3. Современные социокультурные концепции: социология как культурный анализ предпосылок и условий объективного изучения социальных явлений и процессов

Уильям Айзек Томас, представитель Чикагской социологической школы, предшественник символического интеракционализма, известен как автор концепции социальной ситуации, в которой он рассматривал три составные части: объективные условия, заложенные в существующих социальных теориях и ценностях (так как видит социолог через призму объективных научных понятий и категорий), установки индивида и его социальной группы, а также формулирование существа ситуации самим индивидом, действующим согласно «субъективному смыслу». Томас показал в исследованиях, что конфликты возникают с необходимостью, если индивидуальные определения ситуации не совпадают с групповыми ценностями. Данный подход можно обозначить как культурный анализ на микроуровне.

Для социологии культуры важна разработка типологии личности по степени приспособляемости к обстановке  мещанский (отличается традиционностью установок), богемный (выделяется нестойкими малосвязанными установками на фоне высокой степени адаптации), творческий (способен на генерирование инноваций и изобретений, но отличается некоторой степенью легкомысленности). Последний играет наиболее значимую роль в деле социального прогресса. Кроме того, У. Томас выделил группы побудительных желаний человека, играющих значимую роль в определении его поведения: необходимость нового опыта, обеспечение безопасности, стремление к стабильности жизни, потребность в признании себя со стороны окружения и жажда господства над своим окружением.

У. Томас один из первых социологов, применивших в социологических исследованиях биографический метод совместно с Ф. Знанецким. Ими были проанализированы письма и автобиографии эмигрантов для выяснения взаимодействие между ценностями и установками личности, а также механизмов изменения установок в процессе адаптации к новым условиям. Современный вариант биографического метода относится к неформализованным качественным методам получения эмпирической информации, который предоставляет социологу целостную картину жизненного мира респондента, отраженную в субъективных представлениях о социуме и своем месте во взаимоотношениях с различными социальными институтами, группами, о своих жизненных ценностях, стратегиях и способах их реализации и защиты.

Джордж Мид – один из основоположников символического интеракционизма, американ­ский философ, социолог (1883-1931). Межиндивидуальное взаимодействие  одно из центральных понятий Д. Мида. Согласно его учению, человек не рождается сразу личностью, а становится ею в процессе общения, благодаря языковой среде и возможностям обмена символами и жестами. С понятия жеста Мид начинает анализ взаимодействия. Жест представляет собой индивидуальное действие, начало взаимодействия. Это сти­мул, на который реагируют другие участники. Он предполагает наличие некоторого «референта» универсалии, принятие роли другого. В этом случае жест выступает в качестве символа. В сознании взаимодействующих индивидов жест связывается с одним и тем же смыслом, значением, с одной и той же идеей. Слово рассматривается как вербальный жест. Благодаря одинаковости восприятия жеста  физического или «вербального» (слово)  и «принимающим» и «передающим» становится возможным принятие роли другого. Если во взаимодействии участвует множество индивидов, можно выявлять и учитывать обобщающее мнение группы относительно общего объекта взаимодействия, называемое Дж. Мидом «ролью обобщенного другого»: «Действительная универсальность и безличность мысли и разума является результатом принятия индивидом установок других людей по отношению к себе и последующей кристаллизации этих частных установок в единую установку или точку зрения, которая может быть названа установкой обобщенного другого»¹.

Данная универсальность позволяет осуществить обобщенное описание социального мира через общие понятия, выражая «универсальность и безличность» социальных структур, исследование формирования представлений о социальной объективности, природы «социальности», анализ возникновения нового качества социальности (синергетический эффект), которого не было до этих взаимодействий. Мид здесь близко подходит к социосинергетической методологии, т.е. демонстрирует эмерджентный характер социального, возникающего именно в ходе взаимодействия, а не существует «объективно» до этого. Обобщенное описание мира, данное Мидом, стало началом символического интеракционализма  одного из влиятельных научных направлений.

Абраам Моль – французский ученый, автор работ в области эстетики, социологии, психологии, лингвистики, теории информации, предлагает методы анализа культуры с позиции информационно-кибернетических идей, как социокультурной системы. Он понимает под культурой «интеллектуальный аспект искусственной среды, созданной человеком в ходе своей социальной жизни», «совокупность интеллектуальных элементов, имеющихся у данного человека или группы людей и обладающих некоторой стабильностью, связанной с тем, что можно назвать «памятью мира» или общества» ¹. А. Моль подразделяет культуру на индивидуальную и социальную. Под индивидуальной культурой он понимает некий «экран знаний», сформированный в сознании человека под влиянием коллективной культуры. Такой экран в современный период формируется не столько системой образования, сколько средствами массовой коммуникации, складываясь по законам случая чрез постепенное познание окружающего мира из «разрозненных обрывков, связанных простыми, чисто случайными отношениями близости по времени усвоения или ассоциации идей. Эти обрывки не образуют структуры, но они обладают силой сцепления, которая не хуже старых логических связей придает «экрану знаний «определенную плотность, компактность, не меньшую, чем у тканеобразного экрана гуманитарного образования»². Такую культуру А. Моль называет мозаичной, так как она фрагментарна, собираясь из множества разных сообщений, историй, случайных элементов в ней мало общих понятий, но много опорных идей, ключевых слов. На этот «экран знаний» индивида проецируются получаемые из внешнего мира новые сообщения и на этой основе строится восприятие и оценка происходящего.

Культура социосистем, по мнению А. Моля, более доступна для исследователя, так как память общества воплощена в письменности или материализована в виде непрерывной во времени и пространстве совокупности сообщений. Совокупность элементов культуры, которые распространяются, тиражируются и «внедряются в сознание членов социального организма в каждый данный момент» средствами массовой коммуникации составляют «социокультурную таблицу» или «моментальный снимок культуры». Культурные сообщения передаются различными способами (каналами) – кинематографическими, радиофоническими, письменной культурой (книгами, журналами, документами) и др. Коллективная культура, культура освоенная социумом, превосходит культуру индивидуума по объему и содержанию, но уступает ей по богатству «творческих ассоциаций». Задача исследователя состоит в:

• выявлении соотношений между структурой знаний («памятью мира») и «социокультурной таблицей»;

• выяснение характера индивидуального приема фактов культуры;

• исследование процесса восприятия и оценки стимулов-сообщений путем проекции на экран индивидуальной культуры предварительно освоенных знаний, т.е. понимание, каким образом осуществляется интеграция всех сообщений-фактов культуры в единую многомерную структуру³.

Клар Кнорр-Цетина, один из авторов когнитивной микросоциологии, исследуя становление социального порядка через анализ ситуационных взаимодействий, приемов и практик решения индивидами будничных жизненных вопросов, описывая совокупность форм и проявлений социального, переопределяет проблему, приходит к выводу, социальный порядок не то, что сохраняет целостность общества, контролируя желания и устремления индивидов, а «то, что возникает в многочисленных повседневных взаимодействиях и взаимоприспособлениях этих желаний и устремлений. Проблема социального порядка… превратилась в проблему когнитивного порядка»⁴.

Направление когнитивной социологии рассматривает, как в когнитивных структурах осмысления и описания социального мира, которые применяются участниками в ходе их повседневных взаимодействий, формируется некий продукт – порядок общественных отношений, система регуляторов, диктующих каждому индивиду форму и содержание их поведения. Объектом исследования когнитивной социологии (микросоциологии) является человек, его потребности, устремления. Данная наука изучает мелкие микрофеномены на основании формальных критериев, осуществляет поиск устойчивых форм поведения, типов социальных отношений. В результате, отправляясь от микроуровня, формируя описание всей совокупности форм и проявлений социального, данное научное направление претендует на выводы, относящиеся к макроуровню, т.е. к описанию процессов в обществе на всех уровнях, совмещая процессы познания и конструирования социального мира.

Теория Пьера Бурдье представляет собой синтез структурализма и феноменологии. Главная задача социологии, по его мнению, в том, чтобы выявлять латентные структуры различных социальных миров, оказывающих влияние на индивидов, а в рамках герменевтической традиции исследовать избирательную способность людей, их предрасположенность к тем или иным действиям в конкретных социальных полях. Название теории «структуралистский конструктивизм» не случайно, так как одновременно используется два подхода:

• структурализм как принцип двойного структурирования социальной реальности: а) признание существования объективных структур, независящих от сознания и воли людей, которые способны стимулировать какие-либо действия людей; б) сами структуры создаются в результате социальных практик агентов;

• конструктивизм, предполагающий обусловленность действий людей жизненным опытом, социализацией, приобретенными предрасположенностями под влиянием «матриц социального действия», которые формируют социального агента как истинного практического оператора конструирования объектов»¹.

Данная методология позволяет интегрально учитывать различные факторы социальной реальности, связывать объективные и субъективные структуры, что, по мнению П. Бурдье, позволяет выявлять причинно-следственные связи между социальными явлениями в условиях неравномерного распределения социальных реалий в пространстве и времени. Неравномерность характеризует как распределение социальных отношений, так и доступ к капиталу.

Позиционный анализ личности как агента социального поля и социального пространства применялся П. Бурдье для исследования расстановки сил в социальном пространстве между субъектами совместной жизнедеятельности. Это метод анализа социальных позиций тех участников событий и ситуаций взаимодействия, которые влияют в наибольшей степени на поддержание или устранение социальных проблем. В предмет анализа поведения личности должна быть включена как сама социальная реальность так и ее восприятие, представления о ее развитии, возникающие у субъектов в зависимости от их позиции в реальном социальном пространстве. Позиции субъекта зависят от состояния менталитета и габитуса  самоидентификации индивида, т.е. моделей его восприятия и оценки, чувства места в социальном пространстве, сходства привычек и интересов. Социальная жизнь рассматривается как сеть связей, образующих пространство, складывающееся из внешних по отношению друг к другу позиций. Здесь важно взаимное расположение этих позиций относительно друг друга  положение (выше, нижестоящее), близость, удаленность, чем ближе позиции субъектов, тем больше у них общего и наоборот.

Система генетического структурализма Пьера Бурдье выстраивается вокруг триады «поле», «капитал», «габитус». Габитус, по Бурдье,  это система приобретенных предрасположенностей, активная способность индивидов вносить изменения в существующие структуры, исходная установка, порождающая и организующая социальные практики, но не предполагающая сознательной нацеленности индивидов на достижение определенных целей, так как они формируются в результате самоорганизации на протяжении длительного периода возможностями и невозможностями, свободами и необходимостями, разрешениями и запретами. Эта способность складывается в результате огромной работы по образованию и воспитанию в процессе социализации, кристаллизуется в определенный, соответствующий социальным условиям становления индивида, тип габитуса.

Габитус как продукт истории позволяет в исследовании социальной жизни связывать прошлое, настоящее и будущее. Будущее слагается путем воспроизведения в настоящем прошлых структурированных практик, обеспечивает в нем присутствие прошлого опыта, преемственность и регулярность социальных практик, гарантирует некую устойчивость, «правильность» социальных практик в настоящем. Такой подход обосновывает методологические принципы прогнозирования будущего через преодоление детерминизма и свободы, сознательного и бессознательного, индивида и общества, ориентирует исследователей на более объективный анализ «субъективных ожиданий». Включенность субъективного позволяет исследователю учитывать характер действия, зависящих от специфических шансов, которыми обладают индивиды, а различия между индивидуальными габитусами обусловливают неравномерность социальных притязаний индивидов.

Отношения между позициями субъектов в социальном пространстве рассматриваются как «объективные», т.е. несводимые к их взаимодействиям, связи в сфере распределения ресурсов или капитала. Понятие «капитал» Бурдье вводит для обозначения средств, с помощью которых агенты могут удовлетворять свои интересы, так как их предрасположенность к тому или иному действию во многом зависит от ресурсов, которыми они располагают. Данные ресурсы-капиталы позволяют агентам достигать своих целей, определяют позиции агентов в социальном пространстве, а распределение капиталов между агентами проявляется как распределение власти и влияния в этом пространстве. Бурдье определяет четыре группы капиталов:

• экономический капитал  обладание материальными благами (любой товар в широком понимании этого слова, в том числе деньги как всеобщий эквивалент любого товара), помогающие занять преимущественное место в социальном пространстве;

• культурный капитал  образование (общее, профессиональное, специальное), востребованность его дипломов на рынке труда, авторитет учебного заведения, который окончил индивид, а также тот культурный уровень индивида, который ему достался в наследство от его семьи и усвоен в процессе социализации; П. Бурдье выделял три разновидности культурного капитала: воплощенный (умения и навыки, которыми обладает тот или иной человек), объективированный («символическая составляющая» различных товаров) и институциализированный (свидетельства, обозначающие различные свидетельства, удостоверяющие ценность воплощенного в человеке культурного капитала в глазах общества, например, дипломы, почетные звания и т.п.);

• социальный капитал  ресурсы, связанные с принадлежностью индивида к конкретной социальной группе (семья, друзья, церковь, ассоциация, спортивный или культурный клуб и т.п.), например, принадлежность к высшему классу дает индивиду больше властных возможностей и жизненных шансов;

• символический капитал  разновидность социального, связан с обладанием определенным именем, авторитетом, престижем, репутацией.

Субъекты располагаются в социальном пространстве в соответствии с суммарным объемом принадлежащего им капитала. Для социолога особенно важна потенциальная измеримость капиталов всех типов с учетом возможности их конверсии.

Поле  это среда, место сил, в котором осуществляются социальные отношения. Акцент делается на выявлении объективных связей между различными позициями, интересами задействованных в них людей, процессов их вступления в противоборство или сотрудничество друг с другом за овладение специфическими выгодами поля, например, обладание властью, экономическими или интеллектуальными ресурсами, занятием доминирующих позиций. Агенты характеризуются через занимаемые ими поля, а их позиции определяются на основе учета их капиталов (властью, имеющимися выгодами, ценой, которую надо заплатить за обладание новыми ресурсами и т.п.). «Концепция поля позволяет социологу учесть в социальной практике агента сознательное и спонтанное, вычленить два принципиально различных механизма порождения действий. С одной стороны, правила поля предполагают хотя бы минимальную рациональность (постановка целей, выбор средств и достижений и т.д.), а с другой – спонтанную ориентацию (весьма показательны в этом плане спонтанные оценки и действия юных коммерсантов в рамках нарождающихся рыночных отношений»¹.

Для более адекватного постижения и изменения социальной жизни, по мнению Бурдье, следует шире использовать возможности, предоставляемые символической властью и символическим капиталом, «чтобы изменить мир, надо изменить способы его творения  как общее представление о мире, так и практические пути формирования и воспроизводства социальных групп». Социальные группы могут быть «сконструированы» в результате объединения субъектов, занимающих близкие позиции. Знание о характере социальных практик агента, способностях конструировать те или иные структуры мы можем получить, если интегрировать данные о габитусе агента, объемах и структуре его капиталов с учетом характера конкретного социальном поля, в котором он действует. Создать эти группы невозможно из ничего, они должны базироваться на реальных общностях людей. Символическая власть должна опираться на

Как использовать теорию структуралистского конструктивизма П. Бурдье для анализа культуры? Анализируя процессы потребления культурных благ, можно, например:

• определить условия, в которых формировались их потребители и их вкусы (эстетические представления и вкусы формируются в процессе социализации, особую роль при этом играет семья, система образования и положение в обществе);

• рассмотреть способы потребления этих благ (связи между системами эстетических представлений и условиями существования – положение в обществе, социальный класс – определяют «выбор», совершаемый социальными субъектами, т.е. социальные субъекты различаются именно по тому, как они производят различия между красивым и некрасивым, вкусным и безвкусным, талантливым и посредственным. Различия показывают их социальный статус, положение в обществе. Связи между системами эстетических представлений и условиями существования формируются под воздействием исследователей художественного творчества – искусствоведов, критиков, историков, а также специализированных институтов посвящения – академий, художественных салонов и выставок, специализированных наград и премий, т.е. институтов общественного присвоения символа признания; эстетический взгляд сам является результатом формирующего воздействия. «Опыт произведения искусства в качестве наделенного смыслом и ценностью есть результат согласования двух моментов одного и того же исторического института культурного габитуса и художественного поля;

• выявить условия способов присвоения культурных благ, принятых в обществе (в основе габитуса, порождающего или организующего практики и представления (ансамбля схем производства практик агентом) лежат характерологические структуры определенного класса условий существования, понимаемые как экономическая и социальная необходимость и семейные связи. Существование институтов производства или воспроизводства художников и «около-художественной» публики, а также специализированных агентов, ответственных за «экономику художественных или культурных товаров» – продавцы, продюсеры, эксперты, оценщики, работники галерей и выставочных залов и т.п. определяет некую среду, в которую погружен «рядовой потребитель», доминирующую шкалу ценности художника и его продукции.

Питер Бергер и Томас Лукман – авторы известной работы по социологии знания «Социальное конструирование реальности»¹, продолжили линию символического интеракционизма и направление феноменологии Э. Гусерля. Основная идея работы в том, как человек создает социальную реальность и как эта реальность создает человека. Конструирование определяется как процесс создания субъектами смыслового мира на основе смыслов и значений, заданных обществом и средой, в которых формировалось их сознание. Этот смысловой мир содержит не только теоретические концепты, но и обыденное знание (т.е. весь тот запас навыков, опытов и стереотипов, которым оперирует человечество в мире повседневности), а также механизмы создания опыта и социального порядка. Социальное конструирование представляется как созидательный инструмент, обязательно содержащий активность субъекта и компонент его творчества, что особенно важно для социологии культуры.

И. Гофман – американский социолог, автор социологического направления, получившего название драматургического интеракционизма, анализ микро-контекста социального взаимодействия. Для социологии культуры важен его подход к исследованию повседневного конструирования социальной реальности на микроуровне. Анализируя реальные повседневные привычные ситуации, вскрывая приемы и методы, которыми пользуются обычные люди, сопоставляя их с собственными представлениями о том, в какой объективно ситуации люди находятся, И. Гофман показывает как объективная реальность конструируется нами постоянно в повседневных встречах и общении с различными людьми. Им введен термин «ролевая дистанция», свидетельствует о субъективной отстраненности индивида от социальной роли, которую он исполняет. Это понятие способствует проведению важного различия между ожиданиями в отношении социальных ролей, исполнением роли и отношением индивида к своей роли.

Гендер как социокультурный конструкт¹. Социология практически всегда включала в свое поле рассмотрение отношений полов, которое зависело от методологического основания:.

а) позиция «здравого смысла», т.е. в основании культурной интерпретации пола, возраста, этничности содержится некая биологическая сущность, аскриптивный (предписанный) статус, «анатомия – это судьба»;

б) гендерные отношения, т.е. отношения между полами, – это один их аспектов производственных отношений. При этом марксизм рассматривает эти отношения как эксплуататорские. Э. Дюркгейм связывает изменение положения полов с общественным разделением труда и развитием цивилизации. В результате социального развития, считает Дюркгейм, «один из полов завладел эмоциональными функциями, а другой – интеллектуальными»². В основании диссоциации функций находятся «дополняющие друг друга различия»³. Согласно теории Т. Парсонса, женщина выполняет экспрессивную роль в социальной системе, мужчина – инструментальную. Экспрессивная роль означает, говоря современным языком, осуществление заботы, эмоциональной работы, поддержание психологического баланса семьи. Эта роль является монополией домашней хозяйки, относится к сфере ответственности женщины. Инструментальная роль мужчины заключается в регуляции отношений между семьей и другими социальными системами, это роль добытчика и защитника. Типы ролевого поведения определяются социальным положением, ролевые стереотипы усваиваются в процессе социализации и интериоризации норм, или ролевых ожиданий. Правильное исполнение роли обеспечивается системой поощрений и наказаний (санкций), положительных и отрицательных подкреплений. При этом исходным основанием поло-ролевого подхода является имплицитное признание биологического детерминизма ролей, отсылающее к фрейдистскому представлению о врожденных мужском и женском началах;

в) гендер – это социокультурные корреляты биологического пола, моральная дихотомия полов признается как последнее основание разделения всей социальной реальности на мужскую и женскую не только в сфере биологического воспроизводства, но и в сфере культурного и социального воспроизводства⁴. При этом половые различия, рассматриваемые Э. Гофманом на уровне социального взаимодействия, воспринимаются как выражение естественной половой сущности индивидов. «Гендерная игра», осуществляемая в социальных взаимодействиях, становится «естественным» проявлением сущности (биологического пола) актеров, которая организована социально. Половые различия наделяются социальным смыслом в соответствии с принципами институциональной рефлексивности. Гендерная институциональная рефлексивность рассматривается как встроенность гендерных стереотипов во все институты общества.

Анализ созидания гендера блестяще проведен Эрвином Гофманом¹. Гендер созидается каждый момент, здесь и сейчас, и рассматривается как результат социального взаимодействия и одновременно как его источник. Гендер проявляет себя как базовое отношение социального порядка. Полагая, что подлинная социальность существует, прежде всего, в сфере межличностных связей и межличностного повседневного общения, «лицом к лицу», когда взаимное влияние и воздействие друг на друга неизбежно, он рассматривает социальную жизнь как театральное действо, т.е. социальный мир в его трудах превращается в помостки. И. Гофман, перефразируя Маркса, писал, что не религия, а гендер является опиумом для народа: мужчина современного капитализма, страдающий от подавления в разнообразных общественных структурах, всегда найдет женщину, выполняющую функцию заботы и обеспечивающую уход – женщину, которая является обслуживающим персоналом по призванию².

Чтобы осмыслить процесс строительства этого социального порядка в конкретной ситуации межличностного взаимодействия, Э. Гофман вводит понятие гендерного дисплея, который по его утверждению и является основным механизмом создания гендера. В коммуникации лицом к лицу обмен разного типа информацией сопровождаются фоновым процессом созидания. «Дисплей – это многообразие представления и проявления мужского и женского во взаимодействии. Гендерный дисплей как представление половой принадлежности во взаимодействии (как спектакль) столь тонок и сложен, что его исполнение не может быть сведено к определенным репликам, костюмам, гриму и антуражу и пр. Вся атмосфера – стиль, габитус в лексиконе других социологов – составляют дисплей гендера. Эта виртуозная игра выучена актерами давно, она срослась с их жизнями, поэтому она выглядит естественным проявлением их сущности – выражением не гендера, но естества (биологического пола). В этом и заключается загадка конструирования гендера – каждую минуту участвуя в этом маскараде представления пола, мы делаем это таким образом, что игра кажется нам имманентно присущей и отражающей нашу сущность»³.

В основе механизма гендерного дисплея заложена возможность правильной идентификации индивидов с учетом социально-компетентного поведения, уместность стиля и поведения в конкретной ситуации. Для эффективной коммуникации в мире повседневности необходимо базовое доверие по отношению к тому, с кем происходит взаимодействие. Коммуникативное доверие основывается на возможности идентификации, основанной на социальном опыте агентов взаимодействия. Быть мужчиной и женщиной и проявлять это в дисплее  значит быть социально-компетентным человеком, вызывающим доверие и вписывающимся в коммуникативные практики, приемлемые в данной культуре. Гофман полагает, что в ситуации взаимодействия «гендерный дисплей действует как «затравка». Демонстрация принадлежности по полу предшествует исполнению основной практики и завершает ее, работая как переключающий механизм (scheduling). Он считает, что гендерный дисплей является «включением в более важную практику, выступая своего рода прелюдией перед какой-то конкретной деятельностью».

Е Здравомыслова и А. Темкина отмечают, что «феминистские конструктивисты Уэст и Зиммерман критикуют Э. Гофмана за недооценку «проникающей способности гендера». Анализируя взаимодействия, они показывают, что явление половой принадлежности происходит не на его периферии, оно работает не только в моменты переключения видов деятельности, но пронизывает взаимодействия на всех уровнях. Такая вездесущность и всепроникаемость гендера связана, в том числе, и с дискурсивным строением речи. Грамматические формы родов, присутствующие во всех письменных языках, закрепляют женственность и мужественность как структурные формы и создают базовую основу для исполнения партий мужчины и женщины в многообразных контекстах. Обозначение профессиональной принадлежности, снабженное гендерным маркером,  доктор и докторша, врач и врачиха  вызывают работу воображения, опирающуюся на опыт повседневности. Используя гендерные языковые формы, мы актуализируем представление о том, как должна себя вести женщина-врач и что мы ожидаем от мужчины-доктора. То же самое можно сказать о любой социальной ситуации. Всякая реально существующая или виртуальная ситуация взаимодействия гендерно специфицирована, и избавиться от этого не представляется возможным. Для изменения такого социального порядка надо изменить не только практики повседневности, но и дискурсивные структуры языка, что пытаются делать радикальные феминистки¹.

Феминистский гендерный подход сформировался как критика представлений классической социологии о природе отношений между полами. Методология социального конструирования гендера является достаточно продуктивной для исследования гендерной проблематики. Социальное конструирование гендера рассматривается как системная характеристика социального порядка, от которой невозможно отказаться – она постоянно воспроизводится в структурах сознания, в структурах деятельности. Задача социолога – выяснить, каким образом создается мужское и женское во взаимодействии, в каких сферах и каким образом оно поддерживается и воспроизводится. Гендерные отношения рассматриваются как социально организованные отношения власти и неравенства. Сторонники теории социального конструирования гендера подвергают сомнению, что отношения, складывающиеся между полами в обществе, являются дериватами принадлежности к биологическому полу, что все социальное биологически фундировано и поэтому считается естественным и нормальным. Тем самым они критикуют сущностную неизменность сложившихся отношений между полами и социальными группами, различающимися по биологическим признакам. Половые роли сконструированы; и мужчины, и женщины создаются, ими не рождаются, не существует ни женской, ни мужской сущности. Социальный порядок будущего должен быть основан на принципе гендерного равенства. Это означает, что различия, в том числе и между полами, перестанут реализовываться как иерархические, как изначально предполагающие разный статус, разные возможности.

Выделим основные положения теории социального конструирования гендера.

1. Деятельностный характер усвоения опыта, так как субъект создает социальные нормы и правила (в данном случае гендерные), а не только пассивно усваивает и воспроизводит их. Идея изменения, создания, участия в процессе конструирования подразумевает возможность изменения социальной структуры. Анализ социального производства пола показывает, что гендерные отношения представляют собой отношения стратификации, в основе которых лежат отношения власти.

2. Каким образом конституируется категория принадлежности полу в том или ином контексте, мы можем понять, лишь проанализировав механизмы работы той или иной культуры. Отсюда становится ясным, что гендерные отношения  это конструкты той культуры, в рамках которой они работают, т.е. Именно работа культуры по приписыванию половой принадлежности может называться гендером. Необходимость производства мужественности и женственности коренится в представлениях о социальной компетентности участников взаимодействия. Это производство непрерывно, оно не сводится к ролевым исполнениям, но характеризует личность тотально и выражается в гендерном дисплее.

3. Осознание связи гендерных проявлений с контекстами эффективной коммуникации, привело к использованию конструктивистами понятия подотчетности и объяснимости (accoun­tability), определяющих условия возможности коммуникативных воздействий. Лицо, вступающее в коммуникацию, так представить себя, сообщить о себе некую информацию, чтобы способствовать наведению коммуникативного моста, формированию отношения базового доверия. Его дисплей  это рассказ о себе, который показывает индивида приемлемым для коммуникации. Дисплей действует как сертификат, гарантирующий его признание «как нормального, который не нуждается в социальной изоляции и лечении».

Социальное воспроизводство дихотомии мужского и женского в гендерном дисплее гарантирует сохранение социального и интерактивного порядка. Как только дисплей выходит за пределы подотчетности, как только он перестает вписываться в общепринятые нормы бытования, его исполнитель попадает в ситуацию гендерной проблемы. Если женщина попробует стать тамадой на грузинском застолье, если мужчина-отец возьмет бюллетень по уходу за грудным младенцем при живой-здоровой матери в сегодняшней России, если мальчик в детском саду открыто выразит свое предпочтение игре в куклы - все эти персонажи столкнутся с сомнением общества в их социальной компетентности как мужчин и женщин. Это сомнение обусловлено тем, что их поведение не укладывается в созданные обществом нормы гендерного дисплея. Нарушение гендерного дисплея грозит остракизмом, но способствуют формированию эмержентных норм.

4. Различия мужского и женского сконструировано как неравенство возможностей. Гендерное отношение понимается не просто как различие-дополнение, а как конструируе­мые отношения неравенства, в которых мужчины занимают доминирующие позиции. Неравенство подразумевает неравенство возможностей, преимущества мужчины в публичной сфере, вытеснение женщины в приватную, причем эта приватная сфера подразумевается менее значимой, менее престижной в обществе. Соотношение приватной и публичной сферы в исследуемом социуме является ключевым для конструирования власти в отношениях между полами. Начиная анализировать гендерные отношения на уровне межличностного взаимодействия, феминистские исследователи приходят к заключению о том, как конструируется гендер на макроуровне социальных институтов. Асимметрия отношений подчеркивается гендерным дисплеем, который маскирует дискриминацию под различие.

5. Используя понятие гендерного дисплея, конструктивисты вслед за Гофманом утверждают, что гендерные отношения невозможно свести к исполнению половых ролей, так как механизмы гендера более тонки, и гендер нельзя сменить, подобно платью или роли в спектакле, он сросся с телами агентов взаимодействия. Но при этом гендерный дисплей не является выражением биологической сущности пола, продолжением анатомо-физиологического пола, поскольку он культурно детерминирован. Разные широты, разные истории, разные расы и социальные группы обнаруживают разные дисплеи. Различия гендерных дисплеев затрудняют сведение их к биологическим детерминантам, но зато заставляют обратить внимание на властное измерение отношений между полами, явленное в дисплее.

6. Возможности конструктивисткой интерпретации гендерного порядка приводят к переформулированию теории социализации в категориях рекрутирования (конструирования) гендерной идентичности. Данное понятие используется вместо понятия поло-ролевой социализации в связи с тем, что последняя зачастую заранее предполагает справедливость и взаимодополнительность половых различий в социальных отношениях, оставляя тему социального неравенства вне осмысления. В то время как в процессе «творения» нового социального порядка возможна потеря устойчивости гендерного консенсуса, гендерной гармонии. То, зачем и каким образом индивиды творят новый гендер, можно понять через анализ рекрутирования социальных идентичностей (в т.ч. и гендерных).

7. Использование представленной методологии социального конструирования гендера в социологии культуры предполагает обязательное исследование всего набора практик социальных взаимоотношений между людьми для выявления ресурсов и средств созидания в культуре социума мужского и женского как неравного, в том числе сознательного и бессознательного использования данных средств и ресурсов для получения преимуществ и переопределения своего места в обществе. «Гендерная стратификация означает различие в количестве и содержании жизненных шансов социальных мужчин и женщин и различия в их стратегиях. Даже в рамках одного и того же набора профессиональных действий мы сталкиваемся с трудно артикулируемым различием в стиле мужского и женского исполнения  гендерным дисплеем. Соответственно, задача исследования выяснить, как стилевые особенности влияют на шансы изменения социальной позиции. Это особенно ярко проявляется в сфере политики. Отметим, например, в числе механизмов создания гендера в политических отношениях  «компенсацию дефицитов власти за счет ресурсов гендерного маскарада»: построение имиджа политического лидера-мужчины как супермена (В. Жириновский), использование обаяния как козыря в политической карьере женщины (И. Хакамада)¹.

Петр Штомпка  автор работы «Социология социальных изменений» сосредотачивает внимание на рассмотрении основных средств интеллектуального анализа, интерпретации и понимания социальных изменений, сопоставлении социологических теорий изменений. Автор подчеркивает, что «изучение социальных изменений  основное в социологии. Возможно, вся социология концентрирует внимание на изменениях». Он подчеркивает, что следуя принципу рефлексии, она имеет цель  подвигнуть людей к действиям по осуществлению социальных изменений. «Обогащение теоретических знаний о социальных изменениях одновременно имеет и большое практическое значение  для осуществления самих изменений. Чем более богаты эти источники, чем более разнообразны концепции, модели и теории, чем глубже и критичнее их содержание, тем более осознанными являются человеческие действия  и отдельных индивидов, и групп, организаций, социальных движений, правительств и т.д. Масштабы и глубина социологического знания являются важным фактором формирования судьбы общества»².

В основе предлагаемой им теории социального становления находится теория деятельности и историческая социология. При этом особое внимание уделяется неосязаемым вещам  идеям и нормам как субстанциям изменений, роли выдающихся личностей и социальных движений как агентов изменений, и сущности социальных революций как высшего проявления изменений. культуру П. Штомпка, относит к третьей перспективе, с позиций которой современная социология изучает общество, вслед за первой перспективой - социальное действие и второй  социальная группа.

Для социологии культуры особенно важны его подходы к социологическому измерению динамического социального поля. В основе данного инструмента типология, состоящая из четырех частей  INIO³  идеальной, нормативной, интеракционной, возможной. «Взаимосвязанная сеть идей (верований, доказательств, дефиниций) составляет идеальное измерение поля, его «социальное сознание». Взаимосвязанные сети правил (норм, ценностей, предписаний, идеалов) образуют нормативное измерение поля, его «социальные инструкции». И идеал, и нормативное измерение вносят свой вклад в то, что традиционно рассматривается как культура. (Взаимосвязанные сети действий составляют интеракционное измерение поля, его «социальную организацию», а сети интересов (жизненные шансы, возможности, доступ к ресурсам)  измерение поля по шкале возможностей, его «социальную иерархию». И интеракционное, и возможностное измерения вплетаются в то, что в прямом смысле можно назвать социетальной тканью»⁴. Для выражения многомерности поля П. Штомпка вводит термин «социокультурное поле», подчеркивая тем самым определяющую роль культуры и степени ее изменения в процессе социальной динамики. По его мнению, реальную сложность социальной жизни, происходящей в социокультурном поле, можно понять, если уяснить, что, с одной стороны, на всех четырех уровнях процессы идут не независимо друг от друга, а наоборот, находясь в многочисленных и многомерных взаимосвязях, а с другой, проявления социокультурного поля имеют различные уровни сложности: макро-, мезо- и микро-. При этом изменения происходят непрерывно, и любые два состояния социокультурного поля будут качественно различны.

Еще одно измерение социальной жизни проводится через показатель «социокультурное время», что позволяет отслеживать различия между прошлым, настоящим и будущим, упорядочивать события, сопоставлять интервалы между ними или одновременность, учитывая «события во времени». Вторая ипостась времени в социальных изменениях  «время в событиях», т.е. то, что в социологии обозначается термином «социальное время»  заключается в том, что время связано с социальными изменениями как внутреннее, имманентное, онтологическое свойство событий и процессов. Это «качественное время», определяемое природой социальных процессов. Когда мы рассматриваем какие-либо социальные процессы, то видим, что они проявляют различные временные качества: более или менее продолжительны, имеют разную скорость протекания, характеризуются определенными ритмами. Такой подход позволяет определить необходимые шкалы и единицы для измерения.

Для социологии культуры особенно важно отражение реальностей времени  социо­психологическое или культурное время. П. Штомпка имеет в виду относящиеся к тому или иному конкретному времени типичные символы, ценности, правила и ориентации, которых придерживаются различные группы, сообщества, классы и т.д. Они фиксируются в определенных кодексах и включаются в социальное сознание или культуру, приобретая характер норм и правил межличностного общения, придавая различным обществам отчетливый «временной профиль». Отпечаток таких распространенных культурных образцов может ощущаться в различных сферах социальной жизни, проявляясь в специфических стилях поведения. При этом Штомпка различает уровень и глубину осознания времени, форму или вид времени, ориентацию на прошлое и будущее, интерпретацию будущего, а также предпочтение ценностей. Фактор времени входит в культуру общества, общности или социальной группы не только в качестве способности к той или иной временной ориентации, но и как правила (нормативные ожидания), регулирующие различные аспекты человеческого поведения.

Социальное время выполняет в обществе такие функции как синхронизация активности, координацию действий, их последовательность, своевременность, учет длительности видов деятельности и дифференциацию периодов времени для различных действий.

Еще одно важное направление динамики социальных изменений  концепция традиций, основу которых составляет связь настоящего с прошлым. При этом Штомпка выделяет такие функции традиций, как аккумуляция мудрости поколений, как источник законности, вбирание символов идентичности, смягчение неудовлетворенности повседневным существованием. Традиции несут в себе функциональную амбивалентность. С одной стороны, они сдерживают новации, предлагая готовые рецепты для решения современных проблем, а с другой, показывает пагубность излишней приверженности устаревающим традициям, проявления инертности. Штомпка показывает также опасность возникновения латентной, скрытой традиции, тем не менее влияющей на массовые действия. В изменившихся обстоятельствах некоторые укоренившиеся привычки и обычаи, утратившие свою адаптивную ценность, представляют значительные препятствия для преоб­разования политической и экономической системы.

Известный ученый Дж. Александер, руководитель Центра культурных исследований Йельского университета, предложил различать социологию культуры и «культурную» социологию как по предмету, так по методам исследований. Перевод термина «культурная» социология вызвала трудности, так как при дословном переводе на русский язык проявляется многозначность этого термина. Чтобы учесть специфику подхода Дж. Александера к трактовке культуры, редакция журнала «Социологические исследования» предлагают использование слова "культуральная" или "культурологическая" социология¹.

Оба подхода признают недавний «культурный поворот» как о важнейший момент в социальной теории, а культуру как нечто очень важное для общества, заслуживающее внимания социологов, тщательного исследования. При этом традиционный подход к социологии культуры видит ее как зависимую переменную, в то время как для «культурной» социологии культура является «независимой переменной», обладающей относительной автономией в определении действий и институтов, а институты имеют идеальную основу, которая фундаментальным образом определяет организацию и цели. Дж. Александер и его единомышленники опираются на две ключевые методологические категории – «сильная программа» и «укорененность». В контексте социологии науки понятие сильной программы предполагает резкое разведение когнитивного содержания и естественных детерминаций. Сильные программы могут также возникнуть в процессе социологического изучения культуры. Подобная инициатива допускает резкое аналитическое разведение культуры и социальной структуры. Это и есть смысл культурной автономии. По сравнению с социологией культуры, «культурная» социология зависит от учреждения такой автономии. Лишь с помощью сильной программы социологи могут высветить ту мощную роль, которую культура играет в определении социальной жизни. Социология культуры предлагает «слабую программу», в которой культура является слабой и амбивалентной переменной. Можно сказать, что сильная программа черпает энергию в разработанном теоретическом коде, в то время как слабая лимитируется ограниченным кодом, отражающим ограничения и габитус традиционного институционально ориентированного обществоведения. Понятие укорененности основано на нескольких допущениях об обществе: актор не является атомизированным индивидом; логика, лежащая в основе формирования институтов и их норм поведения, не может быть вырвана из контекстов социального взаимодействия, в рамках которых существуют эти институты. Еще одно дополнительное допущение – современное общество испытывает конвергентные тренды трансформации, ведущие в итоге к различным процессам адаптации, вытекающей из специфических социальных, культурных и когнитивных конфигураций конкретных общностей¹.

А.И. Шендрик, российский ученый, автор более 200 работ по актуальным проблемам культуры и современного познания. В их числе «Основы теоретической культурологи», «Теория культуры», «Социология культуры». В своих концептуальных построениях он представляет феномен культуры как условие или фактор, влияющий на сознание, поведение и общение социальных акторов, «что просматривается в социальных теориях от "социальных факторов" Э. Дюркгейма и "духа капитализма" М. Вебера до "габитуса", "социального поля" и "культурного капитала" П. Бурдье. У нас в теории посткоммунистической трансформации Т. И. Заславской используется схема "социетального треугольника", где одной из вершин является культура как исторически создаваемый общественный продукт, участвующий в формировании культурно-политических сил. У Н.И. Лапина, в его антропосоциетальной теории общества, личность, культура и собственно социальные отношения (политические, экономические, идеологические, нравственные) выступают как относительно самостоятельные и паритетные компоненты социума как органичного целого. В "Социологии риска" О. Н. Яницкого "культурная рациональность" эпистемологически противопоставляется инструментальной рациональности и выступает базисным понятием в концепции производства социально-научного знания»².

Для развития социологии культуры особый интерес представляет работа «Культура в мире: драма бытия. Избранные работы по теории и методологии культуры, социологии культуры, социальной философии»³. Название вызвано озабоченностью будущим России в условиях глобализации, изменения ценностной основы и цивилизационного кризиса. Перспектива, по его мнению, в сохранении и приумножении ценностей культуры. Особую роль он отводит здесь российской интеллигенции, которая отличается от западных интеллектуалов духовностью и сопричастностью к народной судьбе. Она, по его мнению, всегда выступала в качестве активного творца культуры и политического субъекта, активно готовя общество к необходимости перемен, стимулируя разрушение старого отжившего социального устройства, и активно участвующего в созидании новых общественныхотношений.

Поскольку в понятии «культура» отражаются в логической форме феномены, существующие в социальной реальности, образующих совокупность устойчивых связей между собой, имеет смысл рассматривать культуру как саморазвивающуюся систему, анализируя не отдельные определения, а концепции культуры в предметном поле нескольких научных дисциплин  социальной и культурной антропологии, этнологии, различных отраслей искусствознания, семиотики, культурологии и социологии культуры. В его представлении культурология как междисциплинарная метатеория культуры самого высокого уровня, включает в свое проблемное поле исследования закономерностей развития культуры как сверхсложной системы, поиск общего и особенного в исторических судьбах различных культур, раскрытия сути культурного процесса, культурных кризисов, выявление культурных "кодов", влияния культуры на жизненный цикл цивилизаций.

А.И. Шендрик определяет социологию культуры как отраслевую социологическую науку, главной задачей которой является выявление и описание реального состояния сознания и деятельности различных исторических субъектов в мире культуры. По его мнению, она не занимается социокультурной динамикой времен П. Сорокина, не изучает сущность и природу культуры, ее типологии и универсалии культуры, а также их взаимодействия в условиях различных цивилизаций. Социология культуры занимается анализом процессов, происходящих в «культуре того или иного общества, в том числе преемственности, диалога, адаптации, ассимиляции, образования культурного пространства с точки зрения конкретных эмпирических индивидов, являющихся носителями ценностей культуры данного общества». Круг вопросов, которыми сегодня занимается социология культуры состоит из семнадцати позиций¹, в том числе поиск частных закономерностей, определяющих развитие культуры как отдельного индивида, так и различных социальных групп, действующих в условиях определенного общества. Этапы и стадии становления культуры А.И. Шендрик представляет как «трудный путь взросления».

А. Маршак, известный представитель российского социологического сообщества, не соглашаясь с традиционными подходами к социологии культуры как исследованиям преимущественно в сфере искусств и художественного народного творчества, исходит из того, что культура предстает в единстве всех ее составляющих сторон. Культурно-ду­ховная сфера структурируется, в его представлении, на институциональные реалии и на художественную жизнь. К первой относится образование и наука, политическая культура и культурная политика, культурно-просветительская деятельность, экологическая культура, религия как духовный институт. К художественной жизни автор относит функционирование театра, кино, музеев, средств массовой информации, чтение. Особую роль А. Маршак отводит личности исследователя.

В.С. Степин  один из представителей социальной философии, исследующих культуру в современности. Философия выступает здесь как смысловое ядро культуры будущего, своеобразная наука о “возможных человеческих мирах”. Им разработаны универсалии культуры будущего. Еще в начале 70-х В.С. Степин изложил концепцию социума как целостного организма, «в воспроизводстве и развитии которого особую роль играют семиотические системы, выполняющие функции хранителя, транслятора и генератора социально-исторического опыта. Эти системы образуют своеобразное “тело” культуры и выражают тип социальной наследственности, а их развитие соответствует социальной изменчивости, вне которой нельзя понять, как осуществляется эволюция общественных организмов»². Культура «предстает как сложная смесь взаимодействующих между собой знаний, предписаний, норм, образцов деятельности, идей, проблем, верований, обобщенных видений мира», которые генерируют программы деятельности, воспроизводят определенный тип общества, регулируют деятельность, поведение и общение людей, аккумулируя совокупный социально-исторический опыт.

Динамика культуры связана с появлением одних и отмиранием других надбиологических программ человеческой жизнедеятельности, образующих сложную развивающуюся систему, в которой выделяются три основных уровня:

• реликтовые программы, своеобразные осколки прошлых культур, уже потерявшие ценность для общества новой исторической эпохи, но тем не менее воспроизводящие определенные виды общения и поведения людей, например, обычаи, суеверия и приметы.

• программы, обеспечивающие воспроизводство форм и видов деятельнос­ти, жизненно важных для данного типа общества и определяющих его специфику;

• уровень культурных феноменов, в котором вырабатываются программы будущих форм и видов поведения и деятельности, соответствующих будущим ступеням социального развития  нравственные принципы, разрабатываемые в сфере философско-этических учений и часто опережающие свой век, идеалы будущего социального устройства, теоретические знания, вызывающие перевороты в технике и технологии последующих эпох.

Основания культуры  предельно обобщенная система мировоззренческих представлений и установок соответствующей исторической эпохи, формирующих целостный образ человеческого мира, определяющих тип общества на каждой конкретной стадии его исторического развития. Формы, в которых реализуются основания культуры, представляют собой категории культуры – мировоззренческие универсалии, систематизирующие и аккумулирующие накапливаемый человеческий опыт. Именно в их системе складываются характерный для исторически определенного типа культуры образ человека и представление о его месте в мире, представления о социальных отношениях и духовной жизни, об окружающей нас природе и строении ее объектов и т.д.

Мировоззренческие универсалии определяют способ осмысления, понимания и переживания человеком мира. Социализация индивида, формирование личности предполагают их усвоение, а значит и усвоение того целостного образа человеческого мира, который формирует своеобразную матрицу для развертывания разнообразных конкретных образцов деятельности, знаний, предписаний, норм, идеалов, регулирующих социальную жизнь в рамках данного типа культуры. В этом отношении система универсалий культуры предстанет в качестве своеобразного генома социальной жизни.

В системе мировоззренческих универсалий В.С. Степин выделяет два основных блока. Первый из них образуют категории, в которых фиксируются наиболее общие характеристики объектов, преобразуемых в деятельности, имеющие универсальную применимость: «пространство», «время», «движение», «вещь», «свойство», «отношение», «количество», «качество», «причинность», «случайность», «необходимость» и т.д. Второй блок универсалий культуры составляют категории, характеризующие человека как субъекта детальности, структуры его общения, его отношений к другим людям и обществу в целом, к целям и ценностям социальной жизни. К ним относятся категории «человек», «общество», «я», «другие», «труд», «сознание», «истина», «добро», «красота», «вера», «надежда», «долг», “совесть», «справедливость», «свобода» и т.д. Эти категории относятся только к сфере социальных отношений. Но в жизнедеятельности человека они играют не меньшую роль, чем «объектные категории». Они фиксируют в наиболее общей форме исторически накапливаемый опыт включения индивида в систему социальных отношений и коммуникаций, его определенности как субъекта деятельности.

Развитие человеческой деятельности, появление ее новых форм и видов выступают основанием для развития обоих типов категорий. В их составе могут возникать новые категории, а уже сложившиеся обогащаться новым содержанием.

Смыслы универсалий культуры должны быть усвоены индивидом, стать основой его индивидуального понимания мира, его поступков и действий. На этом уровне смыслы универсалий культуры конкретизируются с учетом индивидуальных ценностей. Причем в устойчивых состояниях социальной жизни универсалии культуры могут допускать очень широкий спектр конкретизаций, дополняться ценностями противоположных по интересам социальных групп и не утрачивать при том своих основных смыслов. Индивидуальная вариативность мировоззренческих установок является важной предпосылкой для изменения и развития фундаментальных смыслов универсалий культуры. Однако критическое отношение к ним отдельных личностей само по себе еще не вызывает автоматического изменения категориальной модели человеческого мира, лежащей в фундаменте культуры. Оно необходимо, но недостаточно для таких изменений. Оппозиционные идеи возникают в любую эпоху, но они могут не находить резонанса в массовом сознании и отторгаться им. И лишь на определенных стадиях социального развития эти идеи становятся очагами переплавки старых смыслов, которыми руководствуется большинство людей, живущих в том или ином типе общества.

В современном мире идет интенсивный поиск новых путей развития. Между собой сталкиваются и вступают в диалог разные культурные традиции, происходит осознание необходимости учиться вести этот диалог, понимание возможности существования не только своих ценностей, но и ценностей другого. Идет поиск новых способов социализации человека, воспитания его в духе уважения к достижениям самых различных культур. Осознается необходимость отказаться от силы как средства решения человеческих споров. Поиск стратегии ненасилия предполагает трансформацию структуры ценностей техногенной цивилизации. Отсюда потребность пересмотра идеала силы и власти, господства над объектами, обстоятельствами, социальной средой, освоение нового способа и образа жизни, отношения к людям, природе, обществу. В этом новом мире ненасилие становится важнейшим показателем уровня нравственного развития человека и общества, условием дальнейшего прогресса и процветания человечества. Поэтому интерес к этике ненасилия и бурные исследования в этой области имеют глубокий научный смысл. Изменение отношения к природе, в свою очередь, предполагает формирование новых стратегий деятельности и нового понимания потребностей. Ограниченность воспроизводимых ресурсов накладывает ограничения на безудержный рост вещно-энергетического потребления. Сегодня приоритеты смещаются от вещественно-энергетического к информационному потреблению, что предполагает довольно кардинальное изменение ценностей потребительского общества. Технологические предпосылки для этого уже создаются в виде глобальных компьютерных сетей и информационных технологий. Таким образом, речь идет о возможных кардинальных мировоззренческих сдвигах как условиях дальнейшего цивилизационного развития человечества.

1 См.: Конт О. Курс позитивной философии // Родоначальники позитивизма. Вып. 1. – СПб., 1912. – С. 19.

1 Ионин Л.Г. Социология культуры: путь в новое тысячелетие. – М., 2000. – С. 19.

2 См.: Там же. – С. 19-20.

3 Михайлова Л.И. Социология культуры. Учебное пособие. – М., 2004. – С. 11.

4 См.: Зиммель Г. Избранное. Т. 2. – М., 1996. – С. 302-303.

1 См.: Там же. – С. 514.

1 См.: Зиммель Г. Женская культура // Избранное. Т. 2. – М., 1996. – С. 234.

2 См.: Ионин Л.Г. Социология культуры: путь в новое тысячелетие. – М., 2000. – С. 39.

1 Риккерт Г. О понятии философии // Философия жизни. – Киев, 1998. – С. 459.

2 См.: Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. – М., 1998. – С. 128.

1 См.: Sorokin Pitirim A. Social and Cultural Dynamics. Vols. 1. – New York: American Book Company. 1937. P. 3.

2 См.: Sorokin Pitirim A. Там же. P. 67.

1 Mead G.H. Mind, Self and Society. Chicago: University of Chicago Press, 1936. Цит. по Ионин Л.Г. Социология культуры: путь в новое тысячелетие. – М., 2000. – С. 41.

1 Моль А. Социодинамика культуры: пер. с фр. / Предисл. Б.В. Бирюкова. Изд. 2-е, стереотипное. – М.: КомКнига, 2005. – С. 83.

2 См.: там же. – С. 45.

3 См.: там же. – С. 55-57.

4. Knorr-Cetina K. The Microsociological Challenge to Macrosociology // Advances in Social Theory and Methodology / Ed A. Cicourel and K. Knorr-Cetina/ Boston, 1981. P. 7. Цит. по Ионин Л.Г. Социология культуры: путь в новое тысячелетие. – М., 2000. – С. 51.

1 См.: Бурдье П. Начала. М.: Socio-Logos. 1994. – C. 28.

1 ??? \\ Структуралистский конструктивизм П. Бурдье. ??  С. 278.

1 Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. Пер. с англ. М.: Медиум, 1995.

1 См.: Здравомыслова Е., Темкина А. Социальное конструирование гендера как феминистская теория // Женщина. Гендер. Культура. Москва. 1999; Социальное конструирование гендера как методология феминистского исследования http://www.owl.ru/win/books/­articles/tz_gender.htm#1.

2 Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. -М: Наука,1991.  С. 61.

3 См. Там же.  С. 58.

4 См.: Goffman E. Frame Analysis of Gender // Goffman Reader. Lemert C. and Branaman A. (eds.) The Arrangment Between the Sexes. 1997.  PP.201-208.

1 См.: Там же.  Р. 201-208.

2 См.: Goffman E. Frame Analysis of Gender. From «The Arrangment Between the Sexes» // Goffman Reader. Lemert C. and Branaman A. (eds.)  Blackwell Publ. 1997.  P.201-208.

3 См.: Здравомыслова Е., Темкина А. Социальное конструирование гендера как феминистская теория // Женщина. Гендер. Культура. Москва. 1999; Социальное конструирование гендера как методология феминистского исследования http://www.owl.ru/win/books/articles/­tz_gender.htm#1.

1 См. там же.  С. 8.

1 См.: Темкина А. Женский путь в политику: гендерная перспектива // Гендерное измерение социальной и политической активности в переходный период / Под ред. Здравомысловой Е., Темкиной А. Труды Центра независимых социальных исследований. СПб, 1996. № 4. C.19-32.

2 Штомпка П. Социология социальных изменений / Пер, с англ, под ред. В.А.Ядова. – М.: Аспект Пресс, 1996. – С. 14.

3 От англ. ideal, normative, interactional, opportunity. Прим. авт.

4 Штомпка П. Социология социальных изменений / Пер, с англ, под ред. В.А.Ядова. – М.: Аспект Пресс, 1996. – С. 28.

1 См.: Прим. редакции к статье Култыгин В.П. Социология культуры или социология культурно-духовной сферы? // Социологические исследования. 2008. № 2. C. 145.

1 См.: Култыгин В.П. Социология культуры или социология культурно-духовной сферы? // Социологические исследования. 2008. № 2. C. 145.

2 Тихонов А.В.??? // Социологические исследования. 2008. № 2. C. 154.

3 См.: Шендрик А.И. . Культура в мире: драма бытия. Избранные работы по теории и методологии культуры, социологии культуры, социальной философии. М.: Изд-во Московского гуманитарного университета, 2007.

1См.: Шендрик А.И. Культура в мире: драма бытия. Избранные работы по теории и методологии культуры, социологии культуры, социальной философии. М.: Изд-во Московского гуманитарного университета, 2007. С. 301-303.

2 См.: Степин В.С. Эпоха перемен и сценарии будущего. – М.: ??? Творчество культуры и прогностические функции философии // Диалектика научного и технического творчества. – Обнинск, 1982; Степин В.С. О прогностической природе философского знания // Вопросы философии. 1986. № 4; Stepin V. Philosophical Cognition inthe Dinamics of Culture (vor XVIII World Congress of Philosophy). – М., 1988; Stepin V. Philosophy and the Images of the Future. XIX World Congress of Philosophy. Book of Abstracts. – М., 1993. Перспективы цивилизации: от культа силы к диалогу и согласию // Этическая мысль. 1991. – М., 1992 (с небольшими коррективами публикуется в данной книге); Степин В.С . Философская антропология и философия науки. – М., 1992; Степин В.С., Кузнецова Л.Ф. Научная картина мира в культуре техногенной цивилизации. – М., 1994.

26