Партия «Союз 17 октября» (октябристы)

До начала первой буржуазной революции абсолютное большинство пред­ставителей торгово – промышленной буржуазии стояло на сугубо верно­подданнических позициях и уклонялось от политической деятельности. 1905 год стал в этом отношении переломным. Однако даже в то время российская буржуазия не отличалась особым радикализмом. Революция резко ускорила организационное оформление либеральных сил и их внутреннее размежевание.

Партия октябристов стояла на правом фланге либерально – монархического лагеря.

Создание партии октябристов совпало с периодом высшего подъема рево­люции. Ее предшественником был «Союз земцев – конституционалистов», возникший еще в 1903 г. Организационно «Союз 17 октября» оформился в но­ябре 1905 г. Была выработана программа, устав, созданы руководящие органы. Но основная масса октябристских организаций (260) возникла в период изби­рательной кампании в I Государственную думу, в январе – апреле 1906 г. [49.c.579].

Первый съезд «Союза 17 октября» прошел в феврале 1906 г. Были соз­даны московский и петербургский комитеты. Московский комитет возглавил действительный тайный советник и камер-юнкер императорского двора Д.Н. Шипов. Во главе петербургского комитета встал барон П.Л. Корф.

В конце октября 1906 г. председателем общего ЦК был избран Алек­сандр Иванович Гучков. По сути дела он вместе с Шиповым является основа­телем «Союза 17 октября», когда на ноябрьском земском съезде 1905 г. поры­вает с либералами – кадетами и их лидером П.Н. Милюковым.

А.И. Гучков – фигура яркая, страстная, порывистая, увлекающаяся. Чело­век, у которого слово и дело, идея и ее воплощение всегда шли рядом. Эти свойства личности Гучкова помогали ему жить и добиваться своих целей, но в то же время осложняли его отношения с политическими союзниками и друзьями.

Он был одним из немногих русских буржуазных деятелей, считавших своим долгом для спасения страны испробовать компромисс с исторической властью. Гучков в 1905-1917 гг. обладал сам по себе, пожалуй, не меньшим влиянием, чем вся партия октябристов. Его прадед был крепостным крестьянином, выкупившим на волю себя, свою семью, основавшим собственное ткацкое предприятие. Он был сыном московского купца – старооб­рядца, сам - крупный домовладелец и промышленник, директор мос­ковского учетного банка, член правления компании газеты «Новое время».

А.И. Гучков окончил историко-филологический факультет Москов­ского университета. Еще совсем молодым человеком совершил рискован­ное путешествие в Тибет, посетил Далай – Ламу. Служил в Забайкалье, в по­граничной страже, дрался на дуэли. Во время англо – бурской войны Гучков на юге Африки, где он сражается на стороне буров. В 1903 году Гучков был в Ма­кедонии, где вспыхнуло восстание против турок. Во время русско –японской войны он снаряжает санитарный поезд и отправляется на Дальний Восток в качестве уполномоченного Красного Креста, попадает в плен к японцам при Мукдене. После освобождения вернулся в Москву, когда страна приближалась к высшей точке революционного движения.

А.И. Гучков имел репутацию человека энергичного, не боящегося ответст­венности перед общественным мнением. Так, например, он взял под защиту такую непопулярную меру как введение военно – полевых судов. Это вызвало травлю в либеральной прессе, а Шипов после этого заявил об уходе из октябристской партии. Кстати, из-за этой поддержки Гучков не был избран в I Государственную думу.

Гучков внес свой вклад в усмирение России после первой революции. Но он же содействовал и тому, что в стране постепенно установилась полити­ческая стабильность, способствовавшая промышленному и экономическому подъему. Соблюдались скромные права человека, вошедшие в русскую дейст­вительность после первой революции.

Это был принципиальный человек. Его связывала личная дружба с П.А. Столыпиным. Будучи председателем Государственной думы с 1910 года, Гуч­ков обеспечивал правительству Столыпина устойчивое большинство в Госу­дарственной думе. Но в 1911 г. Столыпин прибег к искусственному перерыву в работе законодательных учреждений, чтобы в порядке чрезвычайного прави­тельственного законодательства провести проваленный в Государственном Совете закон о земстве в западных губерниях. Тогда Гучков отказался в знак протеста от поста председателя Думы, отошел на время от политической дея­тельности и уехал на Дальний Восток. Однако он счел необходимым присутст­вовать на похоронах Столыпина, а в первую годовщину его убийства приехал в Киев, чтобы почтить его память.

Гучков первым разоблачил скандальную роль Григория Распутина при царском дворе, и сказал об этом с трибуны Государственной думы. Эти заслу­жил ненависть императорской четы. По указке правительства Гучков путем ряда махинаций не был допущен в IV Государственную думу.

Летний кризис 1915 г. вновь вывел Гучкова на авансцену политической борьбы. В июле этого года он становится председателем Центрального военно-промышленного комитета, затем избирается, вопреки давлению царской се­мьи, членом Государственного Совета. Осенью 1916 г. Гучков становится цен­тральной фигурой группы, планировавшей военный переворот. Но переворот запоздал.

Революция 23 февраля – 1 марта 1917 г. свергает царский строй. Именно Гучков вместе с Шульгиным вызывается поехать в Псков к царю, чтобы вырвать у Николая II акт отречения от престола.

В пер­вом составе Временного правительства Гучков получает пост военного и мор­ского министра. После апрельской демонстрации он предлагает вооруженным путем бороться с Петроградским Советом, но большинство министров отказы­вается от этого. Гучков выходит в отставку. И далее он уже на стороне про­тивников развивающейся революции, поддерживает выступление Корнилова, затем борется с советской властью, эмигрирует. В эмиграции Гучков продол­жал активно заниматься политической деятельностью. В 1935 г. у него обна­ружили рак кишечника, он перенес тяжелую операцию, верил в выздоровле­ние, но в 1936 г. умер.

Итак, 10 октября 1906 г. «Союз 17 октября» был официально зарегистриро­ван властями, т.е. признан легально действующей организацией.

Согласно Уставу, в него могли вступать как отдельные лица, так и целые партии и организации, признававшие необходимым преобразование политиче­ского строя России на основании Манифеста 17 октября 1917 г. Членство в «Союзе 17 октября», в отличие от большинства других партий, находившихся «справа» и «слева» от него, не было сопряжено с гонениями властей.

А.И. Гучков говорил: «Ядро октябристов, положивших в ноябре 1905 года начало Союзу 17-го октября, образовалось из того меньшинства общеземских съездов, которое примыкало к общим требованиям широких либеральных реформ во всех областях нашей жизни и перехода от переживших себя форм неограниченного самодержавия к конституционному строю, но в то же время боролось против увлечений безудержного радикализма и против социалистических экспериментов, которые грозили стране тяжелыми политическими и социальными потрясениями». [64.c.71].

Вступавшие в «Союз» партии сохраняли автономность, т.е. имели собст­венную программу, центральные органы, прессу, местные организации. Это придавало «Союзу 17 октября» некоторую политическую аморфность. Ряд примыкавших к нему организаций фактически смыкались с правыми черносо­тенцами, с силами, объединявшимися против революции. С другой стороны, левое крыло «Союза» было близко к кадетам. [50.c.111].

В 1905-1907 гг. было создано 220 отделов «Союза». В период подготовки и проведения выборов в I Госу­дарственную думу октябристские организации функционировали в 63 губер­ниях страны, большинство – в Европейской части России.

Численность членов «Союза 17 октября» была примерно 75-77 тыс. чело­век. [45.c.181]. Социальную основу партии октябристов составляли крупная торгово – промышленная и финансовая буржуазия, обуржуазившиеся помещики, бур­жуазная интеллигенция. Довольно много было высокооплачиваемых торгово – промышленных служащих, чиновников самых разных рангов, отставных воен­ных. Входили в партию и средние городские слои, интеллигенция. В Петер­бурге, Екатеринославе и Сормове были сформированы даже «рабочие партии 17 октября». Некоторые владельцы предприятий занимались вербовкой в пар­тию собственных рабочих. Есть сведения о создании октябристских крестьян­ских организаций в Воронежской, Таврической, Московской, Тульской, Кост­ромской, Ярославской и Томской губерниях и Донской области. [49.c.579; 50.c.110-111].

Однако свыше 93 % всего руководящего состава партии были промышлен­ники, банкиры, торговцы, домовладельцы, помещики, высокоопла­чиваемая интеллигенция. Массовой опоры среди трудящихся у октябристов не было.

Программа октябристов во многом совпадала с правительственным кур­сом Столыпина и выражала интересы тех, кто был заинтересован в проведении умеренных реформ в рамках программы, намеченной в «Манифесте 17 ок­тября». Программа носила ярко выраженный консервативно – либеральный характер. Гучков говорил, что радикальным или социалистическим элементам легко в борьбе с существующим строем, потому что они штурмуют его цели­ком. А октябристам приходится бороться за монархию и против монарха, за армию и против ее военачальников, за церковь и против иерархов. [50.c.115].

Идеалом октябристов был союз самодержавия и буржуазии. Они отстаи­вали принцип наследственной конституционной монархии. Программа «Союза» объясняла необходимость сохранения монархии: «Прежний неогра­ниченный самодержец становится конституционным монархом, но в новых условиях государственного строя получает новую мощь и новую высокую за­дачу быть верховным вождем свободного народа. Возвышаясь над бесчислен­ными частными и местными интересами, над односторонними целями различ­ных классов, сословий, национальностей, партий, монархия именно при на­стоящих условиях призвана осуществить свое предназначение – явиться уми­ротворяющим началом в той резкой борьбе, борьбе политической, националь­ной и социальной, для которой открывается ныне широкий простор провоз­глашением политической и гражданской свободы. Только путем единения мо­нарха с народом может быть создана та сильная, уверенная в себе правитель­ственная власть, которая сумеет вернуть нам мир!». [54.c.343-344].

Но как тогда объяснить действия Гучкова, направленные на отречение Ни­колая II от престола? Дело в том, что Гучков отдавал себе отчет, что умиро­творение революционной стихии, возможно, было лишь при условии, что тот, кто являлся главным ответственным лицом, т.е. государь, должен был уйти. Но в то же время вопрос о режиме не стоял. Он должен был остаться монархиче­ским. Николай II должен был принести жертву на благо Отечества. Он должен был отказаться от престола в пользу своего сына. И личность маленького на­следника должна была бы обезоружить всех. В России отвращение и отчуж­дение создалось не по отношению к монархии и режиму, а к тем лицам, кото­рые были воплощением этого режима в тот период. Если бы государем стал Алексей (пусть и с регентом), то это могло бы спасти положение. Он был бы не только символом, но живой силой, для борьбы за которую можно было найти очень много людей, которые умерли бы за царя, даже маленького. Впо­следствии Гучков говорил: «Я был настолько убежден в этом средстве спасе­ния России, династии, что готов был спокойно судьбу поставить на карту и, если я говорил, что был монархистом и остался монархистом и умру монархи­стом, то должен сказать, что никогда за все время моей политической деятель­ности у меня не было сознания, что я совершаю столь необходимый для мо­нархии шаг, как в тот момент, когда я хотел оздоровить монархию».

Признавая единственно возможной формой правления в России самодер­жавие, октябристы считали возможным и желательным создание законосове­щательной Думы при царе, но не более того.

Однако сам Гучков весьма скептически относился к возможности созда­ния в России общественного или парламентского кабинета. Он весьма осто­рожно относился к проведению на верхи элементов общественности, а тем бо­лее создавать чисто общественный кабинет, поскольку все эти люди, особенно связанные с партиями, были связаны обещаниями, личными связями и т.д.

Гучкову казалось, что чувство презрения и гадливости, чувство злобы, ко­торое все больше нарастало по адресу верховной власти, все это было бы начисто смыто, разрушено тем, что в качестве носителя верховной власти поя­вится мальчик, по отношению к которому нельзя сказать дурного.

Среди вопросов, которые, по мнению октябристов, Государственная дума должна себе наметить для разработки и постепенного разрешения, опре­делялись: крестьянский вопрос, рабочий вопрос, развитие и укрепление начал местного самоуправления, заботы о народном образовании, реформы судебные и административные, экономические и финансовые меры.

Прежде всего, в своей программе октябристы высказывались за сохране­ние единства и нераздельности Российского государства. Они были противни­ками национальной автономии, за исключением Финляндии. Ей они предос­тавляли право на известное автономное государственное устройство при усло­вии сохранения государственной связи с империей. При этом октябристы при­знавали за отдельными национальностями самого широкого права на удовле­творение и защиту своих культурных нужд, в пределах, допустимых идеей го­сударственности и интересами других национальностей. [54.c.343; 49.c.579].

Вот какое отношение к еврейскому вопросу высказал Гучков Николаю II: «Я не охотник до евреев, лучше, если бы их у нас не было, но они у нас даны историей … Надо создать нормальные условия, как бы к ним ни отно­ситься, но надо сказать, что все мероприятия с еврейским засильем никуда не годятся. Есть цензовые ограничения в школах – это, казалось бы, должно было нас оградить от еврейского засилья в духовной области, а на самом деле по­смотрите: в области печати – евреи там всесильны; художественная, театраль­ная критика – в руках евреев. Это все ничего не дает, между тем озлобления без конца. Надо снять черту оседлости … Только в одном отношении я согла­сен сохранить ограничения в отношении к еврейству – не допускать евреев в состав офицерства (но они и не хотят) и ограничить их право в приобретении земель вне городов (их не тянет и на роль помещиков) …».

Гучков считал, что этим путем можно было избежать противодействия в тех кругах, которые были антисемитски настроены; сохранив эти ограничения, можно было бы еврейские реформы провести без потрясений.

Программа октябристов определяла общепринятый круг гражданских прав: свобода вероисповедания, свобода слова, собраний, союзов, передвиже­ния, выбора места жительства и рода занятий, свобода труда, промышленно­сти, торговли, распоряжения ею, неприкосновенность личности, жилища, пе­реписки, собственности граждан. Судебная ответственность должностных лиц, каково бы ни было их положение. [54.c.344-345, 348].

В аграрном вопросе сохранялось помещичье землевладение. Программа предусматривала право крестьянина на увеличение землевладения и возмож­ность капиталистического развития в деревне, но при сохранении интересов крупных землевладельцев – помещиков, перестраивающих свое хозяйство на капиталистический лад. [54.c.346; 49.c.580].

Относительно рабочих, помимо требований страхования, обеспечения ра­бочих и их семей в случае болезни, инвалидности и смерти, ограничения ра­бочего времени для женщин и детей и в особо вредных для здоровья производ­ствах, признавалась свобода профессиональных союзов, свобода стачек. Но при этом необходимость законодательным путем регулировать условия этой экономической борьбы. Речь шла о производствах, предприятиях, учрежде­ниях, «от коих зависит жизнь и здоровье населения, важные общественные и государственные интересы, безопасность государства, интересы обороны». [54.c.346-347].

Октябристы считали, что на первый план в деятельности Думы должно быть поставлено народное просвещение. Программа высказывалась за всеоб­щее начальное обучение, увеличение числа средних и высших учебных заве­дений, о необходимости самых широких ассигнований на просвещение. Кроме того, упрощение и приближение программ обучения к потребностям жизни. Октябристы считали, что нужна широкая свобода частной и обществен­ной инициативы в деле открытия и содержания учебных заведений.

Лучшей школой политической свободы для народа октябристы считали участие в обновленном самоуправлении.

Судебные и административные реформы предполагали бессословный, не­зависимый суд, расширение компетенции суда присяжных, строгую уголов­ную и гражданскую ответственность за нарушение властями законов и прав частных лиц.

Экономические и финансовые меры предполагали рациональную и спра­ведливую налоговую систему.

Октябристы участвовали в выборах во все четыре Государственные думы, но ни в одной из них не имели большинства. Только в III Думе самой сильной партией оказывается партия октябристов (немного больше трети мест), но это все-таки не большинство мест. Поэтому в Государственных ду­мах октябристы блокировались попеременно с кадетами и монархистами.

В III Думе А.И. Гучков был председателем комиссии государственной обороны, ак­тивно выступал за реорганизацию армии, за улучшение материального по­ложения офицеров. Главной задачей деятельности в Думе Гучков считал возрождение военной мощи России. Выступив в Думе против засилья и некомпетентного хо­зяйничанья великих князей в морском и в военном ведомстве, и невозможно­сти из-за этого проводить там новые идеи, Гучков вызвал негодование Нико­лая II. Однако тем самым способствовал реорганизации управления военного ведомства.

Еще в 1913 г. Гучков уловил первые признаки новой революции и пред­рек близкую гибель царского строя. Он призвал представителей умеренных политических кругов российского общества перейти в оппозицию правитель­ству и царской семье, чтобы к моменту неизбежного падения Николая II не выпустить из рук контроль формирования новой власти. «Историческая драма, которую мы переживаем, - говорил А.И. Гучков, - заключается в том, что мы вынуждены отстаивать монархию против монарха, церковь против церковной иерархии, армию против ее вождей, авторитет правительственной власти – против носителей этой власти». [64.c.76-77].

Как мы уже говорили, после Февральской революции октябристы (Гуч­ков) вошли во Временное правительство. Стремясь овладеть инициативой, А.И. Гучков подписал приказ, согласно которому отменялось понятие «нижний чин» с заменой на «солдат». При обращении к солдатам требовалось говорить «Вы», отменялось титулование офицеров, вводилась формула обращения «господин» (полковник, генерал и т.д.). Военным разрешалось участие в союзах и обществах, образованных с политической целью. В марте 1917 г. по инициативе Гучкова или с его согласия были отменены ограничения сословного и вероисповедального характера при приеме в военно-учебные заведения. В технических артиллерийских заведениях был введен 8-часовой рабочий день с учреждением заводских комитетов, избираемых из рабочих на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования. Отменены звания генерал-адъютантов и флигель-адъютантов и др. Гучков проводил работу по омоложению высшего командного состава. Многие генералы обсуждали тогда вопрос о вступлении в партию социалистов-революционеров. «Такая готовность капитулировать перед Советом даже со стороны высших военных, делавших карьеру при царе, - писал позднее Гучков, - парализовала всякую возможность борьбы за укрепление власти Временного правительства». [64.c.80-82].

В конце апреля 1917 г. Гучков официально заявил о своем желании уйти в отставку. На резкие реплики своих коллег он ответил, что представители власти ведут корабль, будучи связанными по рукам и ногам. При таких условиях корабль неизбежно пойдет ко дну. «На началах непрекращающегося митинга управлять государством нельзя … А мы ведь не только свергли носителей власти, мы свергли и упразднили самую идею власти, разрушили те необходимые устои, на которых строится всякая власть». [63.c.83].

После Октябрьской революции октябристы активно участвовали в Гражданской войне, входили в белогвардейские правительства и вынуждены были эмигри­ровать.