§ 4. Речевой жанр как особая коммуникативная система

(на материале культурно-речевого анализа речевого жанра граффити)^

Основные понятия теории речевых жанров

Современная теория культура речи связана с изучением не только стилевых, но и жанровых различий форм речевого общения. Собственно любой текст можно рассматривать как отражение определенного типа речевого жанра или некоторой их совокупности, через анализ которых возможно исследование всего универсума речевой культуры. Вероятно, именно преставление о речевом жанре было положено в основу определения функционального стиля в концепции чешских ученых, связывавших данное понятие с функциями речи (см. предыдущий параграф).

Само понятие «речевой жанр» впервые было выдвинуто и последовательно сформулировано в работах М.М. Бахтина, опубликованных большей частью посмертно и до середины 80-х гг. остававшихся неизвестными для многих отечественных лингвистов.

Речевые жанры у М.М. Бахтина – это определённые, относительно устойчивые тематические, композиционные и стилистические типы высказываний. М.М. Бахтин выделяет первичные (простые) и вторичные (сложные, комплексные) речевые жанры. Его теория охватывает «типовые модели построения речевого целого», всевозможные проявления типичных форм высказываний. Язык, по М.М. Бахтину, существует в системе речевых единиц и в системе речевых форм, т.е. жанров речи, реализуясь в процессе речевого акта в высказываниях, форму которых и составляют речевые жанры.

Отечественные исследователи жанров речи, развивая идеи М.М. Бахтина, связывают теорию речевых жанров с зарубежными теориями речевых актов (Дж. Сёрль и др.) или с концепцией языковых игр (Л. Витгенштейн).

Под речевыми жанрами в современной российской лингвистике, следуя концепции М.М. Бахтина и уточняя её, понимают: «классы высказываний, имеющие общие черты в коммуникативной, семантической и формальной организации», «единственно первичную форму существования языка», «форму, тип высказывания», «тип построения текста», в котором находит отражение ситуация общения, «форму общения» и т.д. (см. работы Т.А. Ван Дейка, А. Вежбицкой, В.В. Дементьева, Т.А. Демешкиной, Т.В. Матвеевой, К.Ф. Седова, М.Ю. Федосюка, Б.Я. Шарифуллина, Т.В. Шмелёвой и др.).

Можно придерживаться и трактовки речевых жанров как «формы речевого общения» (ЛЭС) или «первичной формы существования языка» (Т.В. Шмелёва): форма – это не только текст, а форма речевого общения не то же самое, что «форма, тип высказывания», «тип построения текста» (Б.Я. Шарифуллин).

Типовой речевой жанр повседневного общения является сценарием (фреймом) коммуникативной ситуации, присутствующем в сознании языковой личности и руководящим его речевым поведением (Т.А. Ван Дейк). Поскольку речевое общение – это всегда коммуникативное взаимодействие между говорящим (адресантом, автором) и слушающим (адресатом), то границы каждого конкретного высказывания как единицы речевого общения определяются сменой речевых субъектов, т.е. сменой говорящих (М.М. Бахтин).

Таким образом, речевой жанр – это типовая форма речевого высказывания, проявляющаяся во взаимодействии участников коммуникации (коммуникантов): адресанта и адресата.

С. Гайда отмечает разные способы существования и представления речевых жанров: 1) в конкретных текстах, в системе (узусе), на текстовом уровне и в компетенции говорящего и слушающего; 2) в жанровых описаниях, т.е. в лингвистических исследованиях (как познавательная категория); 3) в кодифицированной норме (запреты и рекомендации), особенно в риторической и дидактической практике [Гайда 1999: 105].

Речевые жанры обладают разной степенью жёсткости или открытости, регулярности или спорадичности. М.М. Бахтин чётко противопоставлял первичные (простые) жанры, естественно сложившиеся в практике обыденного общения, жанрам вторичным (сложным), использующимся во всех сферах общения. Вторичные речевые жанры вырабатываются на основе и из «сырья» первичных, они подвергаются более сложной нормализации, стандартизации. Практически у каждого из вторичных речевых жанров есть «прототип» в среде первичных речевых жанров, а любой первичный жанр может послужить исходным материалом для создания его вторичных аналогов.

Речевые жанры в современной их трактовке разделяют, с одной стороны, на простые и сложные, а с другой – на первичные и вторичные.

Речевое взаимодействие людей, коммуникативная тактика и стратегия речевого поведения в самых разных речевых ситуациях реализуются с участием большого количества различных речевых жанров. Особенно неоднороден, подвижен, многослоен жанровый репертуар молодёжного общения.

Сам М.М. Бахтин указывал, что «…к речевым жанрам следует отнести короткие реплики бытового разговора, …и бытовой рассказ, и письмо (во всех его формах),…и короткую военную стандартную команду, и развёрнутый, детализированный приказ, довольно пёстрый репертуар деловых документов, и разнообразный мир публицистических выступлений…» [Бахтин 1986: 428-429].

Создание как можно более полного репертуара жанров речи, их классификация – одна из важнейших задач современного жанроведения. Различные попытки типологии жанров представлены в работах А. Вежбицкой, В.В. Дементьева, Т.В. Шмелевой, К.Ф. Седова и др. Наибольшее признание в русистике получила модель речевых жанров и их классификация, разработанная в исследованиях Т.В. Шмелевой.

Т.В. Шмелева предлагает «анкету речевых жанров», своего рода жанровую модель, включающую описание прагматической ситуации и параметры ее специфического языкового воплощения [Шмелева 1995; 1997]. В основу моделей речевых жанров Т.В. Шмелевой положен набор выделенных ею жанрообразующих признаков: коммуникативная цель, образы автора и адресата, образы прошлого и будущего, тип диктумного события, языковое воплощение жанра. Эти семь признаков в совокупности представляют собой образ жанра, присутствующий в сознании языковых личностей. Этот образ исследователь может представить в виде некоторой модели речевых жанров.

1. Коммуникативная цель – важнейший признак речевого жанра, указывающий на иллокутивное намерение автора и обращенный к адресату высказывания. Основные типы речевых жанров, обусловленные определенной коммуникативной целью – информативные, императивные, оценочные и ритуальные, или этикетные.

2. Образ автора и образ адресата – симметричные жанрообразующие признаки, представляющие информацию о двух участниках общения: Говорящем (Пишущем) и Слушающем (Читающем). Эта информация «заложена» в типовой проект речевого жанра, обеспечивая ему успешное коммуникативное осуществление и прагматическую ценность.

3. Образ (фактор) будущего и образ (фактор) прошлого – также два симметричных признака, которые связаны местом каждого жанра в цепи речевого общения, разыгрываемого по определенному сценарию. Эти признаки указывают на тот факт, что для каждого речевого жанра существенны предшествующий и последующие эпизоды общения, речевые действия. Образ прошлого различает инициальные речевые жанры (начинающие общения) и жанры, которые могут появиться только после определенных речевых жанров. Такие речевые жанры можно назвать «реактивными», поскольку все они являются реакциями на другие жанры: ответ – реакция на вопрос, согласие – реакция на некоторое утверждения и т.п. Образ будущего предполагает дальнейшее развитие речевых событий, воплощающееся в появлении других речевых жанров.

4. Тип диктумного (событийного) содержания – этот жанрообразующий признак обращен к внеречевой действительности. За каждым речевым жанром стоит определенное событие действительности, то, что называется «диктум» (из лат.dictum – «сказанное»; то, о чем сказано). Для типа диктумного события важен характер актантов, т.е. участников события, отношения между ними и участниками речевого действия, временная перспектива диктумного события, его оценка.

5. Параметры языкового воплощения речевых жанров характеризуются, прежде всего, с позиции автора – то есть от замысла (иллокутивного намерения, интенции) к его воплощению в соответствующих языковых формах. Для каждого речевого жанра, первичного и вторичного, простого и сложного, существует свой спектр возможностей его воплощения, лексических, грамматических, синтаксических ресурсов жанра. Подробное описание языкового воплощения речевого жанра – это его лингвистический портрет.

Важнейший признак любого речевого жанра – его коммуникативная цель, раскрывающая иллокутивные замыслы говорящего. Все жанровые разновидности обусловлены своей определенной коммуникативной целью. Этот признак лег в основу классификации речевых жанров Т.В. Шмелевой. Она выделяет следующие четыре типа жанров речи:

1. Информативные речевые жанры – различные операции с информацией, выражающей стремление автора отправить или получить некоторое сообщение: предъявление или запрос информации, её подтверждение или опровержение и др. (например, сообщение, объявление, лекция, доклад).

2. Императивные речевые жанры. Цель этих жанров – вызвать осуществление или неосуществление действий, событий, необходимых, желательных или, напротив, нежелательных, опасных для участников общения (приказ, просьба, приглашение).

3. Оценочные речевые жанры имеют своей целью изменение самочувствия участников общения, соотнося их поступки, качества и все другие проявления с принятой в данном обществе шкалой ценностей (похвала, комплимент, клевета, оскорбления).

4. Этикетные речевые жанры. Их цель – осуществление особого события, поступка в социальной сфере межличностного общения, события, предусмотренного этикетом данного социума (извинение, благодарность, соболезнование).

Еще один вид жанров выдвинут Б.Я. Шарифуллином, предложивший выделять инвективные речевые жанры. Их цель – установка на оскорбление, имплетивную (явно обозначенную) или эксплетивную (неявную, «нулевую») инвективу (т.е. брань, оскорбление), связана не столько с оценкой каких-то свойств адресата или третьего лица, сколько с целью опустить собеседника, выключить его из нормального общения (оскорбление, антиреклама, брань и т.п.).

В современном жанроведении (независимо от модели речевых жанров Т.В. Шмелёвой) жанры обиходного общения принято делить также на информативные и фатические. Выделение последних связано с тем, что их главная коммуникативная цель – не сообщение информации или какие-либо операции с ней, а поддержание общения или межличностных отношений (со знаком «плюс» или «минус»). К фатическим речевым жанрам относят комплимент, флирт, ссору, свободную беседу (small talk), трёп и т.д. [Дементьев 1997].

Теория речевых жанров на сегодняшний день изучена не достаточно полно, требуется доработка многих существенных положений и выработка новых. В современной теории речевых жанров, как уже было отмечено выше, наиболее разработанной является концепция Т.В. Шмелёвой, предложившей «анкету речевых жанров», используя которую, можно представить коммуникативно-прагматическую модель того или иного жанра. Кроме того, анализ текста в аспекте речевого жанра имеет много перспектив в плане соотношения стратегий моделирования функциональных стилей и дискурсов, поскольку в конечном счете и функциональная стилистика, и теория дискурса, и теория речевых жанров разрабатывают близкую проблематику тех норм, которые, существуя в тексте, позволяют судить о психологии языковой личности и особенностях его сознания. Кроме того, все эти разделы сближает и то, что все они, изучая данность текста, устанавливают различные факторы его порождения, обобщающие мотивационный уровень текста, в том числе и сферу его коммуникативной мотивированности. Поэтому особенно интересно показать, как можно соотнести эти теории, занятые изучением коммуникативной системности языка, с анализом отдельной функциональной сферы речи. В качестве эмпирического материала наших наблюдений мы избрали хорошо известную всем со студенческой скамьи особую письменную форму речи, получившей в современной лингвистике широкую известность как речевой жанр граффити.

Естественная письменная речь как система коммуникации

Термин «естественная письменная речь» с легкой руки Н.Б. Лебедевой стал ассоциироваться в современной науке с особыми сферами речевой коммуникации, опредмеченными формой письменных текстов, написанных спонтанно и непрофессионально.

В своей статье «Русская естественная письменная речь: Проблемы и задачи лабораторного исследования» [2000] Н.Б. Лебедева выделяет следующие признаки естественной письменной речи: 1) письменная форма выражения, что обусловливает ряд функциональных характеристик этого типа речи: а) функцию медитации, поскольку отсутствует непосредственный контакт отправителя и воспринимающего, из чего вытекают разнообразные действия, одно из которых – открытость, нелимитируемость круга адресата: сообщение отрывается от автора, выходит из-под контроля и живёт своей жизнью; б) выработанные культурной традицией специфические (по отношению к устному бытованию языка) формы и жанры письменной речи, включающие речевые клише, специфические синтаксические, стилистические, лексические и прочие формы, т.к. письменная речь, как и всякий культурный феномен, имеющий материальную форму воплощения, гораздо в большей степени поддаётся стандартизации; в) графический способ передачи и все особенности этого способа в частности семиотические; 2) естественность изложения, непрофессиональность, отсутствие специализированного отношения к письменной форме, в отличие от художественной, газетно-публицистической, научной и официально-деловой; этот параметр предполагает два полюса по отношению к специализированности письма: а) большая непринуждённость и спонтанность, позволяющая более свободное проявление личностного начала, с одной стороны и б) большая «зажатость», скованность в рамках выработанных культурных клише.

На разных основаниях Н.Б. Лебедевой выделяются определённые функциональные типы естественно-письменной речи: 1) по спонтанности речевого произведения: спонтанные (дневниковые записи, заметки на полях, в записных книжках, в черновиках, записи в еженедельниках, граффити, «эпистолы» - письма, записки); подготовленная (объявления, сочинения, изложения, «жалобы», обращения и письма в СМИ и официальные органы); 2) по официальности: неофициальная (граффити, частные письма и правила; полуофициальная (объявления, заявления); официальная; 3) по отношению к источникам: первичная, вторичная (изложения, конспекты); заготовки (черновики, заготовки для последующего написания; 4) по отношению к стандартам: свободная, стандартизованная, клишированная; 5) собственно естественная, учебная (сочинения, изложения, письменные ответы).

Граффити в системе жанров естественной письменной речи

Недостаточная изученность проблемы речевых жанров вообще и прежде всего – коммуникативно-прагматической природы жанров естественной письменной речи – одна из актуальных задач современной коммуникативной лингвистики. Так, граффити как речевой жанр, небезынтересный во многих отношениях, предстает в современной лингвистике как совершенно неизученный. Кроме общих тезисов о граффити, представленных обзорно в некоторых работах, на сегодняшний день не существует целостного представления о граффити как речевом жанре. В то же время обсуждение проблем данной формы речевого общения на авторитетных конференциях, первые серьезные публикации и исследовательские работы студентов – все это свидетельствует о зарождающемся интересе к данной форме речевой культуры.

Н.Б. Лебедева [2000], предлагая классификацию жанров естественной письменной речи, понимает под термином «граффити», по сути дела, всё многообразие естественной эпиграфики [Лебедева 2001]. В публикациях последних лет всевозможные надписи (на стенах, заборах, фасадах, подъездах зданий, остановках городского транспорта, мебели в учебных учреждениях, туалетах и пр.) и получили определение текстов языковой среды города, или «городской эпиграфики» [Шмелева 1995]. Однако, по справедливому уточнению Б.Я. Шарифуллина [2001], своеобразие данной формы письменных жанров не исчерпывается этим наименованием, кажущимся достаточно условным и не вполне терминологизированным.

Термин «граффити» (традиционно: «посвятительные, магические и бытовые надписи на стенах зданий, металлических изделиях, сосудах и т.п.» [Русский язык. Энциклопедия 1979: 62]) употребляются в более узком смысле, чем «эпиграфика» (сюда не относятся тексты на рекламных щитах, вывесках, транспорте). Термин «граффити» используется также для настенной живописи и графики, имеющих художественное значение в качестве современного непрофессионального рода искусства. Таким образом, наименование «граффити» предложено для обозначения одного из типов текстов городской среды. Б.Я. Шарифуллин во избежание терминологической путаницы подчеркивает, что понятие «городская эпиграфика» более ёмкое, чем «граффити». И «нацарапанные» тексты – надписи на стенах, заборах, в подъездах и т.п. – уместнее квалифицировать как граффити [Шарифуллин 2002].

Особый вид граффити – надписи на столах академических аудиторий – представляет собой одну из разновидностей текстов граффити. Эта разновидность малых письменных жанров не просто воплощает в письменной форме речь студенческой молодёжи, но прежде всего формирует образ особого «естественного» грамматологического способа репрезентации языкового сознания и мышления.

По определению Н.Б. Лебедевой, студенческое граффити представляет собой «вербальное граффити», «некий образец естественного письма», то есть «такое граффити, которое протекает в режиме непосредственности, спонтанности и не несет на себе признаки профессионализма» [Лебедева 2001: 85].

На важность лингвистического изучения феномена письменной речи как особого типа речемыслительной деятельности указывал еще И.А. Бодуэн де Куртенэ. В своем блестящем комментарии афоризма «Что написано пером, того не вырубишь топором» ученый, по сути дела, определял ментальную специфику письменной речи как дискурсивной способности языковой личности: «В человеке грамотном рядом с … произносительно-слуховыми представлениями появятся тоже представления писанно-зрительные или графически-оптические. И даже, благодаря своему более позднему возникновению и большим усилиям при их усвоении, эти последние, графически-оптические, представления ложатся у людей грамотных, точно верхний слой, на представления произносительно-слуховые и заслоняют их собой. Поэтому, желая языковые представления объективировать во внешнем мире, грамотный человек видит прежде всего буквы; фонетическая же сторона, сторона фонационных работ и производимых ими звуков, сторона произносительно-слуховая, выступает несколько слабее. У человека неграмотного эта последняя сторона воздействия на чувства является единственною» [Бодуэн де Куртенэ 1963, т. 2: 250]. Таким образом, речевая деятельность грамотного человека осуществляется «не только по пути произносительному с акустическими, слуховыми результатами, но тоже по пути писательскому и вообще по пути, дающему видимые следы, т.е. продукты, действующие на зрительно-воспринимательную сторону человеческого организма» [там же: 251]. На этом основании концепт «письмо» – это «не только физические жесты буквенной, пиктографической или идеографической записи, но и вся целостность условий его возможности; им обозначается сам лик означаемого по ту сторону лика означающего; все то, что делает возможной запись как таковую…», что «относится не только к системе записи, но и к самой сути и содержания … видов деятельности» [Деррида 2000: 122].

Как особый вид речевой деятельности, разговорной (естественной) письменной практики, граффити в праве стать объектом изучения целого ряда наук, таких как: герменевтика, лингвистическая философия, текстология, графология, семиотика и т. д. Аспекты изучения данного рода текстов также разнообразны (от графики до письменной ментальности разных исторических эпох).

В парадигме функционального языкознания (в его когнитивно-дискурсивной версии) граффити можно определить как коммуникативный акт живой (естественной) письменной речи, особую коммуникативную систему репрезентации языкового сознания, способ представления, или форму хранения, когнитивно-дискурсивных знаний в экспонентной структуре речевых произведений. Возможны следующие направления интерпретации данного феномена: стилистическое, жанровое, прагматическое, семиотическое, графическое, графологическое, пунктуационно-орфографическое, нормативное, системно-уровневое (фонетическое, лексико-фразеологическое, морфологическое, синтаксическое) и др. Однако какой бы аспект исследования ни выдвигался в качестве методологического принципа, «подлинной реальностью» любой лингвистической интерпретации является «творимая реальность» науки о языке – текста.

Так, при жанровом, дискурсивном, стилистическом анализе граффити как особой коммуникативной и языковой сферы естественной письменной речи вниманию открываются следующие проблемы: обыденная письменная ментальность как специфическая область языкового сознания, антропологический идеал языка, коммуникативная роль пространственного и графического фактора объекта, коммуникативно-прагматические детерминанты речевых признаков текста, контаминация кодифицированных и литературно-разговорных, просторечных, диалектных черт.

Кроме того, рассмотрение граффити как феномена межличностного общения в ракурсе семиотическом, культурологическом, лингвистическом и пр., позволяет представить не только природу авторства, но и осмыслить формы творчества, принцип коммуникации / диалогичности в аспекте частных прагматических характеристик речевого общения, включая психологию речевого поведения автора и адресата жанра, а также способы выбора, организации и хранения релевантной языковой, стилистической и коммуникативной информации.

Такой взгляд на природу граффити обусловлен в первую очередь теми функциональными особенностями текстов граффити, которые отражают всё многоголосие российской культуры в целом, преломляя разнообразные, порой противопоставленные, когнитивные, социальные, культурные и языковые прообразы мышления. Поэтому речевой жанр граффити наиболее ярко демонстрирует основные тенденции современной лингвистической ситуации. С этой позиции граффити являет собой массовую коммуникацию, где можно наблюдать отсутствие как цензуры, так и автоцензуры: тексты пишутся в свободной манере, соотносясь в своей реализации личностного начала как важнейшего стимула речевой деятельности со сферой неподготовленного, спонтанного, неофициального общения. Однако в отличие от других «личных» сфер речевого общения коммуникативная установка на самовыражение, нестандартной самопрезентации является ведущей, что сближает граффити с жанрами массовой культуры.

Так, информация, полученная через СМИ и других культурных и субкультурных сфер, служит благодатной почвой для языкового творчества в граффити. В этой связи Б.Я. Шарифуллин классифицирует тексты граффити в соответствии с публицистическими жанрами, поддерживая идею о взаимовлиянии (а порой и интерференции) печатных и непечатных жанров «бульварной» словесности. Исследователь также отмечает, что язык граффити – язык «неофициального» самовыражения, язык маргинальной письменной культуры, поскольку: «“Граффити” выплеснулись из самых глубин подавленного официальной культурой подсознания» [Шарифуллин 2002]. В этом протесте, в этой жажде «свободы слова», несомненно, отражается культурный билингвизм: любая национальная культура всегда стремится к своеобразному билингвизму, использованию двух языков, один из которых выполняет бытовые, а другой – культурные функции [Руднев 1989]. Поэтому язык граффити – это прежде всего маргинальный язык русской городской культуры (в частности, молодёжной / студенческой), отражающей культурный билингвизм автора надписей, двойственность его менталитета. Таким образом, граффити – жанрово-функциональная разновидность естественной письменной речи, реализуемая в скрипции (надписи) при неофициальной обстановке, где непосредственным условием является опосредованное общение. Можно предложит следующие отправные тезисы, раскрывающие коммуникаивноую природу данного речевого жанра: