§ 5. Классификация речевых актов. Пропозиции

В этом и следующем параграфах мы будем пользо­ваться термином «речевой акт» вместо принятого в дан­ной работе термина «коммуникативный акт». В прин­ципе это меняет не так много, однако дело в том, что традиционные классификации высказываний пред­лагаются в теории речевых актов применительно со­ответственно к речевым, актам, Разница между упо­треблением этих терминов была заблаговременно представлена в предисловии, так что следует просто вспомнить (или вновь обратиться к предисловию), каковы отличия этих двух аспектов в рассмотрении языковых явлений.

Итак, будем исходить их того, что речевые акты — при постоянно провозглашаемом исследователями принципе учета интересов адресата — в сущности, «раз­вернуты» от адресанта, остающегося в соответствую­щих концепциях главным действующим лицом. Именно ему принадлежит высказывание (речевой акт), которое и подлежит классификации. Однако (из соображений, с одной стороны, педантизма, с другой — здравого смысла) мы в свое время расширим признаки соответ­ствующих речевых актов теми дополнительными ха­рактеристиками, которые последовательно учитывают позиции обоих участников коммуникации в каждом конкретном случае.

Исследование особенностей кодирования и деко­дирования информации на естественных языках при­вело к тому, что в составе речевых актов были выявле-

279

ны достаточно хорошо различимые группы, поддаю­щиеся корректному описанию. В настоящее время уже трудно сказать, какая из областей научного знания больше повлияла на создание условий для дифферен­циации речевых актов, но, вне всякого сомнения, сле­дует назвать хотя бы логику, теорию коммуникации, философию и особенно лингвистику, в составе кото­рой, в частности, большое распространение получило понятие пропозиции. Не вдаваясь в историю этого по­нятия и опуская многочисленные его интерпретации, по поводу которых так и не достигнуто единства, да­дим только самое общее определение пропозиции, не­обходимое для практических целей классификации речевых актов.

Легче всего представить себе, что такое пропозиция, на каких-нибудь конкретных примерах. Пусть это будут следующие высказывания:

Я надеюсь, что Вы выучили «Илиаду» наизусть.

У меня есть подозрение, что Вы выучили «Илиаду» наизусть.

Я обеспокоен тем, что Вы выучили «Илиаду» наи­зусть.

Мне наплевать, что Вы выучили «Илиаду» наизусть.

Несмотря на некоторую безосновательность выра­женных в высказываниях состояний, состояния эти имеют место — имеет место и то, что с ними соотнесено. В данном случае нам безразлично то, до какой степени данные высказывания соответствуют «здравому смыс­лу», а также то, продуцирует ли все эти высказывания один безумный говорящий или четыре безумных гово­рящих,— сосредоточимся на двух уже обозначенных «моментах» — на том, что высказывается, и на том, ка­ким образом это «что» высказывается.

То, что высказывается, стабильно: это постоянный (инвариантный) «уровень» высказывания: Вы, выучить наизусть, «Илиада». Перед нами, так сказать, неизмен-

280

ная смысловая константа, фиксирующая некое поло­жение дел в реальном или возможном мире (степень ре­альности данного и любого другого положения дел для нас значения не имеет: это не наша проблема, это про­блема говорящего; мы не пытаемся оценить его выска­зывание — мы анализируем его, причем анализируем только в одном определенном аспекте).

То, каким образом высказывается нечто в наших примерах, представляет собой варьирующийся «уро­вень» высказывания, это некая смысловая перемен­ная, которая в принципе может быть любой и выражать отношение говорящего к «сообщаемому-им-положе-нию-дел» (т. е. выражать разные виды модальности, ха­рактеризовать условия истинности или искренности и многое другое).

Оба «уровня» (или компонента) высказывания мож­но было бы, разумеется, как-то обозначить, тем более, что недостатка в соответствующей терминологии не на­блюдается (наоборот, наблюдается избыток!), но для на­ших целей это не нужно: нам важно только понять, что такое пропозиция. А поймем мы это лишь тогда, когда сможем «ощутить», что каждое высказывание заключа­ет в себе «положение дел» плюс «отношение к положе­нию дел», иначе говоря — «компонент говорящего» и «компонент мира» (повторим: не важно, реального или только воображаемого), или то-что-я-предлагаю-узнать и то-как-я-это-презентирую.

«Положение дел» (компонент мира, то-что-я-предла­гаю-узнать) и есть пропозиция (от англ. proposition— предложение), т. е. мысль, отделенная от субъекта вы­сказывания.

Именно в пропозиции, как следует из сказанного вы­ше, заключена возможность референции (т. е. отнесе­ния высказывания к миру). А стало быть, грубо говоря, понимание (декодирование) высказывания базируется на умении вычленить из него пропозицию и соотнести ее с «компонентом говорящего», с тем, каким образом он передает нам пропозицию.

281

Без уяснения для себя того, что есть пропозиция, не­возможно понять принцип классификации высказыва­ний — речевых актов. Ибо классификация эта как раз и строится на четком осознании области пропозиционально­го содержания высказывания, с одной стороны, и области отношения к нему говорящего (пропозициональной уста­новки говорящего) — с другой. Кроме того, классификация высказываний учитывает и отношение адресата к тому, что ему сообщается и каким образом это сообщается.

Итак, классификация речевых актов осуществляет­ся в зависимости от пропозиции, с одной стороны, и от­ношения к ней говорящего, с другой.

Данный классификационный критерий, в целом, ви­димо, корректный, тем не менее характеризует положе­ние дел слишком генерально и далеко не исчерпывает всех факторов, которые учитываются при классифика­циях речевых актов, предлагаемых разными учеными. Так, просто для экспозиции возможных подходов к кри­териям классификации перечислим факторы, которые, с точки зрения, например, Дж. Серля, заслуживают вни­мания, если мы действительно стремимся получить точ­ную классификацию.

Три главных фактора:

1. Различия в цели данного (типа) акта.

(«Так, смысл (или цель) приказа может быть охарак­теризован как попытка добиться того, чтобы слушаю­щий нечто сделал. Смысл (или цель) описания — в том, чтобы представить (правильно или неправильно, точно или неточно) некоторое положение вещей. Смысл (или цель) обещания — в том, чтобы взять на себя обязатель­ство совершить нечто».)

2. Различия в направлении приспособления между словами и миром (см. § 1 данной главы).

(«Направление приспособления всегда является следствием... цели».)

3. Различия в выраженных психологических со­- стояниях.

282

(«В общем случае... говорящий выражает некоторое свое отношение, состояние и т. п., касающееся... пропо­зиционального содержания. Заметим, что это имеет ме­сто, даже если говорящий неискренен, даже если он не имеет в действительности того убеждения, желания/на­мерения, не испытывает того сожаления или удовольст­вия, которое он выражает. Тем не менее в ходе совер­шения своего речевого акта он выражает некоторое убеждение, желание, намерение, сожаление или удо­вольствие».)

Прочие факторы:

4. Различия в энергичности или в силе, с которой по­- дается... цель.

(«Предложения "Я предлагаю пойти в кино" и "Я на­стаиваю на том, чтобы мы пошли в кино" оба обладают одинаковой... целью, но подаваемой с различной степе­нью энергичности».)

5. Различия в статусе или положении говорящего и слушающего.

<...>

(«Если генерал просит рядового убраться в комна­те,— это, конечно, команда или приказ. Если же рядовой просит генерала убраться в комнате, то это может быть советом, предложением или просьбой,— но не приказом или командой».)

6. Различия в соотношении с остальной частью дис­- курса [актуального речевого взаимодействия.— Е. К.].

(«В дополнение к простому утверждению некоторо­го суждения можно делать это утверждение в порядке возражения по поводу того, что было кем-то ранее ска­зано, в порядке ответа на ранее высказанное положе­ние, в порядке вывода этого утверждения из некоторых очевидных предпосылок и т. п.» [ср. прагматические клише.— Е.К.]).

7. Различия в том способе, которым высказывание соотнесено с интересами говорящего и слушающего.

(«Рассмотрим, например, различия между похваль­бой и жалобами, между поздравлениями и выражением

сочувствия. В этих двух парах видно различие между тем, что не в интересах говорящего или слушающего со­ответственно».)

8. Различия в пропозициональном содержании, опре­- деляемые на основании [речевой интенсивности.— Е. К.].

(«Различие, скажем, между сообщением и предска­занием связано с тем обстоятельством, что предсказа­ние должно делаться о будущем, а сообщение может быть о прошедшем или настоящем».)

9. Различия между теми актами, которые всегда должны быть речевыми актами, и теми, которые могут осуществляться как речевыми, так и неречевыми сред-­ ствами.

(«Например, можно расклассифицировать объекты, сказав: "Я отношу это к классу А, а это — к классу В". Но вовсе не обязательно что-либо говорить, классифицируя предметы: можно просто сложить все предметы типа А в коробку для А и все предметы типа В в коробку для В».)

10. Различия между теми актами, которые требу­- ют для своего осуществления внеязыковых установле­- ний, и теми, которые их не требуют.

(«Так, для того, чтобы благословить, отлучить (от церкви), окрестить, объявить виновным, объявить игро-ка вне игры, объявить игру «без козыря» (в картах) или объявить войну,— для всего этого недостаточно, чтобы произвольный говорящий сказал произвольному слуша­ющему фразу "Благословляю", "Отлучаю" и т. п. Нужно еще, чтобы человек занимал некоторое положение в рам­ках некоторого установления внеязыкового порядка. <...> Для того чтобы сообщить, что идет дождь, или по­обещать навестить Вас, мне достаточно только соблюдать правила языка. Никаких внеязыковых установлений не требуется».)

11. Различия между теми актами [в которых предпо­лагается или не предполагается употребление некоторых специальных глаголов.— Е. К. ].

(«... например, "утверждать", "обещать", "приказы­вать", "заключать". Но нельзя совершить актов, скажем,

284

похвальбы или угрозы, сказав: "Настоящим я хвалюсь" или "Настоящим я угрожаю"».) , «

12. Различия в стиле осуществления... актов.

(«Так, различия между оглашением и сообщением по секрету...— только в стиле осуществления...»)

(Дж.Серль,с. 172—177)

Разумеется, представлять себе в каждом конкретном случае все факторы, названные Дж. Серлем, отнюдь не требуется — и фрагмент его рассуждений приведен от­нюдь не для этого. Однако знать, что классификация ре­чевых актов учитывает множество самых разнообраз­ных моментов, видимо, нелишне.

Результатом анализа речевых актов во всех этих направлениях и стал перечень речевых актов, на кото­рый можно ориентироваться коммуникантам, выби­рая необходимый тип коммуникативной стратегии. Перечень приводимых здесь речевых актов не полон и дается, главным образом, для ориентации. Однако ко­му-то он действительно может оказать и практичес­кую помощь.

Среди речевых актов различаются следующие ос­новные группы (классификация Дж. Серля).

Репрезентативы — информативные речевые акты, или сообщения.

В ходе этих речевых актов происходит представле­ние собеседнику тех или иных событий, предметов или явлений. Особенность репрезентативов в том, что об­служивающие (кодирующие) их типичные прагмати­ческие клише («нейтральные» — я сообщаю, я ставлю в известность, я информирую, я довожу до сведения; «осторожные» — я предполагаю, мне кажется; «де­монстративные» — я утверждаю, я постулирую, я под­черкиваю и мн. др.) свидетельствуют о намерении говорящего передать слушающему определенную со­вокупность сведений и взять на себя ответственность за их истинность.

285

Например, высказывая репрезентатив типа: «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей», я должен быть готов к претензии в мой адрес со стороны какого-нибудь мужчины, который, избив женщину до полусмерти, наоборот, перестал ей нра­виться.

Директивы — предписывающие речевые акты.

Осуществляя их, говорящий фактически побуждает (заставляет, вынуждает) адресата к совершению (или не совершению) чего-либо. Типичные прагматические клише лежат в границах между я приказываю, я тре­бую, я настаиваю, с одной стороны, и я прошу, я умо­ляю, я заклинаю, с другой.

Специфика директив заключается в том, что они обязывают собеседника принять во внимание желания или потребности говорящего.

Скажем, производя на свет директиву типа «Руки вверх!» (разумеется, при наличии у меня оружия), я мо­гу быть достаточно твердо убежден в том, что адресат не примется сразу же после моих слов завязывать развя­завшийся шнурок на ботинке. Впрочем, оружия при мне может не оказаться — тогда строить какие-то опреде­ленные планы на счет адресата лучше не стоит.

Комиссивы — речевые акты принятия обяза­тельств.

Чтобы избежать отождествления их с директивами, будем считать, что комиссивы, в отличие от директив, направленных на собеседника, направлены на самого говорящего. Релевантные прагматические клише — я обещаю, я клянусь, я обязуюсь, я присягаю и др. под.

Так же как и директивы, комиссивы не всегда гаран­тируют следование предполагаемой линии поведения. Например, присяга, в соответствии с которой я обязу­юсь защищать родину до последней капли крови, может оказаться физически неосуществимой (если силы, ска­жем, оставят меня несколько раньше).

286

Экспрессивы — речевые акты, выражающие психо­- логические состояния.

Их сущность в том, что они обозначают истинные (или предполагающиеся в соответствии с речевой си­туацией) эмоции говорящего, направленные на адре­сата. Если экспрессивы выражают не только эмоции, но и вообще отношение адресата к ситуации взаимо­действия, они, в соответствии с терминологией Дж. Ос­тина, могут иметь «шокирующее название» (Остин) бехабитивы. Классические прагматические клише — я сожалею, я прошу прощения, я поздравляю, я соболез­ную и мн. др.

Характерная черта экспрессивов — пропозиция, не­пременно соотнесенная со сферой хотя бы одного из коммуникантов. Так что, если я выражаю Вам соболез­нование по поводу смерти Патрокла, я против воли на­мекаю на Ваш более чем почтенный возраст.

Особый класс речевых актов образует группа, состав и название которой варьируются у разных исследовате­лей. Образуют ее, как правило, речевые акты, характе­ризующиеся тем, что каждый из них связан с некими внеязыковыми установлениями. Дж. Серль называет их «декларациями». В терминологии Дж. Остина это отчас­ти «экзерситивы», определяемые как речевые акты, свя­занные с проявлением влияния и осуществлением влас­ти, отчасти «вердиктивы» — связанные с вынесением оценок и т. д.

Независимо от того, какое название им приписыва­ется, основная их функция — языково оформлять раз­ные типы социальных конвенций. Поэтому прагмати­ческие клише, адекватно представляющие их, это — я объявляю (=> войну; собрание открытым; вас мужем и женой и т. д.), я отлучаю (=>Вас от церкви), я нарекаю (=>это судно) и т. д.

Вот хороший пример, приводимый в курсе лекций Дж. Остина по поводу таких регламентированных кон­венциями речевых актов (общая предпосылка сформу-

287

лирована здесь так: «Конкретные лица и обстоятельства должны быть пригодны для обращения именно к данной конкретной процедуре ») :

«Предположим <...>, что я вижу судно на стапеле, подхожу, разбиваю о нос судна висящую там бутылку с шампанским, заявляю: «Я нарекаю этот корабль «Мис­тер де Голлъ» — и вдобавок выбиваю подпорку. Но беда в том, что я не отношусь к лицам, имеющим право крес­тить корабль (независимо от того, предназначалось ли этому кораблю имя «Мистер де Голль» — это уже допол­нительная сложность. Если это правильное имя, ситуа­ция становится еще постыднее).

Мы пришли к согласию, что:

1. корабль не был назван,

2. имел место крайне постыдный поступок. Можно считать, что я «осуществил нечто вроде»

крещения корабля, но мое «действие» оказалось «недей­ствительным», или «безрезультатным», потому что я не то лицо, которое было вправе осуществлять такое действие.»

(Дж. Остин. Слово как действие, с. 38)

Таким образом, речевые акты этой группы предпола­гают некое, определенным образом существующее в ка­честве социального регламента, положение вещей, на которое и следует ориентироваться собеседникам.

Для каждого типа обозначенных выше речевых ак­тов—на пути «преобразования» их в коммуникативные — можно предложить некоторый набор дополнительных предварительных условий, делающих соответствующий коммуникативный акт возможным. Несмотря на то что называемые условия могут показаться условиями, об­щими для коммуникативных актов всех типов, все же наиболее точно их набор характеризует каждый из ти­пов в отдельности.

288

Так, социальные роли коммуникантов не играют ре­шающей роли в случае с репрезентативами, равно как условие искренности не является непременным усло­вием экспрессивов, способность адресанта предста­вить себе возможности адресата нерелевантна для ко-миссивов.

Общее же правило здесь допустимо сформулиро­вать так: вступая в тот или иной акт речевого взаи­модействия, следует учесть специальные условия коммуникации, заданные типом коммуникативного акта.

Для репрезентативов:

• способность адресанта оценить имеющиеся в его распоряжении сведения:

1. с точки зрения их значимости,

2. с точки зрения их релевантности;

• готовность адресата принять сведения. (При нарушении обоих правил:

я вбегаю на заседание Думы с информацией о том, что у меня сгорела яичница.)

Для директивов.

• единство коммуникантов во взгляде на:

1. социальные роли друг друга,

2. уровень конвенциональности ситуации;

• способность адресанта представить себе возможно­- сти адресата;

• способность адресата осознать мотивы адресанта. (При нарушении трех правил:

я приказываю моему случайно встреченному на улице начальнику съесть пробегающего мимо кота.)

Для комиссивов:

• наличие у адресата заинтересованности или потреб­- ности в действии адресанта;

• способность адресанта трезво оценить свои возмож­- ности.

(При нарушении обоих правил:

я клянусь вагоновожатому никогда больше не носить

обуви.)

289

Для экспрессивен:

• единство коммуникантов в оценке конвенции;

• единство коммуникантов в соответствии данной конвенции случаю.

(При нарушении обоих правил: наступив на ногу пассажиру, я поздравляю его с вру­чением Бродскому Нобелевской премии.)

Для деклараций (вердиктивов и проч.):

• единство коммуникантов, в оценке конвенции;

• единство коммуникантов в оценке пригодности дан­- ной конвенции случаю;

• единство коммуникантов в оценке друг друга в каче­- стве лиц, полномочных осуществить данную кон- венцию.

(При нарушении всех трех правил: выбегая во время матча на футбольное поле, я приго­вариваю нападающего к смертной казни.)