!Аутизм / Коэн Ш. - Как жить с аутизмом (ИОИ, 2008, 288с)

рое происходит, конечно, из самых реальных жизненных сиry­

аций данного ребенка. По большей части, ДОШКОЛЬНИКИ легко

uереходят к этому <<понарошку» и делают это с удовольствием.

Аутичные же дети с трудом вовлекаются в игровые схемы, не связанные непосредственно с теперешней ситуацией.

И еще один фактор может быть здесь значимым. Аетская

игра всегда в значительной степени основана на подражании действиям, совершаемым другими ЛЮДЬМИ, как в прошлом, так

и в настоящем. Подражание являс::тся одним из фундаменталь­

ных способов научения, и именно эта способность у аутичных детей не развивается естественным образом. Их приходится

специально учить подражать, а у нормально развивающихся

детей такая способность присутствует изначально.

Прежде чем обратиться к более старшему возрастному пе­

риоду, давайте взглянем на двух конкретных аутичных мальчи­

ков: Неда Кристофера, ранний период развития которого был весьма многообещающим, и Тони Каллехена, раннее развитие

которого с самого начала подавало гораздо меньшие надежды.

Приемный сын известного телеведущего Вильяма Кристофера

в три года получил диагноз атипичного развития с аутистичес­

кими чертами. Несмотря на определенную необычность пове­

дения, отклонение развития у этого ребенка воспринималось

многими специалистами и самими родителями как негрубое.

«Вы когда-нибудь видели ребенка, который отвергает все

ПОПЫТКИ его пощекотать и потормошить?» - спрашивал огор­

ченньrй отец. Аа, он этого совершенно не переносИА, как и не любил попыток обнять его, даже еще совсем малышом. Его

тело сразу становилось подобным деревянной доске, и при­ жаться к нему было совершенно невозможно. (Christopher and

Christopher 1989, 12).

При этом до трех лет Нед научился писать буквы алфавита, пробовал самостоятельно одеваться, а увидев где-нибудь флаг, требовал, чтобы кто-то рядом прокричал это слово. Беспокой­

но спал, раскачиваясь на кровати, но при ЭТОМ мог узнать и на­

звать множество растений и овощей во дворе и поблизости.

ра месяца спустя, накануне родительското собрания, ето мама с тревотой спросила учителя, справляется ли Тони. Учительни­

ца удивилась: «Тони? У нето все здорово получается. Вот бы все в классе были такие как Тони. А почему вы спрашиваете?»

(Callahan 1987, 164).

"Среднее" детство

Нелли снова кусала свою руку, и так уже покрьпую спняка­ ми. Ее крик был похож на выражениетнева. В работе с таки­ ми детьми, как Нелли, я была новичком: раньше я работала в массовом саду и в младшей школе. Пытаясь уберечь девочку от самой себя, я отодвитала ее руку ото рта. В момент, когда у меня наконец это получилось, челюсти Нелли с силой вонзились В

мой палец. Я старалась ето вытащить - но ее сопротивление

и сила были просто поразительными: хотя Нелли была всето

лишь маленькой девочкой шести с половиной лет, я боялась,

что больше не увижу свой указательныIй палец целым. Через

пару минут Нелли слегка ослабила хватку, и я смотла вытащить свой пострадавший, но все-таки целый палец.

Аля большинства детей этот возраст - время выхода из уз­

кото крута семьи, перехода в мир формального обучения и ро­

весников; время напряженной раБотыI 11 (iШЗJ\ОЙ дррк6ы. Аля

части аутичных детей возраст от 5-6 дО ПРИ:\IСРНО 12 лет также

является возрастом обучения и расширения возможностей, од­

нако еще в начале этого возрастного периода становятся оче­

видныии АВа расходЯЩИХСЯ пути дальнейшего развития. Один из них ведет к, скажем так, почти нормальной адаптации (или, возможно, даже выздоровлению), а у друтого пути - тораздо ме­

нее ясный прогноз, но при этом очень вероятно продолжение

глубокой инвалидности.

Нелли, похоже, была как раз на второй «Аорожке». Говорила

редко, отдельными словами и короткими фразами, в которых

содержались требования, ~ основном еАЫ. Раньше, в дошколь­

ном возрасте, ограниченность и редкость ее коммуникации не

казались столь серьезной про6лемой, как ныне, да и на руках

еще не было таких сильных следов от укусов. В шеCIЪ лет эти поведенческие проблемы стали каЗа1ЪСЯ гораздо более тяжелы­

ми, чем раньше, и, в совокупности с очень ограниченным про­

движением девочки в обучении за предшествующий год, прак­

тически разрушили надежды семьи на ее будущее и оптимизм

команды специалистов, работающих с Нелли. Самоповреждения не столь уж редки у аутичных людей, хотя

это черта поведения все-таки меньшей части аутичных детей

и взрослых. В течение возрастного периода, о котором мы го­

ворим - «среднего» детства - агрессия к себе и к другим людям все сильнее бросается в глаза и с ней становится все труднее справиться. У нормально развивающихся мальrшей первого­

второго годов жизни отмечаются случаи стучаний головой, так же как и у детей, которым позднее поставили диагноз аутизм. У

маленьких здоровых детей подобное поведение может случать­

ся преимущественно во сне и уходит к трехлетнему возрасту;

аутичные же дети могут биться головой в самое разное время

дня, независимо от занятия, причем это может усиливаться с

возрастом. Аля объяснения этого поведения выдвигался це­ лый ряд предположений, например бьющийся головой ребе­ нок старается уйти от неприятного занятия или обеспечить себя необходимой сенсорной стимуляцией. Удары головой и

другие виды аутоагрессивного поведения иногда сопровожда­

ют какие-то медицинские проблемы, например частые боли в ушах: аутичный ребенок с резко ограниченной функциональ­ ной речью просто не имеет других способов поведать о своих

болезненных ощушениях. Есть гипотеза и о роли в возникно­ вении самоагрессивного поведения определенных нейрохими­

ческих нарушений, в частности дисфункции системы нейро­

медиаторов; исследователи утверждают, что в возникновение

стереотипного и аутоагрессивного поведения вовлечен нейро­

медиатор серотонин (Lewis et al. 1996). Аругое гипотетичес;кое

объяснение причины аутоагрессивного поведения у HeKoTopbIX

аутичных людей - фронтальные лобные припадки, хотя веских

свидетельств в пользу этого предположения нет.

впечатление, будто для их развития вообще не нужны какие-то

специальные навыки (Вгuпег and Feldman 1993, 273).

у большинства детей существеннейший скачок в развитии

мышления происходит между пятью и семью-восемью годами.

Речь становится к концу этого периода «локомотивом» МЫШ­ ления, которое становится все более логическим. И в этот же

период дети все больше научаются узнавать знаки социально­

го поведения и вести себя в соответствии с ними. Что касается аутичных детей (или страдающих синдромом Аспергера), то здесь дела обстоят так. Те дети, у кого к 7-8 годам появилась

функциональная речь, больше могут направить свою энергию на учебные достижения и познание правил соЦиальной жизни. Те же аутичные дети, которые не научились понимать речь и выражать себя с помощью речи или какой-нибудь другой язы­

ковой системы, скорее всего, достигнут очень небольшого про­ rpecca почти во всех областях развития.

В годы «среднего детСтва» разительным становится широ­ кий разброс внутри аутистической популяции. Одни аутичные дети остаются неговорящими - другие набирают обширный словарь; одни, кажется, с трудом понимают обращения, на

которые вполне четко реагируют даже малыши, только начи­

нающие ходить - другие" приближаются к соответствующему

возрасту уровню языкового понимания. Некоторые аутичные

дети обучаются читать так же, как дошкольники, пусть даже

оrpаниченно понимая прочитанное; у других, по-прежнему

мутичных, способность понимать письменную речь может об­

наружиться через открывшуюся возможность отвечать на ,на­

писанные вопросы. Общей же чертой, независимой от уровня владения языком, остаются очень большая трудность ведения

беседы. Аутичные дети могут быть способны говорить, но не

могут разговаривать.

Большинство детей обучается ведению беседы без каких­

либо формальныхинструкций. Родителям и учителямдошколь­

ников разве что приходится время от времени поправлять де­

тей репликами наподобие <<ДОЖДИСЬ своей очереди говорить»

дей, приходится жить в социальном мире, который сбивает с

толку и yrpожает - именно об этом пишут выросшие аyrичные люди (см. гл. 2).

В эти годы, тем не менее, многие аyrичные дети начинают искать контактов с другими детьми. Одна мама высокоинтел­

лектуального аyrичного мальчика описала, как сын пригласил

домой поиграть другого мальчика:

Сначала они были во дворе на качелях, а когда я в следую­

щий раз выглянула, он уже сидел в своей комнате и раскраши­

вал картинки, а друг все еще сидел на качелях уже в одиночест­

ве. Ему даже не пришло в голову, ЧТО ЭТО не очень-то вежливо,

хотя мы сто раз про ЭТО говорили. (Church and Coplan 1995, 27)

Это наблюдение, отражающее слабую связь аутичного ре­

бенка с ровесниками, иллюстрирует дефицитарность пред­ ставлений о. психическом У аутичных детей, которая может до определенной степени объяснять ЭТИ их трудности. С не­

достаточностью «теории психического» связана также особая

наивность, столь характерная для аутичных детей, отражающая

неспособность понимать мотивацию поступков других людей,

как ЭТО видно в следующем примере:

Саманта - аyrичная девочка 10 лет, ученица массовой шко­ лыI. Дети ее умышленно провоцируют на совершение каких-то

неадекватных действий, например просят ее раздеться на игро­

вой площадке. Последующий за этим всеобщий смех сбивает Саманту с толку: ей по наивности кажется, что раз она согла­ силась ВЫПОЛНИТЬ просьбу ребят, то они непременно должны

стать «ее друзьями» СВаrоп-Соhеп and Howlin 1993, 467).

Подобным же образом бесконечные монологи многих под­

росших аутичных детей, подростков и взрослых (от таких мо­

нологов собеседнику, к которому они обращены, часто хочется просто сбежать), отражают неспособность аyrичного человека

уловить, насколько интересно все это слушателю; а замеша­

тельство и неудобство, доставляемые аутичными людьми сво-

им собеседникам, отражают их неспособноCIЪ предвосхищать,

какое впечатление их слова произведyr на других людей.

Один МОЛОДой человек жаловался, что не может «понимать других людеЙ». Люди, объяснял он, имеют определенное чувс­

тво, с ПОМОIЦЬю которого MOгyr читать чужие мысли и предска­

зьmать чужие чувства и реакции; он знал, что люди стараются

не расстраивать других; в то время как он сам все время был

«слоном в посудной лавке», не ПОIlИМая неадекватности своих слов или действий до тех пор, пока люди вокруг не начинали

сердиться или обижаться. (Rutter 1983, 526)

Чего мы достигаем, введя этот термин - (<теория психическо­

го» - для обозначения способности, которая у многих аyrичных

людей отсyrствует или значительно недоразвита? Аля предска­

зания, коррекции и лечения необходимо понимание состояния;

понимание ключевых или (<Первичных» характеристик аутизма

может улучшить нашу помощь аyrичным детям и осветить ней­

робиологические факторы, лежащие в основе этого состояния.

Является ди дефицитарноCIЪ (<теории психического» неотъем­ лемой характеристикой аутизма? Этот вопрос находится в поле внимания исследователей более десятилетия. Наиболее точные данные говорят, что от 40 до 80% аyrичных детей не MOгyr пред­

сказать, что думают персонажи в тестовых заданиях, которые

решаются нормально развивающимися и умственно отсталыми

детьми того же интеллектуального возраста. Таким образом, на сегодняшний день этот конструкт - дефицитарная теория пси­ хического - представляется полезным для анализа трудностей,

с которыми сталкиваются аyrичные дети и взрослые в общении

и в социальном взаимодействии. Возможно, через несколько

лет, зная об аyrизме больше, мы сможем более четко и продук­

тивно определить эти и другие трудности.

«Среднее детство» - это еще и тот период, когда у некото­

рых аyrичных детей очень ярко начинают проявляться необыч­ ные способности. Вот родитель описывает способность своего

сына открывать замки, проявившуюся с пяти лет: