Добавил:
Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:

соучастие в уголовном

.doc
Скачиваний:
9
Добавлен:
14.08.2013
Размер:
58.37 Кб
Скачать

Проблемы квалификации совместной преступной деятельности нескольких лиц всегда вызывали и вызывают значительные трудности на практике и в теории. Во многом это объясняется сложностью такого феномена, как совместная преступная деятельность, многообразием форм ее проявления. Однако не последнюю роль здесь играет и нестабильность судебной практики, противоречие ее в ряде случаев положениям теории соучастия, а также несоответствие теоретических положений потребностям борьбы с преступностью. Устранение этих субъективных причин безусловно способствовало бы уменьшению трудностей в квалификации соучастия.

Уголовным законом предусмотрено значительное количество преступлений со специальным субъектом, причем наибольшее развитие этот институт получил в Законе об уголовной ответственности за воинские преступления (далее — Закон). Все воинские преступления, согласно ст. 1 Закона, являются преступлениями со специальным субъектом, поскольку могут быть совершены только военнослужащими или военнообязанными во время прохождения учебных или поверочных сборов. Кроме этого общего требования к субъекту воинских преступлений, значительное число статей Закона предусматривает дополнительные специальные признаки субъекта: определенное отношение к потерпевшему (начальник, подчиненный, отсутствие отношений подчиненности); выполнение определенных обязанностей по службе (несение боевого дежурства, караульной, пограничной службы); должностное положение (ст. 24, 241 Закона). Поэтому в судебной практике по делам о воинских преступлениях наиболее полно отражены вопросы квалификации преступлений со специальным субъектом и, в частности, соучастия в этих преступлениях.

Основным юридическим последствием наличия специального субъекта в составе преступления является в соответствии с теорией уголовного права невозможность совершения этого преступления лицом, не обладающим признаками специального субъекта.1 Одновременно с этим многими авторами делается оговорка о возможностях соучастия частных лиц в преступлении со специальным субъектом.2 При этом, как правило, ссылаются на воинские преступления, указывают, что лицо, не являющееся субъектом воинского преступления, хотя бы оно совместно с военнослужащими и совершало одни и те же действия, может отвечать лишь за соучастие в преступлении, совершенном военнослужащим, а действия такого лица должны квалифицироваться со ссылкой на ст. 17 УК РСФСР.

Казалось бы, теория дает достаточно четкое указание о квалификации преступления, совершенного специальным субъектом и частным лицом совместно. Однако эта ясность кончается там, где предусмотрен такой квалифицирующий признак, как совершение преступления группой лиц, где признание частного лица соисполнителем или пособником имеет значение для решения вопроса о наличии данного квалифицирующего признака.

В настоящее время господствует мнение, что преступление может считаться совершенным группой лиц, если хотя бы двое его участников выступали в роли соисполнителей, т. е. выполняли объективную сторону преступления полностью или частично.3 Это положение в совокупности с утверждением о невозможности соисполнительства частного лица в преступлении со специальным субъектом неизбежно приводит к выводу о том, что частное лицо, независимо от характера его действий, никогда не может быть признано членом группы при совершении преступления со специальным субъектом. Однако этот бесспорный с точки зрения логики вывод опровергает Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 11 июля 1972 г. «О судебной практике по делам о хищениях государственного и общественного имущества» (п. 6), где говорится: «Лица, не являющиеся должностными, а также лица, которым имущество не было вверено или передано в ведение, непосредственно участвовавшие в хищении, подпадающем под признаки ст. 92 УК РСФСР... несут ответственность по этим статьям. При этом, если названные лица совершили хищение по предварительному сговору с лицами, указанными в ст. 92 УК РСФСР, действия их должны квалифицироваться по ч. 2, а при крупном размере похищенного — по ч. 3 этой статьи. В остальных случаях соучастия ответственность этих лиц должна наступать по ст.ст. 17 и 92 УК РСФСР».4

Таким образом, Пленум Верховного Суда СССР ориентирует практику на признание лиц, не отвечающих признакам специального субъекта применительно к ст. 92 УК РСФСР, соисполнителями данного преступления. В то же время в судебной практике по делам о воинских и должностных преступлениях весьма последовательно проводится в жизнь принцип невозможности соисполнительства частных лиц в преступлениях со специальным субъектом.

Оценка сложившейся ситуации учеными далеко не однозначна. Ю. И. Ляпунов считает незаконным и лишним данное разъяснение Пленума, который принял его «по совершению непонятным основаниям, которые не согласуются ни с положениями и рекомендациями науки уголовного права, ни с правоприменительной практикой по делам о должностных и воинских преступлениях».5 Сходной позиции о необходимости применения общих принципов и к хищениям со специальным субъектом придерживаются В. И. Ткаченкоб и У. Э. Лыхмус.7

Противоположное мнение высказано М. И. Блум, которая полагает, что различное решение проблемы вызвано спецификой преступлений, применительно к которым она решается, в связи с чем нет необходимости ни в изменении закона, ни в совершенствовании практики его применения.8 Сходную позицию занимает П. С. Матышевский, который не считает возможным «теоретически правильные и обоснованные суждения по поводу соучастия в должностных преступлениях полностью перенести на недолжностные преступления, субъектами которых являются должностные лица».9 В. В. Устименко полагает, что соисполнительство частных лиц в составных (сложных) преступлениях со специальным субъектом возможно.10

М. Д. Лысов предложил считать частных лиц соисполнителями тех преступлений, состав которых предусматривает квалифицирующее обстоятельство — совершение преступления по предварительному сговору группой лиц, в иных же случаях — считать их пособниками.11

Не соответствующими закону и принципам теории уголовного права представляются все точки зрения, признающие правомерность рассматриваемого разъяснения Пленума Верховного Суда СССР. Это — лишь попытки оправдать существующий на практике разнобой. Такой достаточно важный вопрос, как соучастие в преступлении со специальным субъектом, должен решаться одинаково для всех составов преступлений. Никакая специфика сферы совершения преступления не может быть основанием для различного решения рассматриваемой проблемы на основе действующего закона. Группой могут быть совершены любые преступления. Придание же в некоторых составах групповому совершению преступления квалифицирующего значения не может выступать как обстоятельство, допускающее соисполнительство частных лиц при ином решении вопроса для других составов. Включение группы в ряд статей Уголовного кодекса в качестве квалифицирующего обстоятельства имеет целью лишь указать на повышенную общественную опасность данного способа совершения преступления и не может вносить изменения в признаки основного состава. Только прямое указание закона могло бы дать основания для различного решения этого вопроса применительно к различным составам, однако изменение закона в этом направлении нецелесообразно.

Между тем неверно считать вышеприведенное разъяснение Пленума Верховного Суда СССР совершенно беспочвенным и лишенным смысла. Оно обращает внимание на повышенную общественную опасность совместного совершения преступления, предусмотренного ст. 92 УК РСФСР, несколькими лицами, из которых лишь одно обладает свойствами специального субъекта. Пленум указывает на отсутствие существенных различий в степени общественной опасности преступления в зависимости от того, один или несколько участников отвечают признакам специального субъекта.

Является ли состав преступления, предусмотренного ст. 92 УК РСФСР, исключением среди других преступлений со специальным субъектом? Представляется, что нет. Еще больше оснований для аналогичного решения вопроса в отношении определенной части воинских преступлений. Характерным для воинских преступлений, квалифицирующим обстоятельством которых выступает совершение их группой лиц, является то, что эти преступления связаны с применением насилия (ст. 4 и 8 Закона). Таким образом, основными факторами, определяющими повышенную опасность группового их совершения, является возможность причинения большего физического вреда потерпевшему и в силу этого возможность большей эффективности в достижении целей преступной деятельности (изменения характера деятельности потерпевшего, подчинения его своему влиянию и др.). Представляется достаточно очевидным, что при таком подходе нет разницы между коллективными действиями нескольких субъектов преступления и лиц, лишь одно из которых отвечает признакам специального субъекта. На практике же положение совсем иное. Если военнослужащий, имея цель изменить служебную деятельность начальника путем применения к нему насилия, привлек для этого другого военнослужащего, он будет нести ответственность по п. «б» ст. 4 Закона (ст. 240 УК РСФСР) за групповое преступление, а если он для этой же цели привлек гражданское лицо, его действия не могут быть расценены как групповые и будут квалифицированы по п. «а» указанной статьи. Еще более своеобразная ситуация создается при квалификации нарушений уставных правил взаимоотношений между военнослужащими (ст. 8 Закона, ст. 244 УК РСФСР). Субъектом этого преступления может быть лишь лицо, не состоящее в отношениях подчиненности с потерпевшим. Последовательное применение в данном случае принципа невозможности в преступлений со специальным субъектом соисполнительства лиц, не являющихся специальными субъектами, приводит к выводу, что если второй участник преступления состоит в отношениях подчиненности с потерпевшим, преступление не может считаться совершенным группой лиц. Если второе лицо было начальником потерпевшего, его действия могут быть квалифицированы по п. «а» ст. 24 Закона (п. «а» ст. 260 УК РСФСР) как превышение власти или по ст. 7 Закона (ст. 243 УК РСФСР) как оскорбление подчиненного насильственным действием, действия же первого участника — лишь по п. «а» ст. 8 либо как соучастие в преступлении, предусмотренном п. «а» ст. 24 Закона. Такова судебная практика. Следовательно, в любом случае участие в преступления начальника (даже когда этот начальник вовлечен в преступление подчиненным) значительно смягчает ответственность субъекта данного преступления. Если рядовой А. и рядовой Б. совместно нанесли побои рядовому В., их действия будут квалифицированы по п. «в» ст. 8 Закона, санкция которого предусматривает лишение свободы сроком до двенадцати лет. Если же на месте рядового Б. оказался сержант той же части Г., действия А. будут квалифицированы по п. «а» ст. 8 Закона (если он явился инициатором применения насилия) или как соучастие в превышении сержантом Г. власти (максимальные сроки лишения свободы соответственно два и пять лет). Аналогичная ситуация возникает и при участии подчиненного в насильственных действиях одного из своих начальников в отношении другого. Вот к чему на практике приводит воплощение в жизнь положения о невозможности соисполнительства частных лиц в преступлениях со специальным субъектом.

Сложившаяся ситуация представляется абсолютно неприемлемой. Автор статьи не видит принципиальных препятствий для признания возможности соисполнительства частных лиц в преступлениях со специальным субъектом. При этом достаточно, чтобы один из участников, выполнявших действия, входящие в объективную старину преступления, обладал признаками специального субъекта. Другие же лица, если они частично выполняли объективную сторону преступления (полностью они выполнить ее не могут, так как не обладают признаками специального субъекта), должны признаваться соисполнителями и соответственно членами группы. При таком решении будет обеспечен надлежащий учет общественной опасности групповых посягательств, и прежде всего при совершении воинских преступлений. Исчезнет ничем не оправданное противоречие между практикой квалификации хищений, изнасилований и воинских преступлений.

Дополнительным аргументом за предлагаемый выход из положения является практика по делам об изнасиловании. Изнасилование в принципе также представляет собой преступление со специальным субъектом поскольку его объективную сторону может выполнить полностью только мужчина. Между тем практика твердо придерживается того, что женщина, если она применяла к потерпевшей насилие, т. е. частично выполняла объективную сторону изнасилования, признается соисполнителем этого преступления и членом группы. Более того, Пленум Верховного Суда СССР предлагает квалифицировать как групповое изнасилование действия нескольких лиц, лишь одно из которых является субъектом преступления, в то время как остальные не подлежит уголовной ответственности.12 Такое разъяснение Пленума неправомерно. Указанное положение может быть закреплено лишь в законе. Следует согласиться лишь с тем, что нет никаких оснований смягчать ответственность субъекта преступления в зависимости от того, с кем он совершил это преступление: общественная опасность содеянного в зависимости от свойств остальных участников преступления качественно не изменяется. То же самое можно сказать и об ответственности участников указанных воинских преступлений. Есть объективные и субъективные основания для привлечения в этом случае к ответственности за групповое преступление как специального субъекта, так и иных лиц. Объективно их действия совершаются в соисполнительстве, и при этом сознанием субъекта преступления охватывается, что он совершает преступление не один, а другие лица сознают, что совершают преступление вместе с субъектом воинского преступления, осознают цели и мотивы этого преступления и принимают участие в их реализации.

Предлагаемое решение можно было бы закрепить в ст. 17 Основ уголовного законодательства после определения исполнителя в следующей формулировке:

«В преступлениях, где в качестве исполнителя указано лицо, обладающее специальными признаками, исполнителем признается также и лицо, этими признаками не обладающее, если оно выполняло действия, предусмотренные статьей Особенной части уголовного законодательства, совместно с лицом, указанным в этой статье».

Разумеется и при такой формулировке останется значительное число составов преступлений, действия, входящие в объективную сторону которых, лица, не обладающие свойствами специального субъекта, не смогут выполнить даже частично. К таким составам следовало бы отнести, например, получение взятки, неповиновение, неисполнение приказа, воинские преступления, связанные с несением специальных служб. Однако соисполнительство иных лиц в этих и некоторых других преступлениях невозможно именно в силу их объективной стороны, которая исключает возможность даже частичного ее исполнения частным лицом. На квалификации этой категории преступлений установление принципиальной возможности соисполнительства частных лиц в преступлениях со специальным субъектом никак не отразится. В то же время для исключения разночтений в ч. 2 ст. 173 УК РСФСР следовало бы записать: «Те же действия, совершенные по предварительному сговору группой должностных лиц», поскольку именно объединение нескольких должностных лиц существенно повышает общественную опасность взяточничества.

Положение о невозможности соисполнительства частных лиц в преступлениях со специальным субъектом давно укоренилось в теории уголовного права. В то же время практика показывает, что оно последовательно в жизнь не проводится, поскольку это положение не соответствует требованиям уголовно-правовой борьбы с некоторыми проявлениями совместной преступной деятельности. Для устранения этого несоответствия предлагается внести в уголовный закон положения, допускающие соисполнительство частных лиц в преступлениях со специальным субъектом.

* Кандидат юридических наук, старший преподаватель Института усовершенствования следственных работников при Прокуратуре СССР.

1 В дальнейшем лица, не обладающие свойствами специального субъекта, для краткости именуются частными лицами.

2 Курс советского уголовного права: В 5 т. /Под ред. Н. А. Беляева, М. Д. Шаргородского. Т. 1. Л., 1968. С. 611—612; Курс советского уголовного права: В 6 т. /Редкол.: А. А. Пионтковский, П. С. Ромашин, В, М. Чхиквадзе. Т. 2. М., 1970. С. 482—484; Гришаев П. И., Кригер Г. А. Соучастие по уголовному праву. М., 1959. С. 234—239; Закон об уголовной ответственности за воинские преступления: Комментарий / Под ред. А. Г. Горного. М., 1986. С. 19—20.

3 Галиакбаров Р. Р. Групповое преступление: Постоянные и переменные признаки. Свердловск, 1973. С. 61; Ткаченко В. И., Царегородцев А. М. Вопросы квалификации преступлений, совершенных группой лиц//Проблемы борьбы с преступностью /Редкол.: Г. Б. Виттенберг и др. Омск, 1978. С. 21—22; Ананьин А. Ф., Новоселов Г. П. Понятие преступной группы и ее уголовно-правовое значение//Уголовный закон и совершенствование мер борьбы с преступностью/ Редкол.: М. И. Ковалев и др. Свердловск, 1981. С. 107, и др.

4 Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР. 1924—1977/Гл. ред. Е. А. Смоленцев. Ч. 2. М., 1981. С. 143.

5 Ляпунов Ю. И. О толковании закона по делам о хищении социалистической собствености//Социалистическая законность. 1988. № 10. С. 55—56.

6 Ткаченко В. И. Спорные вопросы соучастия // Вопросы теории и практики применения советского и зарубежного уголовного права / Отв. ред. А. И. Рарог. М., 1979. С. 69.

7 Лыхмус У. Э. Квалификация соучастия в преступлении: Автореф. канд. дис. Л., 1985. С. 9.

8 Блум М. И. Некоторые вопросы квалификации действий соучастников // Вопросы борьбы с преступностью на современном этапе / Отв. ред. М. И. Блум. Рига, 1973. С. 33—36.

9 Матышевский П. С. Ответственность за преступления против социалистической собственности. Киев, 1983. С. 107.

10 Устименко В. В. Специальный субъект преступления. Харьков, 1989. С. 83—87.

11 Лысов М. Юридическая природа соучастия в преступлении со специальным субъектом//Советская юстиция. 1971. № 21. С. 9—11.

12 См.: п. 10 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 25 марта 1964 года «О судебной практике по делам об изнасиловании» // Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР. 1924—1977. Ч. 2. С. 193.