§ 3. История "ареста" Горбачева

В поспешных выступлениях Горбачева и его помощников содержится столько

взаимоисключающих утверждений, что можно сделать единственный вывод: в истинные

планы и разработку официальной версии был вовлечен столь узкий круг людей, что в

условиях нехватки времени не было возможности даже одному человеку из окружения

президента сесть и выработать непротиворечивое описание событий. На момент

политика перестала быть театром, и некогда было "разучить роли" и согласовать

высказывания хотя бы тех, кому никак было не избежать выступлений перед

телекамерой.

Как известно, арест свелся к лишению М.С.Горбачева связи. Никаких насильственных

действий или угрозы насилием не было. Впрочем, сам Горбачев считает, что провел

"72 часа, как в Брестской крепости", но не будем придираться к этой аналогии

(Брестская крепость сопротивлялась в течение двух месяцев, практически все ее

защитники погибли). На первой пресс-конференции в Крыму на вопрос: "А были

попытки силового давления на вас? - президент ответил: - Ничего не было. Но

только я был полностью лишен связи, отключен, с моря блокирован кораблями, а с

суши войсками".

Командир Балаклавской бригады пограничных сторожевых кораблей, которая

"блокировала дачу с моря", капитан первого ранга И.Алферьев заявил: "3 августа

1991 года группа из четырех пограничных кораблей и подразделение малых катеров

заступило на охрану Государственной границы СССР в районе нахождения резиденции

Президента СССР. Организация службы с использованием такого количества сил и

средств введена 4 года назад, с момента размещения резиденции Президента СССР в

Форосе. С 3 по 23 августа мы несли службу в обычном режиме".

По словам М.С.Горбачева, 17 августа на его дачу прибыла команда, посланная

разрушить узел связи. "И разрушили!" - воскликнул он на пресс-конференции.

Технические эксперты сразу выразили в этом сомнения. 24 августа, в дни триумфа

над "путчистами", генеральный директор ленинградского НПО "Сигнал" Валентин

Занин сделал заявление: "Ознакомившись с версией М.С.Горбачева, сделанной

письменно в газетах, я утверждаю, что таким образом изолировать Президента СССР

от связи невозможно. Я являюсь одним из производителей различных средств связи,

и изоляция живого и несвязанного президента возможна только при демонтаже

основного оборудования, изъятии его и вывозе, чего не было сделано, как явствует

из сообщения. Это многие тонны. То есть был случай добровольного невыхода на

связь". К этому письменному заявлению Занин устно добавил ряд технических

объяснений, закончив: "президенту достаточно только иметь авторучку и лист

бумаги, чтобы обеспечить себе связь со страной".

Но примем версию Горбачева: его лишили связи 17 августа, прибывшая команда

"разрушила узел связи". Между тем, согласно собственному заявлению того же

Горбачева, 18 августа он разговаривал по телефону с Ельциным, Назарбаевым,

Янаевым. Быть может, число 17 августа названо по ошибке? Но сразу после

"переворота", 28 августа на сессии Верховного Совета CCCР первый заместитель

премьер-министра В.Щербаков рассказывал, как перед известным заседанием кабинета

министров 19 августа он очень сомневался в законности введения чрезвычайного

положения. Рассказывая это, Щербаков воскликнул: "Это счастливая случайность,

что Михаил Сергеевич Горбачев позвонил мне за 20 минут до конференции" [пресс-

конференции ГКЧП 19 августа].

Непосредственно из "Белого дома" 20 августа с М.Горбачевым связался

корреспондент одной газеты. А Руцкой сам признал, что говорил с ним до того, как

21 августа в Форосе появилась команда КГБ, включившая связь (Руцкой сообщил, что

заговорщики вылетели в Форос и просил Горбачева не принимать их).

Но предположим, что газеты путают, а Руцкой и Щербаков ошибаются в часах и

датах. Примем также, что узел правительственной связи действительно был

отключен. По сути, это не слишком меняет дело. Ведь в такой трагической для

страны ситуации, как государственный переворот, было логично приложить некоторые

усилия и связаться с Москвой и миром по обычной телефонной связи, через

радиостанции пограничников или военных кораблей, охранявших Форос (моряки имели

постоянный контакт с охраной Горбачева)[335.Не будем тратить время на

перечисление всех явных, обыденных средств связи, которыми располагали "узники

Фороса". Самой современной спутниковой связью были оборудованы автомашины

Горбачева, к которым обитатели виллы имели свободный доступ (они, например,

брали оставленные там полотенца и купальники, чтобы идти на пляж).]. Выполнялись

и регулярные рейсы "Аэрофлота" (некоторые работники ЦК КПСС, которые отдыхали в

санатории рядом с дачей Горбачева, 19 августа, услышав о "путче", спокойно

купили билет на самолет и через два часа были дома в Москве).

Что, по мнению обывателя, делает президент, блокированный на даче заговорщиками?

Он вызывает своего верного помощника или офицера охраны и говорит что-то вроде:

"Скачите к нашим! Скажите им там... Живым не давайтесь... Демократия вас не

забудет!". Но не было никаких попыток прорваться к телефону, к почте, к

самолету, к скоростному катеру. И через кого прорваться? Cогласно рассказам

местных жителей, никаких войск около дачи во время "путча" не появилось.

Командир пограничной заставы, охраняющей дачу снаружи, майор Виктор Алымов,

нисколько не подозреваемый в связи с "путчистами", заявил, что ничего необычного

на территории и около нее не наблюдалось, никаких вооруженных формирований не

появлялось, охрана и семья президента, как обычно, купались в море и никаких

знаков пограничникам не подавали.

Да и портативные рации молчали. Не был использован и "красный телефон" для

прямой спутниковой связи с Бушем[336.Когда президента США Буша спросили, почему

он сам не воспользовался "красным телефоном", чтобы связаться с советским

коллегой, он ответил, что в этом не было необходимости, так как он был в курсе

всех событий. Все знающая и всегда ядовитая газета "Megapolis-Express" так

описывает ночь и утро Джорджа Буша 19 августа: "Через несколько часов - утренняя

пресс-конференция в Кеннебанкпорте. Весь мир в шоке. Париж, Лондон, Токио, все

еще молчат. А Джордж Буш произносит загадочную фразу: "Не все перевороты

удаются".]. Уже в те дни среди обозревателей в Москве циркулировало мнение, что

по каким-то неизвестным причинам Горбачев не захотел использовать имевшиеся в

его распоряжении средства, чтобы официально связаться с Москвой, дать свою

оценку событиям и активно пресечь попытку государственного переворота.

А каково поведение других политиков, не "арестованных" путчистами и не лишенных

доступа к телефону? Ведь, как было сказано в газетах, "страна три дня жила в

шоке, страхе и неопределенности". Что было сделано, чтобы эту неопределенность

устранить уже утром 19 августа? Известно, что руководство большинства республик

и областей заняло выжидательную позицию, да и чрезвычайное положение нигде,

кроме Прибалтики, не вводилось. Но в Москве с первых же моментов возник

непримиримый конфликт руководства России с ГКЧП, который день ото дня становился

острее. Руководство РСФСР "стало на защиту Конституции и Президента СССР".

ЦК КПСС лишь укрепил свою репутацию абсолютно недееспособного органа, заявив,

что "не скажет о своем отношении к ГКЧП, пока не узнает, что с его Генеральным

секретарем товарищем Горбачевым". А почему было не взять да не узнать? Какие для

этого были препятствия? Адрес дачи всем известен. В ста метрах от дачи -

пограничная застава с телефоном. В сорока минутах езды - Севастополь, база

Черноморского военно-морского флота, никак не причастного к "путчу". Здесь же -

демократический горсовет, а для ЦК КПСС, если не нравятся демократы - горком

КПСС. Даже регулярным рейсом самолета до дачи Горбачева можно добраться из

Москвы за два с половиной часа.

Когда 21 августа вслед за "путчистами", помчавшимися в Крым к Горбачеву,

полетели Руцкой и Силаев, их самолету запретили посадку на военном аэродроме

рядом с дачей, в Бельбеке - посадочная полоса была "заперта" предыдущим

самолетом. По свидетельству газеты "Megapolis-Express", "Командующий военно-

морским флотом адмирал Чернавин в ответ на срочную радиограмму Ельцина отдал

приказ: любым способом освободить полосу и дать посадку Руцкому". Но разве

нельзя было дать такую радиограмму и совершить такой полет уже 19-го августа?

Откровенно говоря, все ждали от верховных политиков примерно такого сообщения:

"После неудачных попыток связаться с Форосом и вообще с Крымом через все

существующие в СССР виды связи, туда была послана делегация, возглавляемая

министром таким-то, однако..." - а дальше возможны варианты ("самолет делегации

был сбит истребителями путчистов...", "при подъезде к даче делегаты были

обстреляны из автоматов...", "из ворот вышел сторож и обругал министра

неприличными словами"). И затем логичный вывод: "Президент СССР арестован,

пробиться к нему невозможно, будем отстаивать демократию на баррикадах без

него". Но ведь ничего этого не было! Никто (!) не сделал попытки не только

выручить Горбачева, но и явно, официально связаться с ним по телефону.

"Московские новости" пишут: "Любопытна история председателя Моссовета Николая

Гончара, который приехал в Москву только 22 августа, когда мятеж провалился, из

Фороса. Он рассказал нам, что отдыхал неподалеку от дачи президента, когда, идя

по тропе с рюкзаком за плечами, услышал, что в Москве переворот. Он пытался

узнать обо всем, что имело отношение к президенту. 21 августа решено было

проникнуть на территорию дачи с помощью аквалангистов через бухту. Но раньше

аквалангистов на дачу попали Силаев с Руцким".

Здесь, действительно, любопытно все, включая туманный стиль изложения.

Cообщается также о попытках проникнуть к Горбачеву со стороны кинорежиссера

Олега Уралова и российских депутатов, "волею случая отдыхавших в те роковые дни

на Крымском побережье". Но из их рассказа о том, как дружелюбно отнеслась к ним

охрана и не пропустила к президенту под тем предлогом, что "у Михаила Сергеевича

нет возможности принимать всех отдыхающих по соседству депутатов", абсолютно

ничего не следует. Более того, ответ охраны даже выглядит вполне резонным.