Тема 5. Основные направления и школы философии: русская философия XIX-XX вв.

1. Национальна ли философия или же интернациональна?

Особого объяснения и внимания к себе требует сам факт существования и развития - в относительной самостоятельности по отношению к мировой философии - философии национальной (философии отдельного народа). Это еще одно отличие философии от науки. Нет и не может быть немецкой (русской, китайской, японской) математики (физики, химии, биологии). Не может быть национальной таблицы умножения или таблицы тригонометрических функций. Однако русская, немецкая, французская философия - понятия не только допустимые, но и совершенно необходимые для того, чтобы вести речь о реальном процессе рождения и жизни философских идей в мире культуры и цивилизации.

Идеи философии (в первую очередь со стороны их социального содержания и генезиса) глубочайшим образом выражают "душу" народа, его внутренний духовный опыт, его сокровенные мечты и чаяния, осмысливая этот опыт и заключающиеся в нем тенденции как грань, момент общечеловеческого. Так, русская философия ("русская идея") развивалась в сотворчестве, но и в определенной "оппозиции" к философии Запада. Из глубочайших недр народного духа и сознания, из нравственного опыта поколений, из трагического опыта своей истории она сделала глубочайшие, проницательные выводы, сформулировала бескомпромиссные императивы о том, что ценность человеческой жизни абсолютна, что эксперименты, насилие над естественным ходом жизни недопустимы, что никакой "прогресс" - ни научный, ни технический, ни социальный - не стоит слезинки ребенка, не может и не должен быть куплен ценой разрушения личности.

Составляя стержень национального самосознания, национальная философия открывает такие истины, вырабатывает такие ценности, которые невозможно понять и принять, не соучаствуя в жизни и делах своих современников и соотечественников. Такие императивы и ценности не усваиваются и не передаются "книжным" путем, подобно любой иной (например, научной или научно-технической) информации. Вопреки представлениям просветителей, простой "экспорт" философских, мировоззренческих идей из одной страны (культуры) в другую, с иным историческим опытом и социальным образом жизни, с иным менталитетом и иной психологией невозможен, такие идеи не привьются, не срезонируют с духом народа, с массовым сознанием, не вызовут широкого интереса, оставаясь - и то лишь для любителей-интеллектуалов - отвлеченным, нежизненным знанием (как, к примеру, философия йоги для европейцев XX в.).

2. Есть ли "особый путь" России или же это выражение "синдрома уникальности"?

Тема особого пути России раскрывается у многих философов. Особый путь они связывают с пограничным расположением России между Востоком и Западом, которые исторически влияли на развитие культуры, языка и философской мысли. Наиболее полно эта идея подчеркивается у Николая Бердяева.

Бердяев часто и много писал о России. Он говорит, что «самим Богом предназначено, чтобы Россия стала великим целостным единством Востока и Запада, но по своему действительному эмпирическому положению она представляет собой неудачную смесь Востока и Запада». Он видит источник язв в России в неправильном соотношении в ней мужского и женского принципов. В России не развит «мужественный дух», дисциплина духа.

Н.А. Бердяев считал, что в русской истории много загадочного. В работе «Судьба России» Бердяев размышляет о факторах, влияющих на развитие России. Он считает, что отношения между русским народом, «которого славянофилы прославляли народом безгосударственным», и огромным русским государством являются загадкой для философии русской истории. Он указывает на важное значение для судьбы России географического фактора, необъятность российских пространств. По его мнению, «на русских равнинах должен был образоваться великий Востоко-Запад, объединенное и организованное государственное целое. Огромные пространства легко давались русскому народу, но нелегко давалась ему организация этих пространств в величайшее в мире государство, поддерживание и охранение порядка в нем. <...> И в огромном деле создания и охранения своего государства русский народ истощал свои силы». Бердяев отмечает, что нелегко было поддерживать русскому народу «величайшее в мире государство», так как он не обладает формальным организационным гением, слабо развито у русских сознание личных прав, не развита самодеятельность классов и групп. Бердяев подчеркивает, что русская душа «ушиблена ширью», безграничность пространств не освобождает, а порабощает ее. Поэтому «духовная энергия» русского человека «пошла внутрь, в созерцание, в душевность». «Необъятные русские пространства, которые со всех сторон окружают и теснят русского человека, - не внешний, материальный, а внутренний, духовный фактор его жизни. Эти необъятные русские пространства находятся внутри русской души и имеют над ней огромную власть. Русский человек, человек земли, чувствует себя беспомощным овладеть этими пространствами и организовать их. Он слишком привык возлагать эту организацию на центральную власть, как бы трансцендентную для него». «Русская душа, - пишет философ, - оставалась неосвобожденной; она не сознавала каких-либо пределов и простиралась беспредельно. Она требует всего или ничего, ее настроение бывает либо апокалипсическим, либо нигилистическим, и она, поэтому не способна воздвигать половинчатое царство культуры».

Поэтому, особый путь России это не синдром уникальности, а историческая, культурная и географическая специфика русского народа.