Фран.яз биологический сбор / Фран.яз / перевод

Для всех кто внимательно смотрит этот спектакль в то же время странный и немного веселый, и видит что насекомые искусные творцы и мудрецы в своих работах. Инстинкт , таким образом в наиболее высокой степени, притягивает природу которая показывает примеры, красоты блещущей великолепием. Тревога разума увеличивается, когда вмешивается терпеливое и тщательное наблюдение всех деталей жизни насекомых, которые живут во власти инстинкта.

L'HARMAS

То, что я хотел этот клочок земли, не очень большой, и огороженный от неудобств общественных мест оставленный, умиротворенный клочок земли, согретый солнцем, благоприятный для растений и насекомых. Там, нет страха, быть потревоженным прохожими, я мог бы рассматривать насекомых вечно. Я прибываю в затруднительном исследование вопроса которого не объяснить простым языком; я обхожусь без далеких экспедиций, которые убивают время, без тягостных переходов, которые рассеивают внимание, я мог бы притворить в жизнь мои планы наступления, использовать собственные методы и после этого получать результаты каждый день, каждый час. Hocerat in votis ; да, именно это я обещал себе, моя мечта ласкаемая впечатлениями, всегда убегающая в туманное будущее.

Так же неудобно производить исследования, не интересующие себя, это как есть под объятием ужаса каждый день хлеб. Сорок лет я боролся с непоколебимым мужеством против мелочной нищеты жизни и наконец, нашел свою лабораторию для исследования. То, что она стоила мне настойчивости, и ожесточенной работы, я не буду говорить об этом. Так же появилась возможность небольшого развлечения. Я возможно говорю, так как будто несу груз на ноге прибывая в заключение гиблым каторжником познания. Но не будем говорить об этом мои красивые насекомые! Я сильно опасаюсь, что мне не представится возможность ловить вас, это как если я начину терять свои зубы чтобы есть пищу. Конечно, все это немного поздно, ибо широкие горизонты моих мыслей начали сужаться, душным сводом, со дня на день, становясь более тесными. Не сожалею ни о чем в прошлом, за исключением потери моих двадцати лет молодости, надеюсь, на мой опыт который не будет бесполезен в моем будущем, спрашиваю себя каждый раз, стоит ли действительно жить ради труда.

В середине развалин моих мыслей, которые меня окружают, часть стены остается стоять, непоколебимая на своей не правильно построенной, но правильно спроектированной базе; это - моя любовь к научной правде. Этого достаточно, о мои искусные, насекомые, чтобы начать добавлять еще несколько достойных страниц к вашей истории?

Силы, не предадут ли они добрую волю? Почему я вас вырабатывал так долго? Друзья меня в этом упрекнули. Скажите им, этим друзьям, которые являются одновременно вашими и моими, что это не было забывчивостью с моей стороны, утомлением, отказом; я думал только о вас. Я был убежден, что у логова песчаных ос были еще красивые тайны, которые мы еще не изучали, что охота на сфексов подготавливала нас к новым неожиданностям. Но испытывая нехватку, времени я был в одиночестве, оставленный, борясь со своим несчастьем. Прежде чем философствовать, нужно было жить. Скажите им об этом и они меня простят.

Другие меня упрекали в моем языке, у которого нет торжества и насыщенности. Они опасаются, что страница, которая читается без усталости, не будет никогда выражением правды. Если я верил им, то условием не было находиться в темном, отчуждение рассудка. Сюда приходят, все, кем они являются, вы открываете перед ними двери и вы, берете меня под защиту и свидетельствуйте по моей милости. Скажите, в какой интимности я находился с вами, с каким терпением я вас наблюдаю, с какой скрупулезностью я записываю ваши действия. Ваше утверждение единогласное: да, мои страницы, не взъерошенные пустыми формулами, абсурдом, разглагольствованиями, - точный рассказ наблюдаемых фактов, ничего кроме того, что по крайней мере; захочется получить от вас те же ответы.

Мои дорогие насекомые, если вы не можете убедить этих смелых людей, потому что у вас нет весомости, я им скажу в свою очередь: « Вы вскрываете мертвых животных, а я их изучаю живыми, вы являетесь предметом ужаса и не имеете жалости, а я заставляю любить живое, вы работаете в мастерской пыток и расчленения, я работаю под голубым небом, в пении цикад, вы подвергаете реактивами клетки и протоплазму, я изучаю инстинкт в его наиболее живых демонстрациях, вы выясняете смерть, я выясняю жизнь. И почему я сразу не дополнил моей мысли: вы кабаны, нарушающие чистую воду истока; естествознания, это великолепное изучение, из-за многорядных ваших усовершенствований, стало гнусной, отталкивающей вещью. Итак, если я пишу для ученых и для философов, которые будут пробовать изо дня в день распутывать немного трудную проблему инстинкта, я пишу главным образом, для молодых, которых я желаю заставить любить это естествознание, чтобы вы боролись со многим, что можно ненавидеть; и вот почему, я остаюсь в скрупулезной области правды, я воздерживаюсь от вашей научной прозы, которая слишком часто используется!

Но это не является там, в настоящий момент, моими делами; я должен говорить о клочке земли, также ласкаемом в моих проектах, который станет лабораторией живой энтомологии, его я нашел в маленькой деревни. Здешняя почва ниже среднего по плодородию. Начинается под этим покровом, в стране, где используется сельское ремесло, заложенное с началом произрастания чабреца. Работа плуга здесь слишком мала. Баран иногда проходит весной, когда случайно прошел дождь, и приносит в почву с ног немного семян травы. Здешний средний уровень плодородия все-таки, из-за маленькой красной земли, утопленной в неисчерпаемой массе камней, получило начало культуры: как говорили прежде, виноградоводства. И, действительно, раскопка почвы для посадки нескольких деревьев, не приносит не чего ценного, из за слабой структуры. Вилы с тремя зубцами, единственный инструмент сельскохозяйственной культуры, который смог проникнуть в подобную почву, следовательно, прошлое там, и я об этом много сожалею, так как первоначальная растительность исчезла. Много чабреца, больше лаванды, больше стволов дуба, kermès, этот карликовый дуб, образовывающий леса, имеющие небольшую крону. Эти растения, главным образом, могли бы быть для меня полезными предлагая собирать с них насекомых, я обязан их находить на местности, где люди еще не переработали почву вилами.

Те, кто здесь в изобилии, это - захватчики любой почвы, которые двигаются и наступают во всех направлениях. На первом месте здесь, пырей, отвратительный злак, три года ожесточенной войны с которым не смогли привести к его финальному истреблению. Потом произрастают васильки, они не уживаются в темных местах, покрытые крючками как острыми ножами. Присутствует разнообразие видов: василек солнцелюбивый, василек холмов, василек ловушка, терпкий василек. Преобладает тут первый вид. Но и там, в середине запутанного беспорядка васильков, возвышается, жестокая сурепка, забивающая все живое своим изобилием. Над ним господствует onoporde Illyrie, ствол которого, гладкий и прямой, в длину от одного до двух метров и заканчивается крупными розовыми помпонами. Его крепость не уступает почти крепости Scolyme. Давайте не забудем виды чертополохов. Жесткий чертополох, столь хорошо вооруженный, он не нужен сборщику растений, он имеет обширную листву, заканчивающуюся на верхушке ее жилок колючками. В промежутках ползут по земле, длинными шнурочками, вооруженных крюками, ростки ежевики с голубоватыми плодами. Чтобы посещать острую чащу, когда собираю там насекомых, нужны сапоги, поднимающиеся до середины ног или можно смириться больному царапанью до кровавых ран. Пока почва сохраняет остатки весенних дождей, эта суровая растительность не испытывает нехватку тепла, она выше общего ковра растительности, забивающая капитулирующие желтые васильки, вертикалью, возвышаются пирамиды сурепки и вытянутого татарника, но приходят летние засухи, и все это, сгорает в пожаре одной поднесенной спички. Такой есть, или скорее такой был, всегда этот прелестный эдем, где я намереваюсь жить отныне с глазу на глаз с насекомым. Сорок лет жесткой борьбы мне этого стоили.

Я сказал об эдеме, и с точки зрения, моего выражения это не уместно. Эта проклятая местность, на которой никто не хотел выбросить хотя бы щепотку семян зерна, оказалось наземным раем для насекомых. Могущественная растительность чертополохов и васильков привлекает их своим хороводом. Никогда, на моих энтомологических охотах, я не увидел объединенную в единственной точке подобного населения; все виды в этом месте начинают свое взаимодействие. Там охотники на любой вкус дичи, строители глинобитной постройки, сновальщики в хлопчатобумажных тканях, жильцы комнат, врезанных в листе или лепестке цветка, конструкторы и проекторы, штукатуры, плотники сверлящие дерево, рабочие, работающие над воздушным шаром; что я про них знаю наконец ?

Кто они такие ? Это - Пчелы. Она наклоняет стебелек василька, зависает и собирает хлопковый шар, который она уносит гордо в своих челюстях. Она из этого будет делать подземные войлочные пакетики, чтобы заворачивать запас меда и яиц. Будет ли она долгожданным трофеем? Это - Mégachiles, несущие под животом в лапах свой урожай, черные, белые, или красные от света. Они оставят чертополохи, чтобы посещать кустарники по соседству и там собирать на листах овальные свертки, которые будут собраны в спираль, способную удержать урожай. И эти, одетые в черный вельвет Chalicodomes, работают над цементом и над гравием. На камнях легко мы нашли бы их кирпичную кладку. А кто это шумно жужжит с внезапным полетом ? Это - Anthophores, живущие в старых стенах на солнечных склонах их поверхности.

Я поддерживая Osmies. Она складывает в кучу свои ячейки как спираль пустой раковины улитки; так же использует плод ежевики и получает питание для своих личинок, в цилиндрическом жилище, которое она разделяет на соты, перегородками создавая комнаты. Вот Macrocères и Eucères, самцы у которых с большими усами; Dasypodes, которые имеют на своих лапах, органы для сбора урожая, объемные кисти волос; Halictes, переносят урожай на брюшке. Если бы я хотел это продолжить, этот подсчет гостей чертополохов то рассматривал бы почти весь медоносный народ. Искусный энтомолог профессор Bordeaux Pérez, которому я предоставляю наименование моих находок, спрашивал у меня, были ли у меня специальные средства охоты чтобы ему посылать, таким образом много новых находок. Я совсем небольшой эксперт в этом, еще менее усердный охотник, так как насекомое меня интересует живое, чем проткнутое булавкой в глубине коробки. Все мои тайны охоты сводятся к моему густому питомнику чертополохов и васильков.

Наиболее большую роль, в этой густонаселенной семье собирателей меда оказалась связь с видом охотников. Пчелы-каменщики распределили здесь и там, в укрытиях, небольших песчаных кучек с каменными нагромождениями, для строительства оград. Chalicodomes выбрали промежутки камней как место, чтобы там переночевать малыми группами. Опасная ящерица, которая затаилась в засаде, что бы напасть, на логово скарабея; Motteux Oreillard, имеющего окраску как наряженного доминиканца в белом платье и черными крыльями, поместившегося на наиболее высоком камне, там спел свою короткую летнюю песенку. В куче, где-то, должно было быть его гнездо, с его голубыми, яйцами цвета неба. С каменного нагромождения, маленький доминиканец исчез. Я об этом сожалею: это был прелестный сосед, съеденный кровожадной ящерицей.

Песок давал убежище другом населениям земляных пчел. Bembex сметла с краев порога своей норы пыль бросая ее назад в кучку; Sphex languedocien тащил за собой в хилицерах своего пойманого кузнечика; Stize помещал в свое логово пойманых цикад. К моему большому сожалению, земляные пчелы дошли до того что выселили со своей территории всех слабых насекомых; но если мне нужно их изучение, я должен продолжить исследования их нор в земле.

Постоянно меняющие жилище это - Ammophiles, что я вижу, как они порхают, одни весной, другие осенью, на аллеях сада и среди газонов, в поисках своей добычи - гусениц; Pompiles, порхая крыльями, осматривает каждый закоулок, чтобы увидеть и поймать там паука. Наиболее интересная добыча для него паук - Lycose de Narbonne, нора которого встречается повсеместно. Эта нора - вертикальное углубление, покроям обложенное остатками растений, переплетенных паутиной. В глубине норы видим как сверкают, как маленькие алмазы глаза паука, вызывающие страх в большинстве случаев. Какая дичь, и какая опасная охота для земляной осы!

И так, одним теплым летним днем во второй половине дня, муравьи амазонки, которые выходят из нор своих казарм, формируя длинные батальоны, и далеко направляются для охоты на новых рабов. Мы будем наблюдать за их набегами, когда нам захочется расслабиться. Вокруг растянувшихся пастбищ, расположенных на черноземе, Scolies длинной один с половиной дюйм, которые, мягко летят и погружаются в густую растительность, привлеченные тем, что она - богата дичью, личинками Lamellicornes, Oryctes и Cétoines.

Еще много разных исследований, и они не закончены! Жилище было заброшено, как и местность. Человек решил обеспечить отдых этой земле, дал прибежать животным, захватившем эту местность. Певчая птица обосновалась в сирене; зеленушка расположилась в густом укрытии кипарисов; воробьи, под каждой черепицей в доме, неся лоскуты и солому на вершину платанов прилетел южный gazouiller Serin, чье уютное гнездо большое и напоминает половинку абрикоса; Scops приучился петь вечером свою однообразную и мягкую песню; Сова, начинает стонать и мяукать. Перед моим домом просторное озеро, снабженное акведуком, который предоставляет воду в источники деревни. Туда за километр хороводом, отправляются земноводные в любовный сезон. Жаба тростников, широкая как тарелка, с желтым цветом на боках головы, здесь назначает брачную встречу, чтобы браться за дело в своей ванной; когда наступают сумерки, видим, как поет по берегам жаба-повитуха, самец которой, приносит россыпи крупных яиц на своих лапах, похожие на зерна перца; он приходит из далека, добродушный отец семейства, со своим ценным свитком чтобы помещать его в воду и потом возвращаться в свое убежище, где он издает звуки как звон колокольчика. Наконец, когда они перестают квакать среди цветущих деревьев, Rainettes погружаться в воду и уплывают. В мае, как только приходит ночь, озеро превращается в оглушительный оркестр; невозможно беседовать за столом, невозможном спать. Надо было туда ввести порядок возможно слишком суровыми средствами. Как быть? Кто хочет не спать и злиться всю ночь.

Смелая, крылатая пчела захватила мое жилище. На пороге моей двери, в почве вырезала, нишу Sphex с белыми крыльями; чтобы входить ко мне в дом, я должен стараться не повреждать ее нору, не топтать своими ногами ее вход, сделанный большим трудом. Вот уже четверть века я не видел живого кузнечика Criquets. Когда я познакомился с ним, я собирался посетить его в нескольких километрах от дома; каждый раз это была экспедиция, под палящим солнцем августа. Сегодня я его обнаруживаю перед моей дверью, и мы являемся соседями. Проем закрытых окон поддерживает в квартире приятную температуру. Напротив перегородки в камнях расположено гнездо, кирпичная кладка с землей. Чтобы возвращаться к нему, охотник на пауков пользуется маленькой дырой, случайно приоткрытой в ставнях. На створках жалюзи, несколько трудолюбивых Chalicodomes строят свою группу сот; с внутренней стороны приоткрытых ставней, Eumène строит свой маленький купол домика из земли.

Оса и Poliste - мои сотрапезники; они прилетают на стол узнать, что мой виноград на столе действительно созревший.