«Алкивиад – I»

– Мне, кажется, ты прав, Сократ. Но попытайся объяснить мне, каким именно образом следует нам заботиться о себе.

<…>

– Значит, мой милый Алкивиад, и душа, если она хочет познать самое себя, должна заглянуть в душу, особенно же в ту ее часть, в которой заключено достоинство души – мудрость, или же в любой другой предмет, коему душа подобна.

– Я согласен с тобой, Сократ.

– Можем ли мы назвать более божественную часть души, чем ту, к которой относится познание и разумение?

Нет, не можем.

– Значит, эта ее часть подобна божеству, и тот, кто всматривается в нее и познает все божественное – бога и разум, таким образом лучше всего познает самого себя.

– Это очевидно.

<…>

– Ну а познавать самого себя, как мы согласились, – значит быть рассудительным?

– Несомненно.

– А не познавая самих себя и не будучи рассудительными, можем ли мы понять, что в нас есть хорошего и плохого?

[133].

«ПИР»

– Он (Эрот) находится также посредине между мудростью и невежеством, и вот почему. Из богов никто не занимается философией и не желает стать мудрым, поскольку боги и так уже мудры; да и вообще тот, кто мудр, к мудрости не стремится. Но не занимаются философией и не желают стать мудрыми опять-таки и невежды. Ведь тем-то и скверно невежество, что человек и не прекрасный, и не совершенный, и не умный вполне доволен собой. А кто не считает, что в чем-то нуждается, тот и не желает того, в чем, по его мнению, не испытывает нужды.

– Так кто же, Диотима, – спросил я, – стремится к мудрости, коль скоро ни мудрецы, ни невежды философией не занимаются?

– Ясно и ребенку, – отвечала она, – что занимаются ею те, кто находится посредине между мудрецами и невеждами, а Эрот к ним и принадлежит. Ведь мудрость – это одно из самых прекрасных благ, а Эрот – это любовь к прекрасному, поэтому Эрот не может не быть философом, то есть любителем мудрости, а философ занимает промежуточное положение между мудрецом и невеждой. [204.a,b].

<…>

– Сюда, Сократ, располагайся рядом со мной, чтобы и мне досталась доля той мудрости, которая осенила тебя в сенях. Ведь конечно же ты нашел ее и завладел ею, иначе ты бы не тронулся с места.

– Хорошо было бы, Агафон, – отвечал Сократ, садясь, – если бы мудрость имела свойство перетекать, как только мы прикоснемся друг к другу, из того, кто полон ею, к тому, кто пуст, как перетекает вода по шерстяной нитке из полного сосуда в пустой [175 d,e]

«Федон»

– Клянусь Зевсом, Сократ,… ведь философы… на самом деле желают умереть, а стало быть, совершенно ясно, что они заслуживают такой участи.

– И правильно... Скажи, как мы рассудим: смерть есть нечто?

– Да, конечно, – отвечал Симмий.

– Не что иное, как отделение души от тела, верно?...

<…>

– Стало быть, именно в том прежде всего обнаруживает себя философ, что освобождает душу от общения с телом…

<…>

– И лучше всего она мыслит, конечно, когда ее не тревожит ничто из того, о чем мы только что говорили, – ни слух, ни зрение, ни боль, ни удовольствие, когда, распростившись с телом, она останется одна или почти одна и устремится к [подлинному] бытию, прекратив и пресекши, насколько это возможно, общение с телом.

<…>

– Да, – продолжал Сократ, …В самом деле, тело не только доставляет нам тысячи хлопот – ведь ему необходимо пропитание! – но вдобавок подвержено недугам, любой из которых мешает нам улавливать бытие. Тело наполняет нас желаниями, страстями, страхами и такой массою всевозможных вздорных призраков, что, верьте слову, из-за него нам и в самом деле невозможно о чем бы то ни было поразмыслить! А кто виновник войн, мятежей и битв, как не тело и его страсти? Ведь все войны происходят ради стяжания богатств, а стяжать их нас заставляет тело, которому мы по-рабски служим. Вот по всем этим причинам – по вине тела – у нас и нет досуга для философии.

<…>

– Ну, а рассудительность – то, что так называет обычно большинство: умение не увлекаться страстями, но относиться к ним сдержанно, с пренебрежением, – не свойственна ли она тем и только тем, кто больше всех других пренебрегает телом и живет философией?

<…>

Между тем, истинное – это действительно очищение от всех страстей, а рассудительность, справедливость, мужество и само разумение – средство такого очищения. [64 - 68]

Вышеприведенные фрагменты, данные в квадратных скобках, соответствуют нумерации текстов Патона «Собрание сочинений в четырех томах». Алкивиад-1 // Т1. М, 1990. Пир. Федон //Т.2. М, 1993. Государство // Т.3 М, 1994..