1.6. Форма обвинительной речи

Обвинительная речь – самое ответственное, сложное и продолжительное выступление государственного обвинителя. Для обеспечения действенного воздействия на судей и слушателей обвинительная речь должна быть убедительной не только по структуре и содержанию, но и по форме произнесения.

Убедительная форма произнесения обвинительной речихарактеризуется теми качествами, которые способствуют положительному решению задач, связанных с аргументацией, построением убедительной судебной речи (доказать правоту того, что мы защищаем, расположить к себе слушателей и направить их мысли в нужную для дела сторону), прежде всего тем, что произносится не «по бумажке», а живо, свободно. Живая, свободная речь более эффективно воздействует на слушателей, обеспечивает не только доказательность, но и имеет силу внушения. Именно этим отличается речь подлинного оратора от сообщения докладчика.

Антиподом такого выступления выглядит «казенная» судебная речь, при произнесении которой оратор, уподобляясь докладчику, зачитывает заранее приготовленную речь «по бумажке» или механически воспроизводит ее «по памяти». Все сказанное не означает, что обвинитель, готовясь к судебным прениям, не должен заранее готовиться к обвинительной речи. В то же время речь, прочитанная слово в слово по написанному тексту, когда оратор не отрывается от бумажки, никакого отношения к ораторскому искусству не имеет.

Для того чтобы овладеть умением произносить убедительную речь в состязательном уголовном процессе, судебный оратор должен готовить не только саму речь, но и себя к произнесению такой речи, т.е. воспитывать, формировать, развивать, оттачивать и шлифовать духовные качества подлинного судебного оратора, прежде всего умение самостоятельно мыслить, общую и профессиональную культуру.

Следует учитывать, что судья и процессуальные противники о надежности, благоразумии, здравом смысле судебного оратора судят по его речевой деятельности не только во время судебных прений, но и на предыдущих этапах судебного разбирательства, в частности, по его умению ставить допрашиваемым лицам правильные вопросы. Одной из ошибок участников процесса как раз и является постановка бессмысленных вопросов. О вреде подобных вопросов свидетельствует следующее замечание И. Канта: «Умение ставить разумные вопросы есть уже важный и необходимый признак ума или проницательности. Если вопрос сам по себе бессмыслен и требует бесполезных ответов, то кроме стыда для вопрошающего он имеет еще тот недостаток, что побуждает неосмотрительного слушателя к нелепым ответам и создает смешное зрелище: один (по выражению древних) доит козла, а другой держит под ним решето»¹.

Во время судебного следствия «доение козла» выражается в постановке допрашиваемым лицам бестолковых, ненужных вопросов, побуждающих давать на них ответы, которые не «работают» на «поле» обвинения. Это, бесспорно, подрывает авторитет государственного обвинителя и у допрашиваемых лиц, и у председательствующего судьи, ибо невольно вызывает у слушателей иронично-скептическое отношение и, таким образом, снижает убедительность обвинительной речи еще до начала судебных прений.

Произнесенная речь способствует эффективному решению стоящих перед государственным обвинителем задач только тогда, когда в ней проявляются такие коммуникативные² качества, как ясность, логичность, выразительность и точность речи. Она также должна быть лаконичной при достаточной продолжительности.

Ясность речи заключается в ее доходчивости. Речь должна быть понятна для слушателей. Ясность речи достигается использованием общеупотребительных слов и выражений.

Популярность, доступность, прозрачность речи, а значит, и ее убедительность зависят и от других коммуникативных качеств речи, в том числе от ее логичности.

Логичность речи заключается в последовательном изложении ее содержания в соответствии с законами логики.

На типичные проявления логически непоследовательной, а значит, непонятной и неубедительной речи указывал А.Ф. Кони: «Если мысль скачет с предмета на предмет, перебрасывается, если главное постоянно прерывается, то такую речь почти невозможно слушать»¹. Очевидно, что подобная речь формирует у слушателей нежелания внимать доводам оратора, затрудняет установление и поддержание психологического контакта.

И наоборот, если мысли текут, развиваются в четкой логической последовательности, такая речь не вызывает никаких неприятных ощущений для слушателей, ибо она покоряет ум и сердце своим гармоническим единством. «Естественное течение мысли, – писал А.Ф. Кони, – доставляет кроме умственного глубокое эстетическое наслаждение»², что придает речи еще большую понятность, облегчает установление и поддержание психологического контакта.

Для построения и произнесения логически последовательной, связной судебной речи необходимо изначально тщательно продумать ее план и композицию.

План речи – это ее содержательная схема, в которой отражается логика перехода от одной мысли к другой.

Естественный переход от одного к другому обеспечивается и логически совершенной композицией судебной речи, логически-смысловым единством всех ее частей (вступления, главной части и заключения). О логически-смысловом единстве совершенной речи очень красочно сказал Платон: «Всякая речь должна быть составлена словно живое существо, – у нее должно быть тело с головой и ногами, причем туловище и конечности должны подходить друг к другу и соответствовать целому»¹.

Для того чтобы разработать и произнести такую гармоничную речь, необходимо прежде всего четко определить замысел речи, ее главную мысль – тезис речи, который красной нитью будет проходить через все части речи и связывать их в единое целое.

В суде главная мысль, которая должна последовательно развиваться в каждой части речи, в каждом ее фрагменте, в каждом слове и даже в каждом логическом ударении, паузе или интонации, так или иначе связана с позицией государственного обвинителя по вопросам о фактической стороне дела и виновности подсудимого и другим вопросам, подлежащим разрешению судом при вынесении приговора.

Эффективному усвоению председательствующим судьей и другими слушателями главной мысли государственного обвинителя, его позиции и доводов, на которых она основана, способствует еще одно важное коммуникативное качество – лаконичность при достаточной продолжительности речи. Это коммуникативное качество выражается в отсутствии лишних слов, мешающих движению главной мысли, экономности, емкости, упругости, содержательности речи, в которой «словам тесно, а мыслям просторно». Лаконичная речь, обладающая достаточной продолжительностью, может быть и краткой, и длинной, и очень краткой, и очень длинной, произносимой в течение нескольких часов и даже дней – когда здравый смысл подсказывает, что разумно, целесообразно, уместно избрать ту или иную продолжительность речи, с учетом обстоятельств дела, замысла оратора, его интеллектуально-духовного потенциала, его речевых ресурсов, умений и навыков.

Государственным обвинителям известно, что слишком длинная судебная речь нередко бывает неудачной. Но и короткая речь чаще всего функционально неоправданна, если она по сложному делу не позволяет понятно, полно и убедительно разъяснить суду позицию и доводы обвинения.

Это хорошо понимали еще античные ораторы, о чем свидетельствует высказывание Цицерона: «Повествование согласно правилам должно быть кратким... если же краткость состоит в том, чтобы все слова были только самыми необходимыми, то такая краткость требуется лишь изредка, обычно же очень мешает изложению – не только потому, что делает его темным, но и потому, что уничтожает самое главное достоинство рассказа – его прелесть и убедительность»¹.

Эту мысль Цицерон последовательно развивал, подчеркивая, что краткость является достоинством речи лишь в том случае, «если предмет того требует»².

По сложным уголовным делам об убийствах и других тяжких преступлениях, обвинение по которым основано главным образом на косвенных доказательствах, особенно при их дефиците или противоречивости, краткая речь может быть просто неуместной. Государственный обвинитель, который собирается пленить суд слишком краткой, лапидарной речью, рискует тем, что умы и сердца судей окажутся в плену аргументов более разговорчивого процессуального противника.

Не случайно П. Сергеич предостерегал судебных ораторов от такой речи: «Сжатая речь – опасное достоинство для оратора»³. Основная опасность сжатой, слишком короткой речи в том, что она не обеспечивает эффект убеждающего внушения в обвинительной речи. Такое убеждающее внушение обеспечивает только достаточно продолжительная речь.

Л.Е. Владимиров писал: «Искусство защитника должно состоять в том, чтобы, не будучи многословным, а скорее сжатым, говорить, однако, настолько долго, чтобы подчинить себе волю и мысль слушателей. Очень короткою речью нельзя достигнуть той внушаемости слушателей, какая нужна»⁴.

В то же время речь не должна быть очень длинной, многословной. Если судьи начинают ощущать, что их утомляет продолжительность речи, они невольно испытывают негативное отношение к прокурору или адвокату, злоупотребляющему их вниманием. В этот момент судьи меньше всего предрасположены внимать доказательствам и внушениям такого оратора, поскольку их больше всего начинает занимать не то, о чем он говорит, а то, когда он перестанет говорить. И каждое следующее слово судебного оратора, продолжающего испытывать их терпение, может вызвать у них сильнейшее неприятие, нежелание прислушиваться к его доводам. Обыкновенно такая реакция проявляется, когда обвинительная речь не только чрезмерно продолжительна, но и недостаточно выразительна.

Выразительностью (экспрессивностью) речи называются такие особенности ее структуры, которые поддерживают внимание и интерес у слушателей, облегчают восприятие, запоминание изложенного в речи материала, содержащихся в ней рассуждений, фактов, доказательств и их взаимосвязей, вызывают положительные эмоции и чувства, активизирующие воображение, логическое и образное мышление и память.

О значении выразительности для построения убедительной судебной речи очень образно сказал Цицерон: «Мы склоняем людей к своему мнению тремя путями – или убеждая их, или привлекая, или возбуждая; но из этих трех путей лишь один должен быть на виду: пусть кажется, что мы стремимся только к убеждению; остальные же два наши средства, подобно крови в жилах, должны сочиться по всему составу речей»¹.

Средствами для привлечения и возбуждения внимания слушателей, которые «подобно крови в жилах, должны сочиться по всему составу речей», служат такие структурные элементы речи, обеспечивающие ее выразительность, экспрессивность, как эстетически совершенный стиль речи (единство в многообразии высказываемых мыслей, слов, выражений, фраз, оборотов, периодов, разделов и тона речи) и образные средства речи.

Художественность и своеобразие стилю придает индивидуальный слог речи, т.е. оригинальная манера выразительно, рельефно и изящно высказывать свои мысли.

В талантливой судебной речи выразительность обеспечивается также использованием образных средств речи, благодаря которым судебная речь воспринимается как художественное произведение. «Прочтите любую речь истинного оратора, – пишет П. Сергеич, – и вы убедитесь, что будучи обвинением или защитой, она есть вместе с тем художественное произведение»².

Обвинительная или защитительная речь только тогда воспринимается слушателями как художественное произведение, когда она достаточно разработана во всех своих частях, т.е. и во вступлении, и в главной части, и в заключении, и когда эти части не диссонируют друг с другом.

В процессе разработки судебной речи используются следующие образные средства речи: сравнения, метафоры, ирония, обороты речи, в которых слова, фразы и выражения употребляются в переносном, образном смысле в целях достижения большей художественной выразительности.

Судебная речь, украшенная образами, несравненно выразительнее, живее, нагляднее простой речи, составленной из одних рассуждений. Поэтому образная речь лучше запоминается судьями и присяжными заседателями, оказывает действенное влияние на формирование их внутреннего убеждения.

Для обеспечения эффективного решения всех задач, связанных с процессом убеждения, образные средства должны применяться в оптимальном сочетании с риторическими фигурами.

Риторические фигуры (фигуры речи) – это особые стилистические обороты, служащие для усиления образно-выразительной стороны высказывания (речевые повторы, антитеза, предупреждение, вопросно-ответный ход, риторический вопрос, неожиданный перерыв мысли и умолчание). Говоря словами П. Сергеича, фигуры речи – это «курсив в печати, красные чернила в рукописи»¹.

В процессе произнесения и восприятия речи риторические фигуры выступают в роли своеобразных «манков», привлекающих внимание и возбуждающих интерес слушателей к речи, активизирующих у них логическое и образное мышление, воображение, логическую и образную память.

В судебной речи наиболее распространенная фигура – речевой повтор. При правильном расположении повторение одного и того же придает фразе не только ясность, но и значительность, что делает высказывание более убедительным, поскольку, как отмечал Аристотель: «В речи, как в угощении: малое (количество блюд) может оказаться большим.., если их умело расположить.., повторение одного и того же способствует величавости речи.., повторенное слово… придает фразе значительность»¹.

Этому способствует и повторение одних и тех же мыслей с помощью новых речевых оборотов, подчеркивающих различные оттенки и нюансы высказываемой мысли.

Речевые повторы и обусловленный ими «стереоэффект», как бы умножающий количество высказываемых мыслей, создают комфортные психологические условия для усвоения слушателями наиболее важных доводов государственного обвинителя.

Вопросно-ответный ход – риторическая фигура, которая заключается в том, что оратор задает себе (и слушателям) вопросы и сам на них отвечает.

Вопросно-ответный ход можно сочетать с еще одной риторической фигурой – риторическим вопросом – стилистической фигурой речи, которая состоит в том, что оратор эмоционально утверждает или отрицает что-либо в форме вопроса, но не отвечает на него. Риторический вопрос рассчитан на то, что у слушателей сама собой возникнет мысль: «Ну, разумеется, это так!».

Для направления мыслей слушателей в нужную для дела сторону особенно эффективен такой риторический прием, как фигура умолчания – эффективный способ убеждающего внушения, который состоит в том, что оратор в своей речи не договаривает все до конца, не «разжевывает» слушателям очевидные мысли, конечные выводы, а только сообщает им веские фактические данные, которые и на сознательном, и на подсознательном уровне «запускают» механизм мышления таким образом, что слушатели самостоятельно, путем собственных размышлений и сопутствующих им интеллектуальных подсознательных и эмоциональных ассоциаций приходят к конечным выводам, прогнозируемым судебным оратором.

Риторическая фигура, основанная на понимании общих свойств человеческой природы, была хорошо известна древним ораторам. Античный риторик Деметрий в трактате «О стиле» писал: «Ведь тот, кто понял недосказанное вами, тот уже не просто слушатель, но ваш свидетель, и притом доброжелательный. Ведь он самому себе кажется понятливым, потому что вы представили ему повод проявить свой ум. А если втолковывать слушателю как дураку, то будет похоже, что вы плохого мнения о нем»².

Для активизации познавательных и эмоциональных процессов слушателей в судебных речах могут использоваться и такие речевые фигуры, как антитеза, предупреждение и неожиданный перерыв мысли.

Антитеза – это риторическая фигура, в которой для усиления выразительности речи резко противопоставляются явления, понятия и признаки.

Элементы смыслового противопоставления могут содержаться и в предупреждении – речевой фигуре, которая состоит в том, что оратор, прогнозируя возражения слушателей или какого-либо оппонента и опережая их, сам себе возражает от лица слушателей или оппонента и опровергает эти возражения от своего имени.

Искусные судебные ораторы умело используют еще один риторический прием – неожиданный перерыв мысли – речевую фигуру, которая заключается в том, что оратор неожиданно для слушателей прерывает начатую мысль, а затем, поговорив о другом, возвращается к недоговоренному ранее. Этот прием дает пищу не только вниманию, взбадривая и освежая его, но и любопытству, поддразнивая его, что способствует формированию у слушателей интереса к речи, поддержанию психологического контакта, направлению мыслей в нужную для дела сторону.

Итак, выразительность (экспрессивность) речи достигается при помощи структурных элементов речи: речевых фигур, образных средств речи (сравнения, эпитета, иронии и других тропов) и эстетически совершенного стиля речи. Искусное применение государственным обвинителем этих средств обеспечивает эффективное воздействие не только на ум, но и на чувства слушателей.

Для решения данной сверхзадачи речь государственного обвинителя должна обладать еще тремя важными коммуникативными качествами: уместностью, искренностью и точностью.

Уместность – это такая организация средств языка и речи, которая больше всего подходит к ситуации, отвечает задачам и целям общения, способствует установлению и поддержанию психологического контакта между говорящим и слушающим.

По мнению Квинтилиана, в судебной речи уместен стиль, соответствующий принципу «золотой середины»: «Пусть красноречие будет великолепно без излишеств, возвышенно без риска... богато без роскошества, мило без развязности, величаво без напыщенности: здесь, как и во всем, вернейший путь – средний, а все крайности – ошибки»¹.

Такой умеренный стиль красноречия для обвинительной речи оптимален. Он в наибольшей степени отвечает предмету судебной речи, особенно когда речь идет о таких обстоятельствах, разукрашивать которые «цветами красноречия» не просто неуместно, а вопиюще кощунственно.

В состязательном процессе доверие к государственному обвинителю обеспечивается еще двумя важными коммуникативными качествами речи – точностью и искренностью, которые имеют особенно важное значение для обеспечения доказательности и эффекта убеждающего внушения.

Искренность речи – это такое коммуникативное качество, которое заключается в вызывающем доверие слушателей тоне речи, естественным образом выражающем подлинные мысли и чувства оратора, его внутреннюю убежденность в правильности и справедливости отстаиваемых им в речи положений, что способствует формированию такой же внутренней убежденности и у слушателей.

По свидетельству К.Л. Луцкого, слушатели скорее склонятся на сторону того, в ком они видят человека правдивого, искреннего. «Да и сам оратор, если он говорит убежденно и искренне, выскажет свои мысли ярче и сильнее, заставит подчиниться своей воле»².

Внутренняя убежденность в правильности и справедливости содержания речи психофизиологически обусловливает ее искренний тон, естественным образом выражающий подлинные мысли и чувства оратора, что вызывает эффект убеждающего внушения, сопровождающийся формированием у слушателей доверия к нему, психологической предрасположенности к поддержке его мнения, согласия с его доводами.

Чувство, что судебный оратор говорит правду, у слушателей формируется и в тех случаях, когда в его речи проявляется еще одно важное коммуникативное качество, вызывающее доверие к оратору: точность речи, которая заключается в соответствии высказываний говорящего явлениям действительности.

В судебном процессе точность судебной речи выражается прежде всего в фактической добросовестности оратора. На это специально обращал внимание Л.Е. Владимиров в пособии для защиты в уголовном процессе: «К судебной борьбе... нужно предъявить одно безусловное требование: судебные деятели, юристы... должны отличаться от политических и общественных дельцов одною чертою: самою высокою добросовестностью в изложении фактов. Адвокат должен быть нотариусом фактов»¹.

Неточная речь, допущена ли она умышленно или по небрежности, подмечена ли она судьей или с помощью внимательного процессуального противника, выставляет прокурора или адвоката в положение изобличенного обманщика, с мнением и доводами которого люди меньше всего расположены считаться при разрешении дела.

Таким образом, подрывающая доверие к судебному оратору неточная речь – опасная ошибка государственного обвинителя. Если доверие потеряно, то как сторона состязательного процесса государственный обвинитель не оказывает никакого влияния на внутреннее убеждение судей.

Следовательно, чем меньшим количеством доказательств располагает государственный обвинитель для обоснования правильности и справедливости своей позиции, тем большее значение имеет точность его речи, проявляющаяся в добросовестном и опрятном обращении с фактами при их изложении и интерпретации, ибо только тогда он может рассчитывать на то, что судьи будут видеть в нем не только добросовестного «нотариуса» фактов дела, но и мудрого, надежного их интерпретатора.

Приведенный анализ свидетельствует о том, что в судебном процессе убедительность речи государственного обвинителя зависит от системы коммуникативных качеств его речи, важнейшие из которых – точность, искренность, уместность, выразительность, лаконичность при достаточной продолжительности, логичность и ясность (понятность) речи.

Влияние каждого из этих коммуникативных качеств на убедительность речи носит системный характер, т.е. каждое из них способствует проявлению других коммуникативных качеств (например, ясность речи способствует логичности, а логичность речи – ее ясности) и убедительности речи в целом.

Отсутствие или слабая выраженность одного или нескольких указанных коммуникативных качеств разрушает убедительность судебной речи, подрывает авторитет государственного обвинителя, снижает его способность оказывать посредством речи легальное воздействие на судей с целью убедить их в законности, обоснованности и справедливости своей позиции и доводов, на которых она основана.

Убедительность судебной речи зависит и от таких ее коммуникативных качеств, которые обеспечиваются владением техникой речи.

Судебный оратор обязан уметь доносить до слушателей тончайшие смысловые и эмоциональные оттенки своей речи. Он должен научиться своевременно делать паузы – логические, психологические.

Логическая пауза есть отражение знаков препинания, и тем самым она помогает правильно, грамотно воспринимать смысл сказанной фразы.

Психологическая пауза, не подчиняясь никаким формальным законам, позволяет привлечь внимание слушателей к наиболее важной, значимой части фразы. Например, государственный обвинитель говорит: «Подсудимого не остановило даже то, что потерпевшей … (здесь пауза) всего 7 лет». В этом случае психологическая пауза после слова «потерпевшей» подготавливает слушателей к восприятию отягчающего обстоятельства – совершение преступления в отношении малолетнего ребенка. Наличие паузы усилило фразу.

Еще один важный элемент техники речи – это интонация, которая как бы окрашивает речь, причем различным ее частям могут быть присущи различные интонационные оттенки.

Для вступления чаще всего характерна спокойная, сдержанная интонация, для заключительной части – несколько взволнованная.

Важным элементом техники речи служит и ударение. Фраза, в которой все слова произносятся без выделения самого важного из них, становится бесцветной. В то же время недопустимо и перегружать свою речь ударениями, так как это делает ее сложной для восприятия, дезориентирует в том, на что следует обратить особое внимание.

Государственному обвинителю во время произнесения речи следует быть «экономным» и в жестах, которые должны быть естественными, непринужденными; подчеркивать только то, что хочет сказать оратор, а не отвлекать слушателей.