Глава XVII

ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ В РАЗВИТИИ КУЛЬТУРЫ XXI ВЕКА

Можно ли предсказать культуру, когда она плотно срослась с реальностью и рассеяна по многочисленным и разнородным секторам – конструкторским бюро, галереям, статьям кураторов, дискотекам и интернету? Конечно, ведь основной признак культуры наступившего века – ее фрактальность, способность рассыпаться из условного целого при первой попытке удержания в структуре разума, и частичная обратимость этого разрушения. Родо – видовой изоморфизм культурных таблиц распался, родовые признаки вещей, сами вещи и их имена больше не связаны между собой, образуя так называемый семиозис, вторичную надстройку над классическим мифом, процесс наделения значением.

Базовая для европейской цивилизации культура складывалась на островах Эгейского моря, где возникли карты имен, практик и заданных направленных свойств вещей. Разнообразие закреплялось и контролировалось богами и социальными институтами, постепенно просачиваясь в структуру повседневности в виде строго регламентированной квоты навыков. Тот, кто претендовал на оригинальность, обезличивался и лишался сущности, должен был стать ремесленником в уже готовой раскладке мастерства. Целое восстанавливалось из обратимых сюжетов, возвращающихся к единой мифологической основе. Матрица возможностей создавалась совокупной волей богов и машиной судьбы, выбрасывавшей обозримое число вариаций предсказанного жизненного сюжета. Если боги отвечали за разнообразие, то степень его не носила необратимого характера неуправляемого фантазма. Мир людей и богов был прозрачен и скреплен совозможностями. Классика угнетает индивидуальное, стирает в нем лишнее и фиксирует на карте практик. Но духовный опыт локализовался в том, что теперь принято именовать душой. Творческий навык отстраивался от воли богов, формируя несовозможности.

Подспудная потребность современника воспринимать культуру не в масштабе вечности, а через побочные продукты техногенеза и массмедиа имеет источник в этой возможности стать мастером. Она берет верх над классическим способом осваивать мир через готовую классификацию, и соответствует какому-то новому синкретизму культурных форм, не соединяющихся со временем по раз и навсегда разработанным правилам. Оказывается, что пирамида культурных значений легко рассыпается на единицы смысла, которые просятся в серию. Серия обращена одной стороной к языку, другой к воображению. И язык, и воображение имеют сектор значений, прошедших стадию фальсификации в профанном слое жизни, и трансцендентальный сектор виртуальных значений, концентрация которых порождает нелинейную смысловую последовательность.

Текст современной культуры востребует подобные навыки восприятия, - он полиморфен, насыщен событиями, которые при известном усилии можно было бы разнести по классам и признакам с расчетом на архив. Но пластичность современной культуры определяется как раз сверхплотностью событий на единицу значения в единицу реального времени. Функциональная, разговорная «речь Достоевского», расположенная поперек формата неспешного чтения, теснит письменную не только на страницах периодических изданий, но повсюду, где требуются неожиданные и быстрые рефлексивные процедуры. Это позволяет решить множество задач, относящихся к составу творческих, где профанное смешивается с сакральным в непросчитываемых заранее пропорциях.. В разветвленном движении смысла появляется «новая» способность одновременно причислять себя к классу имен, классу объектов и классу персон, стимулируемая не простой тягой к энциклопедизму, а волей к истине, всегда имеющей встроенный персональный мотив.