Философы / Шопенгауэр

5

Артур Шопенгауэр 1788 -1860

1. Жизнь и сочинения. Шопенгауэр родился в Данциге. Его отец, богатый купец, желая дать сыну хорошее образование и познакомить с жизнью, взял с собой во Францию девятилетнего мальчика, и, прожив два года в Гавре, Артур отлично усвоил французский язык. Затем он провел четыре года в Гамбурге, где в частном коммерческом училище продолжил свое образование. Страсть сына к науке тревожила отца, который надеялся увидеть в нем преемника на коммерческом поприще. Он предложил сыну или отказаться от ученой карьеры и тотчас же отправиться с родителями на несколько лет в путешествие, или сделаться гимназистом, лишившись возможности принимать участие в столь любимых им путешествиях. Артур выбрал первое, и в течение двух лет (с 15 до 17 лет) он объехал Германию, Австрию, Швейцарию, Францию и Англию, свои впечатления он заносил в дневник, который сохранился и представляет большой интерес. Вернувшись из путешествия, в начале 1805 года Артур поступил в учение к одному крупному коммерсанту. Через несколько месяцев умер его отец. После смерти отца, уступая горьким жалобам сына на непривлекательность коммерческой деятельности, мать разрешила ему посвятить себя науке. Он ревностно принялся за изучение древних языков, переехав к матери в Веймар, куда она переселилась вскоре после смерти мужа. Иоганна Шопенгауэр была веселая и жизнерадостная натура; благодаря своему живому уму и литературному дарованию, ей удалось сблизиться с рядом выдающихся личностей Веймара и открыть светский салон. Здесь молодой философ познакомился с Гёте и востоковедом Фридрихом Манером, который приобщил его к восточной философии. Когда сын переселился в Веймар, между ним и матерью не происходило никакого сближения; слишком различны были их характеры. Взаимная холодность отношений в 1814 году привела к полному разрыву между сыном и матерью, и хотя последняя после того прожила еще 24 года, они никогда больше не виделись.

С 1809 году Артур учился в геттингенском университете на медицинском факультете, чтобы основательно изучить естественные науки. После усиленных занятий этими науками он приступил и к изучению философии. С психологией и логикой он впервые познакомился на лекциях Эрнста Шульце, который посоветовал ему прежде других философов тщательно проштудировать Платона и Канта, а позднее уже приняться за Аристотеля и Спинозу. С осени 1811 до осени 1813 года Шопенгауэр жил в Берлине, где продолжал одновременно работать в области естествознания и философии. После упорной работы он представил в Йене диссертацию «О четверичном корне закона достаточного основания» и успешно защитил ее. Сочинение это, заключающее в себе теорию познания, представляло уже вполне зрелое произведение и важное введение ко всей его системе. Как докторская диссертация, оно было встречено сочувственными рецензиями, но литературного успеха в большой публике, на который рассчитывал Шопенгауэр, книга не имела, что глубоко его огорчило. Последующие четыре года он посвятил обдумыванию и созданию своего главного труда: "Мир как воля и представление", которое вышло в свет в 1819 году.

В 1820 году Шопенгауэр стал доцентом берлинского университета. Он читал свой курс: «Учение о сущности мира и о человеческом духе» пять раз в неделю и закончил его до окончания семестра. Не недостаток преподавательского дарования, но всеобщее увлечение гегелевской философией, было причиной того, что его лекции не привлекли к себе внимания студентов, и хотя он в следующие семестры еще несколько раз вывешивал объявления о своем новом курсе, он никогда его не читал, ибо не было желающих его прослушать. Вместе с провалом преподавательской деятельности тяжелым ударом для Шопенгауэра был и неуспех его главного произведения "Мир как воля и представление". За пять лет после его выхода в свет о нем появились всего три рецензии; все три заключали в себе, наряду с возражениями, и похвалы, но прошли незамеченными публикой, как и разобранная в них книга, которая отчасти пошла на макулатуру, остальное оставалось непроданным.

В августе 1831, при наступлении холеры в Берлине, он перебрался во Франкфурт-на-Майне, где и прожил всю свою остальную жизнь. Он впервые обзавелся здесь своим домом, собственной обстановкой; раньше он жил в меблированных комнатах. Его труды тридцатых годов «О воле в природе», «О свободе воли», «Об основах морали», так же, как и предыдущие работы, были мало оценены. В 44-м году он выпустил в свет дополнительный том к своему главному произведению и принялся за последний труд "Парерги и Паралипомены" - два тома статей, дополняющих и разъясняющих его систему, которые появились в 1851 г. В нее вошли знаменитые «Афоризмы житейской мудрости». Последняя книга философа подошла к настроению начала 50-х годов. Особенный успех имели статьи об университетах и о "духовидении", которое как раз в это время входило в моду. С этого времени и до смерти его слава возрастает - его переводят, о нем читают публичные лекции, начинают излагать его учение в университетских курсах. У него являются новые приверженцы, во Франкфурте предпринимаются к нему паломничества как к жрецу новой религии, знаменитые писатели посещают его, пишут восторженные письма. Влияние Шопенгауэра на мировую культуру трудно переоценить, Толстой, Мопассан, Золя, Франс, Кафка и Томас Манн - вот далеко не полный круг его почитателей.

2. Теория познания. Мир как представление. В гносеологии Шопенгауэр следует за Кантом. Он говорит о том, что человек и наука познают мир явлений или представлений. Мир представлений создается взаимодействием познающего субъекта и окружающего его мира, объекта. Без субъекта нет объекта, без объекта нет субъекта, «каждая из двух половинок осмысленна только посредством другой, то есть каждая существует рядом с другой, с ней же вместе исчезает». Если в качестве познающего субъекта рассматривать не только человека, но и любое другое сознающее существо, а в качестве объекта, не только материальный мир, но и духовный, то вышеуказанную гносеологическую формулу можно рассматривать и в онтологическим плане. Человек познает мир посредством чувственности и рассудка, априорные формы сознания - пространство, время, причинность - придают субъективному единичному опыту всеобщий характер. 12 Кантовских априорных категорий он сводит к одной – причинности или каузальности. Благодаря категории причинности, одно полагается как определяющее (причина), а другое как определенное (действие). Четыре формы причинности строго струк­турируют весь мир представлений: физическую, логическую, мате­матическую и моральную необходимость. 1. Принцип достаточного основания в области становления представляет каузальность, связывающую природные объекты. Причинность в собственном смысле слова есть причинность механическая, наблюдаемая в мире неорганизованном (физические и химические процессы). Только к этой механической причинности приложим третий основной закон Ньютона - действие равно противодействию. 2. Принцип доста­точного основания в сфере познания регулирует отношения между суждениями, когда истинность посылок определяет истинность заключений. Все животные обладают сознанием, инстинктивно упорядочивают ощущения в пространстве и времени и руководствуются законом причинности, но ни одно из них, за исключением человека, не обладает мышлением: способностью из конкретных единичных представлений вырабатывать понятия - обобщение представлений, не представимые, но мыслимые и символически обозначаемые словами. Всякое отчетливо выраженное отношение между понятиями может быть выражено суждением. Суждение, как основной познавательный акт, всегда должно иметь достаточное основание, быть истинным; иначе говоря, устанавливаемая им совместимость или несовместимость понятий должна быть истинной. 3.Принцип достаточного основания бытия регулирует отношения между частями пространства и времени, выстраивая цепочки арифметических и геометрических величин. 4. Отношения между действиями и их мотивами регулируются принципом доста­точного основания в области поступков.

3. Онтология. Мир как воля. В учении о Мировой Воле Шопенгауэр следует за индийской философией, он был первым, кто ввел ее в контекст западной философии. Рассудок упорядочивая и систематизируя пространственно-временное восприятия, посредством категории причин­ности улавливает объективные связи и законы. Тем не менее рассудок не идет дальше чувственного мира. Однако если для Канта феномен - единственная познаваемая реальность, то для Шопенгауэра феномен - иллюзия, скрывающая реальность вещей в их изначальной подлинности. Непознаваемая, по мнению Канта, сущность вещей вполне доступна. Шопенгауэр сравнивает путь к постижению сущности реальности с тайным подземным ходом, ведущим в сердце кре­пости, устоявшей в серии безуспешных попыток взять ее внешним приступом. Всякое познание предполагает субъект и объект, распадение самого субъекта на познающее и познаваемое возможно лишь в том случае, если субъект является для самого себя объектом как волящий, а не как познающий, ибо "Я" само не может быть объектом представления, на что указывают Упанишады. Воля лежит в основании деятельности субъекта, мировая Воля лежит в основании существовании мира объектов. Какими же чертами характеризуется Мировая Воля? Она едина, непрерывна, вечна, ибо понятия пространство и время неприложимы к сущности мира. Она сверхсознательна, так как сознание есть условие существования субъектно-объектного мира. Единственным ее свойством является сила, стремление к проявлению, к построению формы, к объективации. В конечном счете Воля понимается Шопенгауэром как Всеначальная Огненная Энергия или Жизненная Субстанция. Поэтому его философию называют философией Жизни. Хотя мировая Воля едина, но ее воплощения образуют ряд ступеней объективации. Низшей ступенью объективации является косная материя: тяжесть, толчок, движение и т. д. представляют аналог влечениям - в основе их, как внутреннее ядро так называемых материальных явлений, лежит воля, единая сущность мира. Органические формы растительные и животные возникли из низших видов материи, но их происхождение не сводимо к физико-химическим процессам. Вся природа образует устойчивую иерархию сущностей; этим ступеням воплощения воли соответствует мир первообразов, мир Идей в Платоновском смысле слова. Этот мир Идей является как бы третьей промежуточной областью между единой мировой Волей и миром явлений. Описывая ступени объективации воли в природе, Шопенгауэр отмечает в ней удивительную целесообразность, проявляющуюся в соответствии строения организма окружающей среде, соответствии органов животных и растений их назначению, в изумительной полезности инстинктов и, наконец, в явлении симбиоза. В тоже время организованный мир, при всем относительном соответствии своего устройства условиям существования, обречен на вечную жесточайшую борьбу, происходящую между особями и группами за обладание материальными благами, что является источником величайших страданий. В человеческих индивидуумах воля находит себе окончательное и полное воплощение: не человечеству, как роду, но каждому человеку соответствует особая Идея или потенция в мировой воле; следовательно, в человеке воля индивидуализируется во множественности единичных "умопостигаемых характеров". В человеке мировая Воля проявляется как желания.

3. Этика. В своей этике Шопенгауэр повторяет основные положения этики буддизма – жизнь есть страдание, источником которых являются наши желания. Он пишет, что самое первичное, исконное, коренное в человеке - то, чем характеризуется его сущность, это – воля, эмоции и страсти он включает в понятие воли, в противоположность познавательным процессам. Интеллект играет по отношению к воле служебную роль. Нами постоянно руководит воля-желание, она всячески влияет на интеллект, когда он расходится с ее стремлениями. Господство воли над интеллектом и ее вечная неудовлетворенность является источником того, что жизнь человека есть непрерывный ряд страданий. Человек, будучи наиболее совершенной объективацией воли к жизни, является наиболее жаждущим из всех существ. Он - не просто воля и потребность, его можно определить как сгусток вожделений. Предоставленный самому себе, неуверенный во всем, человек погружен в стихию тревоги и нарастающих угроз. Жизнь есть непрерывная борьба за существование, с одной лишь определен­ностью: сокрушительное поражение в финале. Жизнь - это нужда и страдание, удовлетворенное желание оседает сытостью и чувством неприкаянности. Важнейшие его доводы сводятся к указанию на непрочность, мимолетность наслаждений и на их иллюзорный характер. Как только желаемое достигнуто нами, снова возникает неудовлетворенность, и мы вечно переходим от страдания к скуке и обратно через кратковременные промежутки неполного удовлетворения. Но этого мало, самое удовольствие не реально - страдание есть нечто положительное, удовольствие же сводится к простому контрасту с минувшим страданием, к непродолжительному отсутствию страдания. Прелесть молодости, здоровья и свободы, лучших даров жизни, начинает ощущаться нами лишь после потери их. К этому следует прибавить всю ту массу зла, которую вносит в мир несчастный случай, человеческие эгоизм, глупость и злоба. Честные, умные и добрые люди - редкое исключение. Прекрасная душа подобна "четырехлистному клеверу": она чувствует себя в жизни, как "благородный политический преступник на каторге среди обыкновенных преступников". Если в индивидуальной жизни не может быть истинного счастья, то еще в меньшей степени можно ожидать такового для всего человечества.

Освободиться от фатального чередования страдания и тупой тоски можно благодаря господству над своими желаниями, достижению слияния единичной воли с Мировой. Первый путь - это путь аскезы. Ее понимание приближает Шопенгауэра к индийским мудрецам и христианским аскетам-свя­тым. Аскеза освобождает человека от вожделений, мирских и вещных связей, всего того, что мешает его покою. Первым шагом на пути аскезы как отрицания низших желаний является свободное и полное целомудрие. Полное безбрачие освобождает от фундаментального требования воли к продолжению рода. Этой же цели упразднения воли служат и добровольная нищета, смирение и жертвоприношение. Человек как явление - звено в каузальной цепи феноменального мира, но когда сущность мира и человека познана, это знание делает человека свободным. Став свободным, человек вступает в то, что христиане называют благодатью. Христианство постольку истинно, поскольку оно есть учение об отречении от низшего во имя достижения высшего. Но по мнению Шопенгауэра самоубийство не есть истинное моральное отрицание воли к жизни. Очень часто, наоборот, самоубийство бывает конвульсивным выражением жадного, но не удовлетворенного утверждения воли к жизни. В этом смысле оно недостаточно для подготовки нас к блаженству погружения в Нирвану. Нирвана - это слияние человека с Мировой Волей, возвратившаяся в свое лоно воля - это "царство благодати", высшее достижение, которого может достичь человек на земле. Второй путь - это сострадание. Человеческой деятельностью руководят три главных мотива: злоба, эгоизм и сострадание. Из них только последний есть мотив моральный. Раз мир во зле лежит, и человеческая жизнь преисполнена страданий, остается лишь стремиться к облегчению этих страданий путем сострадания. Первый шаг должен реализовать справедливость, мы обязаны признать других равными себе. И хотя понятие справедливости наносит определенный удар по эгоизму, оно же дает понять и несовпадение моего Я с другими Я. Необходимо пойти дальше справедливости и, набравшись мужества, исключить любые разли­чия между своей и чужой индивидуальностью, открыть глаза и увидеть, что все мы подвержены одним и тем же несчастьям. Следующий шаг - доброжелательность, бескорыстная любовь к несущим тот же крест трагической судьбы. Доброта, следовательно, это сострадание, умение чувствовать чужое страдание как свое собственное. «Всякая любовь- это сострадание». «Не судите людей объективно, согласно их ценностям, их достоинству, обходите молчанием их злонамеренность и умственную ограниченность, ибо первая вызвала бы ненависть, вторая - пре­зрение. Надо уметь видеть невидимое - страдания, несчастья, тревоги, и тогда нельзя не почувствовать точки соприкосновения. «Подавить в себе ненависть и презрение не значит вникнуть в чьи-то претензии на "достоинство", это значит понять чужое несчастье, из чего и рождается покаяние». В деятельном сострадании, приводящем нас к самоотречению, к забвению о себе и своем благополучии во имя чужого блага, мы как бы снимаем эмпирические границы между своим и чужим "я". В акте сострадания мы мистическим образом прозреваем в единую сущность мира, в одну Волю, лежащую в основе призрачной множественности сознаний.

4. Учение об искусстве. И в эстетическом наслаждении Шопенгауэр находит великое облегчение в житейских невзгодах, он считает приобщение к прекрасному, постижение и творение искусства третьим путем для преодоления страданий. Отдаляясь от познания, нужд и страданий, искусство очищает созерцаемые предметы, ведь, созерцая, ничего не хотят, а значит, не страдают. Искусство выражает объективную суть вещей и поэтому помогает нам отделиться от желаний. Отдельные искусства и их роды соответствуют преимущественно отображению определенной ступени объективации мировой воли. Так, например, архитектура и гидравлика, примененные с художественной целью (искусственные водопады, фонтаны), отображают низшие ступени объективации воли в неорганизованном мире - в них проявляется в эстетической оболочке идея тяжести. Изящное садоводство и ландшафтная живопись символизируют растительный мир. Скульптура животных - следующую ступень объективации. Наконец, человеческий дух, помимо скульптуры и живописи, находит наиболее полное выражение в поэзии, особенно в драме и трагедии, которые и раскрывают перед нами истинное содержание и смысл человеческой жизни. Но есть еще одно искусство, самое высокое среди всех других, это - музыка. Музыка не есть выражение какой-нибудь ступени объективации воли, она есть "снимок самой Воли", она есть полнейшее мистическое выражение ее глубочайшей сущности. Поэтому связывать музыку с текстом, делать ее орудием для выражения специальных чувствований (например, в опере) - это значит суживать ее значение: она воплощает в себе (например, в симфонии Моцарта) Волю во всей ее полноте.

Сущность искусства состоит в постижении мира совершенных Архетипов-Идей путем интуиции или прозрения. Гений в эстетическом созерцании улавли­вает вечные идеи, на какой-то миг мы сбрасываем желания и, очищенные от всего частного и прислуживания ему, становимся вечным субъ­ектом идеального познания. Прозрение это иррациональное (сверхразумное), мистическое переживание, но оно находит себе выражение и сообщается другим людям в форме, которую дает гений. В этом смысле Шопенгауэр, признавая ценность за научной доказательностью в сфере теории познания, в то же время видит в эстетической интуиции гения высшую форму и философского творчества: "Философия - это художественное произведение из понятий. Философию так долго напрасно искали потому, что ее искали на дороге науки вместо того, чтобы искать ее и на дороге искусства". Такое значение, придаваемое философом интуиции и творчеству гения, объясняется, во-первых, его высоким художественным дарованием выражать мысли свои с художественной яркостью, наглядностью и изяществом, во-вторых, тем, что он развивался в тот период и в той среде, когда царил "культ гения", и где искусству придавали значение ключа к тайнам метафизики.

5. В чем причина пессимизма Шопенгауэра? Некоторые исследователи считают, что основной причиной пессимизма Шопенгауэра является не болезненная меланхолия, не вешние удары судьбы, а врожденная бедность альтруистических чувств. Характерно, что Толстой, увлекаясь системой Шопенгауэра, везде на место "Воли" подставляет в качестве метафизической основы мирового бытия "Любовь". Достоевский уподобляет душевные муки человека, не воспользовавшегося в земной жизни блаженством "деятельной любви", адскому огню. То, что Шопенгауэр жадно хватался за внешние блага жизни, проповедуя отречение от мира, представляет противоречие, психологически вполне понятное: он не мог найти выхода из своего пессимизма в деятельной любви и в сорадовании и потому цеплялся за то, что было ему доступно: научное творчество, эстетическое созерцание, чувственные удовольствия. Все это не мешало, быть может, философу сознавать счастье и блаженство, проистекающие от любви, и чувствовать себя неспособным к ней. Но почему Будда, этику которого повторил Шопенгауэр, был оптимистом, что он знал такого, о чем было неведомо западному философу!?