Глава XIV
Век рационализма и просвещения.
§1. Становление светского типа культуры в эпоху петровских реформ.
Реформы Петра I круто изменили судьбы отечественной культуры, включив ее в русло общеевропейского развития. Рубеж XVII-XVIII в.в. связан со становлением культуры нового времени, формирование которой продолжалось на протяжении всего XVIII и начала XIX столетий.
Для освоения западноевропейского опыта Петр I сам, вопреки вековой традиции, выехал за пределы своей страны. ”Великое посольство”, трехсотлетие которого на исходе XX в. широко отмечалось и у нас, и в европейских странах (прежде всего в Голландии и в Англии), отправилось из Москвы весной 1697г. Возвращение состоялось только летом следующего года.
“Когда Головин, Лефорт, Возницин и долговязый “Преображенского полка урядник” Петр Михайлов пересекли границу, мало кто в Европе предполагал, что отныне в великой книге истории откроется новая страница, что вскоре изменится карта и облик всего европейского континента, - отмечал известный историк В.В. Мавродин. - Петр ехал за границу, собираясь по-новому решать старые вопросы, наболевшие для Московского государства. Но в Москву ему предстояло вернуться с планом решения новых европейских проблем, с планом создания Российской империи...”1 Вникнув в суть хитростей европейской политики, Петр изменяет направление внешней политики своего государства, определив целью ее выход к Балтийскому морю, возвращение земель “отич и дедич”, захваченных шведами по берегам Финского залива.
Особые последствия это пребывание государственных мужей за границей имело для судеб отечественной культуры. Здесь зарождались широкомасштабные планы просвещения России. Помимо кораблей, бирж, арсеналов и других достижений западной цивилизации, Петра интересовало все в культуре стран его пребывания. В особо полюбившейся ему Голландии Петр учился астрономии, рисованию, посещал музеи, бывал у художников и ученых, собирал различные инструменты и ценности. Опыт страны передовой промышленности, центра торговли и кораблестроения Европы, сердца мировой биржи, а также страны наук и книг, веротерпимости и вольных типографий Петр пытался претворить в жизнь, строя Петербург, закладывая загородные резиденции.
В Англии Петр посетил Оксфорд, обсерваторию, осматривал соборы, здесь мастер английского портрета Г. Неллер написал портрет молодого русского государя для Букингемского дворца. В Дрездене Петр побывал в знаменитой Кунсткамере. Молодой монарх встречался с замечательным философом Г. Лейбницем, которого даже зачислил на свою службу. Немецкий мыслитель не смог прибыть в Россию, позднее он писал Петру, что почел бы за счастье способствовать расцвету науки и искусства в его стране.
Центром европеизации русской культуры, форпостом России на пути ее приобщения к ценностям европейской цивилизации стал Петербург. Его престижно-представительный характер создавался новым для России внешним архитектурно-художественным обликом, передовой планировочной структурой. Освоение западноевропейских методов строительства, архитектурных форм и т.д. осуществлялось двумя путями - приглашением иностранных архитекторов, практически сразу же включившихся в работы по возведению города, и командированием молодых людей для обучения за границу.
Еще до отъезда “Великого посольства” Петр I отправил за границу пятьдесят стольников, представителей старинных родов, обучаться морскому делу, всевозможным наукам и ремеслам. В дальнейшем отправляемых за рубеж талантливых молодых людей разных сословий казна брала на свое попечение, их называли “петровскими пенсионерами”. Искусство архитектуры в странах Европы постигали И. Коробов, получавший во время обучения в Голландии письма с наставлениями самого Петра, автор Адмиралтейства с надвратной башней, увенчанной позолоченным шпилем, несущим парусный кораблик - символ города; П. Еропкин, совершенствовавшийся в Италии у крупнейшего мастера барокко Ф. Барромини, приобретший известность составлением плана Петербурга, ставшего существенным вкладом в отечественное градостроительство; а также И. Мордвинов, Т. Усов и др.
Первым ведущим архитектором самой молодой столицы Европы на протяжении трех десятков лет и “правой рукой” Петра I при его жизни был итальянец швейцарского происхождения Д. Трезини. Творчество его чрезвычайно многообразно - он занимался проектированием фортеций - Петропавловской крепости и Кроншлота, дворцов монарха и его приближенных, культовых сооружений - Петропавловского собора и Александро-Невского монастыря, государственных помещений, например, здания Двенадцати коллегий. Им разрабатывались проекты “образцовых” жилых домов петербургских обывателей и был исполнен проект геометрически правильной планировки с взаимно перпендикулярными направлениями улиц и каналов.
Находясь на водах в Пирмонте в 1716 г. Петр I пригласил на русскую службу европейски известного французского архитектора Ж.-Б. Леблона. Начало XVIII в. было временем значительных перемен не только в русском, но и в гражданском зодчестве всей Европы, где первенствовала Франция, законодательница мод. В России Леблон работал в загородной царской резиденции Петергофе. Он был наделен большими полномочиями генерал-архитектора, решавшего судьбу предполагаемых построек и исправлявшего уже существовавшие. Леблону принадлежит генеральный план Петербурга (1717 г.) - изящный вариант идеального города, выполненный в традициях французского классицизма XVII в.
На возведении новой столицы работали итальянцы М. Микетти, Д. Фонтана, Г. Киавери; немцы А. Шлютер, бывший прежде главным архитектором прусского короля, автор знаменитого Янтарного кабинета, а также И. Матарнови. Г. Шедель и другие зодчие, принадлежавшие к разным национальным архитектурным школам. Возникнув из необходимости заимствовать передовой опыт Европы, Петербург, как и русская архитектура нового времени, не стал провинциальным вариантом европейских образцов, при всех имевших место крайностях, например, желании Петра I утвердить на невских берегах “новую Голландию” или известной галломании рубежа XVIII - XIX в.в. “Как могло случиться, что участие в строительстве немецких, итальянских, французских, голландских и русских мастеров не привело в архитектуре Петербурга к стилистической анархии, к механическому собиранию воедино всех национальных стилей, властвовавших в начале XVIII века в Европе? - писал крупнейший авторитет отечественного искусствознания И. Э. Грабарь. - Почему Петербург... получил и до сих пор сохраняет свое собственное лицо, притом лицо вовсе не чужеземное, а национальное русское?”1 Ответ кроется и в учете зодчими - иностранцами требований заказчиков, прежде всего царя, в приспособлении их к специфическим условиям России, в постепенно возраставшей доле участия отечественных мастеров в строительстве. Но главное заключалось в жизнеспособности отечественной архитектурной традиции, открытой к развитию, оказавшейся обновленной, но не замененной, обогащенной чужим опытом, который она ассимилировала.2 Сказанное в полной мере может быть отнесено к развитию отечественной культуры XVIII - XIX в.в. в целом.
Способность отечественной культуры к восприятию культурных ценностей других народов является едва ли ни самой существенной и сущностной характеристикой ее. Именно “всемирную отзывчивость” как отличительную черту русского гения отмечал Ф. М. Достоевский, веруя во всяческое единение и в назначение русского человека объединять и европейское, и всемирное. На уникальную открытость и восприимчивость русской культуры указывали многие, например, А. Блок: “ Нам внятно все - и острый гальский смысл, и сумрачный германский гений...” Синтез русского с европейским - качественная характеристика отечественной культуры нового времени и Петербурга как феномена культуры.
Регулярность, опирающаяся на всепроникающую регламентацию, противопоставленная произволу, который виделся Петру в прихотливо-живописной застройке старых русских городов, стала для царя одной из основополагающих идей. В Петербурге принцип регулярности был впервые претворен в русском градостроительстве. Застройка выстраивалась (при постановке домов не в глубине участка, как прежде, а по одной линии, вдоль берегов Невы, каналов, улиц) в сплошные, жестко выраженные фронты. Это требовало повторения или чередования зданий в одном ряду, а также ясной ритмичной организации фасадов. Для унификации массовой застройки перешли от старого принципа строительства “по обычаю”, в основе которого был избяной сруб, к сооружению домов по проектам - образцам, гравированным и размноженным. Предписанная сверху регулярность отражала дух неукоснительной регламентации, который придал российскому абсолютизму Петр I . Вместе с тем в ней воплотился дух наивного рационализма новой светской культуры.1
Идея порядка, “регулярности”, была идеалом земли, прошедшей через “бунташный век”. И далеко не случайно увлечение Петра флотом, и то,что образ корабля как идеального устройства доминировал в искусстве той поры. “По моему глубокому убеждению, - напишет И. Бродский, - за вычетом литературы двух последних столетий и, возможно, архитектуры своей бывшей столицы, единственное, чем может гордиться Россия, это история собственного флота... Порождение ума единственного мечтателя среди русских императоров, Петра Великого, воистину представляется мне гибридом вышеупомянутой литературы с архитектурой. Создававшийся по образцу британского флота, менее функциональный, скорее декоративный, проникнутый духом открытий, а не завоеваний, склонный скорее к героическому жесту и самопожертвованию, чем к выживанию любой ценой, этот флот действительно был мечтой о безупречном, почти отвлеченном порядке, державшемся на водах мировых морей, поскольку не мог быть достигнут нигде на российской почве”.2
Идеалом Петра регулярное государство, где вся жизнь регламентирована, подчинена правилам, сведена к точным однолинейным отношениям. “Проспекты прямые, дворцы возведены по официально утвержденным проектам, все выверено и логически обосновано. Петербург пробуждался по барабану: по этому знаку солдаты приступали к учениям, чиновники бежали в департаменты... Однако идеал “регулярного государства”, конечно, никогда не мог быть и не был полностью реализован. С одной стороны, “регулярность” постоянно размывалась живой жизнью, не мирящейся с механическим единообразием, с другой - перерождалась в реальность бюрократическую.3
Мастера различных национальных архитектурных школ, объединенные Канцелярией от строений, возводили в России, прежде всего в Петербурге, дворцы, храмы вполне светского характера, новаторские, ознаменовавшие полное отступлением от традиционного русского храмостроения, новые типы промышленных и общественных сооружений, вызванных к жизни петровскими преобразованиями - верфи, заводы, гостиные дворы, коллегии, госпитали, учебные помещения, музеи, театры и пр. Архитектура этих строений имела общие художественные черты, определившие архитектурный стиль первой трети XVIII в., обычно называемый русским барокко или петровским барокко.
“Показательно, что Петр не отдавал абсолютного предпочтения ни одному из стилевых образцов Западной Европы, но сумел, вместе с чутко улавливавшим его волю Д. Трезини, найти в архитектуре некий синтез французского классицизма и голландского барокко”.1
Оценивая значение личности преобразователя в становлении новой культуры, А. В. Иконников подмечает: “Значительность роли Петра I определялась тем, что он верно угадал не только необходимость перемен, но и их плодотворное направление. Сумев подняться над замкнутостью русской культуры, он мог увидеть то, что будучи привито ей извне, обещало привиться в ней и обогатить ее, связывая со всечеловеческим. Прагматик и реалист, в сфере синтеза культур Петр умел руководствоваться образными представлениями, которые рождала его интуиция. В этом он следовал логике и методу художественного творчества. Любитель и мастер парадоксов Сальвадор Дали характеризовал первого российского императора, отметив: “По-моему, самым великим художником России был Петр I, который нарисовал в своем воображении замечательный город и создал его на огромном холсте природы”.2
Открытость, как характерная черта новой культуры, была результатом разрушения средневековой замкнутости. Процесс секуляризации, преобразования религиозно ориентированной средневековой культуры в светскую, начавшийся в XVII столетии, в пору петровских реформ резко усилился. Выход культуры из феодального состояния, распад средневекового мировоззрения был бы невозможен без устранения средневекового дуализма светской и духовной власти. С ликвидацией патриаршества и созданием Священного Синода (1721 г.) церковь фактически потеряла самостоятельность в духовной жизни общества, что уменьшило ее влияние на общественно-культурную жизнь, но не устранило и не могло устранить его полностью.
Петр искал и находил союзников среди иерархов церкви. Он приблизил к себе образованного и талантливого Ф. Прокоповича, назначив его “местоблюстителем” патриаршего престола, а затем и вице-президентом Синода. Прокопович защищал концепцию абсолютизма как оптимальной формы политической власти в России. Он был сторонником политической секуляризации, считал, что верховная власть должна принадлежать только светскому властелину. Прокопович написал “Духовный регламент”, о котором одобрительно отзывался властитель дум Европы Вольтер. Организатор “Ученой дружины”, предопределившей развитие русской просветительской философии второй половины XVIII в., в состав которой входили такие деятели просвещения, как В. Н. Татищев, А. Д. Кантемир и др., автор “Букваря. Первого учения отрокам”, выдержавшего 11 изданий, трагикомедии “Владимир” на тему из русской истории, сочинитель гимнов и песен и т.д. Прокопович исповедывал культ светского знания. От него философия русского Просвещения наследовала четко выраженный натурфилософский интерес, который окончательно закрепился в творчестве М. В. Ломоносова.1
Поскольку религиозное мировоззрение уже не являлось доминирующей формой выражения духовного творчества, стало возможно более быстрое развитие рационализма. Однако не следует преувеличивать степень развития рационализма как системы мышления XVIII в., он не мог означать ликвидации религиозного мировоззрения. Светскость культуры не была однозначна атеизму.
Реформы имели своим следствием и явления, негативно сказавшиеся на русской общественной жизни. Урон, нанесенный авторитету церкви, ко всему прочему привел еще и к “повреждению нравов”, к тому, что в обществе распространился аморализм, о чем свидетельствовали как современники Петра, так и более поздние его критики. К размыванию этических норм подводили и варварские, зачастую антигуманные методы преобразований.
Эпоха рождала деятельного, предприимчивого человека. Реформы способствовали активизации жизни различных сословий, особенно купечества.
Деятельность Петра I вела к возвышению дворянства, политически и культурно доминировавшего в течение всего XVIII столетия и первой половины следующего, XIX в. Было уничтожено существовавшие до того времени деление внутри господствующего класса на бояр, окольничих, дворян и т.д. Была стерта разница между наследственно владевшим землей боярством и служилым дворянством. Все стали “служилым классом”, дворянами, “шляхетством”. Царь сам, не покладая рук трудившийся на благо государства, требовал и от дворян службы напряженной, тяжелой, невиданной для Московской Руси. “Личный труд Петра не был забавой, странной причудой - это была программа, утверждение равенства всех в службе, - отмечал Ю. М. Лотман - Государственная служба приобретала для Петра почти религиозное значение грандиозной, непрерывной литургии в храме государства. Работа была его молитвой”.1
Табель о рангах (1722 г.), согласно которой все должности были разделены на 14 рангов, все чины можно было получить за службу, “хотя бы и низкой породы были”, устанавливала зависимость общественного положения человека от его места в служебной иерархии, от длительности и успехов его на государственной службе, от его реализации себя как “государственного” человека. Самоидентификация своей деятельности, как государственной, себя, в первую очередь, как “государственного мужа” была характерна для людей XVIII столетия, в том числе и проявивших себя в различных сферах культуры, например, для М. В. Ломоносова, Г. Р. Державина, Н. А. Львова и др.
Менялся ритм жизни, стиль деятельности, приспосабливаемые к темпам перемен. Изменилось представление о деятельности монарха, государь, вел себя нестандартно, вне традиционных стереотипов и шаблонов. Идеалом времени становился динамизм. Человек воспринимался как активно действующая личность (не созерцатель). В обществе складывались новые критерии его оценки (котировались инициативность, ум, образование и др.). Личные качества помогали человеку подняться в обществе, даже из низов его вышли некоторые сподвижники царя. “Гнездо Петрово” - люди различного социального происхождения, разных судеб. Среди них выделялся сын придворного конюха, ставший президентом Военной коллегии, петербургским губернатором и “светлейшим князем”, умный, ловкий, малограмотный, но отличавшийся ясностью речи и мысли, исключительно храбрый и преданный Петру, его друг А. Д. Меншиков. Сын музыканта, П. И. Ягужинский сделал карьеру, став генерал-прокурором, лавочник П. П. Шафиров - послом и вице-канцлером, бывший дворецкий Шереметева А. А. Курбатов - обер-инспектором московской ратуши, архангельским вице-губернатором, бывший юнга А. М. Дивиер - петербургским генерал-полицмейстером. Посадский человек А. В. Макаров стал обер-секретарем самого самодержца, ведал важнейшими государственными делами, сопровождал Петра в походах и поездках, приобретая книги для его библиотеки. Тяжкий путь ратного труда от солдата - преображенца и матроса до командира корабля и командующего эскадрой прошел родоначальник династии русских флотоводцев Н.А. Сенявин. Прадед А.С. Пушкина, вывезенный русским послом из турецкого плена, крестник и любимец Петра I, его камердинер и секретарь А.П. Ганнибал выдвинулся как выдающийся военный инженер, руководивший работами в Кронштадте и Рогервике, на Ладожском канале.
Среди окружавших царя лиц образованностью, умом, талантами выделялся молодой В.М. Татищев, чья деятельность успешно развернулась уже в постпетровские времена. В.М. Татищев был великолепным организатором, управлял казенными горными заводами Урала, открыл горные училища, закладывал Екатеринбург. В воззрениях на науку и просвещение у него преобладал антропологический уклон. Самобытный и незаурядный мыслитель, он полагал, что “наука главное есть, чтоб человек мог себя познать”. В.М. Татищев вошел в русскую историю как “отец” ее, автор многотомного труда “Истории Российской с самых древнейших времен”, ответив, таким образом, на волновавшие русских людей вопросы о месте России и формировавшейся русской нации среди других народов в прошлом и настоящем, о путях развития России.
Существенную роль в развитии культуры страны рассматриваемого времени сыграли Л.Ф. Магницкий - составитель таблицы логарифмов и автор знаменитого учебника по математике, А.К. Нартов - токарь Петра, выдающийся механик и изобретатель, Г.С. Скорняков-Писарев, автор “Науки статистической или механики”, директор Морской академии и др.
Однако новый взгляд на человека, новые горизонты, открывавшиеся перед личностью, новые идеалы формировались в стране, где основная масса ее населения - крестьянство была лишена элементарных человеческих прав и общественных перспектив.
Для создания регулярной армии и флота, строительства заводов и мануфактур, для открывавшихся госпиталей, для нужд государственного управления требовалось множество хорошо обученных, образованных людей. Закономерно, что развитие образования в России стало государственным делом. Создается система светской школы (в 1701 г. в Москве была открыта одна из первых светских школ математических и навигатских наук). Появились готовившие людей “на всякие потребы” профессиональные школы - Артиллерийская, Инженерная, Медицинская, при олонецких и уральских заводах - горнозаводские училища. Обучение связывалось с решением насущных практических задач, предпочтение отдавалось точным и естественным наукам. Если первоначально в профессиональные школы принимали детей разных сословий, то впоследствии ряд школ превратились в закрытые привилегированные высшие учебные заведения для дворян. В городах открывались начальные - цифирные школы, без окончания которых недорослям даже запрещалось жениться. Очень скоро в дворянских семьях стало преобладать домашнее обучение. Детей крестьян, особенно крепостных, не принимали в школы. За просвещение этого угнетенного без меры сословия выступал оригинальный мыслитель, ученый - самородок из крестьян И. Т. Посошков, написавший “Книгу о скудности и богатстве”, своеобразный проект всестороннего переустройства государства.
В обществе увеличивалась система передачи культурных ценностей, формировался новый механизм их распространения. Помимо школы, этому служили печатная книга, газета, гражданская азбука, новый литературный язык и т.д. Реформа шрифта способствовала разделению светской и церковной книжности, кириллица была оставлена для церковных книг, поборники старины пользовались языком православного средневековья, новый гражданский шрифт обслуживал светские потребности, был языком новаторов. В исследованиях А. М. Панченко петровское время рассматривается как эпоха глубокого культурного расслоения, которому и соответствовало культурное “двуязычие”.
Резко увеличился объем издаваемых книг, которые становятся иными, по сравнению с прошлым, и по назначению, и по содержанию, и по оформлению. Появляются гражданские типографии, начинается их специализация по видам издаваемой литературы (учебники, карты, словари и т.д.). Первую гражданскую типографию открыл в Москве в начале XVIII в. мещанин В. А. Киприанов. Центром русского книгопечатания стал Петербург, где работало 4 типографии. За время царствования Петра I печатная продукция выросла в 20 раз, 36% ее составляли книги светского содержания. Цены на книги были невысокими.1 Помимо того, в России были известны книги зарубежных авторов, в том числе таких естествоиспытателей и философов, как Коперник, Галилей, Ньютон, Декарт, Гоббс, Пуфендорф, Лейбниц и др. Вслед за московскими “Ведомостями” (1703 г.), появилась газета “Ведомости” (1711 г.) и в Петербурге, информируя читателей о событиях в России и за рубежом.
В конфискованных после казни адмиралтейств - советника А. В. Кикина палатах разместилась коллекция редкостей Петра I и его библиотека, насчитывавшая порядка двух тысяч книг, карт, чертежей на многих языках, позже вошедшая в состав Академии наук и ставшая доступной для общественного пользования с 1728 г. Библиотека Российской академии наук входит в наши дни в пятерку крупнейших книгохранилищ мира. Кунсткамеру открыли для посетителей в 1719 г. и дабы они чувствовали себя комфортно (по средневековым представлениям “монстры”, “курьезитеты” и т.п. порождены нечистой силой) предусмотрели для них угощение. При Петре I было положено начало и другим музеям (военно-морскому, артиллерии и др.), охране памятников страны. Так, в указе 1721 г. говорилось:...”куриозные вещи, которые находятся в Сибири, покупать... и, не переплавляя, присылать в Берг и Мануфактур Коллегию...” Основу всемирно известной эрмитажной “Сибирской коллекции Петра I” составили уникальные золотые художественные изделия VII - II вв. до н.э., извлеченные из сибирских курганов в конце XVII - начале XVIII вв.
Интерес к науке, вызванный практическими потребностями Российского государства, привел к учреждению в 1724 г. научного центра страны - Академии наук и художеств, официальное открытие которой состоялось уже после смерти Петра I . В составе ее со временем оказались физическая и химическая лаборатории, обсерватория, библиотека, музей, типография, ботанический сад, а также университет и гимназия. В отличие от ряда европейских, Петербургская Академия наук была создана как государственное учреждение для решения практических задач. Место чувственно-эмоционального, религиозного отношения к миру занимало стремление к объективному познанию его, рационалистическое отношение к нему. Характерной особенностью новой культуры становится расчет практицизма. Государство развивало те ее сферы, в которых оно было заинтересовано.
В отечественной культуре шел процесс дифференциации, появились новые сферы культуры - наука, художественная литература, светская живопись и др. Усваивался в самый короткий срок европейский художественный язык. Русское искусство приобщалось к опыту мировой культуры. С начала XVIII в. главное место в живописи занимает картина, написанная маслом светского содержания. Формирование нового взгляда на личность, на ее возможности выдвинуло портрет на ведущее место в изобразительном искусстве. Появление новых жанров, образов, незнакомых ранее сюжетов в искусстве - во многом результат тесных контактов русских художников с европейскими мастерами. Отсюда же крайнее разнообразие стилевых приемов в русском искусстве петровской поры. В России работали баварец И. Г. Таннауэр, марселец Л. Каравакк, швейцарец Г. Гзелль, “первый придворный маляр” и др. Произведения европейских мастеров закупались за границей. Направлялись обучаться за рубеж за государственный счет тонкостям техники и приемам мастерства способные молодые художники. Первые из них - братья Иван и Роман Никитины, обучались в Италии, Андрей Матвеев уехал в Голландию. Основателем новой живописи считается И. Н. Никитин, еще до зарубежной поездки писавший портреты членов царского семейства, а по возвращении назначенный Петром, подарившим ему мастерскую, гофмалером. Им создана галерея (портреты канцлера Г. И. Головкина, С. Строганова и др.) образов людей петровского времени, волевых, энергичных. Глубокой скорбью и величавой торжественностью наполнено изображение Петра I на смертном одре. Арестованный с братьями по обвинению в антиправительственном заговоре (1732), И. Н. Никитин, помилованный Елизаветой Петровной, уже не возвратился с каторги, по-видимому, умер в дороге.
А. Матвеев вошел в историю отечественной живописи первой станковой картиной на аллегорический сюжет, портретами Петра I и современников, знаменитым автопортретом с женой. Он руководил всеми монументально-декоративными работами в Петербурге, в которых принимал самое непосредственное участие.
Широкое распространение получила графика, быстро откликавшаяся на современные события. На гравюрах Алексея и Ивана Зубовых, (сыновей мастера Оружейной палаты), А. Ростовцева, зарубежных мастеров (Шхонебека, Пикарта и др.) запечатлены баталии и виктории, ведуты (виды городов) и корабли, праздники и фейерверки.
С именем прибывшего на русскую службу от двора Людовика XIV Б. К. Растрелли связано появление в русском искусстве круглой скульптуры, монумента, конного монумента. Он выполнял архитектурные работы, сооружал фонтаны, исполнял театральные декорации и т.п. Б. К. Растрелли создатель первых скульптурных портретов - Петра I и А. Д. Меншикова, статуи Анны Иоановны с арапчонком, конной статуи Петра I.
В художественную жизнь вошли театр и музыкальные представления. Первый публичный театр открылся в Москве в 1702 г. в “Комедийных хороминах на Красной площади актеры - иностранцы представляли трагедии, комедии (Ж-Б Мольера и др.). Театр в Петербурге, бесплатный и доступный всем, создала Наталья Алексеевна, сестра царя, сама писавшая для него пьесы, имевшие поучительный смысл (популяризировался новый образ жизни, изобличались косность, дикость и другие человеческие пороки). В русском обществе в образованной его части распространялись музицирование, игра на клавикордах, скрипке, флейте. Светская музыка исполнялась на празднествах, в Летнем саду, в домах вельмож устраивались концерты любительских оркестров. Русское искусство первых десятилетий XVIII в. преодолевало разрыв между художественной деятельностью и повседневной, жизненной практикой, становилось важной составляющей обиходной культуры времени.
Изменились формы культурной жизни, быт людей. В декабре 1699 г. (7208 г. по привычному для России счету от сотворения мира) Петр издал указ о переходе к новому летоисчислению от Рождества Христова на основе юлианского календаря (старый стиль), о непременном праздновании 1 января нового года и нового столетия. В этот день в Москве были устроены пышные торжества и праздничные увеселения. Российский календарь приводился в соответствие с западным. Праздник 1 января 1700 г. Петр заключил в рамку - в канун его состоялось переодевание дворянства и купечества в иноземное платье. После новогодних торжеств женщинам было приказано открыть, “чтоб как замужние жены, так и девицы ходили, не закрываясь на свадьбы, на пиршества и на всякие публичные увеселения”. Эта культурная акция пришлась на святки, когда пережить указы легче (на святки традиционно обряжались, переодевались и т.д.). Несоблюдение новых обычаев влекло большой штраф. Новая культура оставалась социальным признаком привилегированных сословий, новшества не затрагивали крестьянство, городские низы.
Специально издававшаяся литература - “Приклады, како пишутся комплименты разные”, “Юности честное зерцало” - содержала свод житейских наставлений и нравоучений, правил поведения в обществе молодых дворян.
Особенностью общественного быта петровского времени было появление новых форм общения, развлечений, например, ассамблей, в необходимости которых Петр утвердился после визита во Францию и знакомства с ее блестящими салонами. Великолепие французского двора заставило задуматься Петра о придании блеска его столице, его резиденциям. Ассамблеи, говорилось в указе, “вольное в котором доме собрание или съезд делается не для только забавы, но и для дела; ибо тут можно друг друга видеть, и о всякой нужде переговорить, также слышать, что где делается, при этом же забава”. Ассамблеи поочередно устраивали знатные люди, включая царя, на них приглашали и иностранцев. Здесь свободно общались люди различных социальных групп, здесь танцевали, вели беседу, играли в шашки, шахматы и т.д. При преемниках Петра ассамблеи превратились в балы и сохранились на протяжении длительного времени как форма общения и отдыха дворянства. Важнейшие события в жизни россии и столицы отмечались многочисленными светскими праздниками с иллюминацией, фейерверками, маскарадами. Торжества по случаю викторий в Северной войне неизменно сопровождались парадами и смотрами войск, подчас грандиозными, с численностью участников в 20-30 тысяч человек. Праздничная культура, как и формы городской жизни вообще складывалась под влиянием двора, диктовавшего манеру поведения, виды увеселений и т.д. на набережных Невы, на Потешном (позднее Марсовом) поле, в Летнем саду, в загородных резиденциях царя.
Предпринятая Петром I модернизация всех областей русской жизни, новая культурная ориентация привели к созданию дворцово-парковых ансамблей. Для руководства важнейшими садовыми работами в Петербург были приглашены мастера из Голландии Я. Роозен, Л. Гарнихфельт. У них и за границей этому весьма престижному занятию (среди мастеров встречались дворяне) обучались русские молодые люди. Дворцово-парковые ансамбли на берегу Невы и Финского залива создавались на новых основах, отражавших светское содержание культуры, в рамках регулярного стиля, в духе искусства барокко.
Целый ряд ансамблей новой столицы открыл Летний сад, устроенный со свойственным европейским паркам барокко изобилием, великолепием и разнообразием собранных в нем природных и рукотворных форм. Так, в Летнем саду впервые в практике русского садового искусства был сооружен крупный комплекс фонтанных устройств. Скульптуру для него приобретали, в основном, в Италии. “Нет никакого сомнения в том, что это скульптурное убранство решало не только вопросы эстетического характера, но выполняло и определенный идеологический замысел - внести в мировоззрение посетителей элемент европейского, светского отношения к миру и природе, - пишет Д. С. Лихачев - ...Петр в своей попытке перевести мышление русских людей в европейскую мифологическую и эмблематическую систему, что было крайне необходимо для установления более тесных культурных контактов с Европой, воспользовался для этого наиболее сильно воздействующим искусством - садово-парковым. Его Летний сад был своего рода академией, в которой русские люди получали начатки европейского образования”.1
Помимо парадных резиденций - Петергофа, ставшего символом выхода России на новые морские рубежи, Стрельны, Ораниенбаума А. Д. Меншикова, выделявшихся своими размерами и богатством, вдоль берега Финского залива был заложен целый ряд усадеб петербургской знати, превративших берег в цветущую полосу парков и садов. Парки петровской поры позволяли собрать большие массы людей в дни торжеств, праздников, увеселений, которых не в состоянии были вместить дворцы. Регулярно спланированные сады создавались почти при всех государственных учреждениях. Парки новой столицы и ее окрестностей обрели значение символа нового времени.
Оценивая преобразования первых десятилетий XVIII в., крупнейший исследователь русской культуры Ю. М. Лотман писал: “Петровская реформа, при всех издержках, которые накладывали на нее характер эпохи и личность царя, решила национальные задачи, создав государственность, обеспечив России двухсотлетнее существование в ряду главных европейских держав и создав одну из самых ярких культур в истории человеческой цивилизации”.2