Судебная практика
.docД. О. Тузов полагает, что иск о реституции и виндикационный иск направлены на истребование имущества из чужого незаконного владения. Особенность первого состоит в том, что незаконное владение всегда возникает из недействительной сделки. Автор рассматривает реституцию вещи, существующей к моменту предъявления иска, как реституцию владения. Объяснение он видит в том, что у приобретателя в момент передачи в силу ничтожности сделки возникает обязанность возвратить то же самое имущество контрагенту (применительно к случаям добросовестного приобретения – неуправомоченному отчуждателю). Получается, что требование неуправомоченного отчуждателя как стороны ничтожной сделки о реституции направлено на возврат владения. Виндикация также преследует цель возврата имущества в законное владение.
Думается, что не следует отождествлять реституцию владения и виндикацию, так как цель виндикации – возвратить имущество собственнику или законному владельцу, а цель реституции по ничтожной сделке – восстановить положение, существовавшее до совершения недействительной сделки. Возможное получение имущества из чужого незаконного владения – не цель, а последствие применения последствий недействительности ничтожной сделки.
А. П. Сергеев и Ю. К. Толстой считают использование реституции для получения вещи от добросовестного приобретателя неправильным, так как при этом происходит смешение вещíà-правовых и обязательственных способов защиты прав. А. П. Сергеев отмечает: «Данный подход носит ненаучный характер и ни к чему, кроме негативных последствий, в конечном счете, привести не может».
К. И. Скловский также считает, что иск о признании недействительной сделки и о применении последствий ее недействительности неприменимым к случаям добросовестного приобретения. Его позиция сводится к тому, что говорить о конкуренции можно лишь в том случае, если виндикация и реституция однородны. Виндикация – вне всяких сомнений вещно-правовое средство защиты, а требование о реституции вещным быть не может, поскольку адресовано только другой стороне сделки и не следует за предметом сделки. Следовательно, корректнее говорить о соотношении виндикации и реституции, а не о конкуренции соответствующих исков.
Думается, что стоит согласиться с К. И. Скловским в том, что в ГК РФ есть средства повышения надежности оборота и защиты прав добросовестного приобретателя.
Во-первых, при истолковании ст. 168 ГК РФ следует считать ничтожными сделки, нарушающие законодательные запреты, а не любые предписания закона. Суды же, разрешая спор о действительности сделки, стремятся разорвать правовую связь, а не спасти ее.
Во-вторых, необходимо толковать абзац 2 п. 2 ст. 166 ГК РФ в соответствии с его точным смыслом. В нем идет речь «о праве на предъявление иска, а не о признании сделки ничтожной. Соответственно истец должен доказать наличие интереса именно в применении последствий недействительности сделки». Такой интерес имеется у стороны в сделке, которая имеет право требовать возврата переданного по сделке. Применительно к случаям добросовестного приобретения заинтересованными лицами являются неуправомоченный отчуждатель и добросовестный приобретатель. Собственник, предъявляя иск в порядке п. 2 ст. 166 ГК РФ, действует в чужом интересе, так как целью иска является присуждение вещи иному лицу – стороне недействительной сделки. Выступление же в чужом интересе возможно лишь в случаях, прямо указанных в законе.
Как представляется, не совсем верно рассматривать собственника как лицо, не имеющее интереса в применении последствий недействительности сделки. Ведь если неуправомоченный отчуждатель и добросовестный приобретатель будут приведены в положение, существовавшее до совершения сделки, то у собственника появится возможность истребовать имущество от отчуждателя в рамках обязательственных правоотношений, а не компенсировать его стоимость, предъявляя иск к своему контрагенту. Приведенные соображения справедливы в случае, если добросовестного приобретателя и собственника разделяет одна сделка. Если же собственник не состоит в обязательственных правоотношениях с неуправомоченным отчуждателем, то его интерес в применении последствий недействительности ничтожной сделки определить трудно. В данном случае рассуждения К. И. Скловского вполне приемлемы: собственник не должен иметь права на иск в порядке п. 2 ст. 166 ГК РФ.
Проблемы соотношения виндикации и реституции стали предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ (Постановление Конституционного Суда РФ от 21 апреля 2003 года № 6-П). За защитой в КС РФ обратились граждане, которые приобрели жилые помещения в результате сделок, которые впоследствии были признаны судом недействительными с применением последствий недействительности сделок. Суд еще раз подчеркнул, что добросовестное приобретение в смысле статьи 302 ГК РФ возможно только тогда, когда имущество приобретается не непосредственно у собственника, а у лица, которое не имело права отчуждать это имущество; последствием сделки, совершенной с таким нарушением, является не двусторонняя реституция, а возврат имущества из незаконного владения (виндикация). Таким образом, КС РФ считает, что виндикация – это специальное последствие недействительности сделки, о котором говорится ст. 168 ГК РФ. Как известно, при конкуренции общей и специальной нормы предпочтение должно отдаваться второй.
«Следовательно, права лица, считающего себя собственником имущества, не подлежат защите путем удовлетворения иска к добросовестному приобретателю с использованием правового механизма, установленного пунктами 1 и 2 ст. 167 ГК РФ. Такая защита возможна лишь путем удовлетворения виндикационного иска, если для этого имеются те предусмотренные статьей 302 ГК РФ основания, которые дают право истребовать имущество и у добросовестного приобретателя (безвозмездность приобретения имущества добросовестным приобретателем, выбытие имущества из владения собственника помимо его воли и др.)»
Данное КС РФ толкование о соотношении виндикации и реституции ограничивает собственника в выборе средств защиты своих прав, гарантируя тем самым интересы других участников оборота – сторон в договоре, третьих лиц, в том числе добросовестных приобретателей. Кроме того, такое истолкование норм обязывает суд при рассмотрении иска по ст. 167 ГК РФ рассматривать вопрос о добросовестности приобретателя даже в том случае, если имущество выбыло из законного владения помимо воли собственника.
Рассматриваемое постановление КС РФ интересно не только определением соотношения норм ст. 302 и ст.167 ГК РФ, но и правовой позицией по вопросу о соотношении неприкосновенности собственности и стабильности оборота, в которой можно выделить следующие принципиальные моменты:
– возможность и характер ограничения конституционного права собственности должны обуславливаться необходимостью защиты конституционно значимых ценностей;
– собственник не может быть ограничен в выборе способа защиты нарушенного права (общих гражданско-правовых и специальных вещно-правовых);
– имущественные права добросовестного приобретателя на спорную вещь возникли по предусмотренным законом основаниям и должны быть защищены;
– незащищенность прав добросовестных приобретателей вступает в противоречие с принципами свободы экономической деятельности и свободы договоров, что несовместимо с основами конституционного строя РФ;
– утрата добросовестным приобретателем имущества в порядке реституции неправомерна;
– в основе защиты имущественных прав добросовестного приобретателя – конституционное истолкование соответствующих норм ГК и их единообразное применение судами.
КС РФ определил соотношение виндикации и реституции и теоретически обосновал невозможность использования механизма реституции в случаях, когда виндицировать имущество от добросовестного приобретателя нельзя. Возник новый теоретически обоснованный элемент гражданско–правового механизма защиты прав добросовестного приобретателя – установленное соотношение виндикации и реституции.
Толкование КС РФ вполне соответствует позиции Пленума ВАС РФ: невозможность применения реституции обусловлена тем, что в законе, а именно в ст. 302 ГК РФ, предусмотрено иное последствие недействительности ничтожной сделки – ограничение виндикации в пользу добросовестного приобретателя. Думается, рассмотренные выше позиции отражают потребности практики, а не являются следствием последовательной реализации законодателем научно обоснованного подхода, позволяющего соблюсти баланс неприкосновенности собственности и стабильности оборота.
И. ХОРСЕВ,
аспирант Волгоградской академии
государственной службы.