§ 3.5. Правило изоморфизма

(Ср.: предметом не оперируют, искажая его внут­реннюю структуру или деформируя его.)

Правило изоморфизма предполагает, что референт и его вербальный эквивалент должны находиться в отно­шениях соответствия друг другу.

Вопрос о том, насколько такое соответствие возмож­но, уже затрагивался нами, так что будем просто исхо­дить из следующего очевидного положения: необходимо создать условия для того, чтобы предмет, представлен­ный посредством слов, давал по возможности адекват­ное представление о реальном предмете.

Если я, сообщая, например, о каком-нибудь театраль­ном представлении, сосредоточу свое внимание исклю­чительно на исполнителях эпизодических ролей, ничего не сказав об исполнителях главных, я фактически иска­жу структуру театрального представления в моем рас­сказе. Безусловно, у меня могут быть на то самые разно­образные причины, и я могу ставить перед собой самые разнообразные цели (например, я намерен таким обра­зом косвенно обозначить мое негативное отношение к исполнителям главных ролей).

Более того, эти причины и цели могут даже сколько угодно оправдывать мой избирательный интерес к ис­полнителям исключительно эпизодических ролей, но ха­рактеристика театрального представления (референта в данном случае) оказывается все равно объективно не­полной. И, если я не найду способа каким-нибудь обра­зом обозначить оставшуюся вне поля зрения часть теат­рального представления (случай полного игнорирования исполнителей главных ролей), я должен отдавать себе отчет в том, что фактически деформирую целое, отсекая от него пусть даже невысоко оцениваемую мной, но все же присущую ему часть.

Понятно, что деформация может быть и еще более грубой, т. е. приводящей к прямому искажению референ-

244

та. Так, передавая кому-нибудь информацию, базирую­щуюся на непроверенных слухах и на самом деле, ска­жем, не отвечающую реальному положению вещей, я не только вступаю в конфликт с постулатом истинности (см. гл. 3, § 2), но и совершаю «преступление» в адрес ре­ферента, не гарантируя его неискажения. Разумеется, «поправки на точность» сведений следует делать всегда, но нужно помнить и о том, что грубые искажения рефе­рента (даже если на момент взаимодействия они не при­водят к провалу коммуникативной стратегии) задним числом способны аннулировать результат, достигнутый в ходе коммуникативного акта.

К счастью, пример с Форсети, с которым мы работа­ем на протяжении анализа всех правил транспорта ре­ферента, не дает оснований упрекнуть автора соответст­вующей словарной статьи в сильном искажении референта, однако некий элемент деформации отметить все же можно.

Приведенная в энциклопедии формулировка («... в скандинавской мифологии бог из асов, разрешающий споры (председатель тинга)») способна, в частности, привести к не вполне точной ориентации адресата по поводу референта, якобы исключительно «заседающе­го» в тинге (вместе с другими судьями?) и осуществляю­щего суд (не очень понятно над кем).

На самом же деле сведения о нем даются вот какие: «Han (Balder. — E. K.) er gift med Nanna og bor pe Breidablik; deres sun hedder Forsete, og ban er til genguld den viseste dommer, der findes. Alle, som kommer til ham med en sag, ger forligte bort»,, т. е . «Он (Бальдер. — Е. К.) женат на Нанне и живет в Брайдаблике; их сына зовут Форсете, и он, напротив (по сравнению с самим Бальде-ром.— Е. К.), мудрейший из судей, которые есть на све­те. Все приходящие к нему с каким-нибудь делом уходят примиренными» » (Nordiske gude— og heltesagn, fortalt af Niels Saxtorph, Forlaget Sesam, 1992, s. 21).

Или «Nordisk gud for vind og fiskeri, samt gud for lov og ret, som residerer den guld— og sulvskinnende sal Glitnir,

hvor han dagligt holder dom over guder og mennesker og bilugger stridigheder. Denne «Retfurdige dommer», som hans navn lyder, er sun at Balder og Nanna» (т. е.: «Сканди­навский бог ветра и рыбной ловли, одновременно бог за­кона и права, который имеет резиденцию в сверкающем золотом и серебром зале Глитнир, где он ежедневно вер­шит суд над богами и людьми и улаживает споры. Этот «Праведный судья», как гласит его имя,— сын Бальдера и Наины» (Gerhard J. Bellinger. Mytologisk leksikon, Gyldendal, 1933, s. 122). Очевидно, что картины получа­ются не вполне одинаковыми. Причем деформация про­исходит в следующих направлениях:

• отсутствуют принципиально важные сведения об ос-­ новных функциях Форсети (бог ветра и рыбной ловли);

• искажены сведения о других основных функциях («бог, разрешающий споры (председатель тинга)», с одной стороны, и «бог закона и права» — с другой,— это все-таки довольно разные «степени ответствен­- ности»!);

• не приведены сведения о «направлении деятельнос­- ти» («разрешающий споры» и «ежедневно вершащий суд над богами и людьми» суть почти противоречия!);

•не приведены сведения о резиденции Глитнир (вследствие чего Форсети воспринимается как эта­кий мудрец, сидящий на камне, ибо члены тингов первоначально действительно вершили суд, сидя в кругу на камнях);

•не точны сведения о значении имени («председа­тель» и «Праведный судья» далеко не одно и то же!).

Как видим, правило изоморфизма соблюдается лишь, мягко говоря, частично, следствием чего являет­ся только условное соответствие референта своему эн­циклопедическому репрезентанту. Коммуникативный акт, разумеется, не разрушается, но адресат «несколь­ко» дезинформирован: вместо могучего бога первого плана ему предложено чуть ли не второстепенное бо­жество.

246

При этом понятно, что несоблюдение правила изо­морфизма в данном случае не является (и отнюдь не все­гда бывает!) следствием предосудительной коммуника­тивной стратегии: упрекать автора энциклопедической статьи в намеренном сокрытии от нас «подлинной приро­ды» Форсети, разумеется, было бы вполне беспочвенно.

Однако достойные коммуникативные цели, к сожа­лению, не всегда гарантируют изоморфизм референта его вербальному эквиваленту. Многое зависит и от того, удачно ли применительно к данной речевой ситуации избрана коммуникативная стратегия. Например, внима­ние автора анализируемой статьи к такому параметру соответствующей речевой ситуации, как фиксирован-ность на факте (см. выше), могло бы осуществиться в том, что автор счел бы необходимым просто закавычен-но процитировать в переводе на русский язык те же са­мые фрагменты из общедоступных источников, приве--денные выше. От такой «привязки» к источникам референт выиграл бы дважды: во-первых, было бы реа­лизовано правило изоморфизма, во-вторых, в статье по­явился бы признак документальности, которой в данном случае ощутимо (ср.: «Алкуин (8 в.)») не хватает.