§ 3. Рыцарская, городская и народная культура. Искусство средневековья.

Христианская религия, как мы уже заметили, является основным смыслообразующим фактором культуры Средневековья. Одна­ко, Слово божие, считающееся безусловной истиной, следовало воплощать в деле. Церковь была тем социальным институтом, который не только формировал новую духовную ситуацию, прививал новые ценности хри­стианской морали, объединял людей в род человеческий, но и реально формировала новую организацию жизни людей, жизни вокруг Храма, ставшего символом миро-здания. Если публичная, общественная жизнь грека и римлянина протекала на агоре и форумах, то жизнь средневекового «общественного» человека не мыслится без причастности к пастве, и соответственно, без церкви.

В раннем средневековье тяжелая разруха побуждает цер­ковь ценить людей, верных заветам античности Рима; без них невозможно было бы спасти даже простой грамотности. Не слу­чайно первые постройки новой Европы, пережившей Великое переселение народов, возводились на сохранившихся фунда­ментах и памятниках архитектуры древних римлян, а стиль по­лучил позднее название «романеск» по-французски, т.е. романский (римский).

Идеал аскетизма, провозглашенный церковью как способ спасения, вполне соответствовал постройкам роман­ского стиля. Толщина и прочность стен были главными крите­риями красоты. Однако была также и конструктивистская при­чина для такой постройки. Точно так же, как строители гробницы короля остготов Теодориха (VI в.), не имели ни опыта, ни зна­ний, чтобы увенчать гробницу куполом, и вынуждены были вы­долбить купол из монолита (толщина -1м, окружность - 33 м, вес - около трехсот тонн), так и строители зданий больших объемов, заменив деревянные потолки на каменные перекрытия, были вынуждены огромную тяжесть свода «погасить» о мощные, толстые стены. Чтобы стены не потеряли надежности, в храмах делали небольшие, узкие окна, которые давали очень мало све­та: в здании был полумрак. Древнеримские базилики (* Базилика - прямоугольное в плане здание, предназначалось для торговли и общественных тяжб в Древнем Риме), вмещающие большое количество людей, были использованы ранними христианами для нового культа. Вход в базилику - в центре одной из узких сторон прямоугольника, на противоположной стене - полукруг­лый выступ: апсида, где когда-то восседал римский судья, а по­том здесь поместили алтарь. Все пространство базилики от входа до апсиды разделено продольными рядами колонн или арок. Часть базилики между стеной храма и ближайшим рядом колонн или между двумя соседними рядами колонн называется нефом. Боковые нефы (обычно уже центрального и значительно ниже его), дополнялись башнями, апсидами (еще при Каролингах), поперечным нефом (трансептом), смещенным к алтарной части. Последний элемент - трансепт - придавал зданию симво­лическую форму латинского креста, который утратил языческий смысл и приобрел значение жертвы Христа и, в более общем смысле, христианской религии.

Вообще, храм строился по законам «сакральной математики», а священные числа из Библии толковали и через них пытались раскрыть суть космоса. «Вот некоторые из важнейших числовых толкований, принятых в средние века как обязательные и истинные. Число три - число святой Троицы и символ всего духовного. Четыре - символ че­тырех великих пророков и четырех евангелистов. Вместе с тем четыре было и числом мировых элементов, то есть символом материального мира. Поэтому умножение три на четыре означа­ло в мистическом смысле проникновение духа в материю, воз­вещение миру истин веры, установление всеобщей церкви, сим­волизируемой двенадцатью апостолами. 4+3=7, человеческое число, союз двух природ, духовной и телесной. Вместе с тем се­мерка - символ семи таинств, семи добродетелей и семи смерт­ных грехов. Семерка выражает гармонию человеческого суще­ства и гармонию его отношения к вселенной, семь планет управляют человеческими судьбами, семь - число дней творе­ния, семь тонов григорианской музыки - чувственное выражение всеобщего порядка. Наконец, Господь, сотворив мир в течение шести дней, отдыхал в день седьмой и, следовательно, семерка есть символ вечного отдохновения. Поэтому совершенным счи­талось и 28: ведь оно есть результат умножения двух совершен­ных чисел - 4 и 7, и тем самым выражает соединение жизни земной с жизнью вечной. Многие сочинения средневековых ав­торов, в частности исторические, делились на семь глав, опять- таки в соответствии с семью днями творения».¹

Язык символов для средневекового человека был родным. Точно так­ же, как в изображении святого был лишь архетип, так и в каждой земной вещи, явлении были символические аналогии «прообразу», идее, говоря языком Платона. Вообще, трансформация учения пифагорейцев и неоплатоников, их своеобразный синтез определяют культуру и эстетику средневековья. Особенно значителен был подъем архитектуры, которую можно считать главным видом средневекового искусства, аккумулирующего материальные, строительные навыки и религиозную символику.

Романские постройки очень редко были изолированными, чаще всего они обрастали сопутствующими сооружениями и стенами, тем самым, превращаясь либо в замок, либо в город-крепость, либо в монастырь. Такая изолированность помогала сохранению сво­его статуса и безопасности и в отношении своего равносильного соседа, и в отношении своего главы - сеньора-феодала, или ко­роля и императора в отношении своих бессильных крестьян, либо сильных соперников. «Устрашение» - задача не только «внешняя», для безопасности от физических врагов, но и «внутренняя» - для защиты христианской идеологии. Так, самым излюбленным сюжетом той поры становится сцена Страшного суда, содержание которого должно было предостерегать прихо­жан (вчерашних язычников) от греха. Рельеф над порталом со­бора св. Лазаря (Сен-Лазар) в Отене (Франция, XII век) мастера Гизлеберта внушал настоящий ужас не только его современни­кам, но и отдаленным потомкам.

Наряду со скульптурой, фре­сковая живопись украшала церковные стены (например, церковь Сен-Савен-сюр-Гартан в Пуату, 1115 г.). Самая большая цер­ковь в Европе той поры была церковь св. Петра и Павла в мона­стыре Клюни (1088-1131), называемом в то время «вторым Ри­мом» из-за его богатства и величия. Более декоративными по­стройки романского стиля были в Германии (Бамбергский собор, собор в Шпейере, собор в Вормсе и др.) и в Италии (церковь Сант-Амброджо в Милане, собор и башня в Пизе, Палатинская капелла в Палермо и др.). В Испании, захваченной арабами в 711-718 гг. шла война за освобождение страны (Реконкиста), по­этому там развернулось небывалое для Европы строительство замков-крепостей, даже королевство в Центральной Испании получило название Кастилия (от испанского слова «замок»). Королевский дворец-замок Алькасар (IX в) - яркий пример построй­ки раннего романского периода в Испании.

Правила феодальной иерархии не всегда соблюдались, особенно, когда владения были получены прямо от короля или епископа, или в случае начала войны, каждый отряд крупного феодала действовал на свой страх и риск - единоначалия не было. Междоусобицы были обычным делом, но церковь пыта­лась их ограничить, поэтому, где-то с конца Х века она настойчиво при­зывала к «Божьему перемирию» в церковные праздники, пост. Объявлялось греховным нападать на безоружных, священников, женщин и пр. Путник мог спастись в храме или у ближайшего придорожного креста, такие кресты до сих пор можно увидеть во многих католических странах. Вводились королевские указы, да и сами феодалы договаривались о правилах, складывались «правила войны», ставшие частью своеобразного «кодекса ры­царской чести». Правила, созданные для рыцарей (низшего во­енного сословия) стали соблюдать и графы, герцоги, короли, тоже считавшие себя рыцарями. Созданные особые правила по­зволяли отгородиться от простолюдинов, «мужланов». Формировалась особая рыцарская культура.

Рыцарей было не так много. Например, во всей Англии в 70-х гг. Х111 века насчитывалось 2750 рыцарей. Понятно, что столь малое количество полноценных бойцов нельзя было растрачивать, распылять. И тогда с конца Х1-го века, во время крестовых походов, стали возникать духовно-рыцарские ордена со строгими уставами, регламентирующими боевые действия. С 1100 по 1300 г. в Европе образовалось 12 рыцарских духовных орденов. Наиболее мощными и жизнеспособными оказались три: орден тамплиеров, орден госпитальеров и тевтонский орден. (Кстати, последний – Тевтонский орден – существует в Германии и по сей день.)

Рыцарь - защитник обиженных и слабых, борец за христи­анскую веру. Хитрость, коварство, обман недостойны его. Не­достойна рыцаря и скупость, и поединок с неравным, и гнев про­тив черни. Постепенно прибавлялись новые необходимые усло­вия и качества. Так рыцарю необходимо быть влюбленным, иметь «даму сердца», служить ей, посвящать ей подвиги, про­славлять ее красоту и добродетели в стихах и песнях собствен­ного сочинения, участвовать в турнирах. Распорядителями на турнирах были герольды, в чью обязанность входило и умение разбираться в гербах рыцарей. Постепенно сложилась целая наука - геральдика. Истинный рыцарь должен был обладать важным качеством - куртуазностью (от слова court- двор). Это умение вести себя в обществе, светскость, изысканность в уха­живании за своей дамой. «Певцы любви» - трубадуры и минне­зингеры - слагали многочисленные песни о неразделенной люб­ви, поэмы о старинных героях и их подвигах. Король Артур и Ро­ланд, Лоэнгрин и Лорелея, Тристан и Изольда, Парсифаль и Ланселот - вот лишь краткий перечень героев сказаний тех лет. В то же время «сердце и чувства» рыцаря существовали как бы сами по себе, а тело - само по себе. Эта дихотомия вытекала из христианского учения о примате духа. «Духовное» и «плотское, телесное», «умственное» и «чувственное», «мужское» и «женское», «высокое» и «низкое» и, соответственно, «хорошее» и «плохое» - средневековые оппозиции. Поэтому свою грубую телесность рыцарь проявлял лишь со своими крестьянками, по отношению, к которым вел себя как мужлан. Да и отношения с супругой строились отнюдь не так, как с «прекрасной дамой». Брак - союз сословий и фамилий, а жена - лишь средство для воспроизведения потомства. В рыцарской культуре мы видим закрепление оппозиции между «высокой», элитарной культурой и культурой народной, ориентированной на простолюдинов и бюргеров.

Народ же, несмотря на своеобразное «блокирование» цер­ковью «фольклорной», «низовой» культуры, сохранял свой са­мобытный «образ мира», воплощая его зачастую в карнавльно-смеховой традиции (см. Бахтин М.М. Ф. Рабле и народная куль­тура средневековья и Возрождения. - М., 1990). Многочислен­ные ереси находили своих сторонников среди простого народа, потому что именно простолюдины испытывали на себе реаль­ные противоречия эпохи, что вело к явно оппозиционным на­строениям: ненависти к господам, недоверию к священникам, зависти, испытываемой к богатеям, монархическим иллюзиям о «добрых королях». Все исследователи отмечают неуверенность и страх как важнейшую черту социальной психологии масс. От­сюда вера во всемогущество нечистой силы, страх смерти, за­гробных мук, ожидание Страшного суда и конца света. Прибавьте сюда голод и постоянную его угрозу, и станет, понятна легкая психическая возбудимость, неспособность отличить естествен­ное от сверхъестественного, чувство бессилия и неразвитость средств овладения природой. Не случайно крестьяне, оттесненные от «высокой» культуры и книжного знания были по­стоянной мишенью для насмешек «просвещенных» школяров, студентов и вагантов.

Историки отмечают, что в писаниях людей XII века с осо­бым эмоциональным ударением используется слово «mutatio» -«перемена». Монастыри, бывшие основными центрами духов­ной и хозяйственной жизни, притягивавшие к себе все слои на­селения (известен факт, что в монастыре Клюни ежегодно кор­мили до 17 тысяч бедняков) уступают свою роль городам, рас­тущим старым и возникающим новым. Города, подчиняющиеся светскому или церковному правителю, тем не менее обладали значительными привилегиями, органами самоуправления, пра­вом иметь рынок, то есть вести торговлю; цехи ремесленников своеобразно следили за «ноу-хау», защищая свою «монополию». Помимо ремесленников города принимали сту­дентов и паломников, поскольку там располагались и универси­теты, и монастыри, и дворцы аристократов, и резиденции выс­шего духовенства. Центрами общественной городской жизни была ратуша (здание городского самоуправления) и собор (крупный христианский храм). В ратуше на первом этаже был зал для собраний, на втором - подсобные помещения, над зда­нием возвышалась башня - символ свободы города. Башня обычно имела городские часы, которые объединяли горожан и заставляли ценить не только часы, но и минуты.

Соборы должны были вмещать все городское население. Перед соборами выступали проповедники, проводили диспуты профессора и студенты университетов по различным богослов­ским вопросам, здесь устраивались религиозные театрализо­ванные представления - мистерии. Сами горожане строили со­бор, сами являлись и заказчиками и создателями произведений искусства, украшавших здание. Строительство собора станови­лось главным делом ни для одного поколения горожан. Показа­телен пример Кельнского собора, первый камень которого был заложен в 1248 году, а празднество в честь окончания строи­тельства состоялось 15 октября... 1880 года!

Постройки этой эпохи, получившие название готических (* Готическое искусство – искусство готов (варваров), наименование, возникшее позже, в эпоху Возрождения. «Варварское», так как не следовало античным традициям, представлявшим идеал красоты для воз­рожденческой эстетики), несмотря на колоссальные размеры, были удивительно легки и устремлены ввысь. Это стало воз­можно из-за новых конструкторских решений в строительстве сводов, арок и стен. Крестовые своды давали возможность пе­реносить тяжесть стены на угловые опоры, из-за чего столбы приходилось делать массивными и даже пристраивать к ним до­полнительные наружные опоры - контрфорсы. Облегчая пере­крытие, строители укрепляли его каркас, делая заполнение бо­лее тонким. Чтобы согласовать высоту диагонально пересекаю­щихся арок свода и боковых, им придали вместо полукруглой заостренную форму: так возникла стрельчатая форма арки, еще более уменьшившая боковой распор на стены. Стало возмож­ным увеличить размеры окон, сделать их высокими и светлыми, а также существенно повысить высоту здания. Для устойчивости применялась система аркбутанов - полуарок, расположенных снаружи здания и передающих боковой распор сводов на на­ружные контрфорсы. Пластический образ собора дополнялся заимствованной из Византии идеей цветосветовой организацией пространства собора, но не средствами мозаики, а сиянием цветных стекол витражей и конструктивные и декоратив­ные) динамикой нервюр (* Нервюра - тон­кие ребра сводов, конструктивные и декоративные). Средневековый тезис о красоте как сиянии был дополнен аристотелевским учением о форме, и у Фомы Аквинского красо­та определяется «...как то, что приносит удовольствие при чув­ственном созерцании, представляя законченность форм... и как то, что обладает числовой гармонией... и блеском».¹ Свет и блеск про­низывают пространство готического храма, создавая нереаль­ную, иллюзорно-возвышенную атмосферу. Сплошные ряды уно­сящихся ввысь пучков колонн и окон не давали понять логику конструкции, остановить взгляд, оценить размеры и пропорции помещения - везде лишь игра света и цвета, предельно живо­писное решение архитектурного пространства. Полихромная роспись стен и скульптур, блеск золота церковной утвари, сия­ние свечей, живые цветы, шпалеры и чрезвычайно яркая одеж­да горожан усиливают впечатление. Чистый цвет соответство­вал идеалу прекрасного, поэтому в средневековье ценились от­нюдь не мрачные тона. У Хейзинги в «Осени средневековья» подробно рассказывается о цветовых предпочтениях в культуре, где используются практически все цвета палитры.²

Готическое искусство все больше изображает Христа, скорбящего и страдающего, принявшего муки за грехи челове­чества, а образ Богоматери становится образом заступницы и просительницы за людей перед богом. Культ Богоматери скла­дывается практически одновременно с рыцарским поклонением Прекрасной даме, поэтому Богоматерь стала представать в об­лике прекрасной женщины. Известнейшие постройки готического стиля восхищают нас до сих пор. Это и Нотр-Дам де Пари, собо­ры в Шартре, Реймсе, Амьене (во Франции); соборы в Кельне, Марбурге, Наумбурге, Фрейбурге, Ульме (в Германии); соборы в Солсбери и Кентбери (в Англии); собор Святого Витта в Праге и Марьяцкий костел в Кракове и многие, более скромные храмы и соборы. Развивалось мастерство иконописи. В живописи и скульптуре господствовали библейские сюжеты. Сложились каноны торжественного и величественного церковного песнопения, появились такие музыкальные формы, как хорал, месса, реквием.

Конечно, по сравнению с передовыми исламскими халифатами западная Европа (особенно в период раннего Средневековья) была «культурным захолустьем», но на протяжении средних веков произошли те сдвиги, которые вопреки духу религиозности привели к проявлению новых «европейских» цивилизационных черт. Зародились и оформились современные европейские нации, языки и государства, возник иной (по сравнению с античным полисом) тип европейского города, появились многие приметы «европейского» образа жизни. Благодаря заимствованиям от других культур (в частности, во времена крестовых походов), развитию собственных ремесел, научным (алхимическим) экспериментам, в обиход вошли: стекло, очки, пуговицы, основные элементы современного костюма (брюки, юбка), матрац и подушка, мебель с выдвижными ящиками, бумага; были изобретены механические часы, рубанок, огнестрельное оружие, ветряная мельница, хомут и дышло. Люди научились ориентироваться по компасу, делать железные подковы на гвоздях, применять удобрения, изготовлять спирт из зерна, играть в футбол. Появились новые формы социальной организации – городское самоуправление, больницы и госпитали, банковское дело.

Мы увидели, что средневековое общество не погибло, а наоборот, все бо­лее усложнялось, становясь, все более разнообразным, а глав­ное, активным. Именно в Средневековье были заложены основы хозяйственного и технического лидерства Европы. Европейцы стали готовы пуститься в дальние страны, встретиться и открыть другие цивилизации в Америке, Африке, Азии. В художественной культуре были сделаны подлинные открытия, создан уникаль­ный готический стиль, интерес к которому прослеживается до сих пор, а влияние распространилось через века в разные стра­ны.