4. Недоумения же тут возникают чаще всего потому, что познание

Первоединого не достигается ни путем научного исследования, ни

путем размышления, но получается единственно от Его нам присущим,

которое выше всякой науки.

В самом деле, когда душа познает предмет научным образом, то она

тем самым выделяет его из единства и сама перестает быть единой,

ибо научное знание предполагает употребление дискурсивного разума,

а такой разум есть множественность, так что душа в этом случае,

удаляясь от единства, ниспадает в область множества и числа.

Поэтому, дабы достигнуть мыслью Первоединое, душе следует стать

выше самой науки и, ни на мгновение не выступая из своего

единства, отрешиться и от своих знаний, и от предметов знания, и

от всего прочего, – даже от созерцания красоты, ибо даже красота

поздней Его и от Него, как дневной свет – от солнца. Вот почему

Платон говорит о Нем, что Оно есть неизреченным, неописуемым,

неизобразимым,* и, если, несмотря на это, мы и говорим о Нем, и

пишем, то делаем это единственно с той целью, чтобы рассуждениями

побудить себя и других направить свои усилия на созерцание этого

дивного божественного зрелища, подобно тому, как мы указываем путь

тем, кто хочет найти и увидеть что-либо замечательное, ибо самое

большее, что тут может сделать наставление, так это показать путь

и руководить его прохождением, между тем, как лицезрение Бога есть

уже дело самого желающего лицезреть.

* "Тимей"

Кому не дается такое лицезрение – это созерцание сияния Божия, кто

не ощущает в душе ни упоения, подобного тому, какое испытывает

любящий, покоясь на груди своего любимого, ни того восхищения,

которое чувствуется в непосредственной близости истинного света,

озаряющего душу, то это значит, что он, пытаясь возвыситься до

общения с Богом, не вполне освободился от всего того, что отягчает

его, тянет вниз и препятствует чистоте богосозерцания, это значит,

что он тут не один с самим собой, но содержит в себе еще и нечто

иное, что и отделяет его от Бога.

Другими словами, означает, что он не привел себя в чистое, полное

единство, потому что Бог не отдален ни от кого и ни от чего, и, в

то же время, не присущ никому и ничему. Он присущ всему, не будучи

присущ чему-либо, – поэтому Он всегда непосредственно близок для

всех тех, кто подготовил себя к принятию Его, кто способен

привести себя в согласие с Ним и, благодаря этому согласию или

сродству, входит как бы в соприкосновение с Ним той сродной с Ним

силой, которая от Него же истекает.

Вот каким путем достижимо созерцание Бога, насколько Бог доступен

созерцанию, и кто не удостаивается этого созерцания, вследствие ли

вышеуказанных препятствий, или по недостатку полученных

наставлений, руководящих на этом пути и внушающих веру в Бога,

тот, признав в этом виновным единственно самого себя, пусть

старается отрешиться от всего и привести себя в полное единство.

Это наше рассуждение, во многом недостаточное и не вполне

убедительное, должно быть восполнено последующими рассуждениями.