Восточные славяне

Лекция 4. Восточные славяне и образование древнерусского государства

На древнюю историю славян указывают многие письменные источники, правда, нерусских: античных, арабских, германских, норманнских. Если суммировать эти весьма отрывочные данные, то можно прийти к такому заключению: где-то в Центральной Европе, может быть, ближе к Эльбе (сказать это абсолютно точно сейчас уже невозможно) жили славяне – какое-то древнее большое славянское племя. Очевидно, что оно соседствовало с германскими племенами. Приблизительно в период великого переселения наро­дов (в IV–V веках нашей эры), когда вся Европа представляла собой огромную террито­рию, по которой двигались массы самых разных племен, народностей, которые расселялись на террито­рии Римской империи и на каких-то не освоенных землях, – тогда приходит в движение и это древнее праславянское объединение. Они движутся в трех направлениях: одни идут на юг, в сторону Балкан (это далекие предки южных славян), другие – чуть западнее (эта ветвь – предки западных славян: моравов, поляков, словаков и чехов) и, наконец, еще одна ветвь движется на восток – это наши предки.

Сразу надо сказать, что восточные славяне были земледельцами. Существует только два типа цивили­зации: земледельческая и скотоводческая – оседлая и кочевая. Кочевники и сейчас живут так, как жили, вероятно, тысячу лет назад. Читая описание жизни монголов в XIV веке и положив рядом книгу, которая повествует о гуннах, напавших на Европу за тысячу лет до этого, разницы не увидишь. Ничто не меняется: по-прежнему конь, юрта, по-прежнему телега, по-прежнему «все мое везу с собой» и соответствующий быт. Земледельцы же непрерывно работают над улучшением своей среды обитания, создавая цивилизацию.

Расселялись восточные славяне на востоке, в Восточной Европе. Если посмотреть на школьный атлас, видно, что это равнина, что перепад высот очень невелик, что Среднерусская возвышенность не возвышается и на 300 метров, что много рек, которые текут в разных направлениях – и на север, и на северо-запад, и на юг, и на юго-восток, что огромную часть этой территории занимали тогда леса. Заметим, в 1865 году 40 про­центов чисто русской территории занимали леса, несмотря на то, что русский человек использовал лес непрерывно. Еще в XIII веке прямой путь, скажем, из Коломны во Владимир на Клязьме не существовал, потому что нельзя было проехать через леса. При­ходилось делать крюк до Москвы, а от Москвы ехать до Владимира – крюк был 200 с лишним верст.

Итак, восточные славяне расселялись по лесам, по рекам. Что нужно для земледельца? Во-первых, хорошая земля. Источники воды. Необходим лес – в тех случаях, когда неурожай, лес может прокормить (в лесу всякая живность), лес может одеть (шкуры зверей), лес может дать предметы для торговли (воск, мед), лес может обогреть (дрова). И, наконец, самое главное: лес может спасти жизнь, защитить от набегов кочевников. Вот эти факторы – реки или озера, лес и степь, откуда прихо­дили кочевники, – эти основные моменты так или иначе стали влиять на психику, на душу древнего восточного славянина.

Естественно, наши предки не были чисто лесными жителями. Раннее возникновение горо­дов говорит о быстром развитии общества от племени к государству. Если посмотреть на карту археологических раскопок, то видно, что на территории южной Руси, да и средней полосы, было колоссальное количество так называемых городищ – поселений, которые могли развиться в город, но не развились. Они чаще всего возникали на берегах рек и представляли собой не­большие, очень компактные поселения с какими-то примитивными укреплениями, где жили в основном ремесленники (там всегда находят очень много керамики). Но вымерли ли жители от болезней, или были убиты врагами, разогнали ли их какие-то стихийные бедствия, истребил ли пожар – этого никто никогда уже не узнает. Таких городищ было очень много, и большинство их хирели, затухали. А некоторые стали развиваться и превращаться в города.

Этот процесс, сложный, многоликий, который шел не одно столетие, привел к возникновению госу­дарственности. Первая династия правителей государства была норманской. Здесь следует обратить вни­мание на ту летописную статью, которая сообщает о призвании варягов и о том, что наши предки никак не могли договориться между собой, кто же будет ими править. И тогда собрались все вместе и решили послать к варягам – «к руси» – придите и владейте. Это была форма создания тре­тейского суда. Какая разница, кто будет? Пусть со стороны, он будет человек непредвзятого мнения. Так все думали, и вот пришли Рюрик, Синеус и Трувор и вся «русь», то есть, видимо, какое-то конкретное скандинавское племя, к которому Рюрик сам принадлежал; они-то и считаются основоположниками ди­настии, которая впоследствии так и называлась – династия Рюриковичей, и которая пресеклась со смер­тью царя Федора Иоанновича, младшего сына Ивана Грозного, в конце XVI века (1598 г.).

Так возникает наше государство. Догосударственный период отражен в русских летописях спустя мно­го лет как своеобразное воспоминание о том, что было, потому что в то время у нас ничего еще не писали. Первые русские летописи стали появляться позже, и туда в первую очередь были внесены вот эти древние предания, которые, вполне возможно, передавались изустно. Конечно, возможно, были какие-то от­дельные миссионеры-христиане, которые что-то записывали. Но были они или нет, мы не знаем. Поэтому так драгоценны для нас эти первые сведения о русской земле, которые находятся в знаменитой древнейшей русской летописи – «Повести временных лет». Она написана с религиозных позиций. Вообще, невозможно отделить гражданскую историю от истории церковной, представить себе русскую историю без Церкви могли только большевики, но считать, что вся русская история это история Русской Церкви – тоже неверно. Россию к жизни вызвало, конечно, крещение Руси – Россию как культурное государство, как государство европейское, как государство с ми­ровой цивилизацией, мировой культурой. Но если ограничиться только житиями святых и перестановкой архиереев на кафедрах, то тогда, конечно, история получится весьма односторонней.

«Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них прав­ды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: «Поищем се­бе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назы­вались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, – вот так и эти прозывались. Сказали руси чудь, славяне, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а по­рядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус – на Белоозере, а третий, Трувор, – в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля».

Когда в XVIII в. ученые Российской Академии наук, в основном немцы, стали интересоваться рус­ской историей, эта летописная статья побудила их сделать вывод о том, что государственность здесь была привнесена, что она сама по себе возникнуть не могла, и мы этим обязаны варягам.

Знаменитый автор первого исследования о русском летописании Август Шлецер в своем труде «Нестор» об этом сказал совершенно однозначно. Обратное, а именно, что государственность у нас образовалась естест­венным путем, и никто к нам ее не приносил, был М.В.Ломоносов. Если внимательно рассматривать аргументы сторон, станет ясно, что те, кто говорят о естественном развитии государственности на Руси, оперируют как раз теми предпосылками, которые объ­ективны, которые «работают» во всех обществах, где возникает государство. Это и разделение общества на определенные социальные группы, и появление богатых и бедных, и образование сословий, или каст, или групп жрецов (в языческих государствах), наконец, общность языка, определенная общность территории, выделение сословия ремесленников, крестьян, горожан, сельских жителей и т.д. В этот же период возни­кают города – археология дает вполне объективную информацию на эту тему, и вряд ли можно всерьез говорить о том, что все это завелось только потому, что здесь появились варяги.

В свое время А.А.Шахматов, замечательный русский лингвист, филолог, человек, который дал наиболее ясную систему взаимозависимости отдельных русских летописей, считал – и это гипотеза, может быть, наибо­лее удачная – что, в сущности, был один процесс, когда норманны, раньше попавшие на юг, встрети­лись с норманнами, которые шли с севера более поздним путем, через Днепр. И слово «русь» как бы второй раз стало распространяться навстречу друг другу и с юга, и с севера. Но в это время здесь уже складывалась государственность, а поскольку династия была сюда приглашена именно из Скандинавии, то мы и стали называться Русью.

Возможно, что норманны, действительно, дали нам имя, но не более. Все остальное они получили уже в готовом виде сами, т.е. здесь уже имела место оп­ределенная государственная структура. Уже делались попытки взимать дань, т.е. проводилась опреде­ленная налоговая политика. Уже сложилась определенная иерархия социальных слоев. И все это было только увенчано основанием династии. Типично европейский штамп, если хотите, потому что и в сред­ние века в Европе, как правило, основателями династий в разных королевствах были всегда выходцы из каких-либо других земель. В этом отношении Русь тоже была европейской страной.

«Повесть временных лет» – основной источник по древней русской истории – начинается рассказом, очень кратким, о мировой истории. А дальше он переходит к путешествию апостола Андрея. То, что апостол Андрей был в Синопе, – это известно, и здесь проблем не возникает. Известно, что апостолы получали для проповеди какие-то регионы, и что северные страны были уделом апостола Анд­рея. Но дальше мы вступаем в область загадок, домыслов. Синоп – это южное, малоазийское, побере­жье Черного моря, оттуда морем по хорошей погоде всего три дня пути до Корсуня, до Херсонеса – современного Севастополя. Тут проблем никаких, потому что греческая колония Херсонес был уже, известным городом, и в принципе такое путешествие могло состояться. Но ведь апостолы просвещали страны, про­свещали народы. Был ли народ на Днепровских горах в то далекое время? Может, кто-то и жил, но о «народах» речи идти просто не может.

Мнение о том, что эта легенда византийского происхождения была принесена сюда, на Русь, изначаль­но, практически одновременно с крещением Руси, а может быть, даже немного раньше, – пожалуй, это наиболее убедительная гипотеза. Нужно было доказывать перед Римом свои определенные преимущества в вопро­сах проповеди христианства в новых странах. Можно го­ворить о том, что время появления подобных легенд – это время, когда обостряются отношения Константинополя и Рима. Вместе с тем легенда эта имеет и другой пласт, который тоже очевиден и который является для нас наиболее драгоценным. Сознание того, что даже в то время, когда еще не было народа и государства, это место было предназначено для православного христианского государства, много значило не только для средневекового книжника, но имеет значение и для нас. Это придавало определенный смысл всей дальнейшей истории, наперед освящая труды. И не случайно в русской истории именно с именем Андрея Первозванного так много связано, причем в разные ее периоды. Достаточно сказать, что в 1698 г. первым русским орденом становится орден Андрея Первозванного. Флаг на рус­ских военных кораблях, начиная с XVIII в., – Андреевский флаг; не случайно Петр, первый русский император, знавший русскую историю, таким образом как бы связал предание о путешествии апостола Андрея с реальной русской жизнью.

Теперь о крещении Руси. Известно, что Русь была крещена в 988 г., но как это произошло и чего стоят те летописные известия об этом событии, которые помещены в «Повести вре­менных лет». Суть сводится к тому, что Владимир, живший по языческому обычаю, вдруг решил креститься. Так рассказывает летопись. И тогда к нему стали приходить посланцы от разных религий и расхваливать их, Владимир выслушал всех, но все-таки до конца не был убежден, какая религия лучше – иудейская, православная или католическая. Он послал посольства в разные страны, и они везде побывали, а побы­вав в Византии на богослужении, не могли понять, на земле они стояли или на небе. Приехали и все это ему рассказали. И еще припомнили, что если бы греческое православие было плохим, то не крестилась бы Ольга, его бабка, «а она была мудрейшей из всех людей».

Хрестоматийное дополнение к Лекции 4. Василий Осипович Ключевский Курс русской истории

Следствия расселения. В продолжение VII и VIII вв., во время аварского владычества по обеим сторонам Карпат, восточной и западной, восточная ветвь славян, занимавшая северо-восточные склоны этого хребта, мало-помалу отливала на восток и северо-восток. Вот факт, на изучении которого мы остановились. Он сопровождался для восточных славян разнообразными последствиями: юридическими, экономическими и политическими. Из этих следствий и слагался тот быт восточных славян, который мы наблюдаем, читая рассказ Начальной летописи о Русской земле IX – XI вв. Остановимся прежде всего на последствиях юридических, какими сопровождалось расселение восточных славян.

Следы родового быта. На Карпатах эти славяне, по-видимому, жили ещё первобытными родовыми союзами. Черты такого быта мелькают в неясных и скудных византийских известиях о славянах VI и начала VII в. По этим известиям славяне управлялись многочисленными царьками и филархами, т. е. племенными князьками и родовыми старейшинами, и имели обычай собираться на совещания об общих делах. По-видимому, речь идёт о родовых сходах и племенных вечах. В то же время византийские известия указывают на недостаток согласия, на частые усобицы между славянами – обычный признак жизни мелкими разобщёнными родами. Если что можно извлечь из этих указаний, то разве одно предположение, что уже в VI в. мелкие славянские роды начинали смыкаться в более крупные союзы, колена или племена, хотя родовая обособленность ещё преобладала. Смутное предание донесло из того времени имя лишь одного восточного славянского племени – дулебов, стоявшего во главе целого военного союза. Трудно представить себе, как среди господствовавшей родовой и племенной розни составлялся и действовал этот союз. Мы привели его в связь с продолжительными набегами карпатских славян на Восточную империю. По своим целям и составу он представлял ассоциацию, столь непохожую на родовые и племенные союзы, что мог действовать рядом с ними, не трогая прямо их основ. Это были ополчения боевых людей, выделявшихся из разных родов и племён на время похода, по окончании которого уцелевшие товарищи расходились, возвращаясь в среду своих родичей, под действие привычных отношений. Подобным образом и впоследствии племена восточных славян участвовали в походах киевских князей на греков. С нашествием аваров, когда прекратились славянские набеги на империю и началось расселение славян, этот союз должен был сам собою распасться.

Неясность форм общежития. Ещё труднее уяснить себе, какая форма общежития господствовала у восточных славян в эпоху их расселения по нашей равнине. Повесть о начале Русской земли, описывая их размещение, пересчитывает племена, на которые они делились, указывая, где поселилось каждое. Вы помните, как она рассаживает по равнине всех этих полян, древлян, волынян, северян, радимичей, вятичей, кривичей, полочан, дреговичей, славян новгородских. Мы уже знаем гидрографическое основание такого размещения: племена поселились по речным бассейнам западной половины страны, принимая за раздельную черту обеих половин линию по верхнему меридиональному течению реки Оки. Но трудно решить, что такое были эти племена, плотные ли политические союзы или простые географические группы населения, ничем не связанные политически…

Влияние расселения на родовой быт. По-видимому, в эпоху расселения родовой союз оставался господствующей формой быта у восточных славян. По крайней мере, Повесть временных лет только эту форму изображает с некоторой отчётливостью: «живяху кождо со своим родом и на своих местех, владеюще кождо родом своим». Это значит, что родственники жили особыми посёлками, не вперемежку с чужеродцами. Но это едва ли были первобытные цельные родовые союзы: ход расселения должен был разбивать такое общежитие. Родовой союз держится крепко, пока родичи живут вместе плотными кучами; но колонизация и свойства края, куда она направлялась, разрушали совместную жизнь родичей. Расселяясь по равнине, восточные славяне заняли преимущественно лесную её полосу. К ней относится замечание Иорнанда, который, описывая пространство к востоку от Днестра, по Днепру и Дону, говорит, что это весьма обширная страна, покрытая лесами и непроходимыми болотами… Самый Киев возник на южной опушке этого громадного леса. В этом пустынном лесистом краю пришельцы занялись ловлей пушных зверей, лесным пчеловодством и хлебопашеством. Пространства, удобные для этих промыслов, не шли обширными сплошными полосами: среди лесов и болот надобно было отыскивать более открытые и сухие места и расчищать их для пашни или делать в лесу известные приспособления для звероловства и пчеловодства. Такие места являлись удаленными один от другого островками среди моря лесов и болот. На этих островках поселенцы и ставили свои одинокие дворы, окапывали их и расчищали в окрестности поля для пашни, приспособляя в лесу борти и ловища. В пределах древней Киевской Руси до сих пор уцелели остатки старинных укрепленных селений, так называемые городища. Это обыкновенно округлые, реже угловатые пространства, очерченные иногда чуть заметным валом. Такие городища рассеяны всюду по Приднепровью на расстоянии 4 – 8 вёрст друг от друга. Их происхождение ещё в языческую пору доказывается соседством курганов, древних могильных насыпей. Раскопка этих насыпей показала, что лежащих в них покойников хоронили ещё по-язычески. Не думайте, что эти городища – остатки настоящих значительных городов: пространство, очерченное кольцеобразным валом, обыкновенно едва достаточно, чтобы вместить в себе добрый крестьянский двор… Из таких одиноких дворов вырос и самый город Киев. Повесть временных лет помнит об основании этого города – знак, что он возник в сравнительно близкое к ней время. Предание рассказывает, что на горном берегу Днепра, на трех соседних холмах поселились три брата, занимавшиеся звероловством в окрестных лесах. Они построили здесь городок, который назвали по имени Кия, старшего брата, Киевом. Так Киев возник из трёх однодворных деревень с общим укрепленным убежищем, которые поставлены были тремя звероловами, когда-то поселившимися на берегу Днепра. Как старший брат, Кий был князем в первоначальном смысле родового старейшины; местное предание или предположение учёного редактора летописи превратило его в знатного родоначальника владетельного рода в племени полян, в князя, как понимали это слово в XI в.

Смена рода двором. Такой ход расселения неизбежно должен был колебать крепкие дотоле родовые союзы восточных славян. Родовой союз держался на двух опорах: на власти родового старшины и на нераздельности родового имущества. Родовой культ, почитание предков освящали и скрепляли обе эти опоры. Но власть старшины не могла с одинаковой силой простираться на все родственные дворы, разбросанные на обширном пространстве среди лесов и болот. Место родовладыки в каждом дворе должен был заступить домовладыка, хозяин двора, глава семейства. В то же время характер лесного и земледельческого хозяйства, завязавшегося в Поднепровье, разрушал мысль о нераздельности родового имущества. Лес приспособлялся к промыслам усилиями отдельных дворов, поле расчищалось трудом отдельных семейств; такие лесные и полевые участки рано должны были получить значение частного семейного имущества. Родичи могли помнить своё кровное родство, могли чтить общего родового деда, хранить родовые обычаи и предания; но в области права, в практических житейских отношениях обязательная юридическая связь между родичами расстраивалась всё более. Это наблюдение или эту догадку мы припомним, когда в древнейших памятниках русского гражданского права будем искать и не найдём явственных следов родового порядка наследования. В строе частного гражданского общежития старинный русский двор, сложная семья домохозяина с женой, детьми и неотделёнными родственниками, братьями, племянниками, служил переходной ступенью от древнего рода к новейшей простой семье и соответствовал древней римской фамилии. Это разрушение родового союза, распадение его на дворы или сложные семьи оставило по себе некоторые следы в народных поверьях и обычаях.

Культ природы. В сохранённых древними и позднейшими памятниками скудных чертах мифологии восточных славян можно различить два порядка верований. Одни из них можно признать остатками почитания видимой природы. В русских памятниках уцелели следы поклонения небу под именем Сварога, солнцу под именами Дажбога. Хорса, Белеса, грому и молнии под именем Перуна, богу ветров Стрибогу, огню и другим силам и явлениям природы. Дажбог и божество огня считались сыновьями Сварога, звались Сварожичами. Таким образом на русском Олимпе различались поколения богов – знак, что в народной памяти сохранялись ещё моменты мифологического процесса; но теперь трудно поставить эти моменты в какие-либо хронологические пределы. Уже в VI в., по свидетельству Прокопия, славяне признавали повелителем вселенной одного бога – громовержца, т. е. Перуна. По нашей Начальной летописи Перун – главное божество русских славян рядом с Велесом, который характеризуется названием скотьего бога в смысле покровителя стад, а может быть, и в значении бога богатства: на языке этой летописи слово скот сохраняло ещё старинное значение денег. В древнерусских письменных памятниках нет ясных указаний на семейства богов, кроме сыновей Сварога. Но араб Ибн-Фадлан в начале Х в. видел на волжской пристани, по всей вероятности у города Болгар, большое изображение какого-то бога, окруженное малыми кумирами, представлявшими жён и дочерей этого бога, которым русские купцы приносили жертвы и молитвы; неясно только, какие купцы здесь разумеются, варяжские или славянские. Общественное богослужение ещё не установилось, и даже в последние времена язычества видим только слабые его зачатки. Незаметно ни храмов, ни жреческого класса; но были отдельные волхвы, кудесники, к которым обращались за гаданиями и которые имели большое влияние на народ. На открытых местах, преимущественно на холмах, ставились изображения богов, пред которыми совершались некоторые обряды и приносились требы, жертвы, даже человеческие. Так, в Киеве на холме стоял идол Перуна, перед которым Игорь в 945 г. приносил клятву в соблюдении заключённого с греками договора. Владимир, утвердившись в Киеве в 980 г., поставил здесь на холме кумиры Перуна с серебряной головой и золотыми усами, Хорса, Дажбога, Стрибога и других богов, которым князь и народ приносили жертвы.

Почитание предков. По-видимому, большее развитие получил и крепче держался другой ряд верований, культ предков. В старинных русских памятниках средоточием этого культа является со значением охранителя родичей род со своими рожаницами, т. е. Дед с бабушками, – намёк на господствовавшее некогда между славянами многоженство. Тот же обоготворённый предок чествовался под именем чура, в церковнославянской форме щура; эта форма доселе уцелела в сложном слове пращур. Значение этого деда-родоначальника как охранителя родичей доселе сохранилось в заклинании от нечистой силы или нежданной опасности: чур меня! т. е. храни меня, дед. Охраняя родичей от всякого лиха, чур оберегал и их родовое достояние. Предание, оставившее следы в языке, придаёт чуру значение, одинаковое с римским Термом, значение сберегателя родовых полей и границ. Нарушение межи, надлежащей границы, законной меры мы и теперь выражаем словом чересчур; значит, чур – мера, граница. Этим значением чура можно, кажется, объяснить одну черту погребального обряда у русских славян, как его описывает Начальная летопись. Покойника, совершив над ним тризну, сжигали, кости его собирали в малую посудину и ставили на столбу на распутиях, где скрещиваются пути, т. е. сходятся межи разных владений. Придорожные столбы, на которых стояли сосуды с прахом предков, – это межевые знаки, охранявшие границы родового поля или дедовской усадьбы. Отсюда суеверный страх, овладевавший русским человеком на перекрёстках: здесь, на нейтральной почве родич чувствовал себя на чужбине, не дома, за пределами родного поля, вне сферы мощи своих охранительных чуров. Всё это, по-видимому, говорит о первобытной широте, цельности родового союза. И однако в народных преданиях и поверьях этот чур-дед, хранитель рода, является ещё с именем дедушки домового, т. е. хранителя не целого рода, а отдельного двора. Таким образом, не колебля народных верований и преданий, связанных с первобытным родовым союзом, расселение должно было разрушать юридическую связь рода, заменяя родство соседством. И эта замена оставила некоторый след в языке: сябр, шабер, по первоначальному, коренному значению родственник (ср. лат. consobrinus), потом получил значение соседа, товарища.

Формы языческого брака. Это юридическое разложение родового союза делало возможным взаимное сближение родов, одним из средств которого служил брак. Начальная летопись отметила, хотя и не совсем полно и отчётливо, моменты этого сближения, отразившиеся на формах брака и имевшие некоторую связь с ходом того же расселения. Первоначальные однодворки, сложные семьи ближайших родственников, которыми размещались восточные славяне, с течением времени разрастались в родственные селения, помнившие о своём общем происхождении, память о котором сохранялась в отческих названиях таких сёл: Жидчичи, Мирятичи, Дедичи, Дедогостичи. Для таких сёл, состоявших из одних родственников, важным делом было добывание невест. При господстве многоженства своих недоставало, а чужих не уступала их родня добровольно и даром. Отсюда необходимость похищений… Умычка и была в глазах древнего бытописателя низшей формой брака, даже его отрицанием… Известная игра сельской молодёжи обоего пола в горелки – поздний остаток этих дохристианских брачных умычек. Вражда между родами, вызывавшаяся умычкою чужеродных невест, устранялась веном, отступным, выкупом похищенной невесты у её родственников. С течением времени вено превратилось в прямую продажу невесты жениху её родственниками по взаимному соглашению родни обеих сторон: акт насилия заменялся сделкой с обрядом мирного хождения зятя (жениха) по невесту, которое тоже, как видно, сопровождалось уплатой вена. Дальнейший момент сближения родов летопись отметила у полян, уже вышедших, по её изображению, из дикого состояния, в каком оставались другие племена…

Черты семейного права. Я вошёл в некоторые подробности о формах языческого брака у наших славян, чтобы ближе рассмотреть следы раннего ослабления у них родового союза, которое началось в эпоху расселения. Это поможет нам объяснить некоторые явления семейного права, встречаемые в древнейших наших памятниках. Здесь особенно важна последняя из перечисленных форм. Приданое служило основой отдельного имущества жены; появлением приданого началось юридическое определение положения дочери или сестры в семье, её правового отношения к семейному имуществу. По Русской Правде сестра при братьях не наследница; но братья обязаны устроить её судьбу, выдать замуж…