Китайская литература 1 / Бацзинь - Семья

76

и новость удивительную: вернулась ваша тетка из семьи Цянь.

Да, это известие было действительно неожиданным. У всех тотчас переменилось настроение.

• А сестрица Мэй? Тоже вернулась? — приподнялся в кресле Цзюе-хой.

• Вернулась. Она вышла замуж, но не прошло и года, как она овдовела. В семье мужа к ней относились плохо, и она возвратилась к матери. Теперь она приехала в про­ винцию вместе с вашей теткой.

• Как ты обо всем этом узнала? Откуда у тебя такие сведения? — удивился Цзюе-минь. Он пристально смотрел на Цинь из-под очков в золотой оправе.

• Вчера она была у меня, — медленно произнесла Цинь.

• У тебя? Мэй? Она изменилась? — заинтересовался Цзюе-минь.

• Стала немного бледнее, но почти не похудела... Только глаза — ясные и прозрачные, как чистая вода, они словно хотят открыть людям многое из того, что в них таится. Я не решилась подробно расспрашивать ее, просто боялась напоминать о прошлом. Мэй говорила со мной только об обычаях того уезда, откуда она приехала, и о своем нынешнем положении. Она даже не упомянула о Цзюе-сине и о вашей семье. — Голос у Цинь звучал печально, но вдруг она совершенно другим тоном спро­ сила: — А как Цзюе-синь относится к ней сейчас?

• Он, наверное, давно забыл о ней. Я никогда не слы­ шал, чтобы он упоминал ее имя. Он очень доволен своей нынешней женой, — откровенно признался Цзюе-минь.

Цинь еле заметно покачала головой и с огорчением добавила:

— Но Мэй вряд ли так легко забудет его. Стоило за­ глянуть ей в глаза, как я уже знала, что она до сих пор вспоминает Цзюе-синя... Мама велела мне не рассказы­ вать об этой новости Цзюе-синю...

— А ведь фактически ничего не случится, если даже сказать ему. Мэй с теткой не придут к нам, следовательно, они не увидятся. Старший брат давно забыл ее. Прошло несколько лет, а за такое время многое могло пере­ мениться. Чего, же тут опасаться? — вмешался в разговор Цзюе-хой.

77

— А по-моему, лучше все-таки не говорить. Зачем на­ поминать? Кто может поручиться, что Цзюе-синь действи­ тельно забыл о Мэй? — осторожно высказал свое мнение Цзюе-минь.

— Да, пусть он пока лучше не знает, — кивнула Цинь. Все это время Цзянь-юнь сидел, съежившись, в углу

комнаты. Его лицо выражало внутреннюю борьбу. Каза­лось, он хотел что-то сказать, но только несколько раз пошевелил губами и так ничего не сказал. Он исподтишка то и дело поглядывал на Цинь, внимательно прислуши­ваясь к ее словам. Но Цинь ни разу не взглянула на него, как будто его вовсе не было в комнате. Иногда он с за­вистью смотрел на Цзюе-миня и Цзюе-хоя, но и они не замечали его.

То, что рассказала Цинь,-глубоко тронуло Цзянь-юня (кроме того, его волнение объяснялось и другой причи­ной). Он не удержался и вздохнул:

— Как было бы замечательно, если бы Цзюе-синь же­нился на Мэй!

Цинь ласково посмотрела на него, но сразу же отвела взгляд. А он, будто получив благословение, оживился:

— Разве кто-нибудь думает иначе?

• Не знаю, кто помешал этому! Кто поссорил ма­ тушку с теткой и растоптал счастье Цзюе-синя и Мэй? — сердито сказал Цзюе-хой.

• Ты не знаешь, а я знаю. Мама все рассказала мне. Даже Цзюе-синь этого не знает, — тем же печальным го­ лосом пояснила Цинь. — Дело в том, что твой отец уже посылал сватов. Мать Мэй сначала согласилась, но потом пригласила прорицателя, чтобы узнать, благоприят­ ствует ли судьба браку Цзюе-синь и Мэй. Оказалось, что их судьбы взаимопротивоположны и пожениться им нельзя, не то молодая жена рано умрет. Вот почему она расторгла брачный договор. Кроме того, существовала и другая причина. Когда-то за картами она повздорила с твоей мачехой, сочла себя оскорбленной и решила ото­ мстить, расторгнув брачный договор. Твоя мачеха тоже любила Мэй, да и вообще кто у вас в доме не любил ее. Она была очень недовольна расторжением брачного до­ говора. А когда пришло известие о женитьбе Цзюе-синя на девушке из семьи Ли, мать Мэй тоже осталась недо­ вольна. Произошла ссора, и женщины перестали даже ходить друг к другу.

78

• Так вот в чем дело. А мы ничего этого не знали. — Цзюе-минь был изумлен. — Нам не было известно, что уже шла речь об их свадьбе. Мы просто обвиняли отца и ма­ чеху в том, что они не поняли сердечных дел Цзюе-синя и не позаботились о его счастье. Оказывается, мы напрасно винили их.

• Конечно, кто не мечтал о свадьбе Цзюе-синя и Мэй? Когда мы впервые услышали, что брат женится на де- вушке из семьи Ли, нам стало не по себе, мы жалели Мэй, возмущались в душе старшим братом. Почему он не вос­ противился, почему согласился на этот брак? Как это ни смешно, но мы больше переживали, чем он сам... В то время мы считали, что брак Цзюе-синя и Мэй — непре­ ложная истина. — Цзюе-хой говорил с воодушевлением. Произнеся две последние фразы, он невольно улыбнулся.

• Значит, никакой любви не было. Просто они под­ ходили по возрасту и симпатизировали друг другу. По­ этому после разлуки старший брат совсем не горевал, — пояснил Цзюе-минь.

• Вот еще... Да разве в то время сходства характе­ ров и соответствия в летах было недостаточно? — возра­ зил Цзюе-хой.

В комнате то и дело слышались вздохи. Это Цзяиь-юнь вздыхал в своем углу.

— Цзянь-юнь, что случилось? Ты все время взды­ хаешь, — удивленно спросил Цзюе-минь.

Цзянь-юнь промолчал, сделав вид, что не расслышал вопроса.

— Он всегда так, — усмехнулся Цзюе-хой.

Все взгляды обратились на Цзянь-юня. Он почувство­вал это и опустил голову. Но тотчас поднял ее, его печаль-ные глаза испуганно смотрели на Цинь. Цинь не отвела взгляда, но Цзянь-юнь не выдержал, отвернулся и отри­цательно покачал головой.

• Вы не понимаете старшего брата. Не понимаете потому, что у вас нет жизненного опыта. Цзюе-синь никак не мог забыть Мэй. Я понял это давно. Он постоянно ду­ мает о ней. — Цзянь-юнь говорил, ни на кого не глядя, точно разговаривал с самим собой.

• Почему же мы ничего не замечаем? Он даже имя Мэй упоминает очень редко. По-твоему выходит, что чем сильнее любовь, тем равнодушнее следует вести себя? — Цзюе-минь считал свой довод очень веским.

79

• Дело не в этом. Просто я считаю, что так бывает. Иногда даже сам не замечаешь этого, — пояснил Цзянь- юнь.

• Я не верю, — решительно возразил Цзюе-хой.

• Я тоже, — убежденно сказала Цинь. — Я считаю, что так не бывает. По-моему, любовь — это светлое, благо­ родное чувство и нет нужды утаивать его. Если в сердце любовь, как можно сохранять безразличие и равнодушие?

Цзянь-юнь внезапно побледнел, словно от сильного удара. Губы его едва заметно дрожали, глаза потускнели, он разочарованно уставился на стену.

Цинь просматривала новую книгу и не замечала со­стояния Цзянь-юня. Братья были всецело заняты девуш­кой и тоже не видели его лица. Но вдруг Цинь обратила на него внимание:

— Господин Чэнь! Что с вами? — Она испуганно под­ нялась со своего места.

Цзянь-юнь вздрогнул, повернулся к Цинь, посмотрел на нее, лицо у него было растерянное. Но постепенно оно просветлело, он улыбнулся, однако глаза светились все так же печально. Потом улыбка опять исчезла, лицо стало мрачным, и казалось, будто он и не улыбался.

Братья тоже повернулись к нему. Они внимательно следили за тем, как менялось выражение его лица, но не могли понять, чем вызваны эти перемены.

• Ничего, ничего. — В голосе слышалось страдание, но лицо его вновь озарилось улыбкой. — Просто я поду- мал об одном... об одном непостижимом для меня деле.

• Нам можно узнать о нем? Что за непостижимое дело волнует вас?—ласково спросила Цинь.

Цзянь-юнь попал в затруднительное положение, он смотрел на Цинь и не мог найти нужных слов. Молодой человек покраснел, язык у него стал тяжелым, и он с тру­дом выдавил из себя:

— Я и сам не могу сказать, что это такое. Мозг мой слишком ослаб. Даже не могу выразить своих мыслей. Я ничего не могу сказать, — повторил он и горько усмех-нулся.

• Почему вы так стесняетесь, господин Чэнь? Мы ча­ сто видимся и не чужие друг другу, — улыбнулась Цинь.

• Я не стесняюсь, я действительно не могу. Мне ка- жется, что я очень далек от вас. Просто не подхожу к ва- шей компании. — Цзянь-юнь покраснел, но не от стыда —

80

он боялся своих искренних, идущих от самого сердца слов, боялся, что его словам никто не поверит, а поэтому выго­варивал их особенно старательно.

— Не говорите так, мы не станем вас слушать. Пого­ ворим о чем-нибудь другом. — Она произнесла это тоном, похожим на приказание, но вместе с тем в голосе звучали ласковые нотки. Цинь знала, что характер у Цзянь-юня странный, расспрашивать его бесполезно и быстро пере­ вела разговор на другую тему.

Цзюе-минь молчал, поглядывая то на Цинь, то на Цзянь-юня. Он очень внимательно прислушивался к их разговору и иногда удовлетворенно улыбался. Цзюе-хой вел себя иначе, — он опять начал листать «Новый прилив» и не обращал внимания на то, о чем говорили другие.

Выражение лица Цзянь-юня то и дело менялось. Трудно было догадаться, что у него на душе, о чем он думает. Слово «мы», сказанное Цинь, казалось, огорчило его, он несколько раз повторил «мы», но так тихо, что даже Цинь не расслышала.

• Хорошо, я умолкаю. Мне пора. У меня есть дела. — Цзянь-юнь неожиданно поднялся со стула и подо­ шел к двери. Цинь удивленно посмотрела на него, но ни­ чего не сказала.

• Может быть, посидишь еще? — предложил Цзюе- минь. — Приятно поболтать вот так, всем вместе. Скоро вернется Цзюе-синь.

• Спасибо, но я должен идти, — решительно ответил Цзянь-юнь, на миг задержался, а затем кивнул и вышел.

• Что у него случилось? — спросила Цинь у Цзюе- миня. Она была растеряна и ничего не понимала.

• Кто знает, что у него за дела, — коротко ответил Цзюе-минь.

• Что-то таится у него на сердце. Иначе он не вел бы себя так странно. Раньше он, кажется, был лучше.

• Да, последнее время он становится все более и бо­ лее странным. Не знаю, что с ним стряслось. По всей ве­ роятности, виною тому скверные условия, в которых он живет. Его слишком часто обижают, вот он и сделался таким.

• Мне он кажется очень несчастным. Я хочу быть доб­ рой к нему, но всякий раз, когда встречаюсь с ним и пытаюсь поговорить, он запирает свое сердце. Как будто

81

хранит в нем какую-то тайну и боится, как бы ее не рас-крыли. В каждой фразе его — глубокий смысл, недоступ­ный другим. — Цинь говорила горячо, как будто споря с кем-то. Увидев, что братья молчат, она продолжала: — Он закрывает сердце и боится, чтобы кто-нибудь не обна-ружил его тайны. Ты только подумай, как можно сбли-зиться с таким человеком. Иногда, встречаясь со мной, он нарочно болтает о пустяках. Но как только я начинаю говорить с ним серьезно, он уклоняется от разговора, как будто чего-то боится. У подобных людей действительно есть какие-то странности.

• Я думаю, что у так называемых сентиментальных людей есть какие-то свои, заветные думы. Жаль, что он родился в эпоху ошибок. — Казалось, Цзюе-минь изде­ вается над Цзянь-юнем. — Но ведь и он иногда читает новые книги.

• Зачем о нем заботиться? — воскликнул Цзюе-хой, закрыв журнал и хлопнув им по колену. — Таких, как он, сейчас всюду полно. Не станешь же ты обо всех думать!

Наступило молчание. Незнакомый человек заглянул в комнату, осмотрелся и, сказав самому себе: «Господин Гао вышел», исчез.

Вдруг, словно вспомнив о чем-то, Цинь с озабочен­ным видом обратилась к Цзюе-миню:

• Я все решила. Теперь нужно только усиленно готовиться. Я хочу позаниматься с тобой английским язы­ ком. Ты согласен?

• Конечно, что за вопрос! Какие могут быть сомне­ ния? — обрадовался Цзюе-минь. — А в какое время?

— Как тебе удобно, лучше вечером — днем мы оба на занятиях. Незачем ждать до будущего года. Лучше на­чать сразу.

— Хорошо, я зайду к тебе, и мы все обсудим... Они вернулись. — Цзюе-минь имел в виду госпожу Чжан и Цзюе-синя, чьи голоса он услышал за дверями.

Действительно, Цзюе-синь отогнул занавеску, пропу­ская вперед госпожу Чжан, последним появился Чжан Шэн с пакетом в руках.

Не успела госпожа Чжан сесть и отпить глоток чаю, как тут же обратилась к дочери:

— Цинь, милая, идем домой. Уже поздно. — Заметив Чжан Шэна, она приказала ему: — Ступай, скажи пусть приготовят паланкины.

82

Чжан Шэн вышел. За ним ушли госпожа Чжан и Цинь. Цзюе-синь проводил их до самого выхода, а Цзюе-минь и Цзюе-хой—до больших ворот рынка. Они видели, как мать и дочь сели в паланкины.

8

Выйдя из конторы, братья разошлись. Цзюе-минь от­правился к Цинь, а Цзюе-хой решил навестить одного из друзей.

Пройдя в одиночестве несколько улиц, Цзюе-хой столкнулся на перекрестке со своим соучеником Чжан Хой-жу. Он бежал, наклонив голову и прерывисто дыша, и даже не заметил Цзюе-хоя, но тот остановил его.

— Хой-жу, что случилось? Ты так торопишься, что даже знакомых не узнаешь, — удивился Цзюе-хой.

Юноша с треугольным лицом поднял голову и расте-рянно посмотрел на Цзюе-хоя. На лбу у него выступил пот, он тяжело дышал и от волнения не мог говорить. Лишь через некоторое время он воскликнул:

• Ужасно, такое произошло!..

• Что случилось? — Цзюе-хой не на шутку взволно­ вался.

Чжан Хой-жу, немного отдышавшись, возбужденно заговорил. Голос его дрожал от возмущения и тревоги:

• Сегодня нас избила солдатня... в парке Вань- чуньча...

• Что? Говори же! Скорей!—Цзюе-хою почудилось, что кровь у него во всем теле застыла. Дрожащей рукой он тряс левую руку Чжан Хой-жу. — Что? Военные избили студентов? Говори же скорей! Расскажи мне обо всем подробно.

• Надо вернуться в школу и предупредить товари­ щей. Идем, я расскажу тебе дорогой...

Глаза Чжан Хой-жу гневно блеснули, озарив его лицо каким-то странным светом.

Цзюе-хой невольно повернулся и пошел следом за Чжан Хой-жу. У него сильно колотилось сердце, ему стало жарко. Он смотрел вдаль, закусив губу, не произнося ни слова.

— Слушай, я расскажу тебе... — взволнованно начал

83

Чжан Хой-жу. — Сегодня в парке Ваньчуньча шел спек­такль. Я не был занят на сцене и вообще не выполнял никаких поручений, просто был зрителем. Дело обстояло так. Когда спектакль начался, несколько солдат, не же­лая покупать билета, попытались проникнуть в парк. Про­дававшие билеты сказали им, что здесь не обычный театр, что без билета на представление попасть нельзя. Но сол­даты не желали слушать и настаивали на своем. В конце концов наши люди их выставили. Кто мог знать, что через некоторое время они явятся в сопровождении своих со­общников?

Солдаты шумели, стремясь во что бы то ни стало пройти в парк. Наши люди, боясь, что солдаты учинят скандал, пропустили их. Усевшись, солдаты начали кри­чать, шуметь, вели себя еще более непристойно, чем в обычном театре. Наши не могли этого стерпеть и попро-сили солдат успокоиться и не мешать смотреть другим. Но те продолжали шуметь, и нашим, чтобы поддержать поря­док, пришлось вмешаться. Этим мы обозлили их. Солдаты затеяли драку. Некоторые из них выбежали на сцену и начали хулиганить. Мы подрались с ними, свалка была страшная, потом штаб гарнизона прислал роту солдат и порядок был водворен. Но в театре все оказалось пере­вернутым вверх дном. Нескольких студентов ранили, а солдаты-зачинщики улизнули. Ни одного не задержали. Какой дурак поверит в то, что рота вооруженных солдат не в состоянии схватить нескольких безоружных хулига­нов? Ясно, все подстроили заранее.

— Конечно, — перебил его Цзюе-хой.

Он прижимал руку к груди, словно сдерживая гнев, который рвался наружу.

• Последнее время усиленно распространяются слухи о том, что власти недовольны поведением студентов. Будто последние годы студентам понравилось учинять беспо­ рядки. Сегодня они устраивают проверку контрабандных товаров, завтра — выходят на демонстрацию; они слиш- ком распустились, и придется серьезно приструнить их. Поэтому власти усиленно разжигают ненависть солдат к студентам. Это был только первый шаг. Вот увидишь, за ним последуют другие.

• Все мы, участники этого инцидента, немедленно устроили в парке Шаочэн экстренное совещание и решили созвать студентов из разных школ и училищ, чтобы отпра-

84

виться с петицией в канцелярию дуцзюня. Требования, которые мы собираемся выставить, уже выработаны. Ты пойдешь? — Чжан Хой-жу торопился.

— Конечно, — ответил Цзюе-хой. Они уже были не­далеко от школы, шли, широко шагая, и вот с каким-то странным чувством вошли в нее.

На спортивной площадке собрались студенты, жившие при школе. Они собирались группами, о чем-то совеща­лись и шумели так, что, казалось, вся школа пришла в движение. Чжан Хой-жу понял, что новости опередили его. Действительно, он увидел Хуан Цунь-жэня, того, кто играл отца в «Деле всей жизни», но когда началась драка, «Дело всей жизни» уже окончилось.

Поскольку новости всем были известны, Чжан Хой-жу не пришлось ни о чем докладывать. Он вместе с Цзюе-хоем протиснулся в толпу, слушая, о чем говорят това­рищи. Потом все же взял слово и рассказал обо всем с самого начала. Студенты оживленно обсуждали случив­шееся до тех пор, пока не пришло время выступать.

В экстренных случаях местом сбора служил парк Шао-чэн. Когда в парк пришла колонна, в которой находились Цзюе-хой и Чжан Хой-жу, там уже собрались студенты нескольких училищ и школ. Созвать их в воскресенье было нелегко, тем более что в некоторых школах уже объявили зимние каникулы. Поэтому пришли не все, — только из нескольких главных училищ и школ. Собрав­шихся было значительно меньше реально существующей цифры. Их пришло далеко не так много, как на проверку контрабандных товаров или на демонстрацию. И все-таки собралось более двухсот человек.

Небо стало серым, и все вокруг окрасилось в тусклый серый цвет. Зажгли фонари. Вряд ли имело смысл ждать кого-нибудь еще. Время было позднее. Огромная толпа двинулась к канцелярии дуцзюня.

Цзюе-хоем владели горячие чувства. Он не мог ни минуты оставаться спокойным и взволнованно огляды­вался по сторонам. По обе стороны улицы стояли толпы зевак. Одни глазели с любопытством, другие шепотом переговаривались, третьи посмеивались, а некоторые в панике проталкивались, стремясь уйти прочь.

— Опять идут, будь они прокляты, проверять ино­странную контрабанду. Кому же сегодня не повезет? — услышал Цзюе-хой нездешнюю речь. Он повернул голову

85

виться с петицией в канцелярию дуцзюня. Требования, которые мы собираемся выставить, уже выработаны. Ты пойдешь? — Чжан Хой-жу торопился.

— Конечно, — ответил Цзюе-хой. Они уже были не­далеко от школы, шли, широко шагая, и вот с каким-то странным чувством вошли в нее.

На спортивной площадке собрались студенты, жившие при школе. Они собирались группами, о чем-то совеща­лись и шумели так, что, казалось, вся школа пришла в движение. Чжан Хой-жу понял, что новости опередили его. Действительно, он увидел Хуан Цунь-жэня, того, кто играл отца в «Деле всей жизни», но когда началась драка, «Дело всей жизни» уже окончилось.

Поскольку новости всем были известны, Чжан Хой-жу не пришлось ни о чем докладывать. Он вместе с Цзюе-хоем протиснулся в толпу, слушая, о чем говорят това­рищи. Потом все же взял слово и рассказал обо всем с самого начала. Студенты оживленно обсуждали случив­шееся до тех пор, пока не пришло время выступать.

В экстренных случаях местом сбора служил парк Шао-чэн. Когда в парк пришла колонна, в которой находились Цзюе-хой и Чжан Хой-жу, там уже собрались студенты нескольких училищ и школ. Созвать их в воскресенье было нелегко, тем более что в некоторых школах уже объявили зимние каникулы. Поэтому пришли не все, — только из нескольких главных училищ и школ. Собрав­шихся было значительно меньше реально существующей цифры. Их пришло далеко не так много, как на проверку контрабандных товаров или на демонстрацию. И все-таки собралось более двухсот человек.

Небо стало серым, и все вокруг окрасилось в тусклый серый цвет. Зажгли фонари. Вряд ли имело смысл ждать кого-нибудь еще. Время было позднее. Огромная толпа двинулась к канцелярии дуцзюня.

Цзюе-хоем владели горячие чувства. Он не мог ни минуты оставаться спокойным и взволнованно огляды­вался по сторонам. По обе стороны улицы стояли толпы зевак. Одни глазели с любопытством, другие шепотом переговаривались, третьи посмеивались, а некоторые в панике проталкивались, стремясь уйти прочь.

— Опять идут, будь они прокляты, проверять ино­странную контрабанду. Кому же сегодня не повезет? — услышал Цзюе-хой нездешнюю речь. Он повернул голову

85

и внимательно посмотрел на говорившего: перед ним мелькнули хитрые глазки на маленьком белом лице. Цзюе-хой нахмурился и закусил губу: уж не ослышался ли он. И продолжал идти вместе с колонной.

Когда студенты подошли к канцелярии дуцзюня, уже стемнело. Тьма давила, усиливая общее напряжение. Какой-то непонятный страх овладел юношами. Казалось, что это не просто темный цвет неба, а тьма социальная и политическая. Их молодые сердца боролись с этой тьмой, одинокие, в окружении толпы равнодушных к их делу горожан.

Колонна вышла на площадь и остановилась перед кан­целярией дуцзюня. Ее ждала шеренга солдат с винтов-ками наперевес. Острые штыки поблескивали, направлен­ные прямо в живот студентам. Солдаты с суровыми лицами молча смотрели на огромную возбужденно шу­мевшую толпу. Время шло, но ни те, ни другие не пред­принимали решительных действий.

Студенты посовещались и решили послать восемь де-легатов к дуцзюню для переговоров. Но делегаты не смогли пройти, их задержали солдаты. Потом появился маленький офицерик и довольно бесцеремонно обратился к ним:

— Дуцзюнь отбыл домой. Прошу, господа, разой­ тись.

Делегаты миролюбиво разъяснили ему, в чем дело. Если дуцзюня нет, сказали они, пусть их примет его се­кретарь. Но просьбы не возымели ни малейшего действия. Офицерик равнодушно покачал головой. Он держался нагло, как будто хотел показать, что вся власть в его руках, что он один способен справиться с толпой сту­дентов.

Делегаты доложили товарищам о результатах перего­воров. Площадь моментально пришла в движение.

• Ничего не выйдет! Дуцзюнь обязан принять нас. — Нужно попасть в канцелярию. Обязательно!

• Если нет дуцзюня, пусть примет его секретарь.

— Идем напролом, нечего тут канителиться. На штурм! После будем разговаривать!

Можно было услышать самые различные мнения. На площади пришло в движение множество голов. Тем вре­менем небо почернело и начал накрапывать дождь.

86

— Спокойнее, друзья. К порядку! Мы должны со- блюдать порядок! — громко крикнул один из делегатов.

— К порядку, к порядку! — отозвалась часть сту­дентов.

• Какой там еще порядок? Сначала прорвемся, а по­ том уже будем говорить, — раздавались голоса.

• Ничего не выйдет. У них винтовки, — отвечали другие.

• К порядку, к порядку, выслушайте делегатов! — кричала основная масса. Шум голосов понемногу улегся, порядок был в конце концов восстановлен, и площадь при­ тихла, как будто ожидая, что кто-то выступит. Пошел мелкий дождь, он немного охладил разгоряченные головы студентов.

• Друзья, они не пускают нас. Канцелярия дуцзюня не желает никого посылать для переговоров с нами. Что делать? Разойдемся или будем ждать здесь? — Чтобы вся площадь слышала его слова, выступавший делегат кри­ чал изо всей мочи, он даже охрип.

• Мы не уйдем отсюда! —дружно ответила вся пло- щадь.

• Мы обязательно должны увидеть кого-нибудь. На этот раз наши просьбы должны быть удовлетворены. Мы не попадемся на удочку господина мошенника! — громко кричали из толпы.

В это время маленький офицерик подошел к. делегатам:

— Пошел дождь, прошу вас разойтись по домам. Вы зря прождете здесь весь вечер, все равно ничего не добье­ тесь. — Он вел себя дружелюбнее, чем раньше. Один из делегатов громко передал его слова товарищам.

— Нет, не выйдет! — Волна голосов прокатилась по площади, но потом снова затихла.

— Хорошо. Оставайтесь здесь. Мы еще раз пойдем и попытаемся убедить их. Пока не добьемся своего, не уйдем! — прокричал другой делегат, сложив руки рупо­ром, чтобы его лучше слышали.

Несколько человек захлопали в ладоши, и через мгно­венье площадь дружно аплодировала. Под аплодисменты делегаты вновь направились к канцелярии.

Цзюе-хой вместе со всеми хлопал в ладоши. Дождь лил не переставая на его непокрытую голову, волосы намокли. Цзюе-хой то прикрывал рукою глаза, то засло­нял лоб, но это не помогло, — глаза застилало какой-то

87

пеленой. Он видел вокруг только движение бесчислен­ного множества голов. Иногда он даже начинал недо­умевать, как это он мог попасть сюда и зачем здесь так много людей. Инцидент с избиением студентов произошел слишком неожиданно; правда, и раньше ходили слухи о том, что власти собираются расправиться со студентами, но никто не ожидал, что они прибегнут "к подобным ме­тодам.

Цзюе-хой даже подумал, что все это ему просто снится, что ничего не произошло. Но не могло быть сомнении, что он стоит здесь, в этой толпе. Для чего он пришел сюда?

Дождь усиливался, капли становились крупнее, они тяжело падали на голову, на лицо. Цзюе-хой словно очнулся. Вспомнил о том, что произошло за сегодняшний день. Если бы он пошел вместе с Цзюе-минем и Цинь, то сейчас не стоял бы здесь и сердце его было бы спо­койно, он даже не знал бы о том, что происходит. Си подумал, что дома безусловно недоумевают, куда он запропал. Расставаясь с Цзюе-минем, он сказал, что при­дет домой к ужину. В это время издалека донеслись удары гонга, сообщая ему, что сейчас уже вторая стража.

— Как быстро летит время! Мы ведь пришли сюда совсем недавно.

Но удивлялся не один Цзюе-хой, большая часть людей на площади была удивлена, а гонг звучал все ближе и ближе.

Дождь постепенно стал утихать. Холодный воздух по­вел атаку на Цзюе-хоя, от голода бурчало в животе, но Цзюе-хой держался.

— Вот увидите, мы еще можем терпеть!

Он чувствовал, как сжимается все его тело от одной этой мысли, и стоял не двигаясь, зябко пряча руки в рукава. Он видел стоявших рядом товарищей, — волосы их вымокли под дождем, свисали и липли ко лбу, но они не жались в испуге. Один из них говорил товарищам: «Пока не добьемся своего, ни за что не уйдем. Мы можем быть такими же смелыми, как пекинские студенты. Они, отправляясь на митинг, берут с собою вещи, так как го­товы к тому, что их схватят и посадят в тюрьму. Неужели мы, придя с петицией, не сумеем простоять здесь ночь?»

Эти слова фраза за фразой отчетливо долетали до слуха Цзюе-хоя, они взволновали его, и от возбуждения

88

он готов был расплакаться. Он взглянул на оратора, но слезы застилали глаза, и он не мог рассмотреть его как следует. Хотя сказано всего несколько самых простых фраз — так мог бы сказать и он сам, но Цзюе-хой пре­клонялся перед этим человеком. На время он забыл обо всем. Забыл о светлом доме, о теплой постели. Цзюе-хой чувствовал, что по требованию этого человека он готов пойти в огонь и воду, выполнить любое поручение.