экзамен по ЗАРЛИТ / Ответы на ЗАРЛИТ / 22)Проблема художественной традиции в эстетике Т.С.Элиота

22)Проблема художественной традиции в эстетике Т.С.Элиота

Э́ЛИОТ Томас Стернз (1885-1965), англо-американский поэт (в Великобритании с 1917). 1-ю мировую войну воспринял как банкротство цивилизации и крах всего либерально-гуманистического мироощущения, что сказалось в поэме «Бесплодная земля» (1922) с ее исключительной идейно-художественной сложностью (сплав трагедийности, лиризма, пародийной и мифологической образности). Трагическому ощущению бессмыслицы, опустошенности, эстетического вырождения в современной жизни (гротескные метафозы поэмы «Полые люди», 1925) противопоставлял поиск и обретение духовных начал в религии (модернизированное христианство).

В собственном художественном творчестве Элиот стремился устранить расхождение между чувственным и интеллектуальным началом, достигая синтеза с целью вернуть весомость поэтическому слову, обесценившемуся из-за романтической «декламации».

Элиот как поэт (и в меньшей степени как драматург, добившийся наиболее значительных высот в жанре стихотворной драмы со сложными этическими коллизиями — «Убийство в соборе», 1935) предстает художником, воплотившим типичные особенности мирочувствования и умонастроений своей «катастрофической» эпохи. В сознании Элиота эта эпоха отмечена глубоким кризисом веры и крушением ценностей либерально-гуманистического характера.

Поиски «точного слова», которым Элиот отдал свои творческие усилия, начиная с первого сборника «Пруфрок и другие наблюдения» (1917; в поэме, давшей заглавие книге, впервые использована идея персонажа-маски, отчасти представляющего собой пародийный автопортрет), направлялись сознанием исчерпанности не только стилистики и поэтики, имеющих романтическое происхождение, но пустоты слов, а тем самым и понятий, выражающих доктрину поступательного хода истории, могущества разума, необратимости прогресса. Верованиям, доминировавшим вплоть до катастрофы Первой мировой войны, Элиот противопоставил идеи, впоследствии ставшие фундаментом философско-эстетической доктрины модернизма. Все эти идеи творчески с наибольшей полнотой воплощены в поэме «Бесплодная земля» (1922). Воспринятая как манифест «потерянного поколения», поэма, представляющая собой несколько формально несопряженных фрагментов, явилась, однако, не декларацией «бунта», а точным свидетельством о масштабах и значительности исторического перелома, который для Элиота знаменовал собой прежде всего трагическое завершение большой культурной эпохи, длившейся с Ренессанса и оборванной крахом 1914 года. Последовательность «масок» (некто Тиресий, наблюдающий толпу мертвецов на Лондонском мосту после войны, «слепой старик со сморщенной женской грудью» и др.) не только доносит ощущение мертвенности и жестокого хаоса жизни, но воплощает важную для Элиота мысль об исчезновении самого понятия личности в мире тотального отчуждения, каким воспринимает современность сознание поэта. Миф становится единственной возможностью придать целостность «груде поверженных образов», которые объединены мотивами бесплодия, заклятия, наложенного на страну физически немощного Царя-рыбака, и др. (эти мотивы заимствованы из трудов крупных этнографов-фольклористов Дж. Фрезера и Дж. Уэстон). Поэма осталась образцом интеллектуальной поэзии, требующей пространного комментирования, начало которому положил сам автор, написавший примечания.

Основная тема поэзии Элиота – скорбь, переживание убожества мира и человека, неизбежность возмездия за растрату жизни. Великое ничтожество природы, суини эректус, творит тщетную историю, где все – ложь и обман. Нет, не неверие в человека, тем более не мизантропия – поэтическое предупреждение, метафизический Римский клуб. Не навязчивая идея гибели мира, не распад человечности – вопль отчаяния, попытка остановить бодро марширующих к трагическому концу. Предвосхищение и итог ХХ века...

"Пустошь" свидетельствует, что наш век преждевременно одряхлел, настолько одряхлел, что даже не может найти слова, чтобы оплакать собственное бессилие; что он навечно обречен одалживать песни ушедших поэтов и склеивать их воедино.

Нет, я не согласен с тем, что величие умерло с Вергилием или Данте, – своим творчеством Элиот доказал обратное. "Пустошь" – новая "Одиссея", поэтический "Улисс".