические приемы, в том числе и те, о которых шла речь, применяются при строгом соблюдении законности”. Комментируя по поручению редакции статью В. Г. Красуского, А. Р. Ратинов отметил, что “соответствие требованиям закона есть главное, но не единственное требование, предъявляемое к тактическим приемам. Из указания закона о необходимости всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела вытекает и другое требование, определяющее целевое назначение тактических приемов, - это направленность каждого из них к выяснению истины и в то же время такие его качества, которые обеспечивали бы неспособность тактического приема помешать этому, породив ложь, ошибки и искажения”, то есть то, что впоследствии стали называть избирательностью действия тактического приема.

Включившийся в дискуссию Б. Г. Розовский категорически высказался против любых оправданий обмана ссылками на его “удачное” использование при допросе. Этот тезис был поддержан и другими участниками дискуссии - В. Н. Бортневым и Ю. И. Лавровым, - которые полностью присоединились к мнению о том, “что следователи могут и должны использовать при производстве следственных действий тактические преимущества, применять определенные “психологические хитрости”.

Разумеется, у концепции правомерности “следственных хитростей” вскоре нашлись и убежденные противники, на аргументах которых далее мы остановимся подробно. Здесь же отметим, что особенное раздражение вызывали и вызывают у них получившие распространение термины “следственная хитрость”, “психологическая ловушка” и т. д., действительно носящие несколько двусмысленный, сомнительный характер и не совсем точные по своему существу.

Изучение проблемы “следственных хитростей” привело нас к выводу, что этот термин не вполне соответствует обозначаемому им понятию по следующим основаниям.

Описанные в литературе варианты “следственных хитростей” как тактических приемов в большинстве своем не содержат никакой хитрости в общеупотребительном смысле этого слова. Это либо приемы сокрытия значимой для дела информации от заинтересованных лиц, либо приемы

147

создания такой обстановки, которая может быть двояко оценена этими лицами, либо приемы формирования у них выгодных для следствия целей. Нужное воздействие эти приемы оказывают, как правило, не своим содержанием, а временем, местом, последовательностью применения. В сущности, они представляют собой комбинации приемов, объединенные одной целью и рамками одного следственного действия.

Дальнейшее исследование показало, что такое же воздействие на проходящих по делу лиц может иметь комбинация уже не отдельных приемов, а следственных действий - в рамках отдельного акта расследования, комбинация, разумеется, более сложная, чем комбинация приемов. Так возникло представление о тактической комбинации, разновидность которой - простая (элементарная) тактическая комбинация - охватывает собой все те способы рефлексивного управления (а это именно способы рефлексивного управления, как читатель убедится далее), которые неточно и неудачно обозначались термином “следственная хитрость”.

Столь же, если не более, неточен и неудачен термин “психологическая ловушка”. Действительно, по логике вещей всякое рефлексивное управление рассчитано на промахи противника, на попадание его в такую ситуацию, из которой невозможен или во всяком случае затруднен беспроигрышный выход. В этом смысле подобная ситуация играет роль ловушки. Но это слово имеет ярко выраженный привкус какого-то обмана, коварства, вероломства, что никак не приемлемо для характеристики вполне правомерных методов разрешения конфликтных ситуаций в процессе расследования, а поэтому не должно быть использовано в данном случае. Это как раз та ситуация, когда обычное словоупотребление, общепринятый смысл слова делают совершенно невозможным его использование в качестве термина для обозначения специального понятия. Кроме того, этот прием (или комбинация приемов), хотя и основывается на данных психологии, является тактическим приемом, тактической, а не психологической комбинацией.

Исходя из изложенных соображений, мы в 1974 г. употребили термин “тактическая комбинация” для обозначения тех тактических приемов допроса, которые именовались “психологическими ловушками” или “следственными хитростями”, а позже расширили понятие тактической комбинации, включив в него сочетание не только тактических приемов, но и следственных действий.

Определенное влияние на формирование нашей концепции тактической комбинации оказали идеи А. В. Дулова о тактических операциях. Их основное содержание заключалось в следующем.

В существующем виде криминалистическая тактика не отвечает потребностям следственной практики, ибо ограничивается разработкой ре- комендаций, рассчитанных на отдельные следственные действия. Между тем, следователю часто приходится решать задачи, по которым ответ может быть найден только путем проведения серии следственных, оперативно-розыскных, ревизионных и иных действий. Отсюда - необходимость разработки тактические рекомендации для оптимального решения задач общего характера, требующих для своего разрешения проведения группы следственных,

148

оперативно-розыскных, ревизионных действий. Такие общие задачи обозначаются понятием “тактические операции”.

Некоторые тактические операции разрабатываются уже сейчас. К ним можно отнести розыск и изучение личности обвиняемого. Можно выделить и другие тактические операции общего класса, подлежащие научной разработке, например, группу тактических операций “изобличение”. Наряду с классом общих тактических операций существуют и операции, проводящиеся только по определенной группе дел, такие, как “розыск трупа”, “отождествление трупа”. Каждая из указанных задач разрешается при помощи целой системы следственных и оперативно-розыскных действий, то есть является тактической операцией.

Разработка и выделение в отдельных методиках расследования тактических операций приведет к определенному изменению этого раздела криминалистики. В частных методиках, кроме изложения первоначальных следственных действий, будут рассматриваться и группы тактических операций, проводимых по данной категории уголовных дел.

В концепции А. В. Дулова заключалось одно существенное противоречие: тактическими операциями он именовал задачи общего и менее общего характера, возникающие в процессе расследования, а не средства решения этих задач. Между тем в теории организации понятие операции трактуется прямо противоположным образом. “Множество действий образуют операцию, если каждое действие необходимо для достижения желаемого результата и если эти действия взаимосвязаны”, - пишет Р. Л. Акоф. “Операция - множество действий, каждое из которых необходимо для достижения желаемого результата при условии, что эти действия взаимозависимы”, - вторит Акофу Ф. Ф. Аунапу.

Сам термин “операция” (от латинского operatio - действие) обозначает деятельность по выполнению какой-либо задачи, а не саму задачу.

Отмеченный недостаток определения тактической операции, очевидно, учел Л. Я. Драпкин, по мнению которого, тактическая операция - это комплекс следственных, оперативно-розыскных, организационно-подготовительных и иных действий, проводимых по единому плану и направленных на решение отдельных промежуточных задач, подчиненных общим целям расследования уголовного дела.

Л. Я. Драпкин предпринял и первую попытку классификации тактических операций, разделив их: а) по содержанию - на неоднородные тактические операции, включающие в себя следственные действия, оперативно- розыскные мероприятия и иные действия, и однородные, состоящие только из следственных действий; б) по временной структуре - на сквозные, производство которых осуществляется на протяжении нескольких этапов расследования, и локальные тактические операции, проводимые на каком-нибудь одном этапе расследования; в) по организационной структуре - тактические операции, осуществляемые работниками, объединенными в постоянное структурно- организационное звено (ОУР, ОБХСС и т. д.), и тактические операции, проводимые работниками, объединенными во временное структурно-

149

функциональное звено (следственная бригада, оперативно-следственная группа).

Позднее В. И. Шикановым было предложено еще одно определение тактической операции: “Тактическая операция - система согласованных между собой следственных действий, оперативно-розыскных мероприятий и иных действий, предпринятых в соответствии с требованиями норм уголовно- процессуального закона правомочными должностными лицами для выяснения вопросов, входящих в предмет доказывания по расследуемому ими уголовному делу”. Не отличаясь по существу от определения Л. Я. Драпкина, это определение раскрывает понятие также через действие, а не через их задачу.

Наконец, в 1979 г. А. В. Дулов сформулировал свое полное определение тактической операции, сущность которой заключается в том, что это “совокупность следственных, оперативных, ревизионных и иных действий, разрабатываемых и производимых в процессе расследования по единому плану под руководством следователя с целью реализации такой тактической задачи, которая не может быть решена производством по делу отдельных следственных действий”.

Из сказанного очевидно, что как А. В. Дулов, так и развивавшие его инициативу Л. Я. Драпкин и В. И. Шиканов рассматривают тактическую операцию (а В. И. Шиканов упоминает и термин “тактическая комбинация”) лишь как систему следственных и иных действий, но не как систему приемов в рамках одного действия. В этом и состоит принципиальное отличие между нашими позициями.

Концепция тактических операций в существующем ее виде не охватывает собой понятия “следственных хитростей”; концепция тактической комбинации включает в себя это понятие как подчиненное, как частный случай. В этом, с нашей точки зрения, еще одно различие указанных концепций, весьма существенное как в теоретическом, так и в практическом аспектах.

8.2. Понятие и виды тактической комбинации Одной из актуальных задач криминалистической науки является

исследование связей как между отдельными тактическими приемами в рамках одного следственного действия, так и между отдельными следственными действиями, осуществляемыми в соответствии со складывающейся следственной ситуацией при производстве конкретного акта расследования. Эти связи определяют системность тактических приемов и следственных действий, их зависимость друг от друга и от следственной ситуации, взаимную детерминированность. При этом мы исходим из того, что под тактическим приемом следует понимать наиболее рациональный и эффективный способ действия или наиболее целесообразную в данных условиях линию поведения лица, осуществляющего процессуальное действие, а под следственным дей- ствием - самостоятельный элемент регламентированной уголовно- процессуальным законодательством деятельности следователя по собиранию, исследованию, оценке и использованию доказательств.

Разработка тактики следственного действия предполагает определенную систематизацию применяемых при его производстве тактических приемов,

150

типизацию их системы в рамках этого следственного действия. Данная система носит открытый характер, поскольку всегда может быть пополнена приемами, законом не регламентированными. В отличие от нее, следственные действия под углом зрения действующего уголовно-процессуального закона образуют закрытую систему с зафиксированным числом элементов. Изменение числа элементов системы связано и обусловлено изменением закона: признанием правомерности нового следственного действия или исключением изжившего себя звена этой системы. Внутри системы следственные действия располагаются в определенной последовательности.

В соответствии с местом процессуальной регламентации данного следственного действия в уголовно-процессуальном законе последовательность следственных действий может быть процессуально-законодательной. С этой точки зрения система следственных действий по УПК России будет выглядеть, например, следующим образом: а) допрос, б) предъявление для опознания, в) выемка, г) обыск, д) наложение ареста на имущество, е) осмотр, ж) следственный эксперимент, з) получение образцов для сравнительного исследования, и) экспертиза.

Последовательность следственных действий можно рассматривать как категорию криминалистической методики, когда идет речь об их типичных круге и последовательности, наиболее характерных и эффективных при расследовании определенной категории преступлений.

Наконец, последовательность следственных действий можно рассматривать и как категорию тактико-криминалистическую, имея в виду такое упорядочение их системы, которое наилучшим образом обеспечивает собирание, исследование и использование доказательств в конкретной следственной ситуации.

Следственная ситуация влияет не только на круг и последовательность осуществляемых в данный момент следственных действий, но и на цели этих действий.

С. А. Шейфер считает, что целью следственного действия является либо собирание доказательств, либо их проверка (исследование). С этим едва ли можно согласиться. Не говоря о том, что практически каждое следственное действие служит одновременно и целям собирания и целям исследования (а также и использования) доказательств, целью следственного действия может быть создание условий для проведения другого следственного действия (например, получение образцов для сравнительного исследования или выемка документов для последующего их экспертного исследования и т. п.). Целью следственного действия или их комплекса может быть и формирование нужной следственной ситуации. Эффективным средством достижения цели одного или нескольких следственных действий, средством тактического воздействия на следственную ситуацию является тактическая комбинация.

Тактическая комбинация - это определенное сочетание тактических приемов или следственных действий, преследующее цель решения конкретной задачи расследования и обусловленное этой целью и следственной ситуацией.

Рассмотрим основные признаки этого понятия.