2. Заголовки, представляющие собой номинативные высказывания

Высшая проба? (НГ, 14.09.00);

Бомба на борту «Эстонии»? (НГ, 30.09.99);

Новый виток противостояния?( НГ, 13.10.99);

Новый геологический период? (АиФ, 10.10.99);

Энергетический развод? (НГ, 25.06.99);

Смерть в колыбели? (НГ, 20.04.99);

Новая роль президента?(НГ, 16.07.99);

Не отучаемые? (НГ, 30.06.99);

Театр Абсурда? (НГ, 16.08.01);

Отец Чеченской конституции? (НГ, 03.07.01);

Тополиный пух, июль … скандал? (НГ, 03.07.01);

В такого рода заголовках в наибольшей степени проявляется их номинативная функция, которая по свидетельству А.С. Попова, «сближает заглавия с именами собственными, для которых характерна «гипертрофированная номинативность» (Попов, 1966: 96). «Собственные имена, – писал Ф.Ф. Фортунатов, – обозначают индивидуальные вещи, предметы без отношения к их признакам, в самой их индивидуальности» (Фортунатов, 1956: 136). Сходную мысль высказывал Е. Курилович: «Вместо того чтобы просто обозначать, как все имена нарицательные, имя собственное называет» (Курилович, 1962:  252).

Однако заглавия от имен собственных отличает то, что они обязательно должны быть связаны с содержанием озаглавливаемого текста.

Такого рода заголовки, во-первых, обрисовывают проблемную тему, которая освещается в последующем за ним тексте; во-вторых, выражают некую позицию его автора, которая может иметь характер сомнения или отрицания через вопрос о положении дел, событии, названном в заголовке.

Любопытен заголовок: Сам себе... психолог? Автор, выбравший такую форму вопроса, видимо имел своей целью добиться эффекта неожиданности, о чем говорит и выбранная им пунктуация, используя известную модель названия популярной телевизионной передачи «Сам себе режиссер», но, ставя в середине этой фразы многоточие, сигнализирующее о паузе напряжения, автор вопросительной формой заголовка выражает удивление или недоумение. Однако в тексте под этим заголовком говорится о необходимости в нашем обществе профессиональных психологов, о своеобразном социальном заказе на людей этой профессии и о воронежском педагогическом университете, где ведется подготовка таких кадров. Думается, что в этом случае нарушено требование соответствия заголовка тексту, который им предваряется. Пауза напряжения предполагает определенную реакцию получателя информации, а именно удивления от чего-то необычного, неординарного, поражающего воображение. Однако после прочтения текста под таким заголовком создается эффект обманутого ожидания. Можно говорить, вероятно, о существовании определенной закономерности, которая может быть сформулирована следующим образом: чем эффективнее заголовок в форме вопроса, тем сильнее разочарование от того, что или отсутствует ответ на поставленный вопрос, или он слишком проблематичен, или текст вообще на другую тему. (Вахтель, 2000:  52).

Сомневаться в яркости, броскости такого рода заголовков не приходится: они привлекают внимание читателя. Однако они, как правило, не удовлетворяют его любопытства, так как не дают никакого ответа на выраженный в заголовке поиск информации. Такие заголовки можно расценивать как «мучительные» вопросы к самому себе. Читатель просто вовлекается в соразмышление, в сораздумье по тому или иному поводу. Ответ, планируемый читателем, чаще отрицательный или допускающий возможность, вероятность какого-либо события, что подтверждается содержанием последующего текста:

Ср.:

Высшая проба? – Нет, вряд ли.

Новый виток противостояния? – Возможно.

- Мало вероятно.

- Нет.

Реже – положительный.

Эти заголовки отвечают такому очень важному требованию публицистики, как новизна. Это требование обычно предъявляется к коммуникативному акту вообще. Они несут в себе интенцию автора, ради чего и создается весь последующий текст. В.И. Юганов предлагает называть такое прагматическое свойство заголовка «автоцентричностью» (Юганов, 1989: 189). Такого рода заголовки тесно связаны с текстом, озаглавленным им.

Заголовки-вопросы скорее обращены к так называемому «внутреннему» адресату, которым может быть сам пишущий или просто окружающий мир, чем к «внешнему», под которым понимается читатель, все человечество и нададресат. Под нададресатом М.М. Бахтин понимал «третьего, абсолютно справедливое ответное понимание которого предполагается либо в метафизической дали, либо в далеком историческом времени» (Бахтин, 1979: 305). Продолжим очень важную цитату из этой работы ММ. Бахтина: «Автор <...> всегда предполагает <...> какую-то высшую инстанцию ответного понимания, которая может отодвигаться в разных направлениях. Каждый диалог происходит как бы на фоне ответного понимания незримо присутствующего третьего <...>. Это вытекает из природы слова, которое всегда хочет быть услышанным, всегда ищет ответного понимания и не останавливается на ближайшем понимании, а пробивается все дальше и дальше (неограниченно)» (Бахтин, 1979: 306).

Для публицистики важным оказывается это понятие «нададресата», так как пишущий всегда его предполагает как «высшую инстанцию ответного понимания». О «внутренних» и «внешних» адресатах писала И.И. Ковтунова. «Читатель – это внешний адресат, на которого рассчитано высказывание автора – поэтическое произведение, текст» (Ковтунова, 1986: 20). Он может выступать в роли обобщенного или неопределенного адресата, что делает его элементом структуры сообщения и превращает во внутренний адресат. Существует также концепция текстового адресата (Степанов, 1984). Примером, демонстрирующим превращение внешнего адресата во внутренний, может служить известное пушкинское «Слыхали ль вы?».

Журналистом внешний адресат предполагается всегда, так как любое сообщение в публицистике может быть созвучно широкому кругу лиц и является, как правило, общезначимым. Таким внешним адресатом может быть и сам пишущий.

Адресованность вообще является, по убеждению М.М. Бахтина, существенным признаком любого высказывания. Адресат в какой-то степени может определять семантику вопросительного заголовка. Такие заголовки содержат вопрос, который большей частью и не рассчитан на ответ. Эта «безответность» сближает их с так называемыми лирическими вопросами в поэтических текстах, о которых писала И.И. Ковтунова. Ответ на поставленный в заголовке вопрос может быть задан самим пишущим в последующем тексте или он вообще отсутствует. Пишущий в первом случае приходит к ответу в результате предварительных размышлений.

В публицистике так же, как и в поэзии, вопрос в заголовке утрачивает побудительное значение, которое отмечали в вопросах многие исследователи (Есперсен, 1958: 351; Чейф, 1975: 354). Вопросительные заголовки представляют собой абсолютно другой тип вопросительных высказываний по сравнению с подобными в устной коммуникации.

Журналист, выбравший заголовок в форме вопроса, делает читателя (неопределенного, обобщенного) заинтересованным в ответе, но в силу разных причин не всегда получающим ответ. Адресат публицистического текста, открывающегося заголовком-вопросом, вовлекается в описываемую журналистом ситуацию точно так же, как и в лирике, в поэтическом тексте, «вопрос о происходящем устанавливает центр восприятия» (Ковтунова, 1986: 130).

Заголовки-вопросы совмещают вопросительность с обрисовкой некоторой ситуации, положения дел в мире, относительно чего нет полной ясности, но журналист может предполагать тот или иной ответ.

Поиск ответа на заданный заголовком вопрос принимает форму развернутого рассуждения в последующем тексте. Автоцентричный характер вопроса в заголовке становится своеобразным приемом, целью которого является усиление воздействия, стремление заинтересовать, вовлечь в ход рассуждений предполагаемого адресата.

В работе И.И. Ковтуновой справедливо утверждается мысль о том, что «ни в одном типе речи нет такого количества вопросов с познавательной коммуникативной установкой, как в лирике» (Ковтунова, 1986: 134). Ею был предложен даже термин: «постановка вопроса». Этим научным понятием определена сущность коммуникативного намерения безответных вопросов в лирике. думается, что в сегодняшней публицистике, широко пользующейся заголовками-вопросами, ставится проблема, осуществляется именно «постановка вопроса», обсуждаемого в последующем тексте. Как правило, эти заголовки-вопросы остаются без ответа. Можно сказать, что такие вопросы, которые используются в заголовках, совмещают в себе познавательную и информативную функции.

Так же, как и в лирике, в газете заголовок-вопрос является способом познания мира. Отсюда частотность вопросительных заголовков, выражающих предположение, как раз ими осуществляется познавательная ориентация.

В России будет еще одна партия? (НГ, 27.01.01);

Касьянов обрел нового союзника? (там же);

Эти стены помнят Дудаева? (НГ, 03.07.01);

Иран – новая региональная держава? (НГ, 09.06.01);

«Газпром» достанется Волошину? (там же);

В Россию пришло ландшафтное планирование? (там же);

Политического палача выдадут Риге? (НГ, 06.06.01);

Белоруссию захлестнут мигранты? (НГ, 12.10.01);

Кризис добрался до Азии? (НГ, 19.10.01);

Спецназ измывался над заключёнными? (НГ, 18.10.01);

Победителей не судят? (НГ, 26.09.01);

Власть закона обходится дорого? ( Время, 15.08.01).

Основное содержание этих вопросительных заголовков заключается в указании на недостаточность, неопределенность или неполноту исходной информации и гносеологическую потребность в ее восполнении. Однако очевидна и установка пишущего на большую вероятность познавательной альтернативы положения дел.

Использование подобных заголовков – вопросов позволяет журналисту выразить свое отношение к явлениям, наблюдаемым в действительности, побудить к раздумьям адресата, ненавязчиво убедив его в негативности или сомнительности описываемого явления, о котором рассказано в последующем тексте.