uchebniki_ofitserova / разная литература / Мирясов_Система принуждения

А. В. Мирясов

ФОРМИРОВАНИЕ СИСТЕМЫ ПРИНУЖДЕНИЯ В 1920—е

ГОДЫ НА ПРОМЫШЛЕННЫХ ПРЕДПРИЯТИЯХ

ПЕНЗЕНСКОЙ ГУБЕРНИИ

1920—е годы являются одним из периодов в истории России, которые подвергаются наиболее активной научной разработке в современной историографии. Столь пристальное внимание к этому ключевому периоду отечественной истории объясняется, прежде всего, происходящей трансформацией тенденций развития исторического пространства, сменой научной парадигмы в отечественной историографии, которые способствовали глубокому переосмыслению уже оформившихся концептуальных конструкций, моделей постановки проблем и их решения. Серьёзные институциональные изменения в методологии научных исследований потребовали нового глубокого анализа широкого спектра как ранее практически не изучавшихся проблем, так и не обойденных вниманием советской историографии.

Как известно, переход к нэпу совершался в условиях резкой смены экономической системы — от капиталистической экономики дореволюционной России, через милитаризованную экономику военного коммунизма (с принудительным характером труда), поставившую страну на грань экономического и политического краха. Задачи восстановления промышленности страны в 1920—е годы потребовали от властей не только введения новых, более либеральных принципов управления народным хозяйством, но и создания новых форм мотивации труда.

В статье пойдет речь о формировании системы принуждения, как факторе мотивации труда на промышленных предприятиях Пензенской губернии в 1920—е годы.

Одной из важнейших составляющих любой системы правил промышленного предприятия является свод норм, предписывающих поведение работников. Через формальные и неформальные правила управляющий состав руководит персоналом. За неправильное поведение следует наказание, а за правильное — вознаграждение. Эти меры принуждения и одобрения могут применяться произвольно (т. е. они могут быть применены по усмотрению начальства), или они могут ограничиваться (формальными или неформальными) правилами. В последнем случае полезно различать: а) составление этих правил; б) наблюдение за соблюдением этих правил персоналом; в) наказание или поощрение работников, выполняющих эти правила. Конечно, для управляющих все равно остается широкое поле деятельности в плане их собственного

Стр. 103

усмотрения, хотя бы потому, что они решают, какое поведение работников является корректным и какие стимулы следует применять.

Исторически работники обычно предпочитали как можно большее ограничение произвола со стороны начальства и расширение сферы правил. Американский социолог Майкл Бьюрэвой говорил по этому поводу: «Ограничения самовольных распоряжений начальства и произвольного управления, с одной стороны, и усиленная защита рабочих, с другой, отражают не только власть союзов и внутреннего управления, но также косвенное ограничение силы внешнего управления». При наличии высокоразвитого «конструктивного контракта» система правил становится относительно автономной, «потому что она обеспечивает воспроизводство отношений в производстве, защищая управление от самого себя, от своей тенденции к произвольным вмешательствам, которые подорвали бы согласие, достигнутое в данном конкретном производстве».¹

Политика советской власти в 1920—е годы в области создания сознательной дисциплины труда принципиально не изменялась. Теория осталась прежней, но под влиянием обстоятельств изменились принципы создания нового типа труда. Государство, поставив целью воспитать сознательную трудовую дисциплину на практике, решило достичь методами, которые В. И. Ленин назвал «дисциплиной голода».² То есть, речь шла о применении системы наказаний, в том числе (а иногда и в особенности) и с применением методов материального и административного наказания. «Для того чтобы восстановить хозяйство нужна дисциплина... Тут все сентиментальности, всякая болтовня о демократии должны быть выкинуты вон».³ «Сентиментальность есть не меньшее преступление, — говорил Ленин, — чем на войне шкурничество. Тот, кто отступает теперь от порядка дисциплины, тот впускает врагов в свою среду». Фразеология достаточно воинственная — «шкурники», «враги». Однако В. И. Ленин понимал, что только принуждением ничего добиться нельзя. «Мы правильно и успешно применяли принуждение тогда, когда умели сначала подвести под него базу»,⁴ — говорил он в конце 1920 года. Однако еще 9 августа 1918 года Ленин в телеграмме Пензенскому губисполкому писал: «Необходимо организовывать усиленную охрану из отборно надежных людей, провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города».⁵ Начало правовому регулированию деятельности лагерей положил декрет ВЦИК: «О лагерях принудительных работ».⁶ Организация и заведование лагерями возлагались на губернские чрезвычайные комиссии.

Таким образом, главным инструментом в борьбе с нарушителями трудовой дисциплины в начале 1920-х годов становятся Товарищеские

Стр. 104

дисциплинарные суды (ТДС).⁷ В общем, это было естественно, ибо переход от войны к миру не мог быть мгновенным. Гражданская война внесла в этот процесс коррективы, и государство вынуждено было встать на жесткие централизованные позиции в вопросах экономики. В результате создается такая экономическая модель государственного устройства, которая, возможно, и способствовала сохранению Советской России в годы гражданской войны, но ее продолжение в мирный период могло привести к потере власти большевиков. Более того, крайне тяжелое материальное положение трудящихся в городах и сравнительно благоприятное — в сельской местности вынуждало рабочих уезжать из промышленных центров в деревню. В рабочей среде было заметно падение производственной дисциплины. Приказом № 9 Пензенского Губкома от 13 июля 1920 года было зафиксировано следующее: «На основании постановления СНК от 27 апреля 1920 года о борьбе с прогулами, все лица, не явившиеся на работы, обязаны отработать прогульное время. В виду того, что допускать к отработке этого времени в учреждениях, где служат прогульщики, по техническим соображениям не всегда возможно, Губкомтруд⁸ постановил: организовать эти работы вне учреждений, где служат эти лица».⁹

Причины прогулов в годы гражданской войны обуславливались отсутствием экономических стимулов к труду. Когда работа на предприятиях была не в состоянии обеспечить достойное материальное существование, рабочие в этих условиях вынуждены были искать альтернативные источники существования. По оценке Троцкого, 80 % времени рабочий тратил на поиски продовольствия и только 20 % на работу.¹⁰ Объяснение слабой трудовой дисциплины упоминалось в газете «Труд»: «Чтобы получить дрова и продовольствие по карточкам, приходилось стоять в очереди целый день, а для получения социального обеспечения для членов семей уходили дни».¹¹

В ноябрьском постановлении НКВД 1920 года, адресованным в Губисполкомы страны с грифом «секретно», четко указывалось на то, что основным методом борьбы со всеми видами нарушений трудовой дисциплины считать трудовую повинность.¹² Ставка делается на меры принуждения, но не через общественные организации, а именно через дисциплинарные суды. В.И. Ленин, выступая на УШ Всероссийском съезде Советов подчеркивал: «Производственная роль профсоюзов ... сплошные пустяки, если у нас нет дисциплинарных судов».¹³ В том же выступлении Ленина на VШ съезде Советов, фактор экономический, т.е. улучшение материального положения рабочих и достижения на этой основе нормальной дисциплины труда, не фигурирует.

Стр. 105

В 1921 году в структуре подчинения дисциплинарных судов произошел ряд перемен. По декрету СНК от 5 апреля 1921 года суды передавались в ведение профсоюзов. По положению, подсудными стали не только рабочие, но и администрация, не стали исключением и ответственные профработники.¹⁴ К созданию ТДС подключился и наркомат юстиции, который своим циркуляром от 14 апреля 1921 года обязал все местные органы принять активное участие в повсеместной организации товарищеских судов. Была определена их точная компетенция, формы и методы наказания виновных. Теперь им были подсудны не только рабочие, но и администрация. Тогда же Наркомюст РСФСР, ВЦСПС и ВСНХ издали «Основную инструкцию по применению Положения о дисциплинарных товарищеских судах», где расписали механизм их работы.¹⁵ В результате реформы в Пензенской губернии было создано 28 местных дисциплинарных товарищеских судов, из которых 18 находились в Пензе. На рассмотрение дел в 1921 году огромное влияние оказал экономический кризис, охвативший всю страну. Предприятия останавливались из-за нехватки сырья и продовольствия. В связи с этим увеличивается число массовых невыходов рабочих на предприятия. Массовые прогулы в буквальном смысле слова захлестнули все предприятия региона. В 1921—1922 годах дисциплинарные суды действовали в большинстве случаев методами органов борьбы с труддезертирством. Весьма интересным, на наш взгляд, представляются сохранившиеся в архивах протоколы заседания ТДС. Так, например, из списка заключенных в Пензенский лагерь принудительных работ видно: «1) ... рабочий фабрики Госзнак. За призыв рабочих к остановке работ осужден ТДС на 3 года 2) ... рабочий фабрики Госзнак. За дисциплинарное нарушение осужден ТДС на 6 мес. 3) ... рабочий фабрики Госзнак за неявку на работу осужден на 2 мес. 4) ... рабочий фабрики Госзнак за нарушение правил внутреннего распорядка осужден ТДС фабрики на 4 мес. 5) ... Паточный завод. За нарушение правил внутреннего распорядка осужден ТДС на 3 мес. 6) ...Крахмало-паточный завод. За прогул рабочих дней рабочий осужден ТДС на 4 мес. 7) ... фабрика бывшая Сергеева /Маяк Революции/. Рабочий за прогул рабочих дней осужден ТДС на 2,5 мес.».¹⁶

Таким образом, четкой системы административных наказаний не было разработано. Решения принимались, вероятнее всего, относительно субъективного восприятия значимости поступков. Более того, являясь хозяйственным органом, ТДС активно применяли в своей практике меры воздействия морального характера. Так, на заседании отделения ТДС Мокшанского Упрофбюро было вынесено следующее решение: «...рассмотрев дело по обвинению члена союза «Игла» Чернова Семена

Стр. 106

Федоровича в симуляции болезни и неявке на работу постановил: гр. Чернова исключить из членов профсоюза с заключением в концентрационный лагерь сроком на 11/2 месяца с заменой содержанием при Мокшанском арестном доме с общественными принудительными работами на тот же срок. На кассационную жалобу, Чернова Пензенский губ. тов.[арищеский] Дисц.[иплинарный] суд постановил: приговор тов. Дисцип.[линарного] суда при Мокшанском Упрофбюро утвердить условно на 11/2 месяца».¹⁷

ТДС действительно способствовали стабилизации дисциплины на предприятиях. Они были как бы фактором устрашения, и далеко не все нарушения трудовой дисциплины доходили до этих судов. Чаще всего дело ограничивалось угрозой применения санкций через суд. Общепринятого производства в ТДС не было, в лучшем случае составлялся протокол, и записывались обвинения или характер поступков. Четкой системы административных наказаний не было разработано. Решения принимались, вероятнее всего, относительно субъективного восприятия значимости поступков.

За что же судили дисциплинарные суды? По общероссийским статистическим сведениям в 1921 году 61,1 % всех нарушений составили невыходы на работу; 12,7 % — нарушение правил внутреннего распорядка; 12 % — хищения; 11,4 % — недобросовестное отношение к работе и 2,3 % прочие проступки.¹⁸ Однако, в этом отношении статистические данные имеют весьма противоречивое значение. Так, за 1921 год в сборнике «Статистический ежегодник» по данным 13 губерний в концлагерь заключили 10,9 % обвиняемых; выговор и порицание получили 25,9 %; арестовали 1,4 %. Объясняя причины такого явления, нарком труда В. Шмидт указывал на то, что: «сравнительно большой процент наказаний, связанный с частичным или полным лишением свободы, объясняется тем, что на дисциплинарные суды возложено рассмотрение не только дел о нарушении трудовой дисциплины, но и о трудовом дезертирстве».¹⁹

Прогулы по неуважительным причинам являлись достаточно устойчивым явлением. Из всех зафиксированных неявок они составляли 40—48 % дел. Количество прогулов по неуважительной причине в середине недели было наименьшим. Основная масса прогулов приходилась на начало и конец рабочей недели. Рабочие, совмещая прогульные дни с выходными, уезжали в деревню с целью запастись более дешевыми продуктами питания. По данным, полученным в 1920 году с Пензенского трубочного завода, можно сделать вывод, что в наименьшей степени прогулам были подвержены служащие: около 10—20% прогулов в месяц от всех рабочих и служащих предприятия. Затем шли квалифицированные рабочие,

Стр. 107

прибывшие из промышленных районов страны: 10—70 % прогулов в месяц. У неквалифицированных рабочих прогулы составляли 25—75 % в месяц.²⁰

В 1921 году прогулы захлестнули все предприятия губернии. Нужна была экономическая система, которая регулировала бы побудительные мотивы к труду и задействовала самый мощный из них — материальный интерес, а под влиянием экстремальной обстановки — гражданской войны, разрухи, голода — складывалась противоположная система, гасившая всякое желание трудиться. Старая дисциплина труда, державшаяся на «хозяйском глазе» и экономическом принуждении к труду, рухнула. Новая, основанная на сознательности рабочих, ещё не сложилась. В этих условиях для укрепления дисциплины рабочих применялись в основном административные меры. Пензенский трубочный завод 21 мая 1921 года вынужден был остановиться из-за неявки на завод более половины рабочих.²¹ Положение в Пензенской губернии характеризовалось так: «Голод волнует рабочих, они мало думают о работе, а стремятся достать так или иначе продуктов, дабы не умереть с голода».²² Высокие цены на рынках делали недоступными продовольственные товары. Рабочие бросали работу, уходили на полнедели в окрестные села за дешевыми продуктами.

Новая экономическая ситуация, переход предприятий на хозрасчет, потребовали изменить и методы воспитания сознательной дисциплины труда. Дисциплинарные суды упирали явно не на сознательность, — они устрашали. Специально созданной комиссии поручалось разработать вопрос о праве администрации налагать дисциплинарные взыскания в соответствии с законодательством. То есть, уже к концу 1921 года сложилось два подхода даже не к судьбе дисциплинарных судов, а по вопросу, как обеспечивать дисциплину труда методами воспитания и поощрения или методами устрашения и наказания. Руководство ВЦСПС склонялось скорее к «воспитательной» линии. В таком случае ТДС, которые должны были скорее карать и запугивать, чем воспитывать и убеждать, явно не вписывались в новую политику. Поэтому они были упразднены.

В связи с изменением общеполитической ситуации в стране в начале 1920-х годов, правительство сделало упор на экономические меры наказания. В сентябре 1921 года СНК внесло изменения в декреты периода военного коммунизма, касаемых управления дисциплиной на производстве. «... в отношении государственных предприятий и учреждений, администрации предоставляется право сверх удержания заработной платы, производить вычеты из премии за совершенные прогулы рабочими и обслуживающим персоналом». Была установлена и такса (или шкала) этих вычетов: за 1 день прогула в течение месяца высчитывать 10 % месячной премии, за 2 дня — 20 %, за 3 дня — 40 %, за 4 дня — 60 %, за 5 дней — 75 %.

Стр. 108

Реформирование централизованно — плановой экономической системы в 1920—е годы не привело к укреплению трудовой дисциплины рабочих государственной промышленности. В условиях, при которых заработная плата слабо зависела от результатов труда рабочего, когда администрация предприятий формально занималась социальными вопросами, бытом людей, трудно было рассчитывать на сознательное и добросовестное отношение работников к своим обязанностям. Вместе с тем, неверно было бы говорить, что столь плачевная картина отмечалась в течение всех 1920-х годов. До середины 1920-х годов, когда еще сказывалась определенная либерализация централизованно — плановой экономической системы, в области трудовой дисциплины проявлялось достаточно много положительного. Наблюдались активность и инициативность людей, стремление эффективнее использовать производственное время. В связи с этим отмечалась тенденция сокращения прогулов на предприятиях. Так, по статистическим данным, в Пензенской губернии в 1921 год на одного рабочего приходилось по неуважительным причинам — 17 прогулов, то в 1922 г. — 6,6, 1923 г. — 3, 1924 г. — 2,7.²³ С улучшением материального обеспечения рабочих уменьшилось и число прогулов, возникших по болезни. Так, если рабочие Пензенской губернии в год из-за болезней пропускали в 1920 г. — 42,4 дня, 1921 г. — 24,5, то в 1922 г. — 14,9, в 1923 г. — 13,4, в 1924 г. — 13,6. Незначительное увеличение числа прогулов приходилось на весенние месяцы, в связи с распространением респираторных инфекций.

К работе по улучшению дисциплины труда на предприятиях активно подключились профсоюзы. В конце 1923 года ВЦСПС разработал и разослал в отраслевые ЦК и региональные профорганизации «Табель взысканий».²⁴ Этот документ стал основополагающим в регулировании трудовых отношений на производстве и определении мер наказания за нарушение трудовой дисциплины. Правила эти, согласно ст. 53 КЗоТ, представляли собой примерные правила, простой образец. Они обладали обязательной силой для тех учреждений и предприятий, где по какой-либо причине не имелось своих правил внутреннего распорядка. На местах могли быть изданы дополнительные правила к центральным. Все эти дополнения должны быть согласованы с союзом (или в РКК) и утверждены инспектором труда. Местные договорные правила внутреннего распорядка вырабатывались администрацией данного предприятия с местным отделением профсоюза или РКК, а затем представлялись инспектору труда на утверждение.²⁵

Следует отметить, что Правила, разработанные в первой половине 1920-х годов, имели относительную шкалу градаций нарушений.

Стр. 109

Фактически, называясь «примерными», эти правила позволяли варьировать как структурой, так и их содержанием в рамках нормативных документов общероссийского масштаба. За нарушение правил внутреннего распорядка на виновных налагались взыскания по особо приложенной к правилам табели взысканий в зависимости от тяжести проступков и их повторяемости. Согласно указанной табели мерами взыскания являлись: а) выговор с объявлением по учреждению и извещением местного комитета и б) увольнение. Увольнение могло быть произведено лишь с согласия РКК. Так, например, принятый «Табель взысканий» Пензенского суконного треста, начавший действовать с 1 июля 1925 года,²⁶ предусматривал пять видов наказаний: 1) выговор в приказе по фабрике с письменным извещением по цеху; 2) то же и с извещением Фабкома; 3) то же и с извещением Губотдела союза; 4) перемещение на низшую должность; 5) увольнение. В общем, здесь явно преобладают меры морального воздействия. Однако, за какое-либо нарушение, администрации завода была предоставлена возможность выбирать приемлемый вид наказания. Надо отметить, что «правила внутреннего распорядка» не являлись единственным средством регулирования взаимоотношений на производстве между рабочими и работодателем. Так, например, на писчебумажной фабрике «Красная Роза» был предпринят следующий шаг: «В целях усиления борьбы за трудовую дисциплину, с 1-го апреля 1926 года нашим заводоуправлением был введен в обиход штрафной журнал. В нём велась запись взысканий за те или иные проступки, которые совершались».²⁷ Восьмимесячная запись позволяет судить о количестве и качестве этих взысканий, при чём характерны тут такие факты: «...за прогулы и другие проступки подвергнуты взысканию 40 человек, из них двое уволены, 15 — имеют строгий выговор с предупреждением об увольнении и 23-м объявлен просто выговор. Большинство взысканий наложены за прогулы по пьянке, так как почти все рабочие фабрики, являясь местными крестьянами, чтят бесконечные престольные праздники, которые никогда не обходятся без выпивки...».²⁸

В середине 1920-х годов существенным сдерживающим фактором, повлиявшим на трудовую дисциплину, выступали задержка заработной платы и резкое повышение расценок, а во второй половине 1920-х годов — дефицит продуктов и предметов первой необходимости. Люди простаивали в очередях за продуктами питания, задерживались в медицинских учреждениях из-за отдаленности последних от расположения предприятия, у многих работников жилье находилось на большом расстоянии от места работы.²⁹ Естественно, рабочие на такие явления реагировали негативно, определенным образом их отношение к труду проявлялось в

Стр. 110

производственной дисциплине. И, как следствие, нарастание негативных тенденций в области трудовой дисциплины.³⁰

Явное ужесточение карательных мер наблюдалось в правилах внутреннего распорядка, зафиксированных в коллективном договоре Трубочного завода на 1926 год. Здесь было предусмотрено 4 вида наказаний: 1) выговор с объявлением по цеху; 2) выговор с объявлением по заводу; 3) выговор с уведомлением Райкома союза; 4) увольнение.³¹ А в коллективном договоре этого завода на 1927 год содержалось уже 3 вида наказаний: 1) выговор с объявлением по цеху или отделу; 2) перевод на нижеоплачиваемую работу; 3) увольнение.³² Незначительная вариативность в «Табеле взысканий» наблюдалась на текстильных предприятиях губернии в этот период.³³ Аналогичная ситуация была зафиксирована в коллективных договорах предприятий целлюлозной и бумажной промышленности на 1926 г.³⁴ Более того, в подавляющем большинстве случаев, за нарушения трудовой дисциплины назначались взыскания «2»—«3».³⁵ Это ещё раз подчеркивает то, что именно материальная заинтересованность доминировала в мотивации труда рабочих. Это осознавала и администрация предприятий.

Проекцией складывающейся ситуации в области трудовых отношений на предприятиях страны явились ряд постановлений, реально ужесточающих взаимоотношения работодателей и рабочих не в пользу последних. Постановление СНК СССР от 6 марта 1929 года «о мерах к укреплению трудовой дисциплины в государственных предприятиях» фиксировало следующее состояние: «Одной из главных причин, задерживающих рост нашей промышленности ... является ослабление трудовой дисциплины среди некоторых отсталых групп рабочих на предприятиях... В результате этого, возросли прогулы, увеличилось число опозданий на работу, наблюдается небрежное обращение с машинами и материалами, невыполнение распоряжений администрации и другие нарушения правил внутреннего распорядка... В этих целях СНК СССР постановляет:

1. Предоставить администрации государственных предприятий право самостоятельно налагать на работников за нарушение трудовой дисциплины все взыскания, предусмотренные табелем взысканий».³⁶ Далее в Циркуляре НКТ СССР от 8 марта 1929 г. № 103 о мерах по укреплению трудовой дисциплины фиксировалось следующее: «... большое влияние на невыполнение плана роста производительности труда оказывает наблюдающееся падение труддисциплины. В настоящее время, наряду с пропусками по неуважительным причинам, наблюдаются такие виды нарушений труддисциплины как пьянство на производстве, сон на работе,

Стр. 111

проявления хулиганства, искусственное снижение производительности труда, порча материалов, машин и оборудования, оскорбления и избиения специалистов, небрежность и халатность в соблюдении правил техники безопасности, кражи, симуляции заболеваний и др.

В связи с этим все органы труда должны принять к неуклонному исполнению постановление СНК СССР от 6 марта 1929 года о мерах к укреплению трудовой дисциплины и в частности: 1) учитывать, что действующими табелями взысканий предусмотрена возможность увольнения в качестве меры взыскания при первом же грубом нарушении трудовой дисциплины; 2) учитывать, что табель взысканий дает лишь общие положения, не затрагивающие конкретной обстановки совершения проступка, которая в некоторых случаях может резко усугублять вину работника».³⁷

27 августа 1929 года постановлением НКТ СССР был введён новый табель взысканий, который предполагал следующую систему взаимоотношений рабочих и работодателей. За нарушение труддисциплины администрация предприятия имела право налагать следующие взыскания: 1) выговор с объявлением по цеху или предприятию и извещением фабзавкома; 2) увольнение. Независимо от наложения взыскания по настоящему табелю, предприятие вправе в предусмотренных в законе или коллективном договоре случаях и размерах: а) взыскать убытки, причиненные нарушениями труддисциплины; б) не уплатить работнику зарплату за прогульное или простойное время. Работники, находившиеся на предприятии в нетрезвом состоянии или нарушающие своим поведением нормальный ход работ (драки, хулиганские выходки, оскорбление представителей администрации и т. п.), подлежали удалению из предприятия, причем пропущенное по этой причине время считалось прогулом. Предусмотренные настоящим табелем взыскания налагались не механически, а «с учетом степени вины, побудительных причин и обстоятельств проступка, вызванных им последствий, проступков, совершенных ранее», и т. п. В зависимости от этого допускалась мотивированная замена одной меры взысканий другой мерой, указанной в табели.³⁸ Заметим, что эти правила уже не названы примерными. Более того, при отсутствии местных правил, правила 27 августа 1929 года являлись обязательными, не требуя утверждения инспектора труда.

В дальнейшем, постановлением НКТ СССР от 17 декабря 1930 года вводился следующий «Табель взысканий», который зафиксировал возможность решения вопросов, касаемых дисциплины труда рабочих, в судебном порядке. «...В случаях злостного нарушения трудовой дисциплины работник должен быть привлечен к уголовной ответственности

Стр. 112

в трудовой сессии народного суда. При этом администрация вправе, не ожидая приговора суда, уволить работника или отстранить его от работы».³⁹ Таким образом, начиная со второй половины 1920-х годов можно утверждать, что происходит снижение заинтересованности рабочих в результатах своего труда. Причинами этого могли быть, как общая деформация системы стимулирования деятельности рабочих в целом по промышленности, что было указано выше, так и частные причины, действовавшие на конкретных предприятиях. Однако, что является весьма интересным, второе играло роль не самостоятельной причины, а индикатора первой. Другими словами, действия (поведение) рабочих, в этом случае, можно принять за более или менее объективные, тогда как руководство промышленных предприятий губернии, либо умышленно игнорировали проблемы на местах, либо, являясь просто не компетентными,⁴⁰ в большей степени, или слепыми, не замечали их. В перечне причин нарушений трудовой дисциплины правомерно выделить и те, что носили морально-этический характер. Здесь подразумеваются складывающиеся взаимоотношения между рабочими коллективами и административным корпусом. Грубость, игнорирование требований рядовых участников производства, высокомерие — эти и другие подобные качества имели достаточно распространенный характер в административной среде. Так, в секретной переписке Кузнецкого Окружного отдела ОГПУ за 1928 год указывалось: «...сортировщица Госстеклозавода №2 Дубровина Е. говорит, что директор завода Савельев, почти на всех собраниях призывает рабочих к критики, а вот я лично никак не могу сказать о недостатках в нашем производстве, из-за того, что зав. Силкин В.Д. называет меня склочницей, а директор подтвердил это приказом о переводе меня в гончарный цех, что для меня равно увольнению, ибо я по состоянию здоровья не могу там работать».⁴¹ На Литвиновской суконной фабрике ткачихи выражали недовольство по отношению к помощнику мастера, который браковал продукцию работниц, не отвечавших на его любезности. В ответ на это женщины решили пойти на «итальянку».⁴² Нередко невнимательное отношение, а порой и грубое обращение администрации способствовали разрастанию конфликта. Последствия стали предсказуемыми: усиление репрессивных мер. Особым постановлением НКТ и НКЮ от 28 июня 1928 г. за нарушение трудовой дисциплины и «правил внутреннего распорядка» предприятия рабочие стали увольняться без выдачи выходного пособия.