37. Лучшее время для колдовства

Одна из коммуникативных сверхзадач заговорных текстов (и прежде всего их зачинов) состоит в том, чтобы передать (создать) при помощи слова таинственную, заведомо нереалистическую, тревожную и зыбкую, как предрассветный туман, атмосферу колдовства. Творящий заговор всегда один, обычно – в "нечистое" и по-своему "редкое" время (восход или заход солнца, появление луны, полнолуние, самая короткая ночь, равноденствие, стык старого и нового года – все это "точечное", а не длящееся время), часто – вдали от жилья и селенья; иногда – в чудесном одеянии: <...> небом покроюсь, зорею подпояшусь, звездами отыцусь; речь колдующего невнятна, язык – темен.

Общая коммуникативная стратегия заговора, направленная на создание атмосферы колдовской таинственности, определяет не только языковое, но и физическое (артикуляционно-акустическое) своеобразие заговора. Заговоры нередко произносились шепотом. Иногда действенность заговора связывают с его особым произнесением: быстрым шепотом и на одном дыхе: если кинешь – не поможет (Этнолингвистика, 1988, 50).

Судя по сохранившимся древнейшим образцам заговоров, ранние заговорные тексты обладали ритмической организацией. По-видимому, они пелись или произносились нараспев. Ср. в этой связи обозначение заговора словами стих, стишок, уговорный (лечебный) стишок в значении 'заговор', отмечаемое современными исследователями фольклора.

Заговорный язык, как правило, содержит в себе непонятные слова или, по меньшей мере, немотивированные обороты. Так, в зачинах некоторых белорусских заговоров есть слово Вотча, ср.: вотча Святый Ягорiй, вотча Микола <...>; (Романов, 1891, 82, 25- 26, 88-89, 99). Вотча связано с лексикализацией* слов Во имя Отца православной начинательной молитвы (Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь), однако эта связь двух фидеистических формул могла вовсе не осознаваться колдующим. Аналогичным образом в зачине Першым разам, божым часам, ранняю зарою, вячэрняю парою <...>; могло оставаться неясным, почему говорится о 'первом разе', в каком смысле он 'первый', почему вообще время определяется несовместимыми координатами – и ранняю зарою, и вячэрняю парою. Ср. аналогичные зачины, недоступные "здравому смыслу": На кыяньской горе, на Трыяньской траве стоиць яблыня; Сас муж, а царица Хавра, унимай своих слуг <...> (Романов, 1891, 180-181). Немотивированные, "непрозрачные" обороты обычны также в заговорных концовках (в восточнославянской заговорной традиции их называли заключкой или закрепкой, а также ключ, замок). Из непрозрачных "заключек" в заговорах самое частое – это древнееврейский по истокам библеизм Аминь! ('истинно, так оно и есть'; 'да будет так'), ср.: Слово мое крепко. Ключ, замок. Во веки веков. Аминь. Аминь встречается и в начале заговорной формулы: Аминь, аминь, рассыпься! (Даль, I, 14).

* Лексикализацией в лингвистике называют один из способов образования слов, состоящий в слиянии двух или трех отдельных слов в одно новое слово, ср.: сегодня (из сего дня), сейчас, умалишенный, дикорастущий, поделом, напропалую и т.п.

Во всех этнических традициях есть заговоры-абракадабры (т.е. тексты, составленные из непонятных квази-слов), при этом их заговорная сила связывается именно с непонятностью языка.

Бывали заговоры макаронического* характера, в которых абракадабра (чаще всего в зачине и/или в закрепке) сочетается с понятными словами. Как правило, абракадабра восходит к фидеистическим чужеязычным текстам или их фрагментам с утраченным (забытым) переводом. Таков характер, в частности, глоссолалических стихов**, приведенных в описании хлыстовских радений у А. Мельникова-Печерского ("На горах", ч. III, глава V):

А писано тамо: Савишраи само Капиласта гандря Дараната шантра Сункара пуруша Моя дева Луша.

Как показал В.Н. Топоров, этот текст представляет собой искусственно составленную цепочку из слов санскрита, обладающих высокой сакральной значимостью в ведической традиции (Топоров, 1988[б]).

И в произносительно-звуковом своеобразии заговоров, и в смысловой непрозрачности, невнятности их языка ярко сказалась правополушарная природа фидеистического текста: ему противопоказана плоская понятность бытовой речи; зато здесь, как и в искусстве слова, вырабатывались средства вербального внушения и фасцинации.

* Макаронический (в сочетаниях макаронический стиль, макароническая поэзия и т.п.) – содержащий слова и выражения чужого языка, а также слова своего языка, исковерканные на иностранный манер (в современных текстах – обычно в целях пародии, шутки, сатиры).

** Глоссолалия (от греч. glossa – язык, laléo – лепетать, болтать) – 1) в патопсихологии речи – вид речевого расстройства, состоящий в произнесении бессмысленных сочетаний звуков, сохраняющих, однако, некоторые признаки обычной речи (акустическую выделенность ударных слогов, типичные (для данного языка) звуковые последовательности, присущие обычной речи интонации и т.п.); 2) в культовой практике некоторых религиозных течений и сект – дарованная верующему (при его мистическом единении с небесными силами, т.е. в состоянии религиозного экстаза) чудесная способность говорить и понимать на "непонятном языке". Согласно Новому Завету, дар языков, который Св. Дух ниспослал апостолам на Троицу (в день Пятидесятницы), позволяет услышать и передать Благую Весть на языках всех народов: И исполнились все Духа Святого и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещаватъ (Деян 2, 4). Судя по некоторым подробностям этого эпизода в "Деяниях святых Апостолов", можно думать, что в нем отразился реальный факт экстатической глоссолалии апостолов в день Пятидесятницы. (О "даре языков" см. также §76-77.)