Глава седьмая

Надо признать основательным, что бесконечное путем прибавления не

представляется таким, чтобы оно превосходило всякую величину, а бесконечное

при делении именно таково, ведь бесконечное охватывается как материя,

лежащая внутри, охватывает же его форма. Вполне разумно также и то, что для

числа имеется предел в направлении к наименьшему, а в направлении к большему

оно всегда превосходит любое множество, для величин же наоборот: в

направлении к меньшему она превосходит все своей малостью, а в направлении к

большему бесконечной величины не бывает. Причина та, что единица неделима,

чем бы она ни была; например, человек -- один человек, а не многие; число же

больше единицы и есть некоторое количество [единиц], поэтому необходимо

остановиться на неделимом, так как два и три -- производные имена, так же

как и любое другое число. А в направлении к большему мысленно можно всегда

идти [дальше и дальше], ибо дихотомические деления величины бесконечны.

Таким образом, бесконечное здесь в возможности существует, в

действительности же нет, и взятое [число] всегда превосходит всякое

определенное множество. Но это число неотделимо от дихотомии, и

бесконечность не пребывает, а возникает, так же как и время, и число

времени. Что касается величин, то у них дело обстоит противоположным

образом, так как непрерывное делится до бесконечности, а в направлении к

большему бесконечного нет. Ибо поскольку нечто может существовать в

возможности, постольку оно допустимо и в действительности. Таким образом,

так как ни одна чувственно-воспринимаемая величина не бесконечна, нет

возможности превзойти любую определенную величину, ибо тогда было бы нечто

большее, чем Вселенная.

Бесконечное величины, движения и времени не тождественны, как

какая-нибудь одна природа, но определяются как последующее по отношению к

предыдущему. Так, движение бесконечно, потому что [такова] величина, в

отношении которой происходит перемещение, качественное изменение или

увеличение, время же [бесконечно] в силу движения. Сейчас мы касаемся их

лишь по мере необходимости, а впоследствии попытаемся сказать, что такое

каждое [из них] и почему всякая величина делима на величины.

Наше рассуждение, отрицающее актуальность бесконечного в отношении

увеличения, как не проходимого до конца, не отнимает у математиков их

исследования, ведь они теперь не нуждаются в таком бесконечном и не

пользуются им: [математикам] надо только, чтобы ограниченная линия была

такой величины, как им желательно, а в том же отношении, в каком делится

самая большая величина, можно разделить какую угодно другую. Таким образом,

для доказательств бесконечное не принесет им никакой пользы, а бытие будет

найдено в [реально] существующих величинах

Так как мы разделили причины на четыре [рода], то очевидно, что

бесконечное есть причина в смысле материи и что бытие его -- лишенность, а

существующий сам по себе субстрат -- непрерывное и

чувственно-воспринимаемое.

По-видимому, и все другие пользовались бесконечным как материей,

поэтому и нелепо делать его объемлющим, а не объемлемым.