6.11. Теория продолжительности жизни.

К настоящему времени геронтологами, исследователями в области биологии продолжительности жизни, учеными, развивающими кибернетические представления о жизни заложены основы теории продолжительности жизни. Опровергнуты некоторые ошибочные суждения в этой области (гипотеза о генетической программе старения и др.). Подтверждены либо вновь обнаружены простые, но довольно общие закономерности выживаемости организмов: закон интенсивности смертности Гемперца-Мейкема, явление исторической стабильности возрастной компоненты смертности, компенсационный эффект смертности и др. Остановимся на этих закономерностях подробней.

1. Закон интенсивности смертности Гемперца-Мейкема. Математического закона распределения смертности и продолжительности жизни человека (и животных), строго говоря нет. Однако в значительной степени приближается к таковому, — хорошо описывает «взрослые возрасты» закон Гемперца-Мейкема, существенно уточненный и дополненный принципом Л. А. Гаврилова [7, и др.].

Закон Гемперца-Мейкема записывается в виде следующей формулы:

(17.5)

где – интенсивность смертности, в пром./год; х — возраст (годы);R,a— параметры Гемперца и Мейкема, соответственно.

А. Женщины Японии Б. Женщины Финляндии В. Мужчины Италии

Г. Мужчины Швеции

Рис. 17.1.Историческая динамика общей интенсивности смертности (1), фоновой или «социальной» (2) и возрастной или биологической (3) компонент ее для 40-летних женщин Японии (А), Финляндии (Б) и мужчин Италии (В) и Швеции ( ) в пром./год (по данным [7, рис. 8-12]).

Из представленных кривых легко определить следующее: компонента А для женщин Японии равна 1,1, а Финляндии — 1,5%; для мужчин Швеции — 1,6% и Италии — 2,5%. Важно, что эти величины устойчиво поддерживаются на протяжении 70-80 лет.

Формула (17.4) считается законом распределения продолжительности жизни, причем приложимым и к животным. Однако, для человека с приемлемой точностью описывает лишь смертность и ожидаемая продолжительность предстоящей жизни возрастов трудоспособного периода жизни [7].

2. Принцип Гаврилова, по существу, является общего вида уравнением закона (17.4) и записывается в следующем виде

(17.6)

где – интенсивность смертности в возрастеx(в пром./год); А — не зависящая от возраста компонента смертности, названная автором [7] «фоновой» в другом месте «социальной» компонентой смертности; зависимая от возраста («возрастная», «биологическая») компонента, которая «является экспонентой», как и второй член уравнения (17.5). Он формулируется так: «общая интенсивность смертности от всех причин является суммой двух слагаемых, одно из которых от возраста не зависит» [7,c. 56].

Рассматриваемый принцип с его математической интерпретацией (17.6) Л. А. Гаврилов сформулировал в 1979 г. после того, как в результате анализа исторической динамики населения Швеции им было «обнаружено неизвестное ранее явление исторической стабильности возрастной компоненты смертности и определяющих ее параметров» [7], т. е. параметровRи а.

Благодаря успехам медицины, здравоохранения, санитарии и пр. в первой половине XXв., фоновая компонента смертности населения развитых стран быстро уменьшилась. Возрастная же компонента (параметрыRи а), напротив оставалась стабильной. Это ярко демонстрируется взятыми из работы [7] рисунками 17.1. Кроме того из приведенных в той же работе таблиц следует, что фоновая составляющая (параметр А10³) для населения, например, Швеции в 1910 г. был равен 5,52, в 1930-м — 3,76, 1950-м — 1,11, 1970 — 0,61, 1980 — 0,60 пром. На протяжении этих 70 лет возрастная компонента смертности поддерживалась неизменной: параметр— на уровне примерно 25±4, а— на уровне 102±1,5.

Исходя из современных представлений биологии продолжительности жизни можно высказать следующие важные суждения.

1. Неправы некоторые демографы, утверждающие, что все люди исходно равны в отношении своей продолжительности жизни. И что существующие региональные различные в смертности связаны исключительно с влиянием социальных факторов.

Исследования показали, что «при сходных условиях разные человеческие популяции могут иметь разную продолжительность жизни» [7]. Причем этот вывод является «вполне естественным с точки зрения популяционной генетики и современной эпидемиологии».

2. Объективной реальностью являются региональные и половые различия в уровнях общей интенсивности смертности. Приводятся доказательства в пользу того, что последнее обусловлено двумя причинами: большим значением у мужчин (особенно в младенческом возрасте) биологической компоненты и большей чувствительностью мужчин всех возрастов к повреждающим воздействиям внешней среды (последнее, в свою очередь, склонны объяснять большей устойчивостью организма женщин к процессам свободно-радикального окисления в липидных оболочках, клеточных мембранах, как следствие наличия в генотипе не одной, а двух половин Х-хромосом). Отсюда и большая величина у женщин по сравнению с мужчинами. Является ли это общебиологической или только видовой (присущей человеку) закономерностью — вопрос дискуссионный.

3. Заслуживает внимания и точка зрения социо-этнокультурной детерминации уровня смертности и . Утверждается, например, что «у ассимилировавшихся мигрантов уровень биологической (компоненты) смертности может определяться новой средой обитания, а у мигрантов, сохранивших национальные черты и привычки, — остается неизменным» [7,c. 85].

4. Заслуживает внимания концепция адаптационной детерминации, согласно которой компонента биологической (возрастной) смертности определяется степенью адаптированности человеческих популяций к условиям жизни, природным и социальным, демоэкологическим факторам.

Здесь следует принимать во внимание два типа трудностей адаптации: а) трудности приспособления — привыканиямигрантов к новым, в том числе субэкстремальным, условиям (например, Крайнего Севера); б) трудностиприспособления — отвыканияот аборигенной среды и привычного быта (в том числе психологический дизадаптационный феномен«ностальгии»); в) трудности приспособления народонаселения, этнообщности к глубокой кризисной ситуации, вызванной кардинальным изменением социальной и этнокультурной ситуации, что имеет место в нынешней России. Об этом подробнее будет сказано в одной из следующих лекций.

Во всех этих случаях компонента биологической, повозрастной смертности, очевидно будет возрастать по причине дизадаптационного понижения устойчивости организма и психологического «неуюта» — угнетения или напряжения.

С позиции адаптационной детерминации у народов, веками живущих в одном и том же месте, привычной климато-географической среде, в условиях, лишенных великих смут и крупномасштабных войн и глубоких социо-этнокультурных перестроек, биологическая компонента смертности будет поддерживаться на низком уровне. И наоборот.

3. Компенсационный эффект смертности. Так Л. А. Гаврилов (1978, цит. по [7]) назвал математически выведенный — исходя из законов (17.4) и (17.5) — результат — уменьшение к старости разницы между значениями биологической компоненты смертности у представителей различных «территориальных» популяций. Этот важный для теоретической демографии и биологии человека вопрос автор интерпретирует как вполне доказанную «удивительную закономерность», и на ее основании делает весьма ответственное заключение об ожидаемой продолжительности жизни при рождении человека.

Суть гипотезы — постулата об этом «эффекте» такова: «в пределах одного биологического вида значения возрастных компонент смертности согласованы между собой так, что при экстраполяции они сходятся в одной точке (см. рис. 17.2). Видно, что пересечение в одной точке связано с тем, что снижение уровня возрастной компоненты смертности при переходе к более благополучным популяциям компенсируется увеличением относительных темпов ее роста с возрастом» — отсюда и термин.

«Ясно, что координаты точки пересечения уже по самому принципу своего расчета оказываются инвариантными относительно условий жизни и генетических особенностей сравниваемых популяций. Они отражают самые общие (видовые) особенности распределения продолжительности жизни в популяциях одного и того же биологического вида. На этом основании координата, соответствующая возрасту пересечения всех зависимостей, была названа видовой продолжительностью жизни. Для человека данная величина составляет 95±2 года» [7,c. 126].

Рис. 17.2.Явление компенсационного эффекта у человека (по данным [7], с. 126)

Расчеты кривых графика (рис. 17.2) проведены по данным таблиц смертности, опубликованных ООН. «В качестве приближенной оценки общей интенсивности смертности использовались значения вероятности смертности в течение одного года». Это, безусловно, мало убеждает читателя в окончательной доказанности «компенсационного эффекта». Потому что, поставив в левую часть уравнения, — закона (17.4) «приближенные оценки», автор невольно мог подогнать (бессознательно) такое значение параметра А — фоновой смертности (поежегодное ее увеличение), что и идеализировало картину.

А конкретные значения параметра А для вычерченных кривых и конкретные популяции следующие: кривая I(рис. 17.2) — Индия 1941-1950 гг., мужчины, А = 0,00787 год^–1; 2 — Турция 1950-1951 гг., мужчины, А = 0,00316; 3 — Кения 1969 г., мужчины А = 0,00531; 4 — Сев. Ирландия 1950-1952 гг., мужчины, А = 0,00043; 5 — Англия и Уэльс 1930-1932 гг., женщины, А = 0,00238; 6 — Австрия 1959-1961 гг., женщины, А = 0,00068; 7 — Норвегия, 1956-1960 гг., женщины, А = 0,00055 год^–1.

Вместе с тем следует подчеркнуть весьма значимый успех авторов в разработке биологических основ представлений демографии о кардинальной важности понятия об ожидаемой продолжительности жизни при рождении. Концепция о компенсационном эффекте намечает новый путь разработки этой проблемы.