Заключение

Исследование различных аспектов диалогической речи имеет в отечественном языкознании достаточно давнюю традицию. Основы теории диалога, заложенные в трудах ученых 20-30-х годов, находят органичное продолжение и развитие в 40-70-е годы. Лингвистами анализируются условия порождения и протекания диалога, его структура, создаются как классификации, так и типологии отдельных реплик и целостных диалогов (В.В.Виноградов, Л.В.Щерба, Л.П.Якубинский, Н.Ю.Шведова, Н.Д.Арутюнова, Е.М.Галкина-Федорук); анализируются функциональные и коммуникативные характеристики диалога, а также его модальные значения (Н.Д.Арутюнова, В.Г.Гак, А.Р.Балаян); изучается специфика диалога в его связи с такими явлениями, как степень подготовленности говорящего к речи (Л.П.Якубинский, Е.Д.Поливанов), а также действие всех внеречевых факторов (мимики, жестов, интонации), существенно влияющих на стуктуру дискурса и прежде всего на его грамматические особенности, что, в свою очередь, ведет к постановке вопроса об отношении диалога к понятию сложного синтаксического целого (Н.Ю.Шведова, Г.А.Золотова).

Теория диалога оказывается связанной с широким кругом лингвистических проблем, и вклад исследователей в изучение диалогической речи огромен. Однако исследования осуществлялись в основном на материале текстов художественных произведений. Изучение же речевого поведения в реальной языковой среде все еще остается насущной задачей лингвистики.

В последние десятилетия в связи с новым импульском, который получило развитие риторики в мировой науке, сменой политических приоритетов в российском обществе и, как следствие, процессом смены языковых / речевых «вкусов» в поле зрения исследователей попадает публичная речь. Появившееся на сегодняшний день большое количество работ, анализирующих структуру публичного диалога, соотношение формы и содержания в нем, язык и стиль устного выступления, не исчерпывают, однако, всех тех важнейших вопросов, которые все еще остаются без ответа. Прежде всего речь идет о том, что рассматриваемый в предшествующих работах лингвистов 60-70-х годов подход к изчению публичной речи вне структуры той деятельности, в которой он возник, представляется на сегодняшний день неправомерным.

Развиваемый в рамках теории речевых актов подход к использованию языковых средств в соответствии с определенной интенцией адресанта может способствовать изучению механизма употребления языка для достижения многообразных целей, возникающих в ходе социального взаимодействия; описанию всех его звеньев, однозначно выполняющих свои функции в процессе речевого общения.

Теория речевых актов дала новый толчок исследованиям в области речевого взаимодействия и, в частности, нашла продолжение в методике интент-анализа (Т.Н.Ушакова, Н.Д.Павлова и др.), одной из основополагающих сторон которой является интенциональная направленность субъекта, активность его сознания. Этот метод, позволяющий реконструировать интенции говорящего по его речи и лег в основу настоящего исследования.

Немаловажным тектообразующим фактором диалогической речи является и личность самого говорящего, его принадлежность к определенным типам речевой культуры и языковой личности (О.Б.Сиротинина, К.Ф.Седов). Речевой портрет языковой личности телеведущего во многом обусловливает и создание языкового облика программы в целом, который отличается, кроме того, степенью структурно-языковой сложности, глубиной и точностью отражения действительности, определенной целевой направленностью. Если ведущая программы «Мужчина и женщина» К.Прошутинская – элитарная языковая личность, ищущая компромисс, способная посмотреть на ситуацию глазами собеседника и сопереживать его проблемы, то и ее программа имеет четкую структуру, систему заранее продуманных вопросов, призванных реализовать основную интенцию ведущей – создание эмоционально-психологического портрета собеседника, где в первую очередь важно уметь наладить контакт с интервьюируемым.

Ведущий же программы «Момент истины» А.Караулов, являясь личностью среднелитературной, близкой к элитарной, напротив, легко идет на конфликт, провоцируя собеседника к столкновению (на языковом уровне это прежде всего выражается в неоправданном и не всегда уместном использовании разговорной и жаргонно-просторечной лексики). Для Караулова собеседник – противник в игре, правила которой чаще всего не знает ни один из участников диалога. Несомненно одно: для Караулова важны вопросы, «вскрывающие ситуацию», помогающие «разоблачению» собеседника, заостряющие внимание на противоречиях, которые он скорее всего продумывает заранее. В остальном же программа сторится по законам устной спонтанной речи, когда нет ни четкой структуры, ни перспективы развития замысла ведущего, ни стратегии будущего диалога. Речевое поведение собеседников Караулова зависит от их умения выстраивать общение в ситуации неопределенности, когда его участникам неизвестны стереотипные способы реагирования на ситуацию и когда, впрочем, они максимально проявляют свои скрытые черты (Э.Берн, В.Добрович).

Телеинтервью, являясь комплексным диалогическим жанром (М.Ю.Федосюк), кроме того, принадлежит к одной из самых распространенных разновидностей устного публичного диалога, который в настоящее время довольно подробно исследован с точки зрения его структурно-композиционных параметров, наиболее частотных типов и разновидностей этого жанра устной публичной речи (Голанова Е.И.). Что же касается лингвостилистических особенностей текста современного публичного диалога, то они до сих пор изучались лишь в нормативном аспекте (О.А.Лаптева). Настоящее исследование представляет собой попытку анализа языковых особенностей телеинтервью в прагматическом аспекте.

Наш подход к исследованию интенциональной направленности речи по его общему смыслу мы оцениваем как психосемантический, поскольку считаем, что подход лингвистического характера, который опирался бы на формальные лингвистические показатели, оказывается недостаточным. Важная сторона метода нашего исследования опиралась на уже отмеченную выше особенность интенций: их выражение в языке организовано таким образом, чтобы они были понятными слушающим. Таким образом, критерий субъективной понятности интенций является основным в их выражении. Поэтому и метод выявления интенций говорящего, на наш взгляд, должен строиться на субъективном оценивании, которое адекватно самому изучаемому объекту.

Проведенный анализ структуры и комуникативных типов телеинтервью показал, что обе исследуемые программы относятся к группе интервью-«знакомств», то есть сверхзадача обоих ведущих – создать портрет личности, героя передачи. Однако коммуникативно-речевая стратегия интервьюеров различна.

Ведущая программы «Мужчина и женщина», К.Прошутинская, пытается создать для собеседников наиболее комфортные условия для общения, подчеркивая значимость сиюминутного контакта как для нее самой, так и для присутствующих в студии и у телеэкрана зрителей. При этом она демонстрирует неподдельный интерес и уважение к личности, сидящей напротив, вынуждая там самым собеседника быть максимально откровенным.

На структурно-композиционном уровне диалоги-интервью К.Прошу-тинской имеют стабильные черты: зачин – основная часть – концовка. Тради-ционным остается и вопросно-ответное ДЕ, хотя для диалогов этой программы характерны практически все распространенные в этом жанре ДЕ (вопрос-ответ, вопрос-рассказ, рассказ – эмоциональная реакция, вопрос-побужде-ние). Инициатор беседы подчеркнуто вежлива, корректна, в беседе стремится не отступать от норм и правил публичной речи, выдерживает коммуникативно-этикетную дистанцию, поэтому и форма речевого поведения партнера в данном случае адекватна нормам и правилам публичного диалога.

Ведущий программы «Момент истины», напротив, пытается поставить собеседника в ситуацию неопределенности, когда ее участникам неизвестны стереотипные способы реагирования на эту ситуацию. Как правило, в таких случаях человек максимально проявляет свои скрытые черты, не свойственные его социальной роли.

Основная структурно-композиционная характеристика диалогов А.Караулова – вопросно-ответное единство. Кроме того, ведущий избегает в беседе традиционных условностей (приветствия, представления собеседника, благодарности за участие в программе и т. д.), поскольку для него как инициатора беседы важны прежде всего вопросы, позволяющие эпатировать собеседника и вынудить заговорить его своим языком.

Направленность говорящего на собеседника отчетливо выражена в диалоге. Интенциональный подтекст проявляется в структуре речевого обмена, а также в позиции, занятой в разговоре и отношениях участников.

По организации диалога, характеру и взаимосвязи реплик, специфике высказываний диалогические интенции могут быть выявлены и квалифицированы.

Каждый диалог имеет свой интенциональный подтекст, возникающий по ходу взаимодействия и определяющий в итоге поведение участников.

Подход к анализу диалога, система предложенных показателей позволяет реконструировать интенции собеседников и обнаружить их влияние на организацию разговора.

Обнаруженные в диалогах К.Прошутинской сбалансированные и партнер-ориентированные позиции в отношении собеседников, а также отсутствие эгоцентричной свидетельствуют о том, что ведущая выстраивает общение в соответствии с стоящей перед ней задачей – созданием эмоционально-психологического портрета героя передачи. Для успешной реализации своего намерения она и выбирает такие позиции, которые отражают стремление учитывать не только свои, но и чужие интересы. Именно поэтому отчетливо прослеживается в ее диалогах направленность на содействие инициативам, повышение значимости, благоприятное представление собеседника.

Перед А.Карауловым-ведущим стоит гораздо более сложная задача – вынудить заговорить собеседника своим языком. И если одни, принимая условия игры, идут на контакт и не доводят диалог до критической фазы (имеются в виду диалоги, обнаруживающие сбалансированную позицию партнеров по общению), а авторитет других не позволяет ведущему использовать болезненные для партнера выпады (имеются в виду диалоги Караулов – Покровский, Караулов – Бехтерева) с ярко выраженной партнер-ориентированной позицией контакта), то в диалогах Караулов – Морозов и Караулов – Артемьев участники склонны действовать в своих интересах, а поэтому задевают и провоцируют партнера, хотя и не переходят известной грани, считаясь до некоторой степени с устремлениями друг друга.

Направленность говорящего на определенного собеседника, а также диалогические интенции определяют существенные черты реализуемого речевого поведения. Вопрос о том, насколько ситуативны, «сиюминутны» эти интенции и в какой связи они возникают, не имеет однозначного ответа. Определенно можно сказать лишь то, что существует связь проявляющихся в разговоре интенций участников с текущей коммуникацией. Разговор принимает тот или иной оборот, а это, в свою очередь, ставит коммуникантов перед определенными задачами. Кроме того, как показывает проведенный анализ, в организации диалога отражаются также и такие интенции, которые связаны с особенностями поведения партнера и текущими задачами коммуникации.

Наиболее убедительным доказательством реализации авторской интенции является, кроме того, отбор языковых единиц, который связан как с действенными (конкретными) задачами, так и сверхзадачей говорящего (ведущего программы).

Словесный состав речи участников интервью представляет собой довольно широкий спектр языковых средств: как общелитературную и специальную лексику, так и эмоционально-оценочную и экспрессивную лексику и фразеологию.

Поскольку в современной науке существует много точек зрения относительно эмоционально-экспрессивной лексики вследствие того, что лингвисты по-разному определяют ее состав и способы ее выражения в языке, мы в своем исследовании опирались на определения эмоциональности и экспрессии, данные О.С.Ахмановой в «Словаре лингвистических терминов». Кроме того, учитывая интересы нашего исследования, мы сочли необходимым ввести понятие эмоционально-экспрессивной лексики, определив ее как «стилистически маркированные лексические единицы, служащие для выражения чувства, настроения, субъективного отношения». Таким образом, эмоционально-оценочную лексику мы рассматривали в рамках нейтральной лексики, а экспрессивную и эмоционально-экспрессивную – в рамках стилистически маркированной.

Анализ языковых особенностей реализации намерений ведущих исследуемых программ показал, что Прошутинская в основном использует нейтральную лексику, а Караулов, напротив, - стилистически маркированную.

Общий эмоциональный фон программы «Мужчина и женщина» положительный (за счет использования оценочных слов с положительной характеристикой), причем положительно ведущей программы К.Прошутинской оцениваются как личность самого собеседника, так и его поступки, взгляды, жизненные ориентиры (что напрямую связано с задачей ведущей – создать эмоционально-психологический портрет собеседника). Отрицательно же оцениваются явления действительности, принципиально не связанные ни с личностью собеседника, ни с его деятельностью.

Общий эмоциональный фон программы «Момент истины» отрицательный. А.Караулов, реализуя свою интенцию – эпатировать собеседника, вынудить заговорить его «своим языком», использует в основном эмоционально-оценочную лексику отрицательной характеристики как средство достижения своей цели. Положительно же оцениваются, напротив, явления действительности, напрямую не связанные с личностью собеседника.

Экспрессивность речи К.Прошутинской создается в основном за счет использования книжной лексики или нейтральной, приобретающей в контексте высказывания оттенки торжественности и высокопарности. Что касается разговорной лексики, то ее ведущая программы «Мужчина и женщина» использует довольно редко, в основном с целью создания эмоциональной выразительности высказывания.

Караулов же в принципе не склонен употреблять книжную лексику, а если и делает это, то в основном использует специальную. Что касается разговорной и жаргонно-просторечной лексики, то ведущий программы «Момент истины» использует довольно широкий диапазон экспрессивных и оценочных характеристик, в том числе сниженных и резких, реализуя при этом все возможные цели: и формирование «речевой маски», и повышение экспрессивности высказывания, и мотивирование на речевом уровне провокационной тактики.

Наиболее показательна для характеристики авторских интенций говорящего эмоционально-экспрессивная лексика. Анализ инициирующих реплик А.Караулова показал, что в основном ведущий использует в своей речи разговорную лексику и фразеологию, приобретающую в ситуации общения грубые и вульгарные коннотации. Показательным является и то, что в основном это лексика, выражающая субъективное отношение говорящего к предмету речи, входящему в личную сферу собеседника. Тактика «уколов» и языковых провокаций эксплицирует (и довольно убедительно) основную задачу ведущего – эпатировать собеседника, создать условия неопределенности, в которых собеседник, не видя традиционных способов реагирования, вынужден, как бы защищаясь и отстаивая свои приоритеты, говорить с предельной искренностью, чего и ждет его ведущий.

К.Прошутинская в принципе использует стилистически маркированную лексику гораздо реже А.Караулова. Если же и использует, то тоже в отношении предмета речи, входящего в личную сферу собеседника. Однако это книжная или стилистически нейтральная, приобретающая оттенок книжности лексика, имеющая в контексте высказывания оттенки высокопарности и отчасти патетики. Иными словами, ведущая если и вторгается в личную сферу собеседника, то делает это очень осторожно, стремясь не разрушить эмоционально-психологическую атмосферу диалога, чтобы собеседник чувствовал себя комфортно и свободно и уверенно вел свою диалоговую партию. Именно это и является задачей ведущей.

Результаты проведенного исследования дают основание утверждать, что разработанная методика может быть успешной использована для лингвистического анализа авторских намерений и при рассмотрении других диалогов, принадлежащих как к жанру телевизионного интервью, так и к другим речевым жанрам.

Материалы настоящего диссертационного исследования могут быть широко использованы в ходе анализа речевого поведения языковой личности в условиях устной публичной речи.