10-03-2015_07-34-16 / Ильенков. ПСИХОЛОГИЯ

У человека: “перед нами – стена; стена гнилая – ткни и рухнет”. Т.е. – в факте сознания представлены одинаково как “схема”, так и противостоящая ей форма предмета, – предмет как ПРОТИВО-СТОЯЩЕЕ (Gegenstand). Нет давления схемы – нет противодавления, нет “субъективного чувства” этого противо-давления, и если схематизированное действие свершается беспрепятственно, – то нет и ОБРАЗА.

В этом случае схема “отпечатывается” в материале, а материал в субъекте – нет. Нож проходит сквозь масло, но, столкнувшись с камнем, – тупится, и камень отпечатывает свою форму в виде зазубрин на лезвии. Столкновение “субъекта” и “объекта” – схемы-рефлекса-инстинкта и препятствия на пути реализации её – кончается двояко: либо форма действия отпечатывается в материале, либо наоборот, вплоть до полного разрушения схемы или формы материала.

Если же схема всё-таки осуществляется, будучи скорректированной противодействием, то вот этот процесс и есть процесс, в ходе коего только и “существует” (возникает) ПСИХИКА, “сознание”, как представленность формы вещи – в живом действии, отразившемся от предмета – в самоё себя.

Это необходимо изобразить вполне наглядно. Предмет “возникает” в сознании как .нечто ПРТИВОСТОЯЩЕЕ действию, как GEGENSTAND. Вот в чём смысл тирады Шеррингтона. Фихте!

ОБРАЗ и есть СХЕМА, скорректированная формой препятствия её осуществлению. Представленность формы предмета в форме действия, отражение. Когда предмет не оказывает никакого сопротивления действию, реализации схемы, от и не “отпечатывается” в ней.

Муха, бьющаяся о стекло. Инстинкт – движение по прямой, сознание – траектория, изогнутая в согласии с формой препятстявия.

Рассмотрим “черепаху” Уолтера Грея, эту ситуацию моделирующую. Механизм тут – эффектор-рецептор: одновременное действию противодействие, – напряжение, возникающее внутри этой системы.

Механический образ “сознательной воли” у Фихте – образ ПРУЖИНЫ. Пока ока развёртывается в пустоте, внутри неё самой не возникает никакого напряжения, напротив, “внутреннее напряжение” как раз и уменьшается – это и есть “чувство освобождения”. Чувство же противодействия её “свободному” распространению – чувство препятствия.

Форма предмета отпечатывается в субъекте = в “изгибании” траектории его движения. Вода, ОБТЕКАЮЩАЯ камень. Рисунок русла –рисунок неодолимых для течения воды препятствий.

ОБРАЗ – не “призрак”, не “субъективное состояние”, интроспективно фиксируемое мозгом в себе самом. Образ – это форма вещи, отпечатавшаяся в теле субъекта, в виде того “изгиба”, который внёс в траекторию движения тела субъекта ПРЕДМЕТ, “объект”, – это представленность формы предмета в форме траектории движения субъекта, субъективно испытываемая им как “вынужденное” – “несвободное” –изменение в схеме рефлекторно-осуществляемого движения.

У Прибрама – это “призрак” уже потому, что ОБРАЗ сразу же фиксируется как “состояние мозга”, в то время как это лишь способ кодирования “образа” на “языке мозга”, а вовсе не сам образ.

ОБРАЗ – в реальном теле реального субъекта, – там он и “локализуется”, – сначала как событие “на границе” рецептора и предмета, – но предмет-посредник реально выступает как часть тела субъекта, а не как часть тела предмета, – палка в руках слепого, зонд в руке хирурга, – поскольку он осуществляет схему действия субъекта и реально – в действии – находится “по эту сторону субъекта”, а не “по ту”.

Поэтому-то и “ощущение” препятствия СДВИГАЕТСЯ на кончик палки, – “образ” рисуется кончиком палки, а не на её рукоятке, – мозг управляет тут движением КОНЧИКА палки (кисти, карандаша, отвёртки), – ибо именно он описывает КОНТУР ПРЕДМЕТА, а не рукоять.

Поэтому-то ОБРАЗ и есть наделённый “самочувствием” контур самого предмета рецепции, его геометрическая форма, а не контур движения кисти руки, держащей палку-зонд. Тем более – не “пространственный рисунок события внутри мозга”, “в нервной системе”.

Именно поэтому ОБРАЗ есть субъективно-данная форма вещи, а вовсе не внутреннее состояние моего тела, иллюзорно относимое к вещи, ложно переживаемое как ФОРМА ВНЕШНЕЙ ВЕЩИ.

Это именно форма ВНЕШНЕЙ вещи, копируемая действием рецептора-эффектора, и потому “переживаемая” именно там, где этот образ и существует (“возникает”).

ОБРАЗ не “локализуется” мозгом в точке физического контакта рецептора с поверхностью предмета, а ВОЗНИКАЕТ (и существует) там с самого начала, и мозг его там и “переживает”.

Он возникает в точке соприкосновения “кончика” рецептора – с поверхностью предмета, коей он касается, – и испытывается именно как факт сопротивления поверхности – движению кончика тела субъекта. Он – там. “Там” он и переживается. Именно там где существует.

“Испытывает” реальное сопротивление поверхности не мозг, а именно система МОЗГ-РЕЦЕПТОР, система “мозг – кисть руки”, или, если кисть держит своё искусственное продолжение, – то там, на конце зонда. Именно конец зонда, а не рукоять, непосредственно описывает форму вещи, контур её поверхности – как контур своей собственной траектории по форме предмета.

И “ощущает” вовсе не мозг, а кончик рецептора. Образ это именно форма вещи, активно воспроизводимая действием “кончика” рецептора в самый момент его действия, его движения, “скользящего” по внешнему контуру.

Поэтому нет и не может быть “образа” пустого пространства, – пустое пространство не оказывает сопротивления, потому – не ощущается, – а “ощущается” лишь “свобода самого действия”, – отсутствия препятствий.

Перемещаюсь “я” в пустом пространстве или остаюсь в покое – это неразрешимый для “самочувствия” – для интроспекции – вопрос.

Но “свободное” перемещение тоже не ощущается, а “свобода” дана только в форме ПРЕОДОЛЕНИЯ препятствий, а не в акте беспрепятственного движения, перемещения.

В этом – весь Фихте, вся мудрость его образа сжатой пружины, её внутреннего “напряжения”.

Когда вся энергия сжатой пружины израсходована, – она перестаёт и “ощущать” ПРЕПЯТСТВИЯ, противодействующую ему косную силу противодействия, – как движение себя, натолкнувшееся на предмет и отразившееся обратно в себя.

/Срв. фихтеанскую трактовку “стоимости” у Бакхауса, – как косную силу “сопротивления” всей массы косных социальных “рефлексов” привычных социальных стереотипов, заранее ставящих пределы-границы развёртыванию человеческой трудовой активности/.

Чем сильнее я “давлю” на предмет, тем сильнее “он” давит на меня. Чем я активнее – тем активнее предмет отпечатывается во мне, а я приписываю это “предмету”, его активности, как изначальной силе.

Не мир отпечатывается “во мне”, а я активно его ощупываю с помощью своих вполне телесных органов, прежде всего – кистью руки и кончиками пальцев. В них – “формирующая сила”, образующая форму способность, – ОБРАЗ, – и именно в его изначальном значении, как ЭЙДОС, как “идея”, как СХЕМА, в согласии с коей организуется “хаос ощущений”.

Поэтому – что на первый взгляд странно – Фихте считает Канта прямым наследником Платона, – между ними он не видит посредника, в промежутке между Платоном и Кантом – “один мрак”, тот же самый мрак, что и “от сотворения мира – до Платона”…

В самом деле – откуда может возникнуть схема “треугольника вообще”? Путём абстракции “одинакового” между всеми возможными треугольниками? Тогда “схема” – только схематизированный ОБРАЗ, точнее-–то общее, что имеется “во всех образах”.

Но мы не нуждаемся в полном переборе “всех” единичных случаев реализации “схемы”, чтобы обрести “схему”. Так, как не нуждаемся в “индуктивном обобщении” всех бесконечных случаев “треугольника” – нам достаточно ОДНОГО, чтобы извлечь из него схему, по которой мы далее спокойно будем строить ОБРАЗ любого другого треугольника.

Поэтому “схемы” – трансцендентальны, априорны по отношению к своему “воплощению” в материале ощущений, во внешнем по отношению к ним материале. Срв. рассуждения Шеллинга.

Фихте: “…теперь представьте себе того, кто мыслит эту вещь”. Представление “Я” тут сразу же предполагается в том виде, в каком это “Я” непосредственно “дано” самому себе, – в акте “интроспекции”.

То же и Мах:

“Установление границ между Я и миром – дело не лёгкое и не свободное от произвола. Будем рассматривать как Я совокупность связанных между собою представлений, т.е. то, что непосредственно существует только для них самих. Тогда наше Я состоит из воспоминаний наших переживаний вместе с обусловленными ими самими ассоциаци…”.

/Э. Мах, “Познание и заблуждение”, изд. Скирмунта, М., 1909,с.73/.

Т.е. Я заранее “мыслится” как нечто совершенно отличное от мира и этому миру противопоставленное. А затем к нему начинают “подключаться” те вещи, с которыми это Я на самом деле неразрывно связано и без коих его “мыслить” было нельзя: мозг, “всё тело” и т.д., а в итоге – и “весь дар”_э но уже в качестве “составных частей Я”. Вот и становится возможной схема – “Я” само в ceбe противополагает себя самого (Я) – всему остальному (Не-Я), а “весь мир” делается =

“Не-Я”,

У Спинозы ход прямо противоположный, идущий не от “Я”, а от мира и приводящий к Я как “составной части” этого мира. Движение – по той же самой ниточке-цепочке связей, но с обратного конца её.