!Неврозы / Фенихель О. - Психоаналитическая теория неврозов

амбивалентна, поскольку в ней содержатся элементы последующей любви и ненависти, она не амбивалентна, поскольку любовь и ненависть еще не существуют в качестве противоположностей (707). Побуждение, направленное на получение удовлетворения, без принятия во внимание объекта (тем самым объект может быть разрушен) и побуждение к разрушению объекта из ненависти вовсе не тождественны.

Снова вернемся к проблеме перцепции. Различие механизмов восприятия младенцев и взрослых приводит к тому, что картина мира у них неодинакова. Наблюдение больных психозом, регрессировавших к примитивному модусу восприятия, подтверждает его малую дифференциацию. Объекты воспринимаются не четко отделенными один от другого и от эго. Образы слишком протяженны, их границы размыты. Они состоят не из элементов, которым надлежит быть вместе, а, скорее, из объединений, которые содержат несовместимые элементы. Не разделены не только перцептивная и двигательная сферы, но перекрываются восприятия разными органами чувств. Превалируют наиболее примитивные ощущения, особенно связанные с кинестетической чувствительностью.

Восприятие младенца отличается не только по форме, но и по содержанию воспринимаемого материала. Германн назвал систему восприятия маленького ребенка «первичной перцепцией »(778). Особая природа первичной перцепции частично обусловлена биологическими особенностями ребенка. Мир предстает перед ребенком в другой перспективе, чем перед взрослым, вследствие маленького размера его тела и иного переживания пространства (134,1147). В основном свойства первичной перцепции обусловливаются ее «необъективным » характером, эмоциональной природой. Мир воспринимается в соответствии с инстинктами как источник удовлетворения или угрозы; инстинктивные желания фальсифицируют реальность. Объективное восприятие предполагает психологическое отстранение эго от данных восприятия, суждение об источнике ощущений и, более того, правильное суждение, способность обучаться различению, тогда как примитивный опыт переживается в форме целостностей, которые появляются повторно. Принцип удовольствия, т. е. потребность в немедленной разрядке, несовместим с правильным суждением, основанным на оценивании и отсрочке реакции. Время и энергия, сбереженные в результате отсрочивания, расходуются на функ-

цию суждения. На ранних этапах слабое эго еще не умеет что-либо отсрочивать (575). Всемогущество и самоуважение Примитивное эго, в противоположность более дифференцированному эго, считается слабым по

отношению к инстинктам и внешнему миру. Но психологическое отделение эго от внешнего мира еще неполное, и эго чувствует всемогущество через включение внешнего мира или его частей внутрь себя. Ференци говорит о безграничном могуществе, которое сохраняется до тех пор, пока отсутствует представление о существовании объектов. Всемогущество начинает ограничиваться при переживании возбуждения, которым нельзя овладеть, вызывающим неупорядоченную двигательную разрядку. Когда движения трактуются окружающими как сигнал к перемене ситуации, ребенок воспринимает такую очередность событий в качестве «всемогущества движений» (457).

Отделение эго от внешнего мира не происходит внезапно, это постепенный процесс.

Это также гетерогенный процесс, поскольку столкновение формирующегося эго с реальностью и собственным телом случается в связи с разнообразными нуждами. Поэтому в ходе развития эго имеет многочисленные «ядра» (694, 695). Конечное эго возникает в результате синтетической интеграции этих ядер, в состоянии же регрессии наблюдается расщепление эго на исходные ядра. Всегда остаются следы изначального безобъектного состояния (878) или, по крайней мере, устремление к нему («океаническому чувству ») (622). Интроекция представляет собой попытку заставить части внешнего мира влиться в эго. Проекция — попытка аннулировать отделение эго от не эго противоположным образом, перенося неприятные ощущения во внешний мир. Существует период развития, который Фрейд назвал стадией «рафинированно приятного эго» (588), когда все неприятное считается не эго, а все приятное приписывается эго. Самый примитивный способ избавления от боли состоит в ее «галлюцинаторном устранении », такой способ при столкновении с реальностью быстро оказывается несостоятельным. Тогда молодой организм пытается приписать приятные побуж-

дения эго, а неприятные — не эго. В дальнейшей жизни следы этой фазы наблюдаются у тех, кто, не сомневаясь, любые приятные ощущения рассматривает как «собственные », а за болезненные ощущения упрекает органы, как бы ему не принадлежащие. Вообще от переходных стадий сохраняются многие следы. Например, дети, играющие в прятки, закрывают глаза и верят, что их нельзя обнаружить. Иллюстрацией служит основанная на смешении эго и не эго анимистическая картина мира, своего рода идентификация наоборот: внешний мир наделяется свойствами эго (265, 712, 802).

Когда ребенок вынужден в силу приобретенного опыта отказаться от веры в собственное всемогущество, он приписывает всемогущество взрослым, которые теперь рассматриваются в качестве независимых объектов, и пытается посредством интроекции соучаствовать в их возможностях. Нарциссическое благополучие характеризуется тем, что переживается как воссоединение с всемогущей силой во внешнем мире, либо путем инкорпорации частей этого мира, либо фантазированием о собственной поглощенности миром («вторичный нарциссизм») (608). Религиозный экстаз, патриотизм и сходные чувства характеризуются участием эго в чем-то непостижимо высоком. Многие социальные феномены основываются на обещаниях сильных мира сего бессильным людям желанной сопричастности при условии соблюдения определенных правил. Индивидуальный опыт всемогущества порождает наиболее значимую потребность человека. Устремление к океаническим переживаниям периода первичного нарциссизма можно назвать «нарциссической потребностью». Самоуважение — это осознание индивидом того, насколько он близок к исходному всемогуществу (1238).

Примитивные методы регуляции самоуважения исходят из факта, что первое устремление к объектам мотивируется желанием избавиться от дискомфорта, а удовлетворение, полученное с помощью объекта, восстанавливает нарциссическое состояние и делает ненужным сам объект. Желания вернуть всемогущество и избавиться от инстинктивного напряжения еще не разделяются. Если достигается успех в избавлении от неприятных побуждений, то самоуважение снова восстанавливается. Первое удовлетворение, полученное от внешнего мира, обеспечение питанием, одновременно первый регулятор самоуважения.

Тенденция соучаствовать во всемогуществе взрослых возникает вслед за отказом от собственного всемогущества, дифференцируясь из желания удовлетворять голод. Тогда обретение любви могущественного взрослого имеет тот же эффект, что и получение младенцем молока. Младенец утрачивает самоуважение, когда теряет любовь, и обретает самоуважение, когда восстанавливает любовь. В этом залог способности детей к обучению. Они нуждаются в любви настолько сильно, что готовы отказаться от других удовольствий, если в награду обещана любовь или эти удовольствия угрожают утратой любви. Обещание удовлетворить нарциссические нужды при условии послушания и угроза лишить любовных ресурсов, если определенные условия не будут соблюдаться, эффективное оружие любого авторитета (427,436).

Позже нарциссические и сексуальные потребности дифференцируются: сексуальные потребности возникают в отношении к объектам, нарциссические в большей мере в отношениях между эго и суперэго. Любое чувство вины снижает самоуважение; любое осуществление идеалов повышает самоуважение. Но поскольку при психическом развитии в глубинах нового сохраняется старое и примитивное, отношение к объектам частично управляется нуждами самоуважения. Лучше всего данный феномен изучать у тех, кто фиксирован на этой стадии. Они нуждаются в нарцис-сическом удовлетворении извне, чтобы поддержать самоуважение. Среди таких людей имеются многие типажи. Агрессивные типы стремятся силой получить необходимое, «удерживаемое злодеями из внешнего мира »; существуют и те, кто пытается избежать насилия и добивается «подпитки » путем покорности и демонстрации страданий. Многие стремятся сочетать оба способа.

Тот факт, что эротические и нарциссические потребности вынуждают ребенка просить любви, и императивный характер этого желания позволяют говорить о пассивно-объектной природе любви у маленьких детей. Ребенок хочет получать блага от объекта, ничего не давая взамен, объект для него еще не личность, а только инструмент, обеспечивающий удовлетворение (73).

Стадия первичного нарциссизма, в которой испытывает-ся всемогущество и не встает проблема «овладения », сменяется периодом пассивно-рецептивного овладения миром (приспособления), когда трудности преодолеваются с помощью сильных внешних объектов, предоставляющих необходимое, т л..

Если в последующем активное приспособление терпит неудачу или не позволяет надеяться на успех, возникает соблазн вернуться к пассивно-рецептивному «господству».

Развитие двигательной сферы и активное приспособление

Развитие активного приспособления длительный и сложный процесс. Управление двигательной сферой тоже представляет собой задачу, решать которую дитя человека обучается только постепенно и в непременной связи с созреванием сенсорных функций. С психологической точки зрения происходит постепенное замещение действиями простых реакций разрядки. Это достигается путем увеличения времени между стимулами и реакциями, обретением терпимости к напряжению, т. е. развитием способности связывать примитивные побуждения-реакции контркатексисами (575). Предпосылка формирования произвольных действий, помимо управления органами тела, состоит в развитии функции суждения. Имеется в виду способность предсказывать будущее, «оценивая» реальность в воображении, испытывая активным путем и в малых дозировках то, что при пассивности могло бы произойти в неизвестных масштабах.

Обучение ходьбе, чистоплотности и речи — основные вехи в овладении двигательными функциями тела. Ходьба и контроль сфинктеров составляют базис самостоятельности ребенка. Эти способности помогают усвоению принципа реальности (575) и преодолению рецептивной зависимости, а также потребности в немедленной разрядке. Дар речи изменяет функции эго по предвосхищению будущего: символическое обозначение вещей консолидирует сознание и позволяет предвидеть события, моделируя их с помощью слов. Оценивание реальности и терпимость к напряжению — два аспекта единой способности. Осуществление действий в соответствии с внешней необходимостью подразумевает способность предвидеть опасности, а также умение бороться с ними или их избегать.

Тревога Биологическая беспомощность человеческого дитя неизбежно приводит к состоянию болезненного напряжения.

Состояние, в котором организм настолько возбужден, что утрачивает способность к самоуправлению, называется травматическим (605). При ранних травматических состояниях страдания носят еще недифференцированный характер и поэтому не идентичны последующим аффектам, но имеют общий корень с разными аффектами и, конечно, с тревогой. Так называемая первичная тревога отчасти может рассматриваться в качестве способа, которым дает о себе знать напряжение, а отчасти как перцепция непроизвольных вегетативных разрядок (690,993). Фрейд предположил, что синдром первичной тревоги возникает при акте рождения. Он обнаружил онтогенетическую детерминацию якобы бессмысленных истерических приступов, их отнесение к некой ситуации прошлого и по аналогии сформулировал гипотезу об онтогенетической обусловленности нормальных аффектов (596). Наверняка первичная тревога не создается активно самим эго, она возникает в результате еще не управляемой внешней и внутренней стимуляции, вызывающей болезненное чувство в сознании и переживаемой пассивно как некое происшествие с эго, которое необходимо перетерпеть (431,714).

В последующие годы переживания сходные с первичной тревогой возникают при травмирующих событиях. Бесконтрольные приступы сокрушающей тревоги переживаются как нечто ужасное, затопляют беспомощную личность, образуя типичный симптом травматических неврозов. Подобный тип тревоги переживается, когда сексуальному (и, возможно, агрессивному) возбуждению не предоставляется нормальной реализации. Таким образом, весьма вероятно, что травматическая тревога или паника динамически идентичны первичной тревоге, т. е. при недостатке контроля возникает состояние переполнения возбуждением, которое переживается пассивно.

Когда ребенок учится контролировать двигательную сферу, целенаправленные действия постепенно занимают место простых реакций разрядки, ребенок становится способен продлевать время между стимулами и реакциями и переносить напряжение. Обретение характерной способности производить «пробы» изменяет отношение эго к аффектам. Изначально аффекты являются архаическими синдромами разрядки, и при определенных условиях возбуждения они заменяют произвольные действия. В ходе развития эго «приручает » аффекты и использует их в целях предвидения (440). Это справедливо и в случае тревоги (618).

Вместе с предвосхищением событий в воображении и планированием действий возникает представление об опасности. Оценивающее эго декларирует, что ситуация, пока еще не травмирующая, но может стать таковой. Сделанные оценки приводят к состояниям, сходным с теми, что создаются травмирующими ситуациями, но менее интенсивным. Эго испытывает тревогу, но отличающуюся от подлинной паники. Вместо разрушающего тревожного приступа имеет место умеренный страх, который используется в качестве предупреждающего сигнала или защитной меры. Опасение предвосхищает то, что могло бы случиться (618). Преднамеренные компоненты, которые появляются в тревоге перед лицом опасности, должны получить аккредитацию эго; непреднамеренные компоненты, подобные оцепенению, обусловливаются тем, что эго не продуцирует тревогу, а только использует ее, не имея в распоряжении лучших средств

(1485).

В последующих главах часто встречаются описания осложнений, имеющих место при невротической тревоге. Иногда ожидание опасности вместо провоцирования целесообразного страха, который мог бы использоваться во избежание травматического состояния, способствует именно этому состоянию. Вслед за суждением эго о приближении опасности следует разрушительная паника: эго вызывает нечто, не поддающиеся его контролю. Попытка приручить тревогу терпит неудачу, и повторяется исходная паника, разрушающая эго. Такое возможно, если весь организм находится в состоянии напряжения, которое можно описать в качестве латентной готовности к панике. Суждение эго об опасности тогда аналогично спичке, поднесенной к пороховой бочке. Намерение зажечь спичку с целью сигнала терпит неудачу, потому что освобождается огромная энергия, намного большая, чем необходимо для возгорания спички (с. 178179).

Содержание представлений примитивного эго о тревоге отчасти определяется его биологической природой, отчасти анимистическим мышлением, заставляющими эго верить, что окружение имеет одинаковые с ним инстинктивные цели, но более сильно выраженные. В основе анимистических заблуждений лежит примитивный принцип возмездия, согласно которому любой поступок может быть аннулирован (или наказан) сходным поступком, причиняющим боль зачинщику.

Базовая тревога явно обусловливается неспособностью младенца самостоятельно удовлетворить свои физиологи-

ческие потребности. Первый страх — бессловесный страх перед последующими травматическими состояниями. В нем коренится представление о том, что собственные инстинктивные потребности могут представлять опасность (основа всех психоневрозов).

Отсюда не следует, что эго враждебно инстинктивным побуждениям с самого начала или всегда испытывает страх перед слишком сильными влечениями. С тех пор, как эго научается управлять своими побуждениями и активно их удовлетворять, вроде бы нет нужды продуцировать такого рода тревогу, и нормальные взрослые действительно не боятся своих побуждений. Некоторые невротики опасаются собственного возбуждения, по крайней мере, сверх некоей его интенсивности, но не в силу первичной тревоги об интенсивности возбуждения (541), а потому что другие виды тревоги вынуждают их блокировать естественное возбуждение, вторично превращая наслаждение в сильное неудовольствие (431,1522) (с. 700).

Рано или поздно это приводит к страху, что внешние средства удовлетворения окажутся несостоятельными. Имеется в виду «страх утраты любви » или, скорее, утраты помощи и защиты. Страх сильнее, чем мог бы быть, если представлял бы только рациональное суждение о реальной опасности. Раннее самоуважение регулируется снабжением извне, лишение помощи и защиты означает утрату самоуважения. Эго, окруженное любовью, чувствует силу, заброшенное эго ощущает себя слабым и подверженным опасности. Эго, которое любимо, боится оказаться покинутым.

Анимистическое мышление и чувствование осложняют положение дел. Если ребенок фантазирует поглотить свое окружение и встречает резкий отпор, он строит фантазии о съедении своими родителями. Таково происхождение тревожных фантазий о физической деструкции. Наиболее важны фантазии этой группы, вызывающие кастрационную тревогу, которая временами становится ведущим мотивом защитной активности эго (1417).

Способы, которыми нормальное эго учится преодолевать свои ранние и еще не прирученные тревоги, очень характерны. Всякий раз, когда организм преисполнен возбуждением, происходят попытки разрядки путем активного повторения ситуации, вызвавшей чрезмерное возбуждение. Это имеет место в первых играх маленьких детей (605,1552),

а также в их сновидениях (722). Между ситуациями первоначального наплыва возбуждения и их повторением в играх существует одно функциональное различие: первоначально организм был пассивен, в случае повторений организм активен и сам определяет время и степень возбуждения. Сначала в игре активно воспроизводятся события, вызвавшие тревогу, чтобы достичь запоздалого управления ситуацией. Впоследствии в игре ребенок не только драматизирует возбудившие его события прошлого, но также заранее проигрывает то, чего он опасается в будущем. Использование страха в качестве сигнала лишь один из примеров целенаправленной антиципации.

Когда ребенок открывает, что теперь способен без страха преодолевать ситуации, прежде сокрушавшие его, он испытывает наслаждение, как бы говоря себе: «Мне не нужно больше тревожится. Детская игра развивается от простых попыток разрядки к способу практического овладения внешним миром. «Функциональное удовольствие* — это, по существу, наслаждение тем обстоятельством, что теперь возможно функционирование без тревоги (984), оно отличается от наслаждения в процессе удовлетворения специфического инстинкта (766, 767, 768). Именно такое наслаждение испытывает ребенок при бесконечном повторении игры или рассказа, который просит пересказывать в точности теми же словами (1457).

Экономически это наслаждение можно объяснить следующим образом. Потребление энергии, связанное с тревожным ожиданием, происходит из-за неуверенности в способности овладеть предполагаемым возбуждением. Расслабляющая разрядка неожиданно прекращает расход энергии, что переживается преуспевшим эго как триумф (436) и доставляет функциональное удовольствие. Обычно наслаждение, происходящее из этого источника, конденсируется с эротическим наслаждением, которое снова доступно благодаря преодолению тревоги. Когда взрослый подбрасывает и ловит ребенка, тот, несомненно, испытывает эротическое наслаждение: с одной стороны, через раздражение рецепторов равновесия (и кожи), с другой стороны, вследствие преодоления страха падения. Если ребенок уверен, что не упадет, он может получать наслаждение при мысли, что его могли бы уронить. Сначала он слегка содрогается, но потом понимает никчемность страха. Наслаждение возможно только при соблюдении опре-

щем с ним взрослом и в том, что высота не слишком велика. Таким образом, со временем происходит реальное обучение в практике. Если опыт показывает беспочвенность страха, ребенок становится более мужественным (423).

И страх и функциональное удовольствие исчезают, когда эго обретает уверенность в себе и не пребывает больше в тревожном ожидании. Взрослые не испытывают особого наслаждения от занятия давно знакомой и автоматизированной деятельностью, которая некогда в детстве вызывала гордость и наслаждение (527, 530).

У невротиков, однако, патогенная защита может увековечить детские страхи. Тревоги сохраняют эффективность и почти целиком блокируют «опасные» действия, но иногда борение с тревогой возобновляется и эго испытывает функциональное удовольствие от преодоления страха посредством повторения пугающей активности (435) (с. 618-619).

Мышление и развитие чувства реальности Узнавание реальности, а также чувства любви и страха в отношении к ней развиваются до

овладения речью. Но именно дар речи инициирует решающее продвижение в оценивании реальности. Слова обеспечивают большую точность коммуникации с объектами и предвидения событий. Антиципирующим действием становится собственно процесс мышления, и окончательно консолидируется сознание (590). Конечно, ранее имеется «бессловесное сознание », которое при регрессивных состояниях вновь преобладает в форме «фантазирующего прелогического мышления» (1426,1545,1546,1547). Оно просто недифференцированный предшественник мышления, в нем еще видны все особенности примитивного эго, такие как пространность представлений, принятие подобий за тождества, уравнивание частей и целостностей, формирование понятий на основе общности моторных реакций. Шилдер показал, что каждая мысль перед формулированием предварительно проходит бессловесную стадию (1363). Обретение способности говорить и понимать, что определенные звуки используются как символы вещей, а также постепенное укрепление связи речи с мышлением (252, 1452,1453; ср. 1450) — важнейший этап в формировании эго. Открытию путей продвижения эго от интеграции к дифференциации, от целостных блоков к составным элемен-