1. Специфика исследования личности в социальной психологии

Чтобы содержательно раскрыть заявленный в заголовке настоящего параграфа вопрос, сопоставим подход к изучению личности в социальной психологии с аналогичным подходом в трех других, по мнению ряда ученых (например Г.М.Андреевой, Ш.Стрикера и Дж.Хауса), весьма существенных для развития ее теоретического базиса поведенческих науках – общей психологии, социологии, антропологии. B них, как известно, проблема личности занимает одно из центральных мест. В чем же своеобразие ее исследования в каждой из этих наук?

Ответ на данный вопрос дает анализ конкретного рассмотрения представителями упомянутых научных дисциплин отношения взаимосвязи обоих компонентов.

Для общей психологии, например, при всем многообразии имеющихся в ней современных концепций личности (от био-социальных до практически полностью игнорирующих природное начало) в целом характерен подход, при котором связь личности с социумом в смысле имеющих место взаимовлияний и взаимообусловливаний скорее постулируется (нередко просто, что называется,приговаривается), нежели исследуется реально, эмпирически. И вовсе неслучайно, что в качестве иллюстраций такого рода влияний очень часто приводятся не материалы строгих эмпирических исследований, а отдельные клинические случаи, интерпретации древнегреческих мифов, факты из биографий выдающихся людей, художественно-литературные описания либо положения, заимствованные из философских и иных доктрин, порою, к сожалению (как это имело место в прошлом в отечественной психологии), принимающие форму идеологических догм. К тому же социум берется общими психологами весьма недифференцировано, чаще всего – как общество в целом или же как некая пространственно-ситуационная среда обитания личности, реже – как отдельная группа типа семьи, компании сверстников, трудового коллектива.

Что же касается социологического подхода, то в нем очевиден акцент на имеющем эмпирическую основу анализе взаимодействия личности и социума. Причем социум описывается социологами преимущественно в виде вполне конкретных макрообразований типа организаций, профессиональных групп, социальных классов, религий, различных сообществ и т.д. и разворачивающихся в нем процессов урбанизации, социализации, социальной мобильности и т.п.

Замечу, однако, что трактовка личности в социологии во многом не совпадает с психологическим ее пониманием. По мнению ученых (Г.М.Андреева, Е.В.Шорохова, В.А.Ядов), для социологов личность выступает главным образом как социальный тип, а не носитель индивидуализированного (основной интерес для психологии) начала, что, в прочем, не исключает присутствия элементов последнего в собственно социологических описаниях личности (примером тому служат материалы недавно вышедшего на русском языке учебника общей социологии Н.Смелзера).

Наконец, антропологиясвоими данными позволяет понять культурную детерминацию социумом поведения личности. Как и в случае с социологией, здесь можно говорить о преимущественном интересе ученых к влияниям, проистекающим от макроструктур социума (как правило, этнических групп) к личности, нежели наоборот. Однако анализ поведения личности в антропологических (или, точнее, культур-антропологических) работах носит более персонифицированный, индивидуализированный, сравнительно с социологическим рассмотрением, характер, о чем свидетельствуют, в частности, опубликованные на русском языке классические исследования М.Мид.

Интересно, что современная социальная психология придает огромное значение фактору культуры. Именно на стыке социальной психологии и антропологии возникло одно из интереснейших направлений исследования социального поведения – концепция коллективизма - индивидуализмаГ.Триандиса. Она несет на себе отпечаток идей многих выдающихся представителей социальных наук (Ф.Тенниса, Э.Дюркгейма, М.Вебера, Т.Парсонса, К.Клакхона и др.) и содержит попытку рассмотрения личностных и поведенческих характеристик людей как преимущественно обусловленных одним из типов культуры: индивидуалистическим или коллективистическим. В основу подобного деления положенытри критерия:а)организация элементов культуры вокруг определенного тематического ядра(в случае индивидуализма таковым выступает автономная личность, в случае коллективизма – семья, род, трудовая организация, государство, этническая или религиозная группа);б) наличие в рамках одного типа культуры меньших различиймежду основными культурнымиэлементами субъективного плана(аттитюдами, верованиями, нормами, ролями, толкованиями себя, ценностями и т.д.), чем при сопоставлении разных культур;в) наличие связи между географическимирегионами и культурой(данные исторического анализа и современных эмпирических исследований указывают на высокую степень проявления индивидуализма в США и вообще в англоязычных странах и преобладания коллективизма в ряде южно-европейских стран, но особенно – в Африке, Азии и Латинской Америке).

Не имея возможности продемонстрировать все многообразие проявлений коллективизма и индивидуализма, как оно описывается Г.Триандисом, ограничусь лишь несколькими заимствованными у него примерами. Так, единицей анализадля коллективистов является группа, коллектив, а для индивидуалистов – отдельный индивидуум. Коллективисты склонныприписывать успехпомощи, оказанной коллективом, а индивидуалисты – личным способностям. А вотпричину неудачиколлективисты видят в недостатке личных усилий, тогда как индивидуалисты – в трудности задания, невезении. Коллективистытрактуют Якак часть группы, индивидуалисты же – как индивидуальное проявление. Всоциальных установкахколлективистов преобладает ориентация на взаимозависимость, индивидуалисты ориентированы преимущественно на независимость. Отсюда иразличия в целевыхприоритетах: коллективисты отдают предпочтение групповым целям, индивидуалисты – индивидуальным целям. При этом необходимо иметь в виду два существенных замечания, сделанных ученым по поводу соотношения рассматриваемых культурных ориентаций.

Во-первых, полагает он, их не следует трактовать как абсолютно полярные противоположности, в том смысле, что в рамках одной культуры все люди во всех культурах будут вести себя абсолютно идентично: либо исключительно как коллективисты, либо как индивидуалисты. Согласно материалам исследований, большинство культур содержит сочетание элементов обеих ориентаций и доминирование одной из них (коллективистической или индивидуалистической) обусловлено влиянием всевозможных ситуационных факторов (личные особенности участников взаимодействия, тип группы, в которую входит человек, характер групповых заданий и т.д.).

Во-вторых, существенную роль в выборе той или другой культурной ориентации играют индивидуальные различия людей. По данным Г.Триандиса, даже в высокоиндивидуалистических культурах (США, страны северо-западной Европы) находятся лица, обладающие большим числом коллективистических черт, и, напротив, в коллективистических культурах (страны южной Европы, Дальнего Востока и т.д.) можно встретить выраженных индивидуалистов.

Не довольствуясь, однако, общими характеристиками коллективизма и индивидуализма, Г.Триандис проводит еще и двухмерный (по вертикали и горизонтали) анализ каждой ориентации. Это позволяет по-новому высветить психологическую реальность, скрытую за традиционными понятиями. Так, если для горизонтального коллективизмаценностью является равенство в отношениях людей,вертикальный коллективизмвполне допускает неравенство, когда большинство подчиняется воле меньшинства. Различаются между собою иизмерения индивидуализма:горизонтальноепредполагает рассмотрение собственного Я как подобного любому другому Я, авертикальное– рассмотрение собственного Я как отличного от других Я.

Учитывая все вышесказанное, очертим теперь специфику социально-психологического подхода к интересующему нас вопросу. Суть его состоит в следующем. Во-первых, имеет место четкаяперсонификация, конкретизация социума. В социально-психологических исследованиях он всегда представлен либо конкретной лабораторной или естественной группой (чаще – малой, реже – так называемой большой), либо иными, менее структурированными, элементами социума (например, случайным скоплением людей, отдельными лицами и т.д.).

Во-вторых, само отношение «личность – социум» рассматривается как симметричное в смысле учета обоюдности влияний обоих компонентов этого отношения. Другими словами, социальные психологи изучают не только влияния, оказываемые различными группами и отдельными лицами на личность (например в процессе социализации) но и влияния, оказываемые конкретной личностью на ту или иную группу, отдельных лиц (например в лидерстве).

В-третьих, для социально-психологического подхода характерен такой анализ отношений личности с социумом, при котором обращается внимание на взаимосвязь отдельных ее особенностей (относимых, например классификацией М.Шоу, к биографическим характеристикам, способностям, собственно личностным чертам) с определенными сторонами, феноменами жизни социальной группы. Так, известно, что формирование тех или иных личностных черт во многом обусловлено микросредой (а это всегда малая группа) конкретной личности. Однако известно также, что подбор групп из лиц с определенным личностным (в смысле доминирования каких-то черт или особенностей) профилем весьма существенно сказывается на ряде собственно групповых характеристик – структуре, психологическом климате, уровне конформности, сплоченности и т.д. Не будет преувеличением сказать, что комбинация личностных особенностей членов группы образует ее своеобразную внутреннюю среду и в то же время создает неповторимый портрет,лицогруппы.

Итак, какие характеристики, стороныличности вбирает в себя социально-психологический подход? По каким измерениям реализуется связь личности с социумом? Чем, наконец, интересна личность именно социальному психологу?

Ответ на эти вопросы (хотя и не вполне исчерпывающий по указанной в предисловии причине) содержится в материалах данной работы. А начну я его с рассмотрения относительно индивидуальных форм социальной активности, к которым отнесены: социальная установка (или аттитюд), Я-концепция (или установка на себя) и ролевое поведение личности.

2. Социальная установка (аттитюд)

Социальная установка, или ее широкоупотребительный терминологический эквивалент аттитюд(калька с английского attitude), рассматривается современными учеными как один из важнейших детерминантов социального поведения личности, связывающий между собой побуждение к действию (мотив) и само действие и придающий последнему организованный и направленный характер. Пользуясь принятой в психологии применительно к объяснению человеческого поведения знаковой символикой, можно описать вышесказанное следующей формулой:S(стимул, побудитель)А(аттитюд)R(реакция, действие).

Приложим эту формулу к какой-либо жизненной ситуации, например к президентским выборам в России. Сами выборы, приглашение на них избирателей – стимул, голосование за одного из кандидатов – реакция, а вот за кого именно – решает аттитюд избирателя, конкретизирующий его побуждение. Каков же психологический смысл понятия аттитюд, как оно трактуется социальными психологами?

Согласно одной из точек зрения, принадлежащей, в частности, В.С.Магуну, под аттитюдами понимаются психические феномены, выражающие отношение человека к различным социально значимым объектам – к окружающим людям, группам, социальным институтам, к произведениям культуры, науки и искусства, к видам и способам деятельности, к стилям жизни, к социально значимым явлениям природы и т.п.

Подобная трактовка аттитюда, безусловно, правомерна и, что весьма существенно, вполне понятна житейски. Однако включение в текст понятия отношениелишает ее (трактовку) определенной специфики, поскольку, по справедливому замечанию Г.М.Андреевой, сфера действий личности на основе отношений практически безгранична: слишком многопланово используется психологами это понятие.

Более традиционна и вместе с тем специфична трактовка аттитюда как феномена готовности к умственной и физической деятельности (Г.Олпорт). Именно в русле подобного понимания аттитюда сформулированы наиболее известные его дефиниции. Но прежде чем привести некоторые из них, коснемся вкратце исторической канвы исследования обсуждаемой проблемы.

Термин аттитюдбыл введен в научный оборот в середине прошлого столетия. Одним из первых в 1862 г. его использовал английский философ и социолог Г.Спенсер, понимавший под аттитюдом особое состояние сознания, детерминирующее избирательность восприятия. Однако систематическое изучение аттитюдов началось позднее, в конце ХIХ – начале ХХ вв., и связано с исследованием в рамках экспериментальной психологии лабораторным путем скорости реакций, восприятия, памяти, воли и т.д. Именно тогда и возникло понятие установки как готовности к реагированию на сенсорные или словесные стимулы.

Потребовался, однако, определенный этап разработки проблематики установки с позиций экспериментальной психологии, прежде чем стало возможным приложить это понятие (не только в формальном выражении, но и содержательно) к анализу социальных процессов, сделав его таким образом предметом социально-психологического изучения. Заслуга перевода установки в разряд социально-психологических феноменов, т.е. рассмотрения ее как социальной, принадлежит американским социологам У.Томасу и Ф.Знанецкому.

В своей работе Польский крестьянин в Европе и Америке(1918 г.) эти авторы, изучая адаптацию польских крестьян-эмигрантов к условиям жизни в США, трактовали аттитюд как процесс индивидуального сознания, который детерминирует реальную и потенциальную активность человека в социальном мире, и утверждали, что именно социальная психология является наилучшей областью рассмотрения аттитюдов.

Исследование У.Томаса и Ф.Знанецкого наряду с прочим подвело своеобразную черту под перечнем источников современных представлений об аттитюдах. К их числу историки психологии (например Г.Олпорт) относят: 1) результаты лабораторных исследований моторных, перцептивных, ментальных и т.п. установок; 2) описанную психоаналитиками (прежде всего – З.Фрейдом) динамику бессознательных процессов; 3) материалы социологического изучения поведения личности в социальной среде.

В годы, последующие за публикацией упомянутых выше авторов, динамика роста исследований аттитюдов хотя и характеризовалась определенной неравномерностью, в целом тем не менее была достаточно интенсивной. Причем в связи со сложностью происхождения понятия аттитюдвремя от времени обнаруживались несовпадения в его трактовке разными учеными. Поэтому уже в середине 30-х годов, основываясь на более полутора десятках дефиниций аттитюда, Г.Олпорт попытался выработать некий единый концептуальный знаменатель. При этом он руководствовался следующими критериями: определение аттитюдов должно быть достаточно широким, чтобы охватить все виды аттитюдной детерминации, которые признаются психологами, и в то же время достаточно узким, чтобы исключить те типы детерминации, которые не относятся к аттитюдам.

В результате Г.Олпортом было предложено следующее ставшее во многом классическим определение аттитюда:это состояние сознания и нервнойсистемы, выражающее готовность и организованное на основе предшествующего опыта; аттитюд оказывает направляющее и динамическоевлияние на реакции индивида относительновсех объектов и ситуаций, ккоторым он (аттитюд) имеет отношение. Подобное определение должно было, по мысли его автора, охватить все признанные к тому времени типы аттитюдов: квазипотребность, интерес, предубеждение, стереотип и даже мировоззрение.

Спустя десятилетия современный социальный психолог У.Макгайр реорганизовал олпортовское определение, разбив его на смысловые единицы и придав ему следующий вид: аттитюд – это

1. состояние сознания и нервной системы,

2. выражающее готовность к реакции,

3. организованное,

4. на основе предшествующего опыта,

5. оказывающее направляющее и динамическое влияние на поведение.

Остановимся несколько подробнее на отдельных пунктах этого определения, поскольку такой анализ полезен для выделения ряда существенных характеристик аттитюда. И прежде всего коснемся функциональногоаспекта проблемы.

По справедливому замечанию В.С.Магуна, понимание аттитюда как готовности к действию, или диспозиции (т.е. предрасположенности к действию), является, безусловно, функциональным. То же самое можно сказать и о направляющем и динамическом влиянии аттитюда на поведение.

Действительно, если аттитюд способен ориентировать и динамизировать поведение человека в социальном мире, то возникает вопрос, достижению каких целей это отвечает, удовлетворению каких потребностей служит? Ответ обнаруживается при знакомстве с функциями аттитюда. Их, согласно Д.Кацу, четыре:приспособительная(или утилитарная, инструментальная) – посредством аттитюда человек достигает целей адаптации к окружающему миру;функция защиты– аттитюд помогает человеку оградить себя от грубой действительности окружающего мира, поддержать позитивное представление о самом себе, сохранить свою самооценку;функция выражения ценностей– аттитюд служит целям самовыражения личности, освобождая ее от внутреннего напряжения;функция знания– аттитюд содержит упрощенные указания относительно способа поведения в социуме.

Остается только добавить, что сами исследователи склонны рассматривать выделение четырех функций как достаточно условное, сводя их поэтому иногда к двум основным: понимать мир настолько, насколько это возможно, и защищаться от него настолько, насколько это возможно.

Теперь о другой существенной характеристике аттитюда, вытекающей из анализа определения Г.Олпорта – У.Макгайра, а именно – об организации или структуре аттитюда.

В настоящее время преобладающим среди ученых является взгляд на аттитюд как достаточно сложное структурное образование, включающее триосновных компонента: когнитивный(осознание объекта социальной установки),аффективный(эмоциональная оценка объекта, выражение чувства симпатии или антипатии к нему),поведенческийиликонативный(поведение по отношению к объекту). А всего исследователями (У.Скотт) называется свыше десятка структурных характеристик аттитюда, группирующихся вокруг трех названных выше компонентов.

Вместе с тем исследователи не склонны рассматривать структурные элементы аттитюда как равноценные, в одинаковой мере выражающие своеобразие феномена. Предпочтение отдается эмоциональному компоненту, который, по мнению многих теоретиков, является сутью, сердцевиной аттитюда. Что же касается когнитивного и поведенческого компонентов, то им отводится скорее соподчиненная роль. По метафорическому выражению У.Макгайра, они представляют собою наросты образующиеся вокруг него (эмоционального компонента – Р.К.), или матрицу, из которой он вырастает.

Подобная точка зрения довольно прочно закрепилась в экспериментальной практике, где внимание исследователей в основном фокусируется на аффективном компоненте. Отсюда нередко возникающий вопрос о соответствии аттитюда (при таком понимании как преимущественно эмоционального по своей природе феномена) реальному поведению. Попытки разрешения этого вопроса стимулировали ряд интересных эмпирических исследований, способствуя одновременно развитию теоретических представлений об аттитюде. Ну а первым разработчиком вопроса о связи аттитюда с реальным поведением явился американский ученый Р.Лапьер, вошедший в историю социальной психологии как автор так называемойзагадки Лапьера(иногда также говорят опарадоксе Лапьера). Суть ее сводится к следующему.

Американский ученый Р.Лапьер в течение почти двух лет путешествовал по городам США в компании двух аспирантов-китайцев (дело происходило в первой половине 30-х годов, когда отношение к желтокожим в США было не слишком доброжелательным). Они посетили 252 отеля и везде (за исключением одного отеля) встретили хороший прием и качественное обслуживание, в равной мере относившееся как к Р.Лапьеру, так и к его спутникам. По завершении путешествия ученый обратился к владельцам отелей с письменной просьбой ответить на вопрос, согласны ли они вновь принять его с группой друзей, в том числе китайцев. Ответ пришел из 128 отелей, причем только в одном случае имело место безоговорочное согласие. 52% писем содержали отказ, авторы остальных писем отвечали весьма уклончиво. Таким образом, обнаружилось очевидное расхождение между вербальным аттитюдом и реальным поведением владельцев отелей, что и позволило говорить о парадоксе Лапьера.

Длительное время, однако, упомянутый парадоксвсерьез во внимание специалистами не принимался. Слишком уж неубедительно выглядело методическое обеспечение лапьеровского исследования на фоне достижений измерительной техники в области аттитюдов (не имея возможности описать имеющиеся шкалы измерения аттитюдов, отсылаю читателя к переиздававшейся в разные годы книге В.А.ЯдоваСоциологическое исследование: Методология, программа, методы). Тем не менее после ряда полевых исследований 50 – 60-х гг., вновь отчетливо продемонстрировавших несоответствие аттитюдов и поведения, стало очевидно, чтозагадка Лапьераотражает реальный, требующий самого серьезного осмысления факт.

По мнению ученых (например Л.В.Бозриковой и А.А.Семенова), поиски его объяснения идут в трех направлениях: а) нахождении более адекватного определения аттитюда, б) усилении надежности измерительных инструментов, в) построении теоретических моделей. Остановимся несколько подробнее на последнем из этих направлений, имея в виду понимание роли аттитюдов в регуляции социального поведения личности.

Среди встречающихся в научной литературе объяснительных схем весьма популярной является точка зрения М.Рокича, полагающего, что поведение индивида по отношению к тому или иному объекту в конкретной ситуации обусловлено влиянием двух взаимодействующих аттитюдов: аттитюда на объект и аттитюда на ситуацию. Причем степень влияния каждого из аттитюдов зависит от их соотносительной значимости для индивида в данный момент.

Подобный взгляд на связь аттитюда и поведения содержит некоторый ключ к объяснению лапьеровской загадки. Так, поведение владельцев отелей при непосредственной встрече с китайцами как клиентами может быть объяснено преобладающим действием аттитюда на ситуацию: последняя в соответствии с правилами ведения эффективного гостиничного бизнеса диктовала необходимость предоставления клиенту требуемых услуг. В случае же письменного ответа, когда значимость ситуационного момента практически оказывалась минимальной, усиливался аттитюд на объект. Им были лица неамериканского происхождения, с желтым цветом кожи, отношение к которым, обусловленное соответствующими этническими стереотипами, и зафиксировано в письмах владельцев отелей.

Другое объяснение данных Лапьера ученые усматривают в несоответствии слишком общей установки (отношение к азиатам в целом) весьма специфическому поведению (на основе решения принимать или нет конкретных китайцев). А всего учеными (Г.Триандис) насчитывается около 40 различных факторов, осложняющих взаимосвязь «установка – поведение». Вместе с тем в литературе (Д.Майерс) называются условия, при которых установкидовольно строго предопределяют поведение, а именно:а)уменьшение других влияний на поведение(т.е. интересующая нас установка должна оставаться единственно сильным источником влияния),б)повышение силы установок за счет постоянного напоминания о них, т.е. доведения их до сознания(так, постоянно говоря человеку о любви или ненависти к кому-то, мы тем самым усиливаем соответствующее его отношение к объекту установки) ив)включение установок в наш опыт(множество исследований показывают, что если установки являются результатом опыта, они, скорее всего, будут закреплены и начнут определять поступки).

Более сложная схема регуляции социального поведения личности, в которой аттитюды также рассматриваются в качестве важного (хотя и не единственного) динамизирующего фактора ее активности, принадлежит В.А.Ядову. Центральным в его подходе является понятие диспозиции, т.е. предрасположенности или предуготованности индивида к действию в различных по степени сложности социальных ситуациях. Причем в зависимости от их характера меняются и элементы диспозиционной структуры, объединенные по иерархическому принципу.

Так, в простейших, скоротечных ситуациях социальной жизни срабатывает низший уровень указанной структуры – элементарные фиксированные установки, лишенные модальности (т.е. переживания заилипротив) и неосознаваемые (отсутствуют когнитивные компоненты) . Более продолжительным и устойчивым ситуациям, типичным, например, для разнообразных форм внутригруппового взаимодействия, отвечают и более сложные диспозиции – аттитюды. Наконец, высший уровень диспозиционной иерархии образует система ценностных ориентаций, регулирующих поведение личности в разворачивающихся в рамкахисторическоговремени ситуациях, обусловленных образом жизни общества и социальных групп, к которым принадлежит индивид и с которыми он себя идентифицирует.

Интересно, что этот высший уровень диспозиционной регуляции может в той или иной степени влиять на диспозиции низших уровней. В частности, с изменением ценностей нередко происходит и изменение аттитюдов: примеры тому содержит российская действительность. Так, с изменением экономических отношений и внедрением рыночной идеологии (а значит, порождением новых и отмиранием ряда старых, социалистических, ценностей) резко возрасла не наблюдавшаяся в прошлые десятилетия предрасположенность российских граждан к коммерческой деятельности. Правда, справедливости ради следует назвать и другие причины нынешней коммерческой активности россиян: безработицу, нищету, вынужденное переселенчество и т.п.

Возможная трансформация аттитюдовобусловлена, однако, не только динамикой надындивидуальных ценностей, она зависит также и от личного опыта индивида. Экспериментально такого рода зависимость исследуется в основном в рамках бихевиористского и когнитивистского направлений.¹Применительно к первому из них речь идет об изменении аттитюдов путем использования разнообразных подкреплений как позитивного (вознаграждения), так и негативного (наказания) характера. Исследования подобного типа связаны в основном с именем К.Ховланда.

В какой-то мере к поведенческому направлению можно отнести также исследования последних десятилетий, выявлявшие изменение аттитюдов в зависимости от поступков (т.е. фактически – поведения) людей. Подобная зависимость обнаруживается, в частности, в описанном рядом авторов (Д.Майерс, Р.Чалдини) феномене нога вдверях- тенденции, в соответствии с которой люди, сначала согласившиеся на необременительную просьбу (например, купить некий товар по сниженной цене), позднее уступают более серьезным требованиям (скажем, заплатить за тот же самый товар большую сумму, нежели запрашивалось торговцем первоначально).

Появление этого феномена часто вызывается действиями уличных торговцев, продавцов ценных бумаг, рекламных агентов. Если же рассматривать воспитательный аспект зависимости установок от поведения, то в самом общем виде, исходя из научных данных и житейских фактов, можно сказать, что личность (в том числе и ее установки) формируют как нравственные, так и дурные поступки. Убедительным свидетельством тому являются рассматриваемые ниже (см. 1.4.) личностные изменения, вызванные игранием разнообразных социальных ролей.

Что же касается второго из указанных направлений (т.е. когнитивистского), то в этом случае имеется в виду разработка проблематики изменения аттитюдов, ведущаяся в контексте весьма популярных на Западе теорий когнитивного соответствия (Ф.Хайдер, Т.Ньюком, Л.Фестингер, Ч.Осгуд, П.Танненбаум). В их основу положена идея, согласно которой рассогласование между элементами когнитивной системы (например, между наличным опытом и новым знанием) вызывает стремление индивида к восстановлению когнитивного (т.е. на уровне сознания) баланса, поскольку тем самым устраняется психологический дискомфорт. Следствием такого стремления может явиться изменение аттитюда. Как это происходит реально, показано Л.Фестингером в его знаменитой теории когнитивного диссонанса.

Основное положение теории гласит, что диссонанс (несоответствие) есть негативное побудительное состояние, имеющее место всегда, когда индивид обладает одновременно двумя противоречивыми (несогласованными) знаниями (убеждениями, мнениями). Психологически такое состояние дискомфортно, и люди пытаются ослабить его, вводя новое, ведущее к консонансу (соответствию) знание либо меняя одно из двух диссонантных с целью их согласования. При этом они стараются избегать ситуаций и информации, способных увеличить диссонанс. Проиллюстрирую сказанное следующим весьма популярным в литературе по когнитивному диссонансу примером.

Известно, что информация о вреде никотина, в частности об угрозе заболеть раком легких, нередко вызывает у курильщиков диссонанс. Погасить его можно двояко: либо бросив курить (т.е. через изменение установки относительно курения), либо отвергнув неудобную для себя информацию (т.е. не меняя установки). Последнее случается чаще и достигается не только путем прямого отвержения нового знания. Имеют место и более тонкиекогнитивные действия: добавление новых когнитивных элементов в пользу сложившихся представлений (человек не бросает курить, а решает перейти на сигареты с фильтром); ослабление значения диссонантной информации (она ставится под сомнение:это не проверено); обращение к информации, способной смягчить диссонанс, вызывая консонанс (многие курят, и ничегоилибросишь курить, начнешь толстеть, а это вредно); искажение или реинтерпретация поступившей информации (человек щеголяет опасностью курения в целях романтизации или даже героизации своего Я).

Когнитивный диссонанс характерен для многих ситуаций жизнедеятельности человека, однако наиболее часто он встречается в следующих из них: а) вситуации после принятия решения, когда человек вынужден был выбирать одну из двух альтернатив (позитивные стороны отвергнутой альтернативы и негативные стороны избранной альтернативы создают диссонанс с принятым решением);б) вситуациивынужденного согласия(диссонанс возникает либо вследствие того, что публичное поведение индивида, обусловленное угрозой наказания или обещанием вознаграждения, не согласуется с его личными убеждениями, либо вследствие того, что, добровольно включившись в некую деятельность, по ее окончании индивид обнаруживает несоразмерность затраченных им усилий полученному вознаграждению: оно представляется незаслуженно малым);в) вситуации воздействия диссонантной информации(поэтому, как показывают исследования, после принятия решения люди осуществляют селекцию информации, предпочитая трудно опровергаемую консонантную и легко опровергаемую диссонантную и избегая легко опровергаемой консонантной и трудно опровергаемой диссонантной);г) вситуации несогласия с мнением социальной группы (в этом случае усиление или ослабление диссонанса во многом зависит от наличия объективных критериев оценки справедливости мнения индивида, от количества известных ему людей с аналогичной точкой зрения, от значимости, привлекательности данной группы и отдельных ее членов, от степени имеющегося несогласия и т.д.);д) вситуации диспропорции между значительной затратой усилий инеудачным результатом деятельности(в особенности, когда последний противоречит представлению человека о своих способностях).

Но в каких бы ситуациях диссонанс не возникал, он несет на себе выраженный отпечаток индивидуальности конкретного человека, целиком завися от его когнитивной системы (т.е. от имеющихся у него представлений). По мнению ученых (Э.Аронсон, В.Б.Ольшанский), люди различаются по своей способности переносить диссонанс, по предпочтению различных способов его уменьшения, и, кроме того, то, что является диссонансом для одних, может оказаться консонансом для других. В любом, однако, случае наиболее сильно диссонанс проявляет себя, когда затрагивается Я-концепция человека. К ее рассмотрению как одной из центральных областей социальной психологии личности мы и переходим далее.