Функциональные теории

Теоретические усилия функционализма никогда не приближа­лись к этим условиям. Даже если функционалисты всерьез попытались бы достигнуть их, чего они, впрочем, никогда не делали, то я думаю, что их все же должна была бы постигнуть неудача. Трудность состоит в наиболее характерных общих положениях функционализма. Положение еще не функционально потому, что в нем используется слово функция. Утверждение о том, что определенный институт функционален для отдельных индивидов в том смысле, что отвечает их потребностям, еще не является специфическим для функционализма. Оно принадлежит к классу психологических положений. Не является специфическим для функционалистов и положение о том, что один институт есть функция другого в квазиматематическом смысле этого понятия. Этими утверждениями пользуются не только функционалисты, но и другие теоретики подобно мне. Специфические общие положения функциональной теории в социологии имеют следующую форму: «Если социальная система — любая социальная система — должна сохраниться или остаться в равновесии, то она должна обладать институтами типа X». Например, для своего выживания или поддержания равновесия общество должно обладать институ­тами для разрешения конфликтов. Общими положениями такого типа функционалисты пытаются удовлетворить требование Дюркгейма относительно подлинной независимости социологической теории.

Проблема была и остается в том, чтобы на основе этих общих положений сконструировать дедуктивную систему. Возьмем тер­мины равновесие и выживание. Если теоретик остановился на «равновесии», то у него не будет достаточно определенного критерия социального равновесия, особенно «динамического», или «движущегося», критерия, достаточно определенного для того, чтобы логически вывести что-либо специфическое из положения, содержащего этот термин. Ниже я приведу пример этого. Когда общество не находилось в состоянии равновесия? Если теоретик остановится на понятии «выживание», то он обнаружит с удивле­нием, что оно столь же трудно поддается определению. Например, сохраняется ли Шотландия как общество или нет? Несмотря на то что в течение долгого времени эта область была объединена с Англией, тем не менее здесь еще сохранилось некоторое своеобразие правовых и религиозных институтов. Если теоретик берет «выживание» в строгом смысле и говорит, что общество несохраняется, когда все его члены умирают, не оставляя потомства, то он сталкивается с новыми трудностями. Насколько нам известно, только очень немногие общества такого типа обладали всеми теми институтами, о которых функционалисты говорят как о необходимых для выживания. Рассматриваемое доказательство является по меньшей мере эмпирически истинным для функцио­нальных положений. Конечно, функционалисты имели право утверждать: «Если общество должно выжить, то его члены не могут умереть все сразу». Это была бы чистая правда, но она мало что давала бы для получения знаний о социальных характеристи­ках сохраняющихся обществ.

Фактически то же самое можно сказать и о других положениях функционализма. Даже если бы утверждение, подобное следую­щему: «Для того чтобы выжить, общество должно обладать институтами для решения конфликтов», было истинным и верифи­цируемым, оно мало бы что дало для объяснения. Из этого положения может быть выведен факт, что если данное общество сохранялось, то оно обладало определенными институтами для решения конфликтов. Этим объясняется сам факт, но не объясняется, почему общество обладает институтами для решения конфликтов именно данного рода, почему, например, в англо­саксонском суде издавна существует институт присяжных. На этом примере мне хотелось бы показать, что социология должна объяснять действительно существующие черты реальных обществ, а не только обобщенные черты общества вообще.

Я не думаю, что представители функциональной школы могли бы построить теории, которые были бы одновременно и де­дуктивными системами, отправляясь от своих общих положений. Более того, они сами так не думали. Некоторые из них, сознавая, вероятно, ограниченность своих позиций, стали разрабатывать теорию в другом направлении. Их утверждения ограничивались и исчерпывались рядом функциональных проблем, стоящих перед любым обществом, с тем чтобы выработать сложный набор категорий, с помощью которых могла бы анализироваться социальная структура. Другими словами, они создавали концепту­альную схему. Но анализ — это не объяснение, а концептуальная схема — не теория. Им удалось избежать трудностей при установлении связей между категориями, но большинство из них напоминало вышеприведенное положение Маркса: подобный тип утверждений не может принадлежать к дедуктивной системе. Ни из положений низшего порядка, ни из положений более высокого порядка выводы не могут быть получены логическим путем. В этих условиях никак нельзя было говорить о том, в какой степени можно оспаривать выбор функциональных проблем и категорий. То, что действительно было сделано функционалистами, оказалось не теорией, а просто новым языком для описания социальной структуры, одним из множества возможных языков; и большин­ство работ, по их мнению теоретических, заключалось в том, чтобы показать, как слова других языков, в том числе и обыденного,могут быть переведены на язык функционализма. Например, то, что другие люди называют «обеспечением средств к жизни», функционалисты называют «достижением цели». Но именно дедукция, а не перевод составляет суть теории.

Я уже говорил, что вопрос заключается не в том, могут ли вообще функциональные теории быть настоящими теориями, так как есть науки, обладающие настоящими функциональными теориями. Вопрос состоит скорее в том, чтобы выяснить, насколько успешны эти частные усилия. Если теория есть объяснение чего-либо, то функционализм в социологии, очевидно, потерпел неудачу. Беда его не в том, что он обладает ошибочной теорией, а в том, что ее у него нет.