Глава 7
[О хвастовстве]
(1) Посмотрим также, не внушал ли он своим собеседникам стремления к добродетели тем, что удерживал их от хвастовства.
Он всегда говорил, что нет лучшего пути к славе, как сделаться на самом деле хорошим в том, в чем хочешь казаться хорошим. (2) Истину этого тезиса он доказывал так.
— Представим себе, — говорил он, — что надо делать человеку, который хотел бы иметь репутацию хорошего флейтиста, если он на самом деле не таков. Не следует ли ему подражать хорошим флейтистам в том, что не имеет прямого отношения к искусству? Прежде всего, так как они имеют красивые одежды и ходят в сопровождении массы слуг, то и ему надо обзавестись тем же. Далее, поскольку толпа их превозносит, следует и ему приобрести себе побольше хвалителей1. Но за самое дело нигде не следует браться: иначе он сейчас же окажется в смешном положении, и все увидят, что он — не только плохой флейтист, но еще и хвастун. Но, если он расходов нести будет много, а пользы получать никакой не будет, да сверх того еще будет иметь дурную репутацию, не будет ли жизнь его тяжелой, убыточной, всеми осмеянной? (3) Подобным образом вообразим себе, что случилось бы с человеком, который хотел бы казаться хорошим военачальником или рулевым, не будучи таким на самом деле. Если бы он, желая казаться способным к этой деятельности, не мог убедить в этом других, разве не было бы это для него горем, а если бы убедил, то еще большим несчастием? Ведь несомненно, что, получив назначение править рулем или командовать войском, человек неумеющий был бы причиной гибели тех, кого вовсе не хотел бы губить, а на себя навлек бы позор и горе.
(4) Точно так же, доказывал он, невыгодно считаться богатым, храбрым, сильным, не будучи таковым: к ним предъявляют требования, говорил он, превышающие их силы, и, если они не могут их исполнить, хотя считаются к тому способными, то снисхождения они не получат.
(5) Мошенником называл он немалым и того, кто получит от кого-нибудь с его согласия деньги или имущество и не возвратит этого; но величайшим мошенником называл он того, кто, на самом деле будучи ничего не стоящим человеком, сумеет всех провести, убедив в своей способности стоять во главе государства.
Вот такими разговорами, казалось мне, он удерживал своих собеседников от хвастовства.
Примечания к Книге 1
1. Слово "приблизительно" показывает, что Ксенофонт не имел подлинного текста жалобы; вероятно, он узнал его по сообщению кого-либо из знакомых; но он одинаков с подлинным, как его передает со слов Фаворина Диоген Лаэртский (разногласие лишь в одном слове).
2. В подлиннике "daimovnion", что буквально значит "божественное". Какова сущность этого демония, было непонятно уже ученикам Сократа. В "Защите", параграф 12, Сократ сам определяет его как "голос бога, указывающий, что следует делать". В "Воспоминаниях" Ксенофонт говорит (ниже, параграф 4), что благодаря указаниям этого голоса он давал советы друзьям и всегда советы эти оправдывались. Таким образом, по словам Ксенофонта, Сократ признавал за собою дар пророчества. Но свидетельство Платона гласит совершенно иначе. Он ничего не сообщает ни о предсказаниях, ни о положительных велениях, обращенных к Сократу, ни о каких бы то ни было советах друзьям. "У меня это началось с детства, — говорит Сократ в Платоновой "Апологии" (31d), — является какой-то голос и, когда явится, всегда отвращает меня от того, что я намереваюсь делать, и никогда не побуждает". Некоторые считают этот демоний за предчувствие или голос совести. [*** Плутарх в своем диалоге "О Сократовом демонии" (гл. 10) рассказывает такой интересный случай (может быть, анекдот). Однажды Сократ шел со своими друзьями; им надо было дальше идти по одной улице. Вдруг Сократ остановился, углубился в себя, потом, ссылаясь на указание демония, пошел по другой улице, позвавши назад и тех, которые успели уже пройти несколько вперед по первому направлению; но некоторые из них не послушались и пошли прямым путем, чтобы доказать лживость демония. Внезапно навстречу им попалось стадо покрытых грязью свиней; посторониться от них некуда было; одних свиньи опрокинули, других выпачкали грязью. —И.М., А.С.]
3. Ксенофонт считает демоний Сократа главным основанием для обвинения в том, что он вводит новые божества, т. е. как будто допускает, что были и другие поводы для этого; но нам решительно ничего не известно другого, что могло бы подать повод к этому.
4. Греки верили в полную зависимость всех явлений природы и всей человеческой жизни от воли богов и в то, что боги иногда открывают свою волю человеку посредством разных знамений. К числу явлений, посредством которых можно узнать волю богов, относятся голоса, сны, приметы, жертвы и вещие птицы. Под голосами разумелись случайно услышанные слова людей, например прохожих на улице. Так, Одиссей, намереваясь произвести избиение женихов Пенелопы, услышал голос служанки, желавшей гибели женихов ("Одиссея" XX 98 и след.), и принял это за доброе предзнаменование. Гадание по птицам было основано на вере, что птицы, поднимаясь высоко над землею, приближаются к небесным жилищам богов и потому, преимущественно пред другими живыми существами, являются вестниками воли богов. При их появлении наблюдалось множество специальных примет как относительно рода птиц, так и относительно способа их полета, места появления, крика и т. д. Наиболее вещими считались орел, коршун, ворон и ворона. Наряду с гаданием по птицам было распространено гадание по разным метеорологическим и астрономическим явлениям (что в нашем месте разумеется под словом "приметы"), каковы гром, молния, солнечные и лунные затмения, кометы, падающие звезды и т.п. Напротив, гадание по звездам (все, что относится к астрологии) в цветущие времена Эллады почти не было известно. Астрологические предсказания стали распространяться только со времени Александра Македонского и не вошли в состав религиозного культа. Гадания по жертвам были главным образом двух видов: а) наблюдение и объяснение различных знаков при заклании животного и горении жертвенных частей; б) гадания по внутренностям жертвенных животных. При жертвоприношениях наблюдалось много признаков, из которых выводились хорошие или дурные предзнаменования. Так, например, считали очень хорошим знамением, если животное добровольно шло к алтарю и даже кивком головы давало согласие на убиение (чего, впрочем, достигали маленькими хитростями), и, напротив, дурным, если оно упиралось; еще хуже было, если оно вырывалось и убегало от жертвенника и т.п.
5. "Я никогда не был ничьим учителем, — говорит Сократ в Платоновой "Апологии" (33a). — Если кто хотел слушать, что я говорю, и видеть, что я делаю, молодой ли, пожилой ли, я никому никогда не отказывал". Поэтому и Ксенофонт никогда не называет собеседников Сократа учениками, а по большей части употребляет выражение "находившиеся с Сократом". Я перевожу это словами: "друзья", "собеседники" и т.п.
6. Под "необходимыми" делами разумеются дела обыденные, исход которых уже по опыту известен.
7. Примером этого может служить сам Ксенофонт, которому Сократ посоветовал обратиться к оракулу для решения вопроса, следует ли ему ехать к Киру. См. выше биографию Ксенофонта.
8. В этой фразе в оригинале есть "анаколуф", т. е. неправильное построение; оно оставлено мною и в переводе.
8*.Фразу пришлось менять, поскольку у С.И.Соболевского — небольшой пропуск, так что не беремся отвечать за точность передачи анаколуфа.
9. Сократ имеет в виду возможность изгнания из отечества "влиятельных лиц", причем той же участи подвергнется и их родственник.
10. По словам Геродота (II 109), греки заимствовали у вавилонян солнечные часы, солнечный показатель и деление дня на двенадцать частей. Тем не менее в повседневной жизни время определяли не часами, а более общими обозначениями: утро, когда площадь бывает полна народа, полдень, время после полудня, сумерки. Время, когда площадь бывает полна народа, соответствует приблизительно нашим 10-12 часам утра.
11. Слово "космос" (греч.kovsmo") буквально значит "порядок". Пифагор первый стал употреблять его в смысле "вселенная", вследствие господствующего в ней порядка. В таком значении это слово перешло в философский язык, например к Платону, где оно означает отчасти "мировой порядок", отчасти "вселенная", отчасти "мир" (в противоположность земле), "небо". У Аристотеля космос есть "мир" и "мировой порядок", причем космос пространственно распадается на подлунный мир и горний — надлунный. У стоиков космос имеет троякое значение: "душа мира" (божество), "мир" (как благоустроенная система небесных тел), "мировое целое" (состоящее из соединения мировой души и мирового тела). В смысле "земля", в каком смысле и мы употребляем слова "мир", "вселенная", слово "космос" стало употребляться лишь после эпохи Птолемеев, например в языке "Нового Завета".
12. Об отношении Сократа к физическим наукам см. введение к "Воспоминаниям", а также IV 7, 2 сл.
13. Что мир составляет одно целое, учили Фалес, Пифагор и другие; что он составлен из бесчисленного множества неделимых частиц (атомов), было мнением Левкиппа и Демокрита.
14. Что все вечно движется и рождается, учил Гераклит; что ничто никогда не движется и не рождается, учил Зенон.
15. Афинский Совет пятисот делился на 10 секций по 50 человек, принадлежавших к одной филе, которые составляли постоянную комиссию. Каждая такая секция по очереди заведовала делами в течение десятой части года (35-36 дней), подготовляла предложения для внесения в Совет, созывала и руководила заседаниями Совета и Народного собрания. Эти 50 человек назывались пританами. Из пританов ежедневно избирался на сутки "эпистат", который может быть назван президентом Афинской республики. Он председательствовал в Совете и в Народном собрании и предлагал на баллотировку вновь внесенные предложения. Если же он находил, что такое предложение противоречит законам, то мог не ставить его на голосование.
16. В 406 году, в конце июля или в начале августа, афинский флот одержал блестящую победу над пелопоннесским при Аргинусских островах (близ острова Лесбоса). Но последствия этой победы были самые неожиданные: победителей-стратегов в Афинах ожидали вместо награды суд и казнь. Дело в том, что победа сопровождалась тяжкими потерями: не менее 12 судов, попорченных и не годных к плаванию, носились после сражения по волнам; на этих судах были живые люди. После сражения стратеги поручили Ферамену и Фрасибулу подать помощь потерпевшим крушение и спасти кого можно. Но разразившаяся буря помешала этому. Таким образом, не только не были оказаны подобающие почести павшим в бою, но многие граждане погибли не от руки врага и не в самом сражении, а уже после него, в волнах моря, потому что им не была оказана помощь. В Афинах говорили, что виновники этого — стратеги, что они не приняли надлежащих мер. Восемь стратегов, участвовавших в битве, были смещены. Двое из них, предчувствуя беду, не поехали в Афины; остальные шесть явились. Они были арестованы и преданы суду. В Народном собрании главным обвинителем их выступил Ферамен, который, по-видимому, опасался, что вина падет на него, если не будут обвинены стратеги. При общем возбуждении против них они были лишены возможности защищаться; их дело рассматривалось не обычным судебным путем, не в суде присяжных, а в Народном собрании, причем вопреки обычному порядку судопроизводства, по которому следовало судить каждого виновного индивидуально, Совет пятисот предложил голосовать обо всех сразу. Сократ, бывший в этот день эпистатом, отказался поставить это предложение на голосование. Однако оно было принято Народным собранием [*** Надо заметить, что в нашем месте Ксенофонт, по-видимому, неверно называет Сократа эпистатом: сам он в своей "Истории Греции" (I 7, 14) говорит только, что Сократ был одним из пританов; также в Платоновой "Апологии" (32) Сократ называет себя единственным из пританов, воспротивившимся незаконному предложению. Если Сократ был действительно эпистатом и упорствовал до конца, то надо предположить еще один противозаконный момент в этом деле: кто-нибудь другой поставил на голосование предложение Совета пятисот и вообще руководил действиями Народного собрания. Подробнее об этом см. Busolt, "Griechische Geschihte", III, 1605-1606.>. Приговор был смертная казнь, которая и была приведена в исполнение по отношению к шести стратегам, бывшим налицо. —И.М., А.С.]