Глава 3

1. Эвтидем имеет в виду Сократов демоний, как и Аристодем в I 4, 15. См. примеч. 2 к I 1.

2. Общение с богами посредством служения им казалось счастьем религиозному афинянину. У Пиндара (фрагмент 95) сказано, что по смерти добродетельные люди постоянно занимаются воскурением фимиама на алтарях богов. В Платоновом "Федоне" Сократ так описывает блаженную жизнь людей по смерти (111b): "У них есть священные рощи и храмы богов, в которых на самом деле живут боги, так что люди получают от них ответы и откровения, видят их чувственным образом и имеют подобное общение с ними". У Эврипида в "Ипполите" (ст. 86) Ипполит считает высокой честью для себя, что он один из смертных находится в общении с Артемидой, разговаривает с ней, слышит ее голос, хотя и не видит ее очей. Надо думать, что одной из причин недостатка веры в богов у Эвтидема была та, что он не может их видеть, и Сократ дает ему наставление по этому поводу. Аристодем (I 4, 9) также основывает свой скептицизм на том, что он не видит хозяев вселенной.

3. Та же мысль в I 3, 3, где цитируется и стих Гесиода на эту тему.

Глава 4

1. О председательстве Сократа см. I 1, 18 и примеч. 15 и 16 к I 1. Здесь поставлено множественное число "в Народных собраниях", может быть, потому, что при суде над полководцами, победителями при Аргинусских островах, было по крайней мере два собрания, как видно из слов самого Ксенофонта ("История Греции" I 7). Однако два раза быть председателем едва ли было возможно; здесь всего скорее надо предположить ошибку в рукописях и поставить единственное число вместо множественного.

2. О запрещении Сократу бесед с молодежью см. I 2, 35.

3. Здесь разумеется случай, о котором рассказывают Ксенофонт в "Истории Греции" (II 3, 39) и Платон в "Апологии Сократа" (32c). Сократ вместе с четырьмя другими гражданами получил приказ от Тридцати тиранов привести с острова Саламина Леонта, богатого, именитого гражданина, бывшего стратегом в 407/6 году, который намеренно уехал на Саламин, чтобы избежать казни, так как видел, что тираны желают овладеть его богатством. Подобные поручения эти узурпаторы давали многим лицам с тем расчетом, чтобы как можно большее число граждан было соучастниками их преступлений.

4. Такие приемы со стороны подсудимых возбудить сострадание судей к себе были нередки. Только в суде Ареопага закон воспрещал воздействовать на судей просьбами или слезами; по отношению к суду присяжных (гелиэе), где судили Сократа, такого воспрещения не было; но, вероятно, Сократ видел в этом уловку, противную духу законов.

5.Гиппий, родом из Элиды, — знаменитый софист того времени, ездивший по разным городам Эллады, по обычаю других софистов, чтобы преподаванием и публичными лекциями приобретать деньги и славу. Он является действующим лицом в трех Платоновых диалогах — "Протагор", "Гиппий Большой", "Гиппий Малый" — как человек ученый, но пустой, хвастливый, много о себе думающий. В нашем месте он выставлен в лучшем свете, чем у Платона. Как видно отсюда, он и раньше уже приезжал в Афины.

5*. Вероятно, слова в фигурных скобках — позднейшая вставка. В данной фразе — непереводимая игра слов: словоdivkaio"во всей главе употребляется в его обыкновенном значении "справедливый", но в данном случае употреблено по отношению к животным, что С.И.Соболевский, видимо, справедливо перевел как "пригодный к работе".

5**. Своей манерой обращения к Сократу Гиппий чрезвычайно напоминает Фрасимаха из I книги "Государства" Платона.

6.Ликург— древний законодатель спартанский, давший Спарте прочное государственное устройство, которое долгое время было для нее источником силы и могущества. Но относительно личности и времени жизни Ликурга у авторов замечается большое разногласие, так что самое существование такого законодателя нельзя считать достоверным историческим фактом. Плутарх начинает свою биографию Ликурга следующими словами: "О законодателе Ликурге решительно ничего нельзя сказать вполне достоверного: об его происхождении, путешествиях, кончине, а в особенности о законодательной и политической деятельности его ходят различные сказания; менее же всего согласны показания о времени, в которое он жил". Обыкновенно время жизни Ликурга относят к IX веку, именно ко времени около 884 или 828 года. По законам, приписываемым Ликургу, граждане спартанские, будучи освобождены от забот о материальной жизни, должны были всецело посвящать себя на служение отечеству. В них развивалась в высокой степени военная доблесть, благодаря которой они покорили своей власти всю Лаконику, затем завоевали Мессению. Утвердив свое владычество в Пелопоннесе, Спарта в половине VI века стала во главе союза дорических государств, основанного в целях внешней защиты. Во время греко-персидских войн Спарта имела гегемонию (предводительство) не только над сухопутными, но и над морскими силами всей Эллады. Но вскоре высокомерие и притеснения Спарты возбудили неудовольствие союзников, и гегемония на море перешла к Афинам. Спарта стала относиться с завистью к возрастанию афинского могущества. В 431 году между Афинами и Спартой произошел явный разрыв, и началась жестокая 27-летняя борьба за преобладание в Элладе (Пелопоннесская война, 431-404 годы). Она окончилась полным разгромом Афин и торжеством Спарты; однако торжество это было непродолжительно, и с этих именно пор Спарта начинает заметно клониться к падению. О повиновении законам в Спарте Ксенофонт подробно рассказывает в своем трактате "Спартанское государственное устройство", гл. 8: "Все мы знаем, что в Спарте полное послушание властям и законам. Но я думаю, что Ликург даже не попытался бы установить эту дисциплину, если бы предварительно не склонил к своему мнению высший слой населения государства. Доказательством этого для меня служит следующее соображение. В других государствах люди могущественные не желают даже, чтобы думали о них, будто они боятся властей, но считают это недостойным свободного человека. А в Спарте высшие люди более других держат себя подобострастно перед властями и гордятся своим унижением перед ними: когда их зовут, они, исполняя это приказание, бегом бегут, а не шагом идут, имея в виду, что если они сами будут подавать пример полного повиновения, то и другие последуют за ними. Так и случилось… Послушание они признали величайшим благом в государстве, в войске, в доме: чем более силы имеет власть, тем более страха она будет внушать гражданам для послушания, думали они".