Храм храма

Ветхозаветный храм был единственным богоносным местом на земле, как "скиния свидения", дом Божий. Здесь человеку дано было иметь встречу с Божеством. Слава Божия исполнила скинию и храм Соломонов при освящении, и святая святых вмещал ковчег Завета, осеняемый крыльями херувимов, где слышался глас Божий (Чис. 7.89). Однако и храм, во всех подробностях своего устройства предуказанный Богом, представлял собою лишь преобразовательное предварение грядущего богоявления в мире, как "образ настоящего времени" (Евр. 9.9). Истинным местом боговселения, храмом Божиим, имел стать сам человек, и этим священным храмом, вмещающим невместимого, явилась Дева Мария в богоматернем рождении Сына Своего. Древний ветхозаветный храм упраздняется с явлением храма одушевленного, однако это упразднение означает не отмену, но исполнение прообраза в явльшемся Образе: "в храме Божиим ясно Дева является и Христа всем провозвещает". Сама Дева есть храм во храме, есть истинное святая святых, одушевленный Божий кивот. Входящая в храм Дева сама уготовляется в небесное жилище, в Ней обретается такое место на земле, куда может приклониться небо.

2.2.11. Священник в.Иванов. Духовные основы церковного искусства

(ÆÌÏ, 1983, N 4.)

Священник Владимир Иванов - в 1980-х годах - преподаватель, заведующий церковно-археологическим кабинетом Московской Духовной Семинарии и Академии.

При рассмотрении вопросов, относящихся к церковному христианскому искусству, неизбежно встают вопросы: какая эстетика лежит в его основе? Представляет ли сама эстетика начало самоценное и самодовлеющее, или она опирается на другое начало - более высокого порядка? И может ли термин "эстетика" вообще прилагаться к христианскому искусству? Какие принципы лежат в основе его сверхличного, органического единства?

Принципы эти надо мыслить не как абстрактно-теоретические положения, сформулированные тем или иным мыслителем, но как духовные силы, действовавшие в развитии всего христианского искусства. В отличие от Нового времени, когда эстетика отделена - в большинстве случаев - от художественной практики пропастью, в Средние века, наоборот, эстетика и практика - имманентны друг другу, взаимопронизаны, взаимопроникнуты друг другом. Единство искусства было обусловлено единым строем духовной жизни Церкви, базировавшимся не на сумме абстрактных понятий, но на цельности богословского опыта.

Богословие пронизывает все сферы церковного организма. "Мы приходим к заключению, - писал В.Лосский, - которое может показаться в достаточной степени парадоксальным: христианская теория имеет значение в высшей степени практическое, и чем мистичнее эта теория, чем непосредственней устремляется она к высшей своей цели - к единению с Богом, тем она и практичнее".

Следовательно, богословие и в отношении к искусству является основой для эстетической системы ценностей, цель которой - способствовать единению человека с Богом. Таким образом, задачи, стоящие перед искусством, органически входят в сферу литургического делания: искусство в византийском понимании - неотъемлемая часть православного богослужения. Искусство по существу литургично, так же как и литургическая мысль в высшей степени окрашена эстетически. Искусство - путь к обожению, путь от образа к первообразу. Истоки искусства не в подражательной способности человека, но в Боге.

Издревле христианское богословие (например, у св. Дионисия Ареопагита) различало непознаваемую сущность Бога и Его творческие проявления, энергии, называя их Божественными Именами. Одно из таких Имен - Красота. Она сверхсущностна и премирна, т.е. трансцендентна всему чувственному. Отсюда принципиальный антинатурализм церковного искусства. Красота - центральная идея христианской эстетики.