VI. Проблема перспектив, ее связь с интерсубъективностью

Шелер описал многие характерные особенности этой функции. Тело другого, с его точки зрения, – прежде всего поле экспрес­сии. Однако в мире нет ничего, что не обладало бы при опреде­ленных условиях некоторой экспрессивной ценностью или, говоря точнее, чему мы не могли бы такую ценность припи­сать. Пример тому – любой натюрморт или пейзаж великого художника. Ибо быть «полем экспрессии» не присуще вещам самим по себе. Мир дан нам как объект возможной интерпре­тации. Мы можем толковать его, наделяя своими собственны­ми экстравертированными чувствами. Стало быть, экспрессия – это наши чувства, перенесенные на объект внешнего мира⁵⁹.

Однако главной функцией тела, с точки зрения вопроса о по­нимании альтер эго, является, по мнению Шелера, выполняемая им роль великого цензора и аналитика содержаний нашего внут­реннего и внешнего опыта. Из других сочинений Шелера мы знаем, что эта мысль смыкается с некоторыми известными те­ориями Бергсона и Джемса и содержит ядро прагматической теории познания, которую он развил впоследствии⁶⁰. В рамках данной статьи не было возможности изложить и обсудить эту интересную теорию. Есть, однако, еще одна функция тела, кото­рая, по-видимому, в высшей степени важна для интерпретации общего жизненного мира и проблемы альтер эго. Она была опи­сана Гуссерлем в «Картезианских размышлениях»⁶¹, и поскольку из нее вытекает новая группировка проблем, связанных с альтер эго, то ее уместно осветить здесь в качестве своего рода заключения. Мое тело является для меня центром ориентации в простран­ственно-временном порядке мира. Оно одно дано мне как центр «Здесь», в то время как тело другого дано мне как пребывающее «Там». Это «Там» поддается модификации посредством моих ки­нестетических движений. Причина того, что мое тело может быть истолковано так же, как и любое другое подвижное про­странственное тело, кроется в том, что я способен преобразовать любое «Там» в «Здесь», изменив свое местоположение, например, пройдясь по улице. Этим предполагается, что я могу воспринять «Оттуда» те же самые вещи, что и «Отсюда», но под углом зре­ния, обусловленным моим пребыванием «Там». Следователь­но, Другой не может быть тождествен моему Я, поскольку его тело остается для него центром его абсолютного «Здесь», тог­да как для меня его «Здесь» всегда остается «Там». Я приписы-

226

227

ваю ему те же перспективы, которые бы имел я сам, если бы находился не «Здесь», а «Там», и наоборот. Объекты внешнего мира, воспринимаемые нами обоими, одни и те же, но мне они являются в перспективе «видимых Отсюда», ему же – в перспек­тиве «видимых Оттуда», а, стало быть, такими, какими они явились бы мне, если бы я преобразовал своими кинестетичес­кими движениями мое теперешнее «Там» в мое новое «Здесь». Это, по-видимому, имел в виду и Лейбниц, когда говорил, что любая монада отражает в себе весь универсум, но в своей особой перспективе. По сути дела, принцип перспектив, раз­работанный Гуссерлем применительно к проблеме простран­ства, должен быть применен ко всей структурной области на­ших взаимосвязанных переживаний. То, что было указано в отношении перспектив «Здесь» и «Там», должно получить раз­витие (хотя и без прямого соотнесения с телом) в дальнейшей разработке общего тезиса альтер эго по линии анализа времен­ных перспектив «Сейчас» и «Тогда», социальных перспектив «Мы» и «Они» и личностных перспектив близости и чуждос­ти. Теория альтер эго Шелера – лишь первый шаг, ведущий в эту огромную область, открытую перед феноменологической психологией. И только тщательное исследование всех импли­каций, содержащихся в общем тезисе альтер эго, приблизит нас к решению той загадки, как человек может понять друго­го человека. Вся эмпирическая психология и все социальные науки, однако, принимают такое решение как данность.